"Ник Перумов. Алмазный меч, деревянный меч (Книга первая)" - читать интересную книгу автора

рукой.
- Дык что я... я ж завсегда...
- Эй, вы, там, продрали глаза, ленивые тушканы? - гаркнул с козел
Нодлик, вторую половину ночи просидевший за кучера. Вообще-то они с Эвелин
были жонглёрами; оба то и дело наставляли друг другу рога, ссорились и
дрались, однако тотчас же приходили к полному согласию, когда дело
касалось насмешек или оскорблений по адресу Агаты.
- Сколько мы отмахали, Нодлик?.. Давай бросай вожжи, у меня чай тут
имеется, - откликнулся Кицум. - Холодная дорога леденит грудь и душу, пора
маленько отогреться!
Агата никогда не могла понять, как можно одинаково относиться ко всем
- и к ней, и к Троше, и к Нодлику с Эвелин, находившим своеобразное
удовольствие в том, чтобы сделать девчонке-Дану очередную гадость.
- Чай? Ты сказал чай, о величайший из комиков? - возопил Нодлик. -
Гони сюда эту драную кошку! Агата! Давай шевелись, не то мигом у нас
схлопочешь!
"У нас" было сказано недаром. Эвелин никогда не упускала случая
принять участие в расправе.
- Оставь её, Нодлик. Она драит котлы.
-А-а... самое место для такого дерьма, как эти Дану. Ну тогда Трошу
сюда.
-Ага, ага, счас, господин Нодлик... - заторопился силач.
Нодлик швырнул ему вожжи (ловко угодив при этом концом одной из них
Троше в глаз) и перелез с козел внутрь фургона. Был он высок, но весь
какой-то нескладный, костлявый, изломанный, с длинной унылой физиономией,
оживить которую не мог никакой грим. Лоб жонглёра покрывали многочисленные
ало-синюшные прыщи; редкие волосы, пегие от седины, висели сальными
сосульками - а ведь Нодлику по людскому счёту исполнилось всего тридцать
пять!..
- М... уже встаём?.. - осведомился хриплый голос, как будто бы
принадлежавший женщине. - Эй, стерва, мой завтрак готов?
"Стерва" было у Эвелин самым ласковым словом для Агаты.
- Она чистит котлы, подружка, - счёл нужным заметить Кицум.
- Ну ты и козёл... Нашёл, что ей поручить... Пусть бы Онфим ей ещё и
за это всыпал - всё развлечение...
Эвелин выбралась из-под пары одеял - в отличие от Агаты,
довольствовавшейся какими-то лохмотьями, у всех прочих, включая Трошу,
одеяла были нормальные, господа Онфимы понимали, что от простуженного
артиста толку мало. Однако мысль о том, чтобы поделиться теплом с
Нелюдью-Дану не пришла в голову даже простодушному Троше. Собственно, в
этом смысле он ничем не отличался от остальных.
Агата дёрнула щекой.
"Они все просто грязные свиньи. Грязные, пьяные, совокупляющиеся
свиньи. Свинья может опрокинуть Дану в грязь, но истинный Дану никогда не
обернёт свой гнев против неё", - хотя, по правде говоря, сия сентенция,
извлечённая из Atann-eeuy Akhimm, Тан-эу-Ахим, если писать примитивными
людскими буквами, Царственного Шестикнижия, последнее время что-то
перестала утешать Агату.
Теперь все обитатели первого фургона были в сборе. Кицум, Нодлик,
Эвелин, Агата и Троша, сидящий на козлах. Позади тащился второй фургон их