"Евгений Андреевич Пермяк. Бабушкины кружева (сборник) " - читать интересную книгу автора

посоветовали вернуть в дом беглянку и ее "богоданного" (обратите внимание
на эти слова) мужа.
Теперь Насте и Шоше нужно было пасть в ноги Мокшарихе и не подыматься
до тех пор, пока она их не простит.
Они так и сделали.
На этом как будто и можно было закончить затянувшееся повествование,
если б не Федор...
Когда все, как и хотелось Мокшарихе, обошлось самым приятным образом и
все были обведены вокруг ее пальца, Федор Семенович сказал:
- Пора и восвояси. В Калужскую...
Этих слов, я думаю, очень давно ждала Мокшариха. И ответ на них был
готов тоже давно, может быть, задолго до того, как она задумала выдать
Настеньку замуж за Шошу... Да и... Я не хочу думать о Степаниде Кузьминичне
хуже, чем следует. Но зачем о ней думать лучше, чем нужно? Крепкая и не
отцветшая еще Мокшариха, не потерявшая пока ни единого зуба, добилась
наконец своего. Она получила счастливую возможность под прикрытием Шоши
ввести в свой дом Федора Чугуева, которого (в этом меня никто не разубедит)
она нежно любила и ждала давно в свой тосковавший по хорошему старику
вдовий дом.
- Это в какую же Калужскую? - сказала она. - Ты его, сироту, подобрал,
внуком назвал своим, а он что? "Иди, дед, на все четыре стороны"? Так, что
ли, Шошенька?
- Не знаю, маменька, что и ответить, - отозвался Шоша.
- А ты знай. Кто в этом доме теперь хозяин? Он, что ли? - указала
Мокшариха на меня. - Вот и решай.
- А что решать, когда уж все само собой решено? - вмешалась Настя. -
Неужели мои дети без деда, с одной бабкой, расти будут? Да чем они хуже
других...
- Это так, - согласился Федор, - только зачем же за меня-то решать? Я
хоть и беден, да не поклончив.
Ночью Федора Семеновича не стало. Он ушел на станцию, не простившись.
Не все получилось так, как задумывалось Мокшарихой. Пришлось ей кое в чем
уступить. И утром Мокшариха и я помчались на станцию. Поезд уже готов был
тронуться. Федора Семеновича мы нашли в теплушке и вытащили оттуда.
И только после того, как Степанида призналась ему во всем, от
сватовской мороки до свадьбы Шоши и Насти с ее согласия, старик вдруг
посветлел и сказал:
- Тогда и толковать не о чем, Степанида...
...А тулуп я все-таки не взял. И не раскаиваюсь. Зато мне были скатаны
такие валенки, что я их едва износил за целых три, а может, и четыре года.
Рукавички же, вязанные Настенькой, я не износил. Я оставил их на погляд,
как и ею же вышитое полотенце. На погляд и на память о дорогих мне людях, у
которых родились и выросли теперь хорошие дети...
Вот и вся история, которую хочется напоследок чем-то подсластить еще,
да не знаю как...


ДОЧЬ ЛУНЫ

Недавно мне опять довелось побывать у старых друзей в Кулундинских