"Анри Перрюшо. Поль Гоген " - читать интересную книгу автора

потерявший родную почву, подсознательно стремился отнюдь не к
бродяжничеству. Для него важно было не море, а порт. Ему мерещились
сказочные дали - они были не похожи на то замкнутое пространство, в пределах
которого бесконечно кружило по волнам трехмачтовое судно. "Лузитано" плыл по
ночному морю. Гоген на мостике слушал исповедь вахтенного офицера, которому
должен был помогать:
"Он рассказал мне, как служил юнгой на маленьком судне, совершавшем
длительные рейсы в Океанию с грузом всякого залежалого товара. Однажды утром
он драил палубу и свалился за борт - никто этого не заметил. Но паренек не
выпускал из рук швабры и благодаря ей сорок восемь часов продержался на
поверхности океана. По невероятной случайности проходивший мимо корабль спас
его. Через некоторое время этот корабль бросил якорь у маленького
гостеприимного островка. Наш юнга отправился прогуляться на остров,
задержался там дольше положенного срока, и корабль ушел без него. Юнга
пришелся по душе жителям острова и зажил среди них, ничего не делая. Его в
два счета лишили невинности, приютили, накормили и стали ласкать и баловать,
кто как мог. Он был необыкновенно счастлив.
Продолжалось это два года, но однажды утром к острову причалил другой
корабль, и наш паренек захотел вернуться во Францию".
"Лузитано" форштевнем рассекал ночное море. "Господи, какой же я был
дурак! - воскликнул вахтенный офицер. - И теперь я вынужден тянуть эту
лямку - скитаться по морям... А я был так счастлив! С дикарями так хорошо.
Но что поделаешь - тоска по родине!"


*

После двух плаваний на "Лузитано" в Рио-де-Жанейро Поль получил
повышение. Из ученика лоцмана он стал вторым лейтенантом (это означало уже
не двадцать, а пятьдесят франков жалованья) на "Чили" - трехмачтовом судне
водоизмещением тысяча двести семьдесят семь тонн. В конце октября 1866 года
судно отправилось из Гавра в кругосветное плавание, рассчитанное больше чем
на год[20].
Направившись сначала в Кардиф, "Чили" двинулось по пути, уже знакомому
Полю, в Южную Америку, потом к Патагонии и Магелланову проливу - к холодной
и неприветливой оконечности континента, где спал последним сном Кловис
Гоген.
Для второго лейтенанта этот путь был и знакомым и незнакомым. Когда
трехмачтовик шел вдоль чилийского побережья, не было ли у Поля такого
чувства, будто он совершает паломничество? Из Вальпараисо парусник
направился к Иквикве, и тут - о воспоминания! - земля вдруг заходила
ходуном. Дома рушились, корабли подбрасывало на волнах. Уже чувствовалась
близость Перу.
Вдоль перуанских берегов трехмачтовик двигался к Центральной Америке.
Возможно, он заходил в какой-нибудь порт, может быть, даже в Каллас. Но для
Поля Лима была отныне недосягаема. "Все или ничего", - заявила Алина
генералу Эченикве. Лима стала теперь просто названием грезы, цветом мечты.
Сквозь эту мечту Поль и глядел на мир, на города, куда заходил его
корабль.
Неподалеку от порта Панама, куда в ту пору заходили только маленькие