"Михаил Петров. Гончаров и маньяк ("Гончаров") " - читать интересную книгу автора

больно, но приятно, - прижимая ее ладонь кулаком, хихикнул он. - Раз - и ты
уже дочь Христа!
От точного и резкого удара гвоздь, таившийся в кулаке, пронзил плоть и
наполовину вошел в податливое дерево подоконника.
От боли или от ужаса несчастная потеряла сознание. Ее колени разом
подогнулись, левым боком она завалилась на пол и зависла на правой
искалеченной руке.
- Ишь ты, какой у нас хитренький зайчонок, - подтягивая левую руку к
подоконнику, веселился подонок. - Вроде как в обморок упала. Но ничего,
сейчас ты у меня встанешь. - Приподняв и прижав обмякшее тело к батарее
отопления, насильник таким же точным ударом пригвоздил ее левую руку.
Девчонка застонала и слабо дернулась.
- Вставай, сука, сейчас будет самое интересное, - расстегивая брюки,
упивался своей властью подонок. - Сейчас я тебя крестить буду. Во имя Отца
и Сына и...
Довести до конца свое мерзкое дело ему помешал неожиданный и резкий
вскрик за спиной. Испуганно обернувшись, он увидел толстого мужика, который
только-только на его глазах отъехал от дома. Потребовалось не более
секунды, чтобы убийца, оценив ситуацию, выхватил нож и бросился на хозяина.
Шелковый халат дочери и полуспущенные штаны насильника спасли
остолбеневшего беднягу от верной смерти. Поскользнувшись на шелковых
лохмотьях, маньяк во весь рост грохнулся на пол и от удара выронил нож. А
быстро подняться ему мешали застрявшие где-то под коленями брюки.
- Помогите! Убивают! - придя в себя, что есть мочи заверещал хозяин,
сноровисто поднимая сверкающий нож. - На помощь!
- Заткни пасть, жирный боров! - кое-как разобравшись со своими
портками и уже на бегу застегивая пуговицы, пригрозил маньяк. - Вякнешь
хоть слово - прирежу!
Уже давно стих его топот, а толстяк все еще стоял, тупо рассматривая
то захлопнувшуюся дверь, то нож, который он судорожно сжимал в руке.
Наконец его взгляд остановился на обнаженной плачущей девушке, и это вывело
его из состояния шока. Выключив телевизор, он бросился к дочери, бессвязно
и тупо повторяя:
- Аленушка, девочка, да как же это так, да что ж это такое творится?
Господи, да он же прибил тебя гвоздями! Бедная девочка, тебе же больно,
чего ж ты молчишь? Негодяй! Ты и кричать-то не можешь, - отдирая пластырь и
начиная хоть как-то осмысленно действовать, причитал сердобольный отец. -
Какое счастье, что я забыл дома ключи от сейфа. Это и заставило меня
вернуться.
- Да замолчи ты, папаша, лучше выдерни гвозди и прикрой меня
каким-нибудь халатом, - стиснув зубы, простонала Алена. - Не видишь, что
ли? Больно мне. Больно и стыдно. А ты раскудахтался, как наседка.
- Да как же я вытащу эти гвозди? Тебе же еще больнее будет.
- Послушай, старый маразматик, делай то, что я тебе говорю. В ящике
под кухонным столом лежат клеши. Принеси их сюда, но прежде стащи с дивана
плед и накрой мою задницу. Да поскорее.
Подгоняемый дочкиными возгласами, отец метнулся на кухню, принес клещи
и вновь замер, ожидая дальнейших распоряжений.
- Ну что ты стоишь, как пень еловый! Вытаскивай гвозди, - кусая от
боли губы, взмолилась Алена. - Рви быстро, за один прием.