"Йен Пирс. Комитет Тициана" - читать интересную книгу автора

приезжающих в Венецию туристов - даже теми, кто задерживался среди его
творений, чтобы перехватить сандвич и перевести дыхание после чрезмерной
дозы архитектурного величия.
И хотя его не ценили, старик был увлечен своей работой. И тем самым
отличался от сограждан. Ведь Венеция не то место, где природа в чести. В
самом деле, вся история города - это попытки оградить себя от стихий.
Выставленные на окошки цветочные горшки - дальше этого венецианец обычно не
идет и только так тешит себя диким естеством натуры. А большинство горожан
вообще не переносят вида хотя бы клочка земли, их тут же охватывает желание
немедленно его замостить. Хотите заниматься посадками, отправляйтесь на
большую землю - истинный венецианец в почве не ковыряется.
Поэтому садовник ощущал себя так, словно принадлежал к некоему гонимому
меньшинству. Пара акров сада вклинилась между площадью Сан-Марко и Большим
каналом. Надо было копать клумбы, стричь траву, ухаживать за деревьями,
формировать им кроны и не пускать на берег морскую воду. И почти без всякой
помощи, почти без денег. Но в тот раз была суббота - великий день. Город
заказал ему цветы для банкета, который вечером состоится на острове
Сан-Джорджо. Он уж постарается на славу - приготовит три дюжины лилий,
которые несколько месяцев растил в своих маленьких тепличках. Все придут в
восхищение и похвалят его. Поистине великий день.
Предстояло еще многое сделать: срезать цветы, подровнять стебли,
аккуратно запаковать каждую лилию в отдельности и отослать по адресу. А там,
он в этом нисколько не сомневался, его цветы вместе с остальным антуражем
произведут настоящий фурор. Поэтому садовник поднялся пораньше, сразу после
шести, стараясь разогнать кровь, проглотил чашечку кофе и стакан "Аква вита"
и, торопясь заняться делами, вышел на промозглый холод зарождающегося дня
поздней осени. Еще не проснувшись и по-настоящему не согревшись, он ощутил,
как в душе вспыхнуло приятное предвкушение, когда в неизменной для этого
времени года и суток царившей над лагуной дымке показались очертания
теплицы.
Но оно моментально улетучилось, стоило открыть дверь: перед садовником
предстали переломанные, раздавленные, перепутанные остатки того, что еще
недавно было красивыми, горделивыми цветами, за которыми он так заботливо
ухаживал. Изящных растений, с которыми он расстался накануне вечером, больше
не существовало. Он не мог поверить собственным глазам. А в следующую
секунду увидел скрюченную фигуру пьяницы: полуночный гуляка валялся на
клумбе, и, судя по всему, именно он был причиной ужасного погрома.
Садовник попытался взять себя в руки, но не совладал с собой и отвел
душу точно рассчитанным пинком, которым намеревался разбудить негодяя. И тут
обнаружил, что перед ним женщина. В дни его юности женщины знали, как себя
держать, горько подумал он. А теперь...
- Да поднимайся, черт тебя побери! Просыпайся же! - сердито закричал
он. - Посмотри, что ты натворила.
Никакого ответа. Садовник просунул носок ботинка под неподвижную
фигуру, намереваясь перевернуть отвратительную, вредоносную тварь и тогда
уже ударить побольнее. Но вместо этого воскликнул:
- Пресвятая Богородица! - и побежал за помощью.

- Убийство, - произнес генерал Таддео Боттандо с кровожадной улыбочкой.
Он сидел в своем залитом солнцем кабинете в центре Рима: - Убийство, -