"Сомнамбулист" - читать интересную книгу автора (Барнс Джонатан)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Эдвард Мун томился от скуки. Он курил часами, лежа на кушетке в своем кабинете, постепенно заполняя все помещение густым никотиновым туманом. Зевнув в очередной раз, он вяло потянулся за новой сигаретой.

В комнату влетела миссис Гроссмит. В дыму ее очертания почти не просматривались.

— Мистер Мун? — сварливо осведомилась она. Судя по тону, экономка приняла позицию, обычно сопровождавшую выражение крайнего неудовольствия, то есть грозно подбоченившись.

Слишком густой дым не позволял утверждать это наверняка, однако, исходя из немалого опыта общения с ней, Эдвард счел нужным остановиться именно на данной версии.

— Скучаете?

— Боюсь, что так.— Мистер Мун зажег сигарету и плюхнулся обратно на кушетку.— Сожалею, что расстроил вас.

— Скучай здесь сейчас кто-нибудь другой, — сурово изрекла она,— ему бы не поздоровилось!

— Прекрасно.— Эдвард попытался улыбнуться.

— Немедленно перестаньте курить. Мы живем в доме без окон, и я ни минутой дольше не собираюсь терпеть вашу дымовую завесу! Если так будет продолжаться, вы же нас всех перетравите! Вы сущее несчастье!

Иллюзионист выпустил длинную струю дыма.

— Вы не первая, от кого я это слышу. Но, должен признаться, из ваших уст это звучит немного обидно.

— А вы будьте благоразумны!

Со скорбным видом затушив окурок, мистер Мун поднялся с кушетки.

— Вы, несомненно, правы. К тому же скука мне начинает надоедать.

Миссис Гроссмит неодобрительно хмыкнула.

— Когда вы так себя ведете, вы просто невыносимы.

— А вы святая женщина, раз терпите меня.

— Может, вы выйдете? Прогуляетесь? Подышите свежим воздухом?

Мун не поддавался увещеваниям, но и миссис Гроссмит не отставала.

— Вам лучше станет. Тут нездоровая атмосфера.— Она издала булькающий, мелодраматический кашель.

— Возможно, я выйду ненадолго.

— Тайны же не каждую неделю попадаются. — В голосе экономки прозвучало удовлетворение.

— Разве? — вздохнул мистер Мун с видом ребенка, наутро после Рождества обнаружившего в повешенном у камина чулке лишь фартинг да помятый апельсин. — Знали бы вы, как я жажду жить в мире, где жестокие преступления вещь настолько обыденная, что я мог бы заниматься ими постоянно.

— Странное желание. Он вздохнул.

— Настоящих преступлений уже нет. Век великих преступников миновал. После Вараввы... Посредственность, миссис Гроссмит. Кругом сплошная посредственность. Помните грабителя, которого мы с Сомнамбулистом поймали пару лет назад? Ну, который хотел сделать подкоп под Английский банк, а вместо этого прокопался в канализацию?

— Да, сэр.

— Не могу припомнить его имени. А вы не помните?

— Боюсь, нет.

— Видите? Даже в памяти не задержался. Все они до последнего не стоят того, чтобы помнить их имена.

Миссис Гроссмит выдавила улыбку.

— Скука пройдет, сэр. Так всегда бывает.

— Да,— почти шепотом произнес мистер Мун.— Я знаю лекарство.

— Так вы идете на прогулку?

— Именно. На прогулку.

Эдвард вышел. Миссис Гроссмит услышала, как он прошагал по дому, громко поднялся по секретной лестнице и прошуршал через заросли рододендронов. На улице его шаги стихли.

Сомнамбулист неторопливо расхаживал по кухне с огромной кружкой молока. Он озадаченно глянул на экономку и шевельнул рукой в вопросительном жесте.

— Вы хотите знать, куда он пошел? — уточнила женщина.— Вы это имели в виду?

Великан кивнул с серьезным видом. Она вздохнула.

— Думаю, это мы оба знаем.

Сомнамбулист никак не прокомментировал ответ, лишь медленно опустил голову, нежно прижал к груди кружку и печально удалился из кухни.

Обменявшись парой невнятных слов с мистером Спейтом — тот исхитрился втиснуться между ступеньками и, против ожиданий, чувствовал себя вполне уютно,— Эдвард покинул Театр чудес и направился в пользующийся недоброй славой район, хорошо известный и ему, и другим, разделявшим его достойные сожаления пристрастия. Дорогу туда он знал наизусть и потратил на нее меньше часа, не испытывая ни малейшего желания взять кеб. Перед подобными визитами ему всегда требовалось побыть наедине с собой. Иллюзионисту удалось погрузиться в себя до такой степени, что он даже не заметил «хвоста», причем довольно умелого, уже четверть часа как следующего за ним по пятам.

Добравшись до той не подлежащей восстановлению части города, которая через десяток или около того лет станет известна как Фицровия, мистер Мун направил стопы к ветхой квартирке в конце переулка, отделенного от Гудж-стрит всего несколькими минутами ходьбы. Плотно закрытые ставни придавали дому нежилой вид, однако из щелей в них пробивался свет. Быстро оглядевшись, мистер Мун удостоверился в отсутствии поблизости кого бы то ни было и шесть раз ударил в дверь, строго соблюдая определенный ритм. Ожидая ответа, он буквально кожей ощущал на себе чей-то пристальный взгляд. Да что там «ощущал», Эдвард знал наверняка: те, кто находится в квартире, внимательно рассматривают визитера и наверняка тихонько обсуждают его персону. Последнее обстоятельство задевало иллюзиониста наибольшим образом.

Именно такие мгновения он сильнее всего и ненавидел. Торчишь вот так, в одиночестве, на пустынной улице, изо всех сил делая вид, будто ничего подобного не подозреваешь. Сгорая от стыда, мистер Мун мучился от иррационального опасения нарваться по злосчастному стечению обстоятельств на кого-нибудь из знакомых — друга, старого приятеля, любого, кто его узнает и непременно поинтересуется, что это он здесь делает, по какой причине мается в темном переулке одной из самых подозрительных частей города. Хуже того, гипотетический приятель мог взять да и оказаться здесь по той же причине, что и он сам. Тогда их встреча имела бы все шансы стать самой неприятной в жизни обоих. Короче, в такие моменты мистер Мун испытывал острое и искреннее замешательство. Я просто хотел, чтобы читатель посмаковал эти секунды немного подольше.

Наконец дверь отворилась. Перед ним в грязно-желтом свете возникла чудовищно толстая женщина, исходившая запахом дешевых духов. Для поддержания колоссальных форм титаническая туша опиралась на трость.

— Мистер Грей! — просияла она.— Давненько вас не было.

Мистер Мун нервно шаркнул ногой.

— Снова скучаете?

Он застенчиво кивнул, и женщина издала низкий, жирный смешок. Слегка прихрамывая, она подалась назад, впустила Эдварда и закрыла за ним дверь.

Воздух внутри здания пропитался ароматом благовоний, замешенных на искушении. Мистер Мун проследовал в большую гостиную, богато, но безвкусно обставленную. Там он, не теряя времени, занял одно из полудюжины кресел в роскошной обивке. Сие местечко и его правила Эдвард успел изучить слишком хорошо.

Женщина грубо усмехнулась.

— У нас новенькая.

Среди лондонских борделей заведение миссис Мопсли занимало воистину почетное место. Оно обслуживало избранную и незаурядную клиентуру. Люди, удостаивавшие своим посещением ее апартаменты, приходили сюда ради услуг, которых не мог предоставить ни один другой публичный дом в Лондоне. У них были уникальные, специфические пристрастия — предпочтения, которые, на невинный взгляд непресыщенного читателя, могут показаться отвратительными и даже отталкивающими. И не говорите, что я вас не предупреждал.

— У нее есть имя?

— Мина,— промурлыкала женщина.— Она вам понравится.

— Люси, Мэри? Где они сегодня?

— Сейчас они обслуживают других клиентов. Но почему бы вам не познакомиться с нашей Миной? Обещаю, вы не разочаруетесь, мистер Грей.

Эдвард внутренне поморщился. Он почему-то не сомневался — мадам давным-давно раскусила его уловку, а в самые мрачные минуты даже испытывал опасение, как бы ей не удалось раскрыть истинное лицо «мистера Грея». Порой в обращении миссис Мопсли ему чудилась откровенная насмешка. Словно толстуха нарочно поддразнивала его, называя вымышленным именем и тем самым желая показать собственную осведомленность относительно настоящего.

Он кивнул.

— Приведите ее.

Мадам отвесила елейный поклон.

— Подождите здесь, мистер Грей. Расслабьтесь. Пусть ваши самые темные фантазии предстанут перед вашими глазами.

Снаружи тихонько постучали шесть раз. Точно так же, как и сам Эдвард несколькими минутами раньше.

— Извините.— Мопсли заковыляла к двери, наклонилась к крошечному глазку и испустила влажный, булькающий хохоток.

— Это Потрох.

Отодвинув засов, она впустила очередного посетителя — приземистого, лысеющего, раскормленного человека с изрытым оспой лицом. Мадам раскинула руки в театральном жесте, представляя клиентов друг другу.

— Мистер Грей, позвольте представить вам мистера Потроха.

Мужчины настороженно пожали друг другу руки. Ладонь Потроха оказалась влажной и дрожала. Мистер Мун едва удержался от позыва немедленно обтереть пальцы носовым платком.

— Счастлив познакомиться,— ядовито произнес он.

— Джентльмены, поговорите пока друг с другом. Я же вскоре вернусь и приведу вам маленький кусочек рая.

Поклонившись на прощание и помахав пухлой рукой, миссис Мопсли покинула гостиную. Потрох пододвинул себе кресло.

— Мне тут нравится,— признался он.— Прихожу всегда, когда могу. То есть когда могу себе позволить, ну, вы понимаете. Знаете, пока я не нашел это место, я думал, что никто на свете не хочет того же, чего хочется мне. Я думал, что я ненормальный, больной какой-то. Понимаете, мистер Грей? Я думал, что я урод.

— Совершенно с вами согласен,— расплывчато ответил Мун.

— Конечно. Я знал, что вы поймете. У нас много общего. Например, это наше хобби. А вот скажите мне... когда вы поняли, что у вас... такие же склонности?

Эдвард, не желая удостаивать его ответом, достал из кармана сигару. Вежливости ради он предложил закурить соседу. Тот с готовностью принял маленький подарок, и пару минут оба провели в блаженном молчании, лишь выпуская клубы дыма.

— Я слышал, что у них новая девушка,— заметил Потрох между затяжками.— Как думаете, на что она похожа?

— Понятия не имею.

— Думаю, мы сейчас узнаем.— Крепыш неудачно попытался изобразить грубый гогот и в результате исторг жуткое, тревожное скрежетание.

К счастью для них, вернулась миссис Мопсли. Она вкатилась в гостиную с привычной грацией мастодонта в сопровождении самой необычной женщины, какую только можно себе представить. Впрочем, на первый взгляд она казалась совершенно обыкновенной. Девушка имела довольно привлекательную внешность — впрочем, от конюшни Мопсли глупо ожидать иного,— приятно симметричное лицо и соблазнительные формы ладно сложенного тела. Полупрозрачное белое платье, туго перепоясанное коротким шнурком, выгодно подчеркивало естественные округлости. Из легиона столь же миловидных, но вполне заурядных женщин, каждый день проходящих мимо вас по улице, ее выделяла чудовищного вида густая черная борода.

— Она настоящая? — тихим, полным восхищения голосом поинтересовался сосед мистера Муна.

Миссис Мопсли сделала оскорбленный вид.

— Мистер Потрох! Вы за кого меня принимаете?

— Можно потрогать? Толстуха повернулась к девушке.

— Мина?

Бородатая красотка кивнула и жеманно, с прекрасно отработанной застенчивостью улыбнулась. Погрох, прикрыв глаза от блаженства, слегка подергал за растительность на ее лице.

— Ты так хороша,— прошептал он.

Мина снова привычно улыбнулась. Подобный комплимент она явно слышала далеко не впервые. Эдвард зевнул.

— Что-нибудь еще?

— Вы всегда хотите большего, мистер Грей.

— Я вам за это плачу.

Мопсли подтолкнула Потроха к его креслу, затем развязала шнурок у Мины на поясе. Платье медленно соскользнуло с плеч девушки, оставив ее полностью обнаженной. Тело бородатой красавицы, исполненное зрелой, налитой чувственности, само по себе не представляло чего-то из ряда вон примечательного.

Взгляды мужчин приковал жутковатый вырост розовой плоти, свисавший между грудей Мины. Любопытное уродство более всего походило на карикатурную ручонку младенца. Рудимент мог даже шевелиться, и, пока клиенты в восхищении пялились на него, он игриво им помахивал, словно осознавая сосредоточенное на себе внимание.

Эдвард облизнулся.

— Великолепно.

— Джентльмены! — Мопсли сияла от гордости.— Она ваша. Торгуйтесь!

Мистер Грей и мистер Потрох одновременно по-волчьи осклабились.

— Хорошо, рискну.— Крепыш назвал сумму, почти наверняка равную его недельному заработку.

Иллюзионист без промедления ее удвоил. Потрох прибавил еще немного, но противник снова предложил вдвое больше.

— Она ваша.— Крепыш сокрушенно признал поражение.

— Обращайтесь с ней хорошо, — сурово предупредила миссис Мопсли.

— Я буду обращаться с ней так, как сочту нужным. Мистер Мун взял Мину под руку и повел из гостиной к будуару в одном из верхних этажей здания. За его спиной миссис Мопсли утешала проигравшего.

— Вам просто не повезло, сэр. Но у меня много других милашек, готовых утешить вас. Через час освободится девушка-тюлень. Дурочка уже свободна. А если вы чуть подождете, то придут новые сиамские близняшки.

Эдвард Мун поднялся выше, и разговор в гостиной больше не касался его слуха. Следующие три роскошных часа он предавался ласкам бородатой прелестницы.

Итак, этот хвастун, этот шарлатан, этот распутник и есть наш герой. Конечно, оправдание жалкое, однако нынешний век, сдается мне, не век настоящих героев, и Эдвард Мун — лучшее, что он может нам предложить.

Если вы, ознакомившись с последними подробностями плачевно-низменной личной жизни Эдварда Муна, сочтете, будто не в силах терпеть столь гнусную личность на всем протяжении нашего повествования, то не лучше ли вам отступить прямо сейчас и отшвырнуть мою рукопись прочь? Или сжечь ее, если вам того захочется. Использовать бумагу как черновик. Поупражняться в искусстве сложения бумажных фигур, именуемом японцами оригами. Поверьте, я полностью на вашей стороне. Моя б воля, я с радостью поступил бы точно так же.

Если же вы решитесь продолжить чтение, несмотря на наличие в нашей повести столь порочного протагониста, то знайте — дальше будет еще хуже.

Мистер Мун покинул заведение миссис Мопсли, осторожно прикрыл дверь и огляделся по сторонам. Ошибочно полагая, будто за ним никто не следит, он пробрался в конец переулка и свернул налево, на Гудж-стрит, намереваясь оттуда пойти домой. Улица пустовала. Вокруг царила неестественная тишина, и шаги иллюзиониста громким эхом отдавались среди полуразрушенных домов. Однако не успел он пройти и нескольких ярдов, как ночное безмолвие нарушил сухой осторожный кашель. Мистер Мун испуганно оглянулся и увидел стоявшего рядом человека.

Новый персонаж имел довольно опрятный вид, не мог похвастаться ростом и, судя по всему, очень нервничал. Пенсне в золотой оправе балансировало на самом кончике носа. Кожа его отличалась необычайной бледностью, под стать совершенно белым волосам.

Мун помрачнел. Он узнал его и кивнул с ледяной вежливостью.

— Мистер Скимпол.

Альбинос почтительно склонил голову. Несмотря на несколько карикатурную внешность, в нем было что-то угрожающее. Его окружала почти осязаемая аура опасности.

— Я не заметил вас,— произнес мистер Мун.

— Меня вообще редко замечают.

— И как давно вы следите за мной? Скимпол пропустил вопрос мимо ушей.

— Передайте мое почтение миссис Мопсли.

— Что вам надо?

Скимпол бесстрастно уставился на него. Нижние половинки глаз альбиноса сквозь стекла пенсне выглядели причудливо раздутыми.

— Мне нужна ваша помощь.

Громко фыркнув в ответ, Эдвард двинулся было прочь.

— Постойте...— Скимпол поспешил за ним.

— Я уже дал ответ. И он не изменится.

— Существует заговор против города. И он уже приведен в действие. Вы необходимы Директорату. Вы необходимы своей стране!

— Найдите другого актера.

— Что-то происходит. Разве вы не чувствуете? Грядет какой-то великий кризис!

Мистер Мун замер посреди улицы и повернулся к своему преследователю.

— Это игра вашего воображения, мистер Скимпол. Вы переели перед сном сыра.

— Я мог бы заставить вас,— заметил альбинос с подозрительным спокойствием,— мистер Грей.

Эдвард промолчал.

Бледное лицо Скимпола скривилось в подобии усмешки.

—Вы поможете мне.

Мистер Мун ответил подчеркнуто вежливой улыбкой.

— Даже у меня есть совесть. Вам придется приставить к моей голове револьвер, прежде чем я соглашусь с вами сотрудничать.

Он зашагал прочь. Скимпол подождал, пока тот исчезнет из виду.

— Возможно, и так,— тихо произнес он. Затем, уже тверже, добавил: — Возможно, и до этого дойдет.

Следующий день не задался с самого утра. Мартышка, которую иллюзионист два последних года использовал в представлениях, вдруг захворала, и ветеринар прописал ей покой на неопределенно долгое время. В качестве замены зверинец прислал буйное непослушное животное, без малейшего намека на талант предшественницы. На просьбу исполнить прыжок она принималась что-то лепетать по-обезьяньи, а когда требовалось продемонстрировать стиль и помпезность, она вяло вылезала на сцену, словно приговоренный к смерти, идущий к последнему ужину.

Следует только догадываться, до какой степени мистеру Муну по окончании представления не терпелось спуститься к себе в подвальные апартаменты. Сомнамбулист, напротив, решил чуть дольше задержаться наверху, пытаясь лестью добиться от строптивой мартышки хоть чего-то, похожего на игру.

Спейт, как всегда, беспокойно дремал на ступенях, а миссис Гроссмит, едва заслышав шаги иллюзиониста, поспешила ему навстречу.

— Вас ждут, мистер Мун. Я сказала, что уже поздно, но он настаивал.

— Кто это? — Эдвард понизил голос до шепота.— Альбинос?

Кто-то невидимый разразился громогласным хохотом.

Ворвавшись на кухню, хозяин театра увидел громоздкую фигуру, расположившуюся прямо в его любимом кресле.

— Альбинос? — Посетитель снова рассмеялся.— Право слово, Эдвард, ваши друзья с каждым разом все страннее!

— А-а, это вы, инспектор.— Мистер Мун позволил себе улыбнуться.

Мерривезер встал и сердечно пожал руку иллюзиониста.

— Рад вас видеть. Хотелось бы, чтобы при более приятных обстоятельствах...

Дождавшись, когда миссис Гроссмит тихонько удалится к себе, Эдвард достал бутылку виски, пару стаканов, сел напротив гостя и налил каждому по щедрой порции.

— Как я понимаю, ваше появление связано с работой?

— Боюсь, что да. Мои извинения за столь поздний визит, но я в полном тупике.

— Вы хотите сказать, что у вас есть для меня дело?

— Вы заголовки газет читали?

— Дело Хонимена? Я следил за вашими плачевными успехами с немалым разочарованием, инспектор. Я-то надеялся, что вы усвоили кое-что из моих методов.

— Мы сделали что могли. Но поверьте моему слову, это самое странное дело из всех, какими я занимался. Я за всю жизнь не встречал ничего более загадочного!

Мистер Мун поднял бровь.

— А разве не все ваши дела были такими?

— Это — особенное,— махнул рукой Мерривезер.— В нем что-то таинственное, жуткое, причудливое. Мистика какая-то. Потому, как вы поняли, я и подумал о вас.

— Звучит весьма и весьма обнадеживающе...

Мерривезер снова рассмеялся — грубо и резко.

— Миссис Гроссмит сказала мне, вы скучаете. Понимаете, по закону меня тут не должно быть. Мои коллеги этого бы точно не одобрили. Они думают, что у меня на ваш счет id6e fixe. Но все же после того дела в Клэпхеме...

Иллюзионист поморщился.

— В общем, они уже не так склонны закрывать на это глаза.

Мерривезер всегда ощущал какую-то неловкость в присутствии великана, и с приходом Сомнамбулиста его природная веселость тут же поостыла.

Ассистент опустился за стол, сорвал галстук и налил себе молока. Едва он успел поднести стакан к губам, как Эдвард вдруг вскочил и повернулся к детективу.

— Что же,— нетерпеливо произнес он,— я хочу посмотреть, где это произошло.

Часом позже все трое стояли в верхнем этаже башни, где покойный Сирил Хонимен совершил свой последний — и весьма позорный — выход на «бис». В окно, куда он выпал, еще не вставили стекла, и в помещении царил пронизывающий холод. Кроме того, воздух наполнял смрад разложения. Столик со сгнившей едой служил ему источником. То, что предназначалось для роскошного пира, теперь распространяло зловоние.

— Простите за запах.— Мерривезер кутался в толстое шерстяное пальто, обмотав шею большим черным шарфом.— Тут еще была бутылка шампанского, но ребята выпили ее пару дней назад.

Проведя по столу пальцем, мистер Мун внимательно рассмотрел гангренозно-серый след от пыли и плесени.

— Что это за место?

— Никто толком сказать не может. Мы думаем, тут что-то вроде водонапорной башни. Заброшенной.— В голосе детектива сквозила безнадежность. — Ни на одной карте не можем ее найти. Официально она вроде как не существует.

— Мне кажется, инспектор, что это не водонапорная башня.— Эдвард остановился у окна, рассеянно глядя на город.— Мне кажется, это пожарная вышка.

— Извините за беспорядок. Местные, похоже, вконец затоптали все улики.

Размахивая аспидной доской, Сомнамбулист постучал мистера Муна по плечу.

Хозяин театра лишь отмахнулся от такого предположения.

— Я знаю репутацию этого района,— произнес Мерривезер.— Судя по еде и постели, можно предположить, что его сюда заманили.

Мистер Мун, похоже, не очень-то его и слушал.

— Мне это казалось очевидным. — Он опустился на колени возле оконного проема и поднял с пола осколок витража.— Посмотрите. Если окно выбил Хонимен, то стекла в основном были бы снаружи. Тут их слишком много.

— Что вы хотите сказать? — нахмурился Мерривезер.

— Кто-то — или что-то — высадил витраж с внешней стороны. Снаружи башни. Таким способом этот кто-то проник сюда.

— Невозможно. Никто не сможет забраться так высоко.

— Любопытно. Мерривезер вздохнул.

— Беретесь? Мистер Мун молчал.

— Я не понимаю. Вы так хотели чего-нибудь этакого. Запутанного, как вы говорили сами, чего-то сложного, как в старые времена. Чего-то с намеком на настоящий криминальный талант. Честное слово, это же просто мечта для вас!

— Мечта? — Эдвард рассеянно передвигал осколки по полу, без видимого порядка раскладывая их в новый узор.

— Так вы беретесь?

— Вопреки моему здравому смыслу,— рассеянно кивнул иллюзионист.

— Как прикажете вас понимать?

— А так, что здесь что-то неправильное, инспектор. Это не рядовое преступление, в этом кроется куда больший смысл. Мы стоим на пороге чего-то ужасного.

— Господи боже мой.— Мерривезер рассмеялся.— Вы всегда такой мрачный?

Мистер Мун не ответил, а только воззрился на инспектора немигающим, исполненным торжества взглядом. Пристыженный детектив умолк.

Сомнамбулист сделал ребяческое лицо и написал еще одно слово.

Эдвард даже не улыбнулся.

— Так и должно быть,— пробормотал он.— Всем нам следует бояться.