"Антон Первушин. Операция "Испаньола" [B]" - читать интересную книгу автора

понятием "кровные узы". Он уже подыскивал себе пару - желательно эстонку, -
проигнорировав многочисленные письма старенькой мамы, убеждавшей его
заехать на месяцок и выбрать себе невесту из местных, породнившись с
каким-нибудь из многочисленных дружественных кланов. Иван Иванович лишь
презрительно фыркал, но в ответ писал, что рад бы, только вот серьезные
дела так быстро не делаются, а начальство таможни большого отпуска не
даст... Его не тянуло на Родину, но и портить отношения с "землячеством" он
не хотел - те могли наделать проблем.

С началом эпохи Перестройки и нового мышления все пошло наперекосяк.
Эстонцы как-то очень быстро растеряли свое спокойствие и рассудительность,
а Иван Иванович неожиданно для самого себя стал "иностранцем" и
"оккупантом". То, что он прекрасно говорил по-эстонски, а к русским по
крови имел отношения меньше, чем австралийский абориген, не имело никакого
значения - он стал чужаком, а после быстрых кадровых перестановок в
таможенном управлении - еще и безработным.

А на исторической Родине Ивана Ивановича началась война. Он читал сообщения
о ней в эстонских газетах и смотрел документальные ролики по эстонскому
телевидению. Он горько усмехался, когда видел, что официальная эстонская
пропаганда весьма сочувственно относится к "борцам за независимость" в
далекой республике на Кавказе, ведь на низовом, непропагандистском, уровне
вс╕ было совсем по-другому, и бывшие друзья просили им больше не звонить, и
продавщицы в магазинах и на рынке смотрели волчицами, и паспорт гражданина
Эстонской Республики со штампом регистрации в городе Таллинне можно было
получить только за очень большие деньги, которых сторонящемуся "землячеств"
Ивану Ивановичу было никогда не заработать.

Иван Иванович затосковал. Он начал пить по-черному, чего раньше за ним не
водилось. В промежутках между запоями писал письма во все известные
инстанции, доказывая, что он - не русский; что ненавидит Россию; что Россия
оккупировала его страну в начале века точно так же, как оккупировала
Эстонию четырьмя десятками лет позже. Один раз он даже пошел на прямой
подлог, заявив в письме в Комитет по перемещенным лицам, что является
старым диссидентом и ветераном борьбы с тоталитарным режимом Москвы.
Любопытно, что на все свои письма он получил довольно пространные ответы.
Правда, смысл этих ответов сводился к сакраментальной фразе. "Пошел ты на
...".

Именно в эти дни, в дни отчаянья и бесконечного похмелья, к Ивану Ивановичу
пришел человек, известный в кругах профессиональных разведчиков под
псевдонимом Черный Пес. Разумеется, впоследствии Иван Иванович ни разу не
воспользовался этим псевдонимом (назвать правоверного мусульманина "Черным
Псом" означает дважды оскорбить его, причем смертельно), однако, случайно
прослышав о том, как его шефа называют "янки" и "русаки", Иван Иванович
подивился, сколь точна характеристика, и с тех пор про себя называл шефа
именно так - "Черный Пес".

Начальник военной разведки действительно походил на пса - на поджарую
псовую борзую, вытянутое лицо, большой и прямой нос, острые уши со скосом