"Джефф Питерс. Русский угол Оклахомы (Вестерн) " - читать интересную книгу автора

году уже иссяк один карьер, и всем пришлось уехать. Осталась только горда
глины и огромная яма. Вот и все, что осталось после двенадцати лет. Здесь
будет то же самое. И всем этим людям придется снова ехать куда-то. Все
начинать сначала. И так они будут кочевать по всей земле. Они будут добывать
хлеб в лавке, они будут жить в чужих домах, они будут греться чужим огнем. А
мы останемся здесь, и у нас все будет свое, не чужое. Свой дом, свой хлеб,
свой огонь. У тебя есть свой дом?
Я не сразу ответил.
- Да, есть. В Луизиане.
- Это далеко.
- Когда-нибудь я до него все-таки доберусь, - сказал я. - Кажется, мы
слишком долго отдыхаем.
- Ты уже торопишься домой, Винсент Крокет! -засмеялся он, берясь за
пилу.
Мы еще не добрались до середины, когда снизу прибежал мальчонка с
узелком. Белоснежная тряпица раскинулась на земле, густо усеянной опилками,
и мы пообедали отварным картофелем и жареными цыплятами. В черном глиняном
кувшине с индейским орнаментом было козье молоко. Хлеб был пышным и
душистым, горячим внутри, со смуглой мягкой коркой.
Еда придала нам сил, но работа не пошла быстрее, дуб обрушился на землю
уже на заходе солнца. От удара даже горы подскочили, но у нас не было сил
радоваться своей победе. И мы долго молча стояли над ним. Впрочем, даже лежа
на земле, дуб закрывал от нас закатное небо своими голыми длинными ветвями.
- Вот и все, - сказал я.
- Это еще не дрова, - покачал головой Питер. - Нам еще пилить и
пилить...
До наступления темноты мы успели срезать всего лишь две нижние ветки.
Возвращаясь в деревню, я думал только о том, что через несколько часов мне
придется снова подниматься по этому косогору. Краем глаза я заметил, что
окна дома, где остался лежать Крис, были закрыты ставнями, но из щелей
пробивался красноватый свет. Я хотел бы спросить, как идет лечение, но возле
дома никого не было - ни индейцев, ни старика с седой бородой.
Питер, как оказалось, устал не меньше меня. Он молча сидел за столом, а
сестры в белых платках порхали вокруг, подавая тарелки и подливая молоко в
кружки. Энни среди них не было, и это меня не удивило. Эту молчунью я скорее
мог представить гарцующей верхом на мустанге, чем снующей по кухне.
- Твой друг спит, - сказал Питер, отодвигаясь от стола. - Ты тоже
ложись. Все будет хорошо. Если ты торопишься, можешь оставить его здесь. Мы
проводим тебя до станции.
Я хотел ответить, что у нас, Крокетов, не принято останавливаться на
середине дела, но вместо этого только спросил, еле ворочая языком:
- А как же дрова?
Питер что-то приказал своим сестрам, и на столе передо мной появилась
пустая кружка.
- Выпей на ночь, работать будет легче, - сказал Питер.
- Виски?
- Лучше, чем виски. Травяной чай.
Я поднял кружку и обнаружил на донышке зеленоватую прозрачную жидкость.
На вкус она была горькой, но приятной.
Мне постелили на широкой лавке вдоль стены. Я стянул сапоги и так и