"Евгений Андреевич Пермяк. Бабушкины кружева (сборник) " - читать интересную книгу авторасветлые волосы были высоко зачесаны. Умные добрые серые глаза смотрели
приветливо из-под длинных белесых ресниц. По всему было видно, что он чувствовал себя как-то виновато. Мало ел. Отказался выпить рюмку настойки. На заданные вопросы отвечал сдержанно и почтительно, даже младшим. Когда десятилетний сын моего товарища спросил Володю: "Володя, а ты чем лицо моешь? Тоже бензином?" - на это Володя, чуть смутившись, ответил: - Водой и мылом. Отцу Светланы и ее матери "жених" явно не нравился. Они не упускали случая, чтобы уронить его в глазах дочери. И все это мне напомнило, может быть, и не столь поучительную, но, во всяком случае, несколько необычную сибирскую историю любви батрака и девушки из зажиточной середняцкой семьи Шумилиных, и я принялся тогда рассказывать, как это было. ...А была это в двадцатых годах. Парня звали Тимофеем, а девушку Марией. Впрочем, этим именем Машу никто не называл. Для всех она была Саламатой. Это ласковое прозвище она получила в раннем детстве. Рязанские плотники-отходники, рубившие Шумилиным дом, угостили Машу саламатой. Это блюдо так понравилось маленькой девочке, что ее первым отчетливо произнесенным словом оказалось "саламата". Саламатой, смеясь, стала называть ее мать, потом - братья, а за ними и вся деревня. Ласковое прозвище стало вторым именем Маши. Саламату я встретил впервые, когда ей было девятнадцать лет. Меня тогда расквартировали у Шумилиных. Это была крепкая, дружная семья. Жили они справно, ели не оглядываясь. Старик Шумилин как-то сказал мне: - При нашей-то силе мы два продналога заплатим да еще пять семей перепахивает, а мы и вековой дерновины не боимся. Вот и берем сто пудов, где другие и тридцати не нажинают. Нужно сказать, что старожильская деревенька Полынная, где жили Шумилины, находилась далеко от железной дороги, в Кулундинской степи. Земельных угодий было столько, что едва ли можно было освоить даже сотую часть пустующей целины. За постой Шумилины с меня не брали. - Вот еще! - говорила Шумилиха. - На пайке живешь. Ребятам книжки читаешь, сказки рассказываешь, да еще с тебя же плату брать... Приводились и другие доводы: - Сам человек свой хлеб в навоз перегоняет, а гость - в хорошую молву. И мне казалось, что добрее, приветливее и хлебосольнее Шумилиных трудно найти семью. Когда же дело коснулось Саламаты и Тимофея, я увидел Шумилиных в ином свете. Они все поднялись на дыбы. - Как только совести у него хватило, даже подумать страшенно, что Саламату за него замуж выдадут! - кипятилась мать. А отец пуще того: - За пазухой, что ли, ты, Саламата, будешь жить у него? Так ведь не блоха. А дед Шумилин сыпал присказками да прибаутками: - Нашли себя дровни тарантасу ровней... Захотел цыплак на цаплю взлететь, да ноги коротки... И братья Саламаты тоже находили обидные для Тимофея слова, хотя и дружили с ним и называли его "коренным конем конягинского табуна". Это так |
|
|