"Эдгар Пенгборн. Яйцо ангела " - читать интересную книгу автора

порханием рук.

Громадный кролик проскакал мимо них. Я знал (думаю, что благодаря усилиям
моей ангелочки), что это животное одних размеров с нашими дикими. Позже
сине-зеленая змея - втрое больше любого из ангелов - проструилась мимо них в
траве; старший потянулся и рассеянно погладил ее по голове, и я думаю, что он
сделал это, не прерывая разговора.

Ленивыми прыжками явилось третье создание. Оно было чудовищно, однако я не
почуял ни в себе, ни в ангелах никакой тревоги. Вообразите существо, до самой
головы походящее на кенгуру, восьми футов росту, и зеленое, как кузнечик. То
есть длинный балансирующий хвост и гигантские ноги были в нем единственными
кенгуриными чертами; туловище же над массивными бедрами было не карликовым, а
плотным и квадратным; руки и кисти - абсолютно гуманоидные, голова круглая,
человеческая, за единственным исключением - у него была единственная ноздря, а
рот был прорезан вертикально; имелись глаза, большие и ласковые. У меня
возникло впечатление высокого интеллекта и природной доброты. В одной из его
человеческих рук - два инструмента, настолько обычных и знакомых, что я понял
- мое тело там, в кухне, смеется от удивления. Но ведь ясно, что садовая
лопата и грабли - это основа. Изобретенные однажды, - кажется, мы сделали это
в неолите, - они вряд ли изменятся за тысячелетия.

Этого "фермера" ангелы остановили, и все трое заговорили о чем-то.
Огромная голова согласно кивала. Думаю, что молодой ангел пошутил: эти
конвульсии огромного зеленого лица могли быть только смехом. Затем дружелюбное
чудовище причесало траву на пятачке в несколько квадратных ярдов, вскопало
дерн и как следует разгладило поверхность, ну в точности как любой умелый
садовник - с одной только разницей: он двигался с легкой расслабленностью
существа, чья сила много больше той, что требуется для его дела...

Я снова был в своей кухне и видел то же, что и всегда. Моя ангелочка
исследовала стол. На нем лежал хлеб и стояла тарелка клубники со сливками. Она
попробовала хлебную корочку: кажется, ей вполне понравилось. Я предложил ей
клубники: она выковырнула семечко и пожевала его, но мякоть ее совсем не
заинтересовала. Я набрал в ложку подслащенных сливок: держась обеими ручками
за край, она попробовала. Думаю, что это ей тоже пришлось по вкусу. Очень
глупо с моей стороны было не подумать о том, что она может быть голодна. Я
принес вина из буфета: она пытливо смотрела на него, и тогда я капнул немного
на ручку ложки. Это ее очень обрадовало: она хихикала, похлопывала себя по
маленькому животику, хотя, боюсь, шерри был не особенно хорош. Я положил еще
несколько крошек кекса, но она показала, что сыта, подошла вплотную к моему
лицу и поманила наклонить голову.

Она тянулась ко мне, пока не прижала обе ладони к моему лбу - я
почувствовал только то, что ее ладони оказались там - и долго простояла так,
стараясь что-то сказать мне.

Это было трудно. Образы возникали относительно легко, но сейчас она
передавала довольно сложные абстракции: мой неуклюжий мозг буквально страдал
от усилий принять это. Что-то ускользало. Мне был доступен лишь самый грубый