"Богдан Петецкий. Только тишина " - читать интересную книгу автора

расположенных вдоль экватора, оказались проще и удобнее в эксплуатации, чем
тысячи рекаторов и генераторов, установленных непосредственно на объектах,
как правило удаленных от источников лантаноидов или же природных
месторождений всех других видов топлива. Потери энергии, пересылаемой
узконаправленными фотонными пучками, были практически равны нулю.
Двери в центральное помещение станции - именуемое навигаторской, хотя
кроме вспомогательной аппаратуры связи, в нем не было ни одного пульта
управления - стояли раскрытыми настежь. Мы переступили стальной порог, и, не
задерживаясь, направились к некогда белому, дугообразному столу,
обставленному разноцветными креслами. В одном из них сидел пожилой мужчина,
который теперь с трудом поднялся и сделал шаг в нашу сторону. Я разу же
узнал его. Это был Онеска, биоматематик. Его уравнениям такие, как я,
обязаны преодолению порога перегрузок при ускорениях, позволяющих серьезно
думать о звездах, по крайней мере, ближайших. Столетие профессуры Онески,
объявленное еще до старта "Дины", пришлось как раз на время нашего
отсутствия.
- Прекрасно, что вы явились, - произнес он низким, звучным голосом, в
котором я однако уловил нотку, свидетельствующую о усталости и даже о
скрываемом напряжении. - Только вас мы и ждали... Сказал им? - обратился он
к Тарроусену.
Тот покачал головой. Профессор выждал минутку, словно прикидывая, как
справиться с заданием, после чего поочередно ощупал глазами Ала и меня,
вздохнул, выпрямился, повернулся к столу и склонился над ним, поглаживая
ладонями его белую поверхность.
- Прежде всего, - начал он сухим, деловым тоном, - не воображайте, что
произошло что-то скверное. Наоборот. По крайней мере, так считается.
Попросту - мы отозвали экипажи со всех станций и внеземных объектов. Поэтому
вас никто не поприветствовал на границе системы, и даже тогда, когда вы уже
вошли в плоскость эклиптики. Мы - последние. С позавчерашнего дня нам здесь
делать нечего, кроме как дожидаться вас. Через десять минут мы покидаем
станцию. Тогда ей перестанет быть нужна энергия. Так же как прочим лунным и
орбитальным базам. Поэтому Земля остановит генераторы батарей.
Алеб откашлялся и сделал шаг вперед. Онеска коротко глянул на него,
после чего насупил брови, как бы предупреждая, что он еще не кончил.
- О деталях потом, - заявил он начальственным тоном. - Мы просто
реализуем старый план, о котором, кстати говоря, вы могли слышать. Вскоре
после вашего отлета мы усовершенствовали теорию полета, а точнее - нашли
некий новый вариант ее применения... но довольно об этом. Пока. На Земле
обратитесь в Центр Дальних Рейсов. Останемся в контакте. Так уж сложилось, -
он выпрямился и с усмешкой посмотрел на нас, - что я - один из авторов того,
что нас ждет. В качестве биоматематика, разумеется. Вот так, - добавил он
чуть погодя. - Вроде все.
- Все, - негромко повторил Тарроусен.
Я был одинакового с ним мнения. Алеб тоже.
- Летим? - лениво поинтересовался он.
Онеска зашарил глазами по кабине.
- Да... - пробормотал он, - да... разумеется...
Тарроусен подошел к пульту и провел рукой по клавиатуре. Огни
коммуникационной централи погасли как задутые. Остался один - пульсирующий
бледной зеленью светлячок автоматического пеленга.