"Лео Перуц. Рождение антихриста " - читать интересную книгу автора

- Ну, тогда, - сказала женщина вполне успокоившись, - расхлебывай все
это сам, а я не хочу больше знать, чем вы там занимаетесь по ночам в
мастерской. Я делаю это ради твоего блаженства, ибо думаю, что Господь
простит тебя. Бог прощает даже тех, кто грабил церкви и часовни, а ведь это
грех, весьма заслуживающий проклятия и уж, конечно, никак несравнимый с
твоим. Правда, тебе надо покаяться, регулярно ходить к исповеди и творить
богоугодные дела. Дай-ка мне немного денег - я прямо с утра пойду в церковь
Святого Духа и спрошу, не нужно ли обновить позументы, побелить нишу или
заменить разбитое стекло. Такие случаи угодить Богу подворачиваются довольно
часто, и их нельзя упускать. И еще надо не забыть поставить свечи к образам
заступников и мучеников. Свечи стоят немного, и, кроме того, я знаю, где их
можно купить подешевле. Ты тем временем должен подсчитать, какую выгоду
принесла тебе торговля краденым, и всю эту сумму...
- Выгоду?! - вскричал сапожник. - Женщина, да ты потеряла рассудок!
Ничего, кроме позорного хлама, она мне не принесла, Большую часть его я
выкинул в мусор! Они носят мне одну рвань и лом. Вот сегодня притащили
песочницу. Что я с ней должен делать? А они хотят двенадцать скудо, ты ведь
слышала? Вся эта дрянь и двух-то не стоит... Разве что конская сбруя будет
немного получше, да и то вряд ли потянет на много.
Он прошел в мастерскую, чтобы осмотреть краденую сбрую, по тут же
вернулся вовсе подавленный.
- Они забрали ее с собой, а я и не заметил! Впрочем, все равно для
мулов она была тяжеловата, да и ремни потрескались. Двенадцать скудо, ничего
себе! Так тебе нужны деньги? Ради бога! Покупай свои свечи и плати за
побелку!
Он подошел к ларю, где среди обрезков кожи, латунных пуговиц, обломков
стекла, деревянных брусков и осколков битой посуды держал завернутые в
тряпочку деньги. Он достал оттуда сильно обрезанный папский дукат и
несколько серебряных монет.
- Здесь пятнадцать скудо! - сказал он. - Черт бы побрал мошенников,
галеры и все человеческие грехи!
Жена взяла пятнадцать скудо и некоторое время подержала их на раскрытой
ладони.
- У тебя свои грехи, а у меня - свои, - вздохнула она, наблюдая, как
сапожник закрывает ларь. - Давно уже я собиралась совершить какое-нибудь
богоугодное дело, да все не решалась сказать тебе...
Она помедлила, глядя в пол.
- Когда я еще не служила у высокочтимого отца аббата, - продолжала
она, - я была монашкой и уже дала обет в священном послушании. И если бы
госпожа аббатисса не умерла от оспы...
- Что ты такое мелешь? - вскричал сапожник, удивленно отрываясь от
своего ларя. - Какая еще аббатисса и монахиня? Какая оспа и послушание?
- Я, - отвечала жена, - была монахиней. Сестрой на послушании. Но,
прости мне Господи грехи мои, я сбежала из монастыря!
И чтобы доказать, что все это истинная правда, она сбегала в спальню и
принесла оттуда рубашку, ночную блузу, простыню, два платка, молитвенник и
глиняную миску. На всех вещах был проставлен штемпель монастыря: херувим с
факелом и три лилии.