"Димитр Пеев. Седьмая чаша" - читать интересную книгу автора

отсечение - они и мухи не обидят, - не моргнув глазом выпалил Коста
Даргов. - А у этого таможенника - заметили? - морда подозрительная. И глаза
так и бегают, так и бегают...
- Дешево голову свою отдаете, - сурово сказал подполковник. - Насчет
честных и порядочных людей мы наведем справки. А глаза, как я заметил,
бегают не только у таможенника.

8

Геренский и его помощник молча брели по городу. Каждый был поглощен
своими думами. Так они миновали несколько кварталов и наконец уселись в
каком-то скверике на свободную скамейку.
- Сегодня навестил Богдану Даргову, - тихо начал Геренский. - Встретила
меня в каком-то ночном пеньюаре, к тому же явно навеселе, представляешь? Я
думал, что такие роковые дамы остались только в опереттах, ан нет, все еще
благоденствуют...
- Почему же она кричала "я убью тебя"? Что там у них стряслось?
- Ровным счетом ничего. Они там баловались, как дети, хохотали,
гонялись друг за другом, и она шутя все это ему крикнула. Знаешь, что
сказала Беба, когда я возмутился такой низкопробной липой?
Смилов пожал плечами.
- Она, Любомир, сказала мне: "Вы что, никогда не были влюблены? Вы что,
не знаете, что в устах влюбленных даже угроза убить - всего лишь любовная
ласка, не более? Я женщина порывистая, горячая, несдержанная (я тебе точно
передаю ее слова, Любомир!), вот и заорала Жоржу первое, что пришло в
голову..." - "Допустим, - говорю, - вы, Даргова, правы. Почему тогда вы
никак не реагировали на смерть Даракчиева и спокойно пили свой коньяк? Это
при вашей-то порывистости, несдержанности".
- Тут она разрыдалась и призналась во всем, - усмехнулся Смилов.
- Тут она не разрыдалась и не призналась во всем. Тут она сказала: "Что
ж, по-вашему, надо было разыграть сцену в гробнице Капулетти, когда
Джульетта просыпается и видит труп Ромео? Откуда я знала, что у Жоржа не
сердечный приступ, а что его хватил кондрашка? Или при сердечных приступах
своей любовницы вы начинаете рвать на себе волосы?" Так, капитан, я и ушел
несолоно хлебавши. Занятная женщина. Верх наглости и вульгарности. Такая
вполне могла прикончить Даракчиева.
- Но ведь и другие могли. А поди дознайся, из пятерых заподозренных -
кто? - Смилов проводил взглядом какую-то жгучую брюнетку и сказал
мечтательно: - Эх, раньше работенка сыскная была - позавидуешь!
- Когда раньше? - не понял подполковник.
- В средние, например, века... Пять заподозренных в убийстве? Вешали
их, сердечных, на дыбу, затем для разнообразия - сапожок испанский...
- И все пятеро сознавались в убийстве. Представь, что и у нас покаются
вдруг все пятеро. Тогда начинай все заново... А если говорить серьезно,
Любак, то "дело Даракчиева" затрагивает меня особенно глубоко. Не только
самим фактом преступления. И убитый, и заподозренные - все они люди темные,
нечистые, вульгарные. Антисоциальные типы. Живут в невероятной роскоши,
владеют неисчислимыми, по нашим с тобой представлениям, богатствами, в
общем, благоденствуют. Нет, они не ограничиваются мелкими капризами -
модными шубами, магнитофонами, телевизорами. Для них это детские игрушки...