"Франческо Петрарка. Лирика " - читать интересную книгу автора

Лауры" (начиная с канцоны CCLXIV, что также соответствует окончательной
редакции). Вторая часть еще ничтожно мала по сравнению с первой.
Третья редакция (1359 - 1362) включает уже 215 стихотворений, из
которых 174 составляют первую часть и 41 вторую. Время пятой редакции -
1366 - 1367 годы; шестой редакции - 1367 - 1372 годы.
Седьмая редакция, близкая к окончательной, которую автор отправил
Пандольфо Малатеста в январе 1373 года, насчитывает уже 366 стихотворений
(263 и 103 соответственно частям). Восьмая редакция - 1373 год, и, наконец,
дополнение к рукописи, посланное тому же Малатеста, - 1373 - 1374 годы.
Девятую, окончательную, редакцию содержит так называемый Ватиканский
кодекс под номером 3195, частично автографический.
По этому Ватиканскому кодексу, опубликованному фототипическим способом
в 1905 году, осуществляются все новейшие критические издания.
В Ватиканском кодексе между первой и второй частями вшиты чистые
листы, заставляющие предполагать, что автор намеревался включить еще
какие-то стихотворения. Разделение частей сохраняется: в первой - тема
Лауры - Дафны (лавра), во второй - Лаура - вожатый поэта по небесным
сферам, Лаура - ангел-хранитель, направляющий помыслы поэта к высшим целям.
В окончательную редакцию Петрарка включил и некоторые стихи отнюдь не
любовного содержания: политические канцоны, сонеты против авиньонской
курии, послания к друзьям на различные моральные и житейские темы.
Особую проблему составляет датировка стихотворений сборника. Она
сложна не только потому, что Петрарка часто возвращался к написанному даже
целые десятилетия спустя. А хотя бы уже потому, что Петрарка намеренно не
соблюдал хронологию в порядке расположения стихотворного материала.
Соображения Петрарки нынче не всегда ясны. Очевидно лишь его желание
избежать тематической монотонности.
Одно лишь наличие девяти редакций свидетельствует о неустанной,
скрупулезнейшей работе Петрарки над "Канцонье-ре". Ряд стихотворений дошел
до нас в нескольких редакциях, и по ним можно судить о направлении усилий
Петрарки. Любопытно, что в ряде случаев, когда Петрарка был удовлетворен
своей работой, он делал рядом с текстом соответствующую помету.
Работа над текстом шла в двух главных направлениях: удаление
непонятности и двусмысленности, достижение большей музыкальности.
На ранней стадии Петрарка стремился к формальной изощренности, внешней
элегантности, к тому, словом, что так нравилось современникам и перестало
нравиться впоследствии. С годами, с каждой новой редакцией, Петрарка
заботился уже о другом. Ему хотелось добиться возможно большей
определенности, смысловой и образной точности, понятности и языковой
гибкости. В этом смысле очень интересно суждение Карло Джезуальдо (конец
XVI - начало XVII вв.), основателя знаменитой Академии музыки,
прославившегося своими мадригалами. Про стих Петрарки он писал: "В нем нет
ничего такого, что было бы невозможно в прозе". А ведь эта тяга к
прозаизации стиха, в наше время особо ценимая, в прежние времена вызывала
осуждение. В качестве образца такого намеренного упрощения стихотворной
речи приводят XV сонет:
Я шаг шагну - и оглянусь назад. И ветерок из милого предела
Напутственный ловлю...
Но вспомню вдруг, каких лишен отрад, Как долог путь, как смертного
удела Размерен срок, - и вновь бреду несмело, И вот - стою в слезах, потупя