"Евгений Пермяк. Горбатый медведь. Книга 1" - читать интересную книгу автора

И-эх! Пароход плывет по Каме,
Баржа семечки грызет.
Мил уехал напокамест,
Он обратно приплывет.

И пока под тесовым обломом сарая готовится немудрое угощение, пароход
успевает сходить в Рыбинск и вернуться обратно. Терентий Николаевич тем
временем сколотил на скорую руку пристанские сходни.
Маврик смотрит в бинокль и объявляет всем:
- Скоро Сарайск!
И все оживляются:
- Вон, вон... Я тоже вижу! - кричит Санчик. - Полна пристань народу...
Как хорошо бы сюда Ильюшу и молчаливую девочку Фаню. Уж она-то бы могла
стать пассажиркой первого класса... Вы представляете на ней темную,
оставшуюся от траура вуаль... В руках у нее черный страусовый веер...
Длинные черные, тоже тети Катины, плетеные перчатки... И все наперебой:
- Барышня... Позвольте мне снести на берег вещи...
- Нет, ваша светлость, позвольте уж мне... Я задаром... Мне не нужны
никакие чаевые...
А она, не глядя ни на кого, отвечает:
- Ах, зачем же... У меня только лакированная шляпная картонка и
ридикюль песочного цвета. Могу и сама...
Но Фани нет. Первый класс есть, а в нем некому ехать. Как же мог Маврик
столько дней не вспомнить о своих новых друзьях... И только теперь, когда
так торжественно пароход причаливает к Сарайску, он вспомнил о них. Как это
нехорошо и, наверно, безнравственно.


IV

Киршбаумы нашли временное пристанище в Гольянихе. Так по имени старой
деревни, слившейся с Мильвой, назывались концы Замильвья, где тосковал
Ильюша, требующий и ночью сквозь сон отвезти его на Ходовую улицу. Но
Киршбаумам было не до встреч Маврика и Ильюши. Не состоялись более важные
встречи. Киршбаум, конечно, мог бы в поисках квартиры забрести в дом Артемия
Кулемина. Мог бы через него встретиться со своим питерским другом
Тихомировым, сосланным в Мильву. Здесь, в благополучной Мильве, слежка не
так строга, как в Перми. Тихомиров мог бы с главой подполья, стариком
Матушкиным, оказаться на весенней охоте и встретиться с Киршбаумом в лесу,
на болоте. Однако Киршбаум свято хранит истину, преподанную ему Иваном
Макаровичем: "Никогда не думай, что ты самый хитрый".
Рисковать было нельзя. И даже то, что казалось верным, но недостаточно
мотивированным, не могло быть предпринято Григорием Савельевичем. Уже давно
известно, что большие дела чаще всего проваливаются на мелочах.
Во всех случаях Киршбаум должен был побывать у пристава. Без его
разрешения он не мог открыть своего заведения. И он, не теряя времени,
отправился к приставу.
Пристав Вишневецкий был в самом хорошем расположении духа. Вчера он
получил от губернатора благодарственное письмо за преуспевание в
многотрудных делах блюстителя нравственности и спокойствия, а вместе с этим