"Даниэль Пеннак. Господин Малоссен ("Малоссен" #4) " - читать интересную книгу автора

раскаленной сковородки.
- Но, - может быть, скажешь мне ты, - уважаемый отец, если вы настроены
столь пессимистично, если вам самому чудом удалось избежать, и сдается мне,
не надолго, трагической участи, уготованной всей семье, почему, почему же
тогда вы дали зеленый свет маленькому спермато с рюкзачком генов за спиной?
Что ты хочешь услышать в ответ? Смысл всей жизни заключается в этом
вопросе. Положим, в том, что касается существования, оптимизм почти всегда
одерживает верх над мудростью небытия. Это одна из загадок нашего вида
человекообразных, притом наиболее осведомленного в этом вопросе, чем все
остальные. И потом... и потом, не мы одни решаем. Ты себе не представляешь,
сколько народу участвует в этом животрепещущем коллоквиуме! Во-первых, твоя
мать, Жюли, естественно, ее глаза, жажда в ее глазах, смотревших на меня в
тот момент, когда я очнулся после маленькой смерти, куда меня засадила та
пуля двадцать второго калибра. Далее всеобщий семейный плебисцит, устроенный
Жереми и Малышом: "Маленького братика! Братика! Маленькую сестричку!
Сестричку! Маленького! Кого-нибудь!" Затем подбадривающие голоса друзей -
Амара, Ясмины, Луссы, Тео, Марти, Шестьсу... На французском, на китайском,
на арабском, изволь: "Вуавуа! Вуавуа!, "Р'адаэ! Р'адаэ!", как будто ты
утвержден постановлением международного административного совета!
Представители любого пола и ориентации таким образом "заявили о своем
мнении", как часто теперь говорят. Сама Королева Забо, моя начальница в
издательстве "Тальон", этот сухофрукт, и то встряла со своими вечными
указаниями: "Скажите, вы способны писать, Малоссен? Ведь нет? Конечно нет...
Ну так займитесь чем-нибудь попроще, делайте детей, к примеру, хорошеньких
малышей, это будет очень мило!" И Тео туда же, мой друг Тео, всегда
предпочитавший блондинов: "Должен тебе сказать, Бенжамен, что вся трагедия
тетки в том, что она никогда не проснется матерью. Будь другом, брат,
сваргань мне племянничка". И Бертольд, профессор Бертольд, хирург, которому
я обязан своей второй жизнью, тоже не отстает: "Я вам дал вторую жизнь,
Малоссен, теперь вы мне должны второго Малоссена, черт! Давайте, за работу!
Хватит палить холостыми! Пулю в ствол, и пороху!" Последним же был Стожил,
он все и перетянул в твою пользу, твой дядюшка Стож, которого ты уже никогда
не узнаешь, - вот тебе и первое несчастье в этой жизни.
Я отправился навестить его, туда, прямо к нему в камеру, за два дня до
того, как он скончался. Он немного осунулся, но я списал это на счет
Вергилия... знаешь, все эти бесконечные туда-сюда, от латыни к кириллице и
обратно... На лице - сосредоточенность, в руках - словари. Он ненадолго
прервался, небольшая переменка. Мы развернули шахматную доску, расставили
фигуры... Он вытянул белые, и мы начали игру. Передаю тебе наш разговор
слово в слово.
О н.... (е2 - е4)
Я.... (е7 - е5)
О н.... (закуривает)
Я. Жюли хочет ребенка...
О н.... (конь f 3)
Я. ...(конь f 7)
О н. Тебе нравится Австралия?
Я. Австралия?
О н.... (слон на с4)
Я.... (подбородок на руки)