"Аркадий Алексеевич Первенцев. Люди одного экипажа " - читать интересную книгу автора

Вместе со звуками пневматической чеканки, дробной и отчетливо-резкой,
похожей на пулеметную строчку, долетали слова песни, известной Дубоносу
только по мотиву. Он слышал когда-то эту песню, уже после оставления
Севастополя, от моряков крейсера. Теперь бн внимательно прислушался, в такт
мотиву пошевеливая губами.
...Лежали враги где попало
Вповалку на крымской земле.
Это было похоже на припев - повторили два раза. Потом снова ворвались
басы, крикливо и надрывно, и слов не разобрать. На лице Дубоноса
промелькнула досада. Горигляд переглянулся с боцманом, алчно оглядывавшим
графинчик. И вот слова снова дошли до слуха, когда вырвался густой и
отчетливый голос, очевидно, запевалы:
А палуба. "Красного Крыма" Нам надолго стала землёй...
- Карабака поет, - нагнувшись к Дубоносу, сказал боцман. - Его голос
всегда выделишь от остальных.
- Хорошая песня, - сказал Дубонос, уже не вслушиваясь в слова, - и
понятная. Ушли из Крыма и думают вновь вернуться победителями. А мотив
прямо-таки гимн... Вроде "Варяга"...
- Только более оптимистичен, - сказал Горигляд.
- Пожалуй, - согласился Дубонос. - Ну, на чем мы остановились? Ага...
Первый тост нужно было произнести, конечно, в шутливом тоне. Но
неразговорчивый механик, сразу же по-деловому углубившийся в тарелку,
вызывал досаду и как бы поддерживал чувство неловкости, владевшее Дубоносом
с утра. А тут еще отказ от рюмки водки, какой-то подчеркнутый отказ.
- Когда окончим ремонт, товарищ Губанов? Кстати, ваше имя и отчество?
- Через неделю, товарищ командир. Мое имя и отчество просто - Иван
Иванович.
- Долго... неделю долго. Командир дивизиона приказал закончить ремонт
поскорее, Иван Иванович.
В конце обеда первоначальная неловкость несколько рассеялась. Горигляд,
все время не теряя почтительной выправки, много говорил о команде катера. Он
хвалил людей с юношеской чистосердечностью и последнее происшествие с
"высаживанием днищ у бочек" объяснил только лишь тоской по погибшему
командиру. Сейчас команда старается загладить свою вину. Недельный срок
ремонта и так был очень коротким, люди работают день и ночь, и если срок
будет сокращен, конечно, они поднажмут, но только за счет сна и отдыха.
Команда катера умеет делать все с одинаковым азартом - и воевать, и
работать, и погулять.
Фамилии, такие, как Гетман, Ковтун, Дзюба, Матюх, Закопаев, Карабака,
Кириченко, обрастали плотью, приобретали формы. Это уже не была линия
одинаковых и чужих загорелых лиц, которые он так недавно видел на палубе,
это были люди со своей предысторией, привычками, индивидуальными
особенностями, подвигами. Губанов ушел сразу после обеда. Его ждали и уже
несколько раз пытались вызвать из кают-компании, но, может быть, стеснялись
нового командира. Катер на ремонте напоминает небольшую мастерскую, элементы
строевого подчинения как бы растворяются в чисто производственном труде,
похожем на труд, рабочих, где руководящая роль принадлежит инженеру. Дубонос
отлично понимал это и в другое время был бы просто доволен передохнуть от
своих командирских дел, послоняться по берегу, посидеть с приятелями в
офицерском клубе, а может быть, даже суток на двое отлучиться либо на охоту,