"Евгений Пермяк. Горбатый медведь. Книга 1" - читать интересную книгу автора

обыкновенные товарищи. Как он. И Маврик мог бы приходить к ним, а они к
нему. И было бы хорошо. Но в школе у Александры Ивановны Ломовой учатся
мальчики, которых привозят и увозят на лошадях или приводят и уводят
горничные. Не всех, но многих. А те, которые ходят сами, все равно не
кассиршины дети. У них папы не служат переписчиками в судах. У них папы
господа или купцы, а мамы купчихи или барыни... И все они живут в своих
больших домах или в квартирах, где много комнат, и туда нельзя приходить,
как к сапожнику.
Впрочем, Маврика однажды пригласил к себе школьный товарищ Володя
Морин, но потом перестал приглашать. Перестал приглашать потому, что Володя
побывал в квартире у Маврика. Побывал и увидел, что у Маврика, вместо
столика для учения уроков, стоит ящик из-под зингеровской машины, покрытый
клеенкой. Увидел, что стульев только три и все разные, а комнат - одна.
Увидел и рассказал об этом всем остальным в первом классе. И все заметно
переменились. Правда, Александра Ивановна Ломова разговаривала с классом и
сказала, что "бедность не порок", но все же от этого Маврик не стал богаче,
а несчастнее стал. Его при всех назвала бедным сама Александра Ивановна... А
быть бедным среди богатых еще хуже, чем сидеть одному в темноте.
Однако в классе находились мальчики, которые не обращали внимания на
богатство. Например, Геня Шаньгин. Геня был паровозом. Он самый большой в
классе. Его оставили на второй год. Он умел свистеть и шипеть, как настоящий
паровоз. И когда в переменку играли в поезд, Геня Шаньгин подымал пары,
подавал свисток, и все мальчики становились вагонами друг за дружкой,
держась за ремни. Геня начинал шипеть, потом двигать локтями, как
паровозными рычагами... Поезд двигался по классу, потом по большой
комнате...
Маврик сначала был почтовым вагоном, а теперь его сделали простым
товарным - и он мог прицепиться только к хвосту поезда. Самым последним.
Плохо быть простым товарным вагоном в хвосте поезда. Можно оторваться
на крутых поворотах и полететь кувырком и больно удариться о печь. Но быть
никем еще хуже.
Спасибо Гене Шаньгину за то, что он разрешает Маврику быть в его поезде
хотя и последним, но - вагоном...


V

Если бы Маврик знал, что ему так плохо будет в Перми зимой, разве бы он
поехал сюда? Ему нужно было сказать всего лишь одно слово - "нет", и тетя
Катя и бабушка ни за что не отпустили бы его из милой Мильвы.
Но Пермь манила его. Он любил приезжать в этот белый город. Белый город
начинался дымным Мотовилихинским заводом. Мотовилиха чем-то походила на
родной Мильвенский завод. За Мотовилихой сразу же начиналась Пермь. В городе
Маврика ждал жареный миндаль в "фунтиках", вафли трубочками, горячие жареные
пирожки, фонтан в театральном саду, извозчики, у которых лошади так хорошо
выколачивают копытами "ток-ток-ток".
Да разве можно с чем-нибудь сравнить Пермь летом. Что может быть лучше,
чем стоять в набережном саду, который почему-то называется Козьим загоном,
хотя там нет никаких коз. Стоять в Козьем загоне и любоваться пароходами.
Сколько их тут... Любимовские, каменские, кашинские, русинские... А