"Йен Пирс. Сон Сципиона " - читать интересную книгу автора

их теснят, эксплуатируют и грабят, однако лишь немногие убеждались, что не
готовы платить такую цену. Пчелы над горшком с медом, мухи над навозом -
таков был общий вердикт. И Оливье не придерживался никакого мнения о
моральной стороне всего этого. С него было достаточно простых прогулок в
утренние часы на рынок, днем, когда было время для торжественных религиозных
процессий, или вечером, когда городом завладевали пьяницы и обжоры, поющие,
танцующие. У него голова шла кругом от возбуждения, и все его чувства
звенели от восторга.
А здания! Сотни домов, церквей, дворцов, воздвигнутых с наивозможной
быстротой. Новые участки земли выравнивались, старые жилища сносились, чтобы
уступить место новым побольше. Когда он в первый раз вошел в папский дворец,
то не поверил своим глазам; ему почудилось, что он вступил в огромнейший
грот внутри горы. Не мог же человек замыслить такое необъятное здание! И тем
не менее даже этого оказалось мало. Клемент, новый папа, счел дворец слишком
маленьким и начал воздвигать новый, вдвое больше прежнего, чтобы украсить
его столь пышно и столь дорого, чтобы в мире ему не было ничего равного.
Порой глубокой ночью, когда Оливье лежал в постели и дивился всему, что он
видел и нюхал в этот день, он еле удерживался от смеха при мысли о своем
крохотном, ютящемся на холме Везоне с несколькими сотнями обитателей. А
каким величавым казался городок, пока он не увидел Авиньона!
Лавка, в которую он вошел, была его любимой. Полки ломились от
всяческих лакомств. Одни, только что из печи, исходили паром. И еще всякие
остывшие, хрустящие, начиненные пряностями, о каких он прежде и не слышал, а
цены их казались ему невероятными. Он отобрал то, что ему поручили купить, а
так как существовала опасность, что его пальцы оставят в них вмятины,
лавочник взял несколько листов бумаги, чтобы получше их завернуть.
На листах было что-то написано. Оливье прочел и ахнул: раз истинно
услышав этот ясный непринужденный голос, его уже невозможно было не узнать.
В волнении и нетерпении поскорее развернуть листы он уронил все
дорогостоящие лакомства на пол, где они рассыпались на кусочки. А он и
внимания не обратил, хотя лавочник был возмущен.
- Тебя за это выдерут, - начал он.
Оливье только помахал у него под носом листом бумаги.
- Откуда он у тебя?
Его покрасневшее увлеченное лицо так горело от возбуждения, что
лавочник забыл про свой гнев.
- Маленькая такая стопка. Я нашел ее в мусорной куче у церкви Святого
Иоанна.
- Отдай их мне, я их куплю.
Лавочник покачал головой.
- Он последний, юноша. Остальные я уже употребил.
От этих слов Оливье чуть не поперхнулся, но у него достало
самообладания узнать имена десятка покупателей, которых лавочник обслуживал
последними. Остальной день он провел, обходя город, стуча в двери кухонь,
терпя оплеухи и оскорбления, а иногда и щипок-другой за щеку. Когда он
вернулся вечером домой, пробездельничав весь день, его, как и предсказал
лавочник, беспощадно выдрали.
Но оно того стоило, потому что у него под туникой было спрятано почти
целое письмо Цицерона, известное теперь как одно из писем к Аттику.
К тому времени, когда два месяца спустя его навестил отец, он перечел