"Екатерина Пекур. Предатели Мира ("Песня бриза" #2) " - читать интересную книгу автора

конечно, весьма рады), и в целом у меня было весьма четкое представление,
откуда КСН наберет атеистически настроенных храбрецов. Из собственных
рядов - но уж никак не среди маргиналов и нарушителей Порядка. Так что я
тоже никак не комментировала все эти домыслы - возможно, львиную их долю
растространяла сама же контрразведка вкупе с первым отделом.
К началу лета по телевизору показали сюжет о том, что Тенью измысленные
машины поставлены на вооружение, для них создавалась отдельная служба,
подконтрольная КСН и Совету Мудрейших (ага, конечно, иронично хмыкнула я,
припоминая некую беседу на неком складе). Через небольшое время в Дхати из
Дорхи вернулся один из местных - он рассказал, что видел эти проклятые
штуковины в небесах собственными глазами. При этом, по его словам, самые
слабонервные из свидетелей падали в обморок, в городе участились депрессии,
а народ потянулся в родные Имения. Но постепенно словечко "риннолет"
перестали сопровождать соединенными пальцами - может быть, потому, что
делать это пришлось бы полсотни раз на неделю. Народонаселение опасливо
затихло, переложив моральные и этические проблемы механического полета на
крепкие плечи нерушимого Комитета.
Я тоже помалкивала.

К моему приезду в поселке были все признаки, что гуляния по поводу
приезда Мара, наконец, пошли на спад. Отчасти - из-за истощения запасов
провизии и выпивки (не предназначенных для продажи). Народ разошелся по
домам, и я блаженно пересекла главную улицу Тер-Карела в необычной для
вечера тишине. Хотя тут всяк имел право на личную жизнь, но община она и
есть община - двери не запираются, все как одна Семья. Среди ночи могут
заглянуть соседи, порыться у тебя в холодильнике и, поймав твой сонный
взгляд, сказать что-то вроде: "Ага..?" Это значит - одолжу, спи дальше, мы
же свои люди, разберемся. Справедливости ради, мне ведь тоже приходилось так
поступать - хотя поначалу это казалось диким. Но иногда я страдала от
невозможности полного уединения. Для этого я и ездила в оазис...
Дом встретил меня необычной тишиной. Я села на диван и закинула пыльные
ботинки на стул. Из окна виднелись два домишки напротив - точнее, под звание
домишка подходил лишь одни из них, дощатый сруб, кое-где обшитый шифером,
листами пластика и даже крылом грузового мобиля. Там жила парочка
влюбленных - аллонга и мулатка. Жили они вместе уже лет десять, душа в душу,
нарожали кучу детей-квартеронцев, вели крепкое хозяйство и относились друг к
другу с перемежением страсти и неистовых ссор, неизменно собиравших кучу
зрителей. Рядом, почти на окраине, красовался давно мертвый автобус,
стоявший на осях без покрышек. Его окна были кое-где застеклены, кое-где
забиты чем попало, сбоку красовалась дыра, а крышу украшала самодельная
антенна. В автобусе жил Полпальца - технарь, музыкант и поэт, который учил
меня готовить и пытался научить петь. Таковы были все дома в поселке - кроме
разве что самых старых, матерых. Но и те когда-то начинались так же. Были
они сараями, машинами и навесами, и только постепенно обросли более-менее
надежными стенами, крышей под старым шифером (его продавали
поселяне-окраинцы) и прочими атрибутами цивилизации...
- Руа..?
Я обернулась. На нижней ступеньке чердачной лестницы стоял верный друг
моего друга. Перебрав за эти дни кучу обращений и не раз подавившись моим
именем без обязательного "госпожа", Кинай наконец выбрал из массы вариантов