"Йен Пирс. Портрет" - читать интересную книгу автора

она сидит на кушетке и читает, а вы за вашим письменным столом у большого
окна. Читаете верстку обзора? Готовите лекцию? Вы все еще работаете над
книгой, которую начали писать в Париже? Вы поднимаете голову: "Последнее
время я много думал о Генри. И, полагаю, мне следует посмотреть, не могу ли
я ему немножко помочь..."
А она улыбается. У нее прелестная улыбка. "Такой несуразный человек! Ты
знаешь, на самом деле он мне никогда по-настоящему не нравился. Но я помню,
он твой старый друг, мой дорогой..."
Вы продолжаете: "Может быть, написать ему и узнать, не возьмется ли он
снова за мой портрет? Я слышал, с ним не все хорошо. Последние его редкие
письма очень бестолковы, почти неудобочитаемы, как мне говорили. А таким
способом я сумею узнать, как обстоят его дела..."
И ваша прекрасная супруга - чудесная женщина, которая никогда вам прямо
ни в чем не перечила, - дает согласие, и вы пишете мне. Возможно, я сочиняю,
но убежден, что не так уж далек от истины.
Но это еще не все, верно? Я здесь уже почти четыре года, и прежде от
вас - ни слуху ни духу. Если бы вы хотели послать мне деньги, для этого есть
простейшие способы. И никакая сила дружбы не заставила бы вас провести
здесь, на острове, больше десяти минут, если бы на то не имелось какой-то
очень весомой причины. Люди меняются, но не настолько же! Вы даже через
Гайд-парк предпочитаете не ходить. Природа никогда не пользовалась вашей
любовью. Так что же понуждает вас сидеть передо мной днями и днями? Что
такое вам требуется, о чем вы, очевидно, не можете попросить меня прямо?
Таким вот способом вы и воздействуете на людей, верно? Сидите и молчите,
пока они не начинают говорить, лишь бы как-то заполнить тишину; себя вы
ничем не выдаете, а другие выворачивают свои души наизнанку?
Вот видите, самое ваше присутствие уводит меня в прошлое и пробуждает
всяческие воспоминания о том, о чем я давно забыл, что годы и годы меня не
тревожило. После того, как вы ушли, я абсолютно ничего не делал и с раннего
вечера прибегнул к помощи вина, которое вы нашли таким отвратительным, а
ужинать мне было нечем, кроме омлета. Идти к матушке Ле Гурен я не хотел из
опасения встретить вас там. От одной мысли провести вечер в разговорах с
вами меня затошнило, а потому я остался дома и чувствовал себя скверно в
полном одиночестве. Спал я отвратительно. Собственно, я уже много лет не
сплю по-настоящему. С тех пор, как покинул Англию. Выпадают ночи получше, но
в прошлую ночь я вообще не заснул вопреки фармакопее всяких настоев в моем
шкафчике. Я в скверном настроении, главным образом из-за моего стареющего
желудка, который, как я замечаю, все меньше и меньше мирится с любым дурным
отношением. Человека, который когда-то сутками обходился без сна в
исступлении работы, больше не существует. Скончался, друг мой, и похоронен.
Осталась только тень, которая вынуждена ложиться рано и не может пить много
вина.
Согласен, некоторые вопросы требуют ответа. Почему художник в расцвете
сил, почти достигший вершины своей карьеры, повел себя так глупо? Надежный
доход, некоторая слава и (что даже лучше) репутация. Он только что принял
участие в одной из важнейших выставок в истории страны, находится в
авангарде художественной революции, охватившей мир. Он на пороге того, к
чему стремился всю жизнь. Почти нищета в Шотландии, затем
иллюстратор-ремесленник в паршивых журналах и грошовых книжечках "ужасов" в
Лондоне, экономящий на всем, чтобы уехать в Париж, и вот наконец цель совсем