"Борис Петров. Сибирские были-небыли (рассказы) " - читать интересную книгу автора

А баба-то еще жаднее была, сразу сообразила:
- Да подь он к опасной, дружок твой! Я тебе, - говорит, - мигом две
лепешки спеку и в одну зелье положу. А ты ему скажешь, что жена прислала.
Зачем нам делиться? Все золото наше будет!
Завернула ему две лепешки, тот запряг и поехал.
А другой-то сидит и все думает, думает... И что, слышь, удумал? Мол, я
того встречу и с ружья-то - хлоп! А дома скажу, что он закружал, пропал
куда-то. И все богатство мое будет... Сидит, заряженную фузею дрожащими
руками поперек колен держит.
Вот показался другой на коне. Он его - хлоп! - и убил. А сам подбегает
к телеге, скорее в сумку. Достал лепешку, поел и - тоже помер.
Золото, брат ты мой, столько народу сгубило! Еще дед мой, помню, учил
(он в старатели хаживал): кто золотишко нашел, тот, считай, уже и
покойник... А ведь предупреждал их святитель Никола! Дак нет, не
послушалися.


Черная косточка

- Ты мне все не веришь, когда про них рассказываю, посмеиваешься. А
чего такого? Сам посмотри: теперь тоже всякие колдуны-шептуны развелись!
Только как он по телевизору выступает, при очках да галстуке, дак вроде и
совсем иное, можно доверяться. А оно с предвеку по деревням ведьмы да ведуны
обитали, никто не удивлялся, знали их силу. Раз был случай у нас во дворе, я
еще с тятенькой жил, до обчисления в колхозы...
Приходят так-то под вечер овечки с пастбища - ворота настежь, а они в
них нейдут. Мекают, дурными голосами орут, разъязви их, топочутся, кружат, а
в ограду никак. Что за диво такое? Тутока вскорости папаня приезжает на
коне, дак Гнедой наш, скажи, весь в оглоблях изломался, а тоже нейдет в
ограду сквозь полые ворота, ага. Побились, побилися, и тут дошло: вона чо,
кто-то, значит, подстроил!
Делать нечего, отправились к баушке. У нас така баушка жила, старая
уже, этта все знали, что она - может. И точно: вам, говорит, кто-то
подстроил - росомашьей шерсти с молитвой закопали под воротину или как
иначе... Причем, говоришь, молитва? Ну, может, не с молитвой - нашептали,
слова наговорные знали. Ты дальше-то, дальше слушай! Вот она и натокала:
возьмите волосяное вервие, навяжите на ём сорок узлов и кладите поперек
ворот. Как словом, так и делом: навязали сорок узлов, положили - с молитвой
же, понятно, с нами, мол, крестная сила. И что ты думаешь? Пошли бараны в
ограду ладом, будто ничо и не было! А ты говоришь... Этта же со мною было, в
нашем хозяйстве, хоть я сам еще мальцом бегал.
Этта баушка, помню, любого могла переколдовать. А сама дряхлая уже,
вовсе из годов вышла. Все жаловалась: зажилась, говорит, я на этом свете,
устала. Да Бог ей смертушки не давал. А может, Бог-от и не противился, дак
ее они не отпускали... Кто они? Ну, как тебе пояснить, они и есть, тут так
прямо не выскажешь, надо без слов понимать. А не отпускали потому, что не
желала все своей дочере передать. Хотела, чтоб дочь-то чисто прожила, без
всяких-этих, ага. Вот они и не отпускали ее, требовали, чтоб передала.
Помучилась этто баушка, помучилась - спасу нет, не отпускают на тот свет!
Так и передала все дочере. Потом, стало быть, в полу дырку просверлили, и