"Йен Пирс. Перст указующий (часть 3) " - читать интересную книгу автора

великая ложь. Он пишет обо всем, только не о том, что имеет значение. И мне
придется восполнить упущенное, дабы разоблачить его вероломство.

В тайные дела, которые так тщится скрыть этот Кола, я был вовлечен за
два года до того, как он прибыл на наши берега, когда я приехал в Лондон,
дабы присутствовать на собрании натурфилософов, близких мне по убеждениям и
взглядам, в Грэшем-колледже высокое сообщество, которое впоследствии
превратилось Королевское Общество, теперь уже совсем не то, невзирая на
такие светила, как мистер Ньютон. Тогда оно было закваской познания, и
только тот, кто сам был их участником, мог знать, какое кипение умов
сопровождало те первые собрания. Былой дух исчез, и, боюсь, безвозвратно.
Кто может сравниться с той плеядой? Рэн, Хук, Бойль, Уорд, Уилкинс, Петти,
Годдард и множество других имен, которые останутся жить в веках. Теперь
члены Общества уподобились муравьям, вотще собирают жуков и камни, вечно
что-то накапливают, но не смеют мыслить и отворачиваются от Господа. Нечего
удивляться, что они вызывают лишь пренебрежение.
Но тогда все было исполнено радостных надежд, король вернулся на трон,
в стране вновь воцарился покой, и весь мир опытной философии только и ждал
своего исследователя. Мы чувствовали себя, думается, моряками Кабота,
впервые завидевшими Новый Свет и предвкушение новых открытий кружило
головы. Само собрание было весьма изысканным, как и подобало случаю, ведь
сам король почтил нас своим присутствием и милостиво даровал Обществу жезл
в знак королевского покровительства нашим стараниям, и многие
могущественные министры явились тоже - по утверждению образования
Королевского Общества некоторые из них были избраны в наши ряды, пусть и
привнесли они немного, помимо блеска своих титулов.
Его величество произнес изрядную приветственную речь, а после всем нам
представился случай отвесить ему поклон, и мистер Хук показал действие
одного из своих самых хитрых (и занимательных) механизмов, дабы завлечь
королевское воображение, и вот тогда ко мне обратился человек среднего
роста с быстрыми темными глазами и надменными манерами. Над переносицей у
него чернел продолговатый пластырь, который скрывал (так говорят) рану от
удара шпагой, полученную в сражении на стороне покойного короля. Сам я в
этом не уверен никто и никогда этого прославленного увечья не видел, а
пластырь более напоминал о его верности трону, нежели прятал шрам. Тогда он
был известен как Генри Беннет, хотя позднее мир знал его как графа
Арлингтонского, и он только что вернулся из посольства в Мадриде (хотя это
еще не было общеизвестно). Я слышал туманные рассказы о том, что он берет
на себя заботы о спокойствии в королевстве, и тотчас получил тому
подтверждение. Иными словами, он просит меня назавтра явиться утром в его
дом на Стрэнде, так как он желал познакомиться со мной поближе.
И потому на следующее утро я пришел, почти ожидая, что буду принужден
выстоять утренний прием в толпе просителей претендентов, ищущих внимания
человека, близкого ко двору. Однако в приемной ждали лишь несколько
человек, и на них не обращали внимания. Из этого я заключил, что звезда
мистера Беннета еще не взошла достаточно высоко, или же из важных
соображений он скрывает свои связи и даже самое свое присутствие в Лондоне.
Не могу назвать его приятным - церемонность его манер граничила с
нелепостью, так ревниво он соблюдал все тонкости этикета и подчеркивал
разницу своего положения с вашим. Думаю, виной тому было слишком долгое