"Ник Перумов. Выпарь железо из крови..." - читать интересную книгу автора

только мальков этих один лишь провал и научит. Вот и остается теперь... не
то молиться, не то материться - чтобы пронесло, чтобы не зашмонали.
Толпа на 609-й пестовский собралась изрядная. Народ все больше тихий,
трезвый, крепкий. Фермеры... За покупками приезжали - эвон, какие все
нагруженные. Коробки, коробки, коробки... выше крыши вагоной коробки.
Перед платформой высился турникет из блестящей никелированной стали
и, по обе стороны прохода - две будочки из стеклопластика. Сердце у Сони
упало, как только она туда взглянула - за спинами городовых черными
башнями маячили четверо негров-рейнджеров. Здоровенные, сытые, накачанные,
все - под два метра, а в ширину - не обхватишь. В камуфляжных майках по
случаю жаркого августовского дня. Этим-то глазки не построишь. Бедрами не
повиляешь, не поноешь: "дяденька, пустите студентку...". Особенно после
воронежского дела. Городовые-то что, им семьи кормить надо, и не слишком
они усердствуют... если хорошенько попросишь. Шмонают так, для вида
больше, потому что тоже знают - дураков тащиться на Московский с оружием
нет. Три кольца охраны. Три проверки - на входе, на платформе и в вагоне.
Муха не пролетит.
Правда, Машка-Снайпер ни разу еще не попадалась. А тот раз, что
попалась, не в счет. Замели со "Стечкиным" - а она потрахалась с урядником
в караулке - он ее и отпустил, добрый человек, ни протокола не составил,
ни в компьютер свой проклятущий не загнал. Машка уверяет даже, что
кончила, но, наверное, врет. Она вообще на эту тему прихвастнуть любит.
Соня ей как-то сказала, что если хотя бы десять процентов того, что она,
Машка, рассказыват - правда, ей впору идти лечиться. От того, что в народе
"бешенством матки" прозывают.
Правда, когда Машка попалась, на контроле и рейнджеров не было.
К горлу подступил противный комок. Соня оглянулась на мальчишек -
держатся молодцом, никто и глазом не повел. Когда попал в толпу и тебя
несет к турникету - главное не дергаться, не рыпаться и вообще ничем от
соседа не отличаться. У ниггеров на такие дела глаз наметанный. Потому что
по первости много было... спринтеров всяких.
- Тихо, тихо, граждане! - загремел в мегафон урядник - пожилой дядька
с несколькими нашивками. - Не наваливайся, кому сказано! Проходи по двое с
кажинной стороны. К досмотру!
Толпа вздыхала, задымливала папироски, вежливо и негромко матюкалась
дозволенными в присутствии дам словами. Досмотреть восемьсот человек - не
шутка, и дело, само собой, долгое. Вот и начинается:
- С коробками сюда! Сюда, направо, кому сказано! Да не на ваше право,
а на мое право, понимать надо!
Толпа гудела и медленно перетекала, словно полуостывшая лава. Соня,
Машка, Мишаня и Костик со своими самопальными невеликими рюкзачкам вперед
благоразумно не лезли - им важно пройти в конце, когда и городовые
подустанут и негры девчонок нащупаются.
Из всей троицы Соня в подполье дольше всех - полных три года, с
самого начала. Вроде бы командовать должна, да только вот не получается.
Потому что от звания лейтенантского упрямо отказывается, а парни с Машкой
только звания и признают. Вот и получается, что, хотя они в подполье - год
от силы, все время выходит, что они Соней командуют, а не наоборот. Но
тут, верно, и их проняло - все трое на нее смотрят, ждут, что она скажет.
- За мной держитесь, - одними губами сказала Соня. Сняла бейсболку,