"Анри Перрюшо. Поль Гоген " - читать интересную книгу автора

соломенных крестиков, обрамленных черным крепом и красной ленточкой. На них
были начертаны слова: "Траур и Кровь". Он снял один из них и вручил мне со
словами: "Возьми этот крест, носи его на груди и ступай по свету, возвещая
новую веру". Он преклонил колено, взял меня за руку и стиснул ее до боли,
повторяя: "Сестра моя, осуши свои слезы, скоро царство божье придет на смену
царству диавола..." Я попросила его выпустить мою руку. Он повиновался без
возражений, простерся у моих ног и поцеловал подол моего платья, повторяя
голосом, прерывающимся от слез и рыданий: "Женщина земной образ Святой Девы!
А мужчины не признают его! Унижают, втаптывают в грязь!" Я поспешила уйти. Я
тоже была вся в слезах".
Флора вняла "безумцу пророку". Его призывы настолько были созвучны
задушевным устремлениям самой Флоры, ее представлению о самой себе,
горделивой потребности в исключительности, что Флора услышала в них призыв
свыше. Устами безумца с ней говорило само небо. Теперь она была уверена, что
она избранница, отмеченная судьбой. Незаконнорожденная дочь испанского
аристократа наконец-то постигла свое предназначение - она будет мессией
пролетариата.
В 1840 году она опубликовала "Прогулки по Лондону", где описала нищету
рабочих в столице Англии. Мания величия не мешала Флоре рассуждать логично.
Размышляя о том, какими средствами рабочим легче всего добиться
освобождения, она приходит к выводу, что они должны объединиться в единый
"класс" посредством "тесного, крепкого, сплоченного союза"[9]. Она изложила
эти положения в небольшой брошюрке "Рабочий класс", появившейся в 1843 году,
а тем временем она активно боролась в рядах парижских рабочих. Но этого ей
показалось мало. Она должна была повсюду нести слово истины. В апреле 1844
года она предприняла длительную пропагандистскую поездку по Франции.
Несмотря на хрупкое здоровье, она себя не щадила. Через Оксер, Дижон,
Шалон, Сент-Этьен, Макон она добралась до Лиона, Авиньона, Марселя. Болезнь
подтачивала ее слабеющие силы. Но она не отступала от взятой на себя миссии.
С глазами, "горящими пламенем Востока"[10], "дочь лучей и теней",
красоте которой неистовая убежденность придавала что-то вещее и необычное,
появлялась среди рабочих. Она была небольшого роста, но казалась выше от
мистического пламени, которое пожирало ее изнутри, и от своего пылкого
красноречия. Возбуждая вражду и восхищение, лишая покоя полицию, которая
следовала за ней по пятам из города в город, она по очереди обращалась с
проповедями к рабочим Нимы, Монпелье, Безье и Каркасона.
Но она переоценила свои силы. Они таяли с каждым днем. Все равно!
"Совершенно обессиленная физически, я чувствую себя счастливой", - писала
она из Оксера. Она упивалась своей ролью и отдавалась ей до конца: ведь
мученичество - это преображение. Из Тулузы она поехала в Монтобан, оттуда в
Ажен - там полиция с помощью отряда солдат очистила от публики зал, где она
выступала. Силы Флоры поддерживала всепожирающая страсть, но она же и
убивала ее. В Бордо у Флоры произошло кровоизлияние в мозг.
Спасти ее не удалось. 14 ноября она умерла.
Когда Флора умерла, ее дочери Алине было девятнадцать лет. Беспокойные
годы детства и юности могли пагубно сказаться на ней. Но, судя по всему,
этого не случилось.
"Она настолько же нежна и добра, насколько мать ее была властной и
вспыльчивой, - писала Жорж Санд одному из друзей. - Эта девочка похожа на
ангела - ее печальный облик, траурная одежда, прекрасные глаза и скромный