"Владимир Печенкин. Каверзное дело в тихом Сторожце (сб. "Поиск-80") [D]" - читать интересную книгу автора

покимарить тут же, на молодой травке. И увидел - вот он!
Зиновий, с виду почти трезвый, забежал в магазин и сразу выскочил.
Наметанный Мишкин глаз отметил оттопыренный карман. Все. Теперь не уйдешь,
старый кореш!
Чирьев шел не оглядываясь, никого не опасаясь. Ясно: торопится домой
выпить, иначе устроился бы хоть в том же скверике. Теперь выследить, где
живет, и - не желаете ли рассчитаться?! Материально и, так сказать,
морально... Деньгами и мордой. С кем вздумал шутить, Зиня? Вор - не
прокурор, у вора гуманности нету, на Поруки не отпустит, сам перевоспитает.
Ишь, гад, за бутылку хватается. Сейчас выпьем, Зиня, составим "на двоих". А
ты думал, всегда будешь "на одного"? Нет, хватит!
Чирьев заскочил в калитку. На улице безлюдно и тихо. Только дед сидит на
лавочке... Может, конечно, у деда зрение слабое, но, может, и дальнозоркость
старческая. Свидетеля Мишке не надо, он свернул в проулок. Обошел квартал,
подобрался к плетню той хаты, куда скрылся Чирьев. Двор пустой. Тишина.
Значит, один пьет, жадюга. Так. На всякий случай Саманюк вытащил и натянул
мятые кожаные перчатки. Выдохнул бесшумно: а ну, выручай, блатная удача...
Осторожно, двумя пальцами толкнул дверь... она неожиданно легко
распахнулась, заскрипела. Черт, придержать не догадался! Теперь чего уж,
входить надо. Не таясь, шагнул в сенцы... и носом к носу столкнулся с
Чирьевым.
- О, привет, Зиня!
- А? Ап... ап... - Чирьев побелел, осел на подкосившихся ногах. Саманюк
грудью оттеснил его, притворил ногой дверь. Втолкнул в кухню и - вот
неудача! - тут еще двое... Один на лавке лежит, второй в стол башкой
уткнулся.
"Ах ты, не получится разговора при свидетелях-то... Ну, да я не в побеге,
законно освобожденный. Что в Малинихе было, про то Зиновий не вякнет, самому
невыгодно..."
- Что не здороваешься, Зиновий?
Каждая жилка в Саманюке напряглась, приготовилась... Заставил себя
держаться легко, дружелюбно, чтоб не спугнуть, не отчудил бы чего Зиновий
спьяну, ишь водкой от него как прет.
- Ты что, вроде не шибко радый старому корешу?
Одутловатая рожа Чирьева стала понемногу розоветь. Дошло, видимо, что их
в кухне трое против одного. Не сводя глаз с Саманюка, он пригнулся, тряхнул
за плечо спящего на лавке, так что у того голова замоталась. Пьяный замычал,
но не проснулся. Зиновий толкнул в бок того, что спал сидя, - тоже без
толку. Саманюк рассмеялся:
- Не беспокой, пускай граждане отдыхают. Ничего, подходяще вы гуляете, -
подмигнул, мотнул головой на три пустые бутылки. Четвертую, только начатую,
должно быть, сейчас принес Зиновий. - Не буди друзей, Зиня. Поговорим давай.
Ты чего бледный такой? Хвораешь? Или совесть мучает?
Саманюк сбросил с табуретки чью-то замызганную кепку, уселся. Нога на
ногу, руки в карманы. Здоровый, крепкий. Веселый вроде, а в глазах угроза...
Зиновий еще раз лягнул собутыльника - безуспешно. Выдавил:
- Миша, кажись? Не признал тебя сразу-то...
- Не бреши, узнал. Далеко же ты от меня сховался.
- Что ты, Мишенька, разве я от тебя! От розыска, мало ли что могло...
Боязно в Малинихе-то...