"Борис Петров. Сибирские были-небыли (рассказы) " - читать интересную книгу автора

офицеру отпор дал. Его - в арестантские роты. А он с этапа возьми да сбеги.
Поймали. Тут уж наказания добавили - в каторгу пошел. А беглому по уставу
было положено: ковать в железа и помещать в отдельный кандальный барак. Мы
спросим: как же это закавывали-то, ведь живо тело? А вот, говорит, видели -
лошадей куют? Ногу в коленке к заду подгибают и кладут за спиной на
наковальню. Да молотом, молотом. Только, слышь, в заклепку надо было бить, в
раскаленную, а не в само железо, да.
Кандалы тоже велись нескольких сортов. Пока идут по этапу, то
главные-то кольца соединялись цепями, у арестантов называлось "мелкий звон".
А уж в каторге перекавывали в острожные: на ноге, стало, сам браслет, а от
них кверху идут три прутка, соединенные петлями, и к кожаному ремню по
чреслам прикреплено. В них работать было легче. Носили под портками, но все
равно звон слышался - никак, говорил, к тому звону не мог привыкнуть. Дак
это, мол, еще что! Кто по третьему разу убегал, тем и на руки украшения
налагали да цепью их к тачке прикавывали. Так и спит, сердешный, с тачкой.
Обычно, говорит, с краю нары ложились: сам наверху, а тачку-подругу на ночь
под нару, да... И все одно народ сбегал! Не может человек с неволей
смириться, нет. Пока силы есть - сопротивляется.
После второго побега наш Бритый лоб попал в медные рудники. В горе,
объяснял, штольня - такой подземный ход метра два в ширину, чем дале, тем
ниже да уже. Дают тебе санки, они тоже пуд весят, тянешь их в забой, кайлою
руду насекаешь, погрузишь и назад - где согнувшись, где на карачках. А
дневной урок был - десять таких ходок. И вот вся жизнь: вонючий
барак-клоповник, утром с караулом до рудника под кандальное треньканье, день
в темном подземелье - и назад. А про себя думает: "Все одно убегу! Но
только, стало, надо все подготовить по путю, а то как раз угодишь спать с
тачкой в обнимку, последнее дело..." Перво-наперво, как от железов
освободиться? Допустим, заклепки камнями посбивать... Долго, но можно. Дак
ведь только уж в тайге! А до нее-то надо быстренько добраться...
И тут ему подфартило: раз их на Пасху повели в соседнее село - в
кусочки. Позволяли иногда: отберут группу, дадут караульных и - в село
побираться. Дак вот в селе-то он разговорился с одним стариком бурятом.
Пожалился: два раза-де бегал, да теперь вот кандалы тянут. И тот
посочувствовал - пообещал: следующий раз придешь так же с сумой - дам тебе
тайной бурятской мази, от нее кандалы сами спадают. Только, говорит, ты не
отчаивайся, коли сразу не подействует, мажь и мажь, непременно будет
результат. Под вид темного мыла, говорил, это зелье смотрелось. Начал
мазать.
Сперва-то никакого действа. Но прошло какое-то время, и стал замечать:
вроде, ноге посвободнее? Меж самым кольцом и лыткой раньше кое-как палец
пролезал, а тут вроде... Мажет дале Ага, пошло дело, пришлось даже вторые
кожаные подкандальники наложить, чтобы железо не шибко на ногах хлябало, в
кровь не сбивало. И туто-ка он стал понемногу понимать: кандалам-то ничо не
делается, а самые лапы вроде как съеживаются. Вот дак мазь-волшебница! И
пришла весна, снова убег наш Бритый лоб. На этот раз хорошо убег. Как в
песне поется: "Горная стража меня не догнала!" И прошел верст с тысячу,
да...
А только бредет себе и чувствует: чтой-то ноги стали плохо слушаться.
Оно и спервоначалу не шибко споро шлось, но он думал-де с непривычки, вот
ужо разойдуся и побегу! Домой - как на крыльях... Ан дело-то все хужее и