"Даниэль Пеннак. Господин Малоссен ("Малоссен" #4) " - читать интересную книгу автора

на орбиту новый спутник? Разве мне не известно, что не успеет новая жизнь
появиться, а смерть уже сидит у нее на хвосте? Чего я стою как отец и чего
будет стоить Жюли как мать? Можем ли мы рисковать, создавая себе
подобных?.."
Думаешь, она задавала себе такие вопросы, твоя бабуля? Еще чего! С
каждым сильным ударом ее пламенного сердца - новый ребенок, вот и весь
закон. Новый опыт - новые исходные данные, и силуэт прежнего папаши тут же
стирается из памяти.
Некоторые, может быть, скажут, что твоя бабка просто-напросто
потаскуха. Пусть себе брешут, такова их собачья порода. Не верь, в ней -
вечно возобновляющаяся девственная чистота, а это совсем другое. В каждой ее
любви - глубина вечности, а мы все - сумма мгновений, составляющих эту
вечность.
...Из которой она возрождается чистой и непорочной, как прежде.
И в самом деле, разве то, что возникло этим вечером на пороге "Зебры",
выхваченное светом прожектора из прямоугольника дверного проема, разве это
чем-то напоминало потаскуху? А? Я тебя спрашиваю? Или престарелую мать
семейства? Разве древняя старуха шла сейчас к нам, в потоке света и со своим
небольшим чемоданчиком - девичье приданое - в руках? Да ты вообще пока не
можешь судить ни о чем, оттуда, из своего кисельного гнездышка... кажется,
вы там не видите ничего дальше своего носа: все вокруг расплывается в мягких
синеватых отливах. Везунчик... Единственное, в чем я всегда буду тебе
завидовать, так это долгосрочная, целых девять месяцев, аренда помещения в
животе у Жюли.
И все же ты, верно, заметил своеобразие наступившей тишины? Ты не мог
не ощутить этого качественного изменения! Дыханье сперло, душа в пятках, еще
немного - и задохнемся в чистейшем экстазе. Когда открывается дверь, твоя
прародительница не входит, она является. Утром, проснувшись, она не
вваливается на кухню с заплывшими глазами и трясущимися старческими руками,
она является. Твоя прародительница не просто женщина, но она и не просто
явление, она - явление женщины. (На словах это звучит глупо, но когда ты ее
увидишь, ты согласишься, что слова здесь бессильны.)

***

Итак, на залитом светом пороге "Зебры" появилась мама. "Мы в "Зебре"".
Такую записку Жереми оставил на двери нашей квартиры. Двадцать восемь
месяцев Жереми вывешивает записки, на тот случай, если, вернувшись в родное
гнездо, мамуля найдет его пустым.
Двадцать восемь месяцев.
Двадцать восемь месяцев отсутствия, и ни "здравствуйте", ни "вот и я",
ни "ку-ку", ни "как дела?"... Взобралась на сцену, тут же заметила
Это-Ангела, и сказала:
- А! У нас прибавление?
Поставила свой старый чемодан и подошла к Это-Ангелу. Она берет на руки
Верден, одновременно теребя вихры Малыша, и говорит:
- Смотрите, это же ангел!
Затем, взглянув на Клару:
- Это ты нам его подарила, такое белокурое сокровище?
Это-Ангел улыбался, Верден голосила уже не так громко, Малыш пытался