"Ральф Питерс. Поле битвы - Россия! " - читать интересную книгу автора

тому, что он жив, не обгорел и что его вертолет выглядел после падения так,
как ему и полагалось, что прошло довольно много времени, прежде чем он
вспомнил о бортстрелке.
Все сегодня пошло наперекосяк. Предполагалось, что мы летаем и воюем
лучше, чем про тивник. Предполагалось, что мы должны с триумфом прилететь
назад. А если твой героизм и самоотверженность не смогли предотвратить
катастрофу, то первым делом полагалось подумать о товарище Но Тейлор мог
думать только о своей боли, о своем собственном страхе, об ужасе, который он
испытывал при мысли о перс пективе сгореть заживо.
Бортстрелок, весь обмякнув, сидел в своем закутке. Не шевелясь. Такой
же неподвижный, как и сам вертолет.
Молодой уорент-офицер, только что из учебки. В ответ на недоуменные
вопросы, зачем он взял себе в экипаж самого неопытного из своих подчиненных,
Тейлор всегда отвечал, что его обязанности как раз и заключаются в том,
чтобы должным образом учить солдат. Но еще ему хотелось иметь рядом кого-то
податливого, кто станет делать то, что ему сказано. Не какого-нибудь
упрямого старого ворчуна, повидавшего на своем веку добрую дюжину взводных.
По существу, Тейлор еще не успел как следует узнать своего бортстрелка.
Как командир звена он всегда держал некоторую дистанцию с подчиненными, к
тому же здесь сыграл свою роль и скрытный характер Тейлора. И вот теперь,
оглушенный и раздавленный, сквозь застилавшую взгляд пелену он смотрел с
земли на безжизненное тело внутри вертолета, потрясенный итогом своей
некомпетентности.
Все, абсолютно все должно было быть совсем не так. Он ничего не сделал
правильно, испортил все. Его звено превратилось в разбросанную по пустыне
груду обломков, а человек, за которого Тейлор отвечал прежде всего, лежал то
ли мертвый, то ли без чувств, в то время как его командир, бравый капитан
воздушнодесантных войск, спасал себя, не вспомнив ни об одной живой душе.
Все должно было быть совсем не так.
Но в то же самое время Тейлор не мог подавить в себе чисто физическое
чувство восторга, в чем-то похожее на упоение сексом, при мысли о том, что
он в самом деле жив, что он спасся.
Он с трудом поднялся на ноги, доковылял до вертолета и принялся тянуть
и дергать за ручку кабины. Металл погнулся, и фонарь заклинило. В конце
концов Тейлору пришлось разбить остекление камнем. За все это время стрелок
не сделал ни единого движения, лишь раскачиваясь в такт неловким попыткам
Тейлора проникнуть внутрь машины.
- Бен!
Молчание.
- Бен! Ты жив?
Стрелок не отвечал. Но пелена перед глазами Тейлора рассеялась
достаточно, чтобы заметить, что бедняга все еще дышал, хотя и совсем слабо.
Несколько темных пятен проступили на груди летной куртки бортстрелка, и
на глазах у Тейлора большая муха уселась рядом с нашивкой, на которой было
написано имя раненого.
- Бен! - Тейлор расстегнул шлем, слишком большой для головы мальчишки,
и стащил его, стараясь не причинить стрелку боль.
Освободившись от жесткого шлема, голова раненого нелепо повисла набок.
У него оказалась сломанной шея. Он должен был давно уже умереть. Однако
с его губ впервые за все время сорвался тихий стон.