"Ирина Павская "Джоконта" Мценского уезда " - читать интересную книгу автора

экскурсии, оповестить общественность и прочая, прочая... А потому каждая
выставка - событие в жизни и музея, и искусствоведа-куратора.
Я оказалась права.
- Вот что, Сима, - Си-Си задумчиво почесал переносицу, - посмотрел я
проект каталога и имею тебе сообщить следующее.
Директор любил вставлять в свою речь витиеватые выражения. В таких
случаях наша бойкая Леночка, сохраняя почтительное выражение лица, еле
слышно цедит сквозь зубы: "Друг Аркадий, не говори красиво".
- Экспонатов-то маловато.
- Сергей Сергеич, - развела я руками, - все самое интересное.
- Ты пойми, детка, выставка юбилейная. Много гостей, пресса. Опять же
из Москвы обещали быть! А мы что? Работ кот наплакал.
- Ну уж сразу и кот! По-моему, вполне пристойно.
- Сима, надо расширяться. Не спорь, надо, надо! Ты давай вот что.
Отправляйся сейчас к Васе, и подберите с ним еще штук пять-семь поприличнее.
Си-Си брякнул на стол ключи от подвала и поднялся, давая понять, что
встреча закончилась в его пользу. Я только вздохнула. Разговор с директором
означал следующее. Сейчас я должна тащиться к Васе. Потом мы вдвоем
потащимся в подвал, в музейные запасники. Под непрерывное Васино ворчание я
буду перебирать пыльные картины, чтобы отыскать дополнительные экспонаты для
будущей выставки. А вечером у меня начнут чесаться руки от пылевой аллергии.
Вася нашелся, как всегда, в плотницкой. Так именовалось маленькое
помещение, в котором хранились старые рамы, куски багета, различная бытовая
химия и много еще чего. Тут и обреталась Васина хмурая похмельная личность
неопределенного возраста. Вася был у нас "прислугой за все". В его
обязанности входил весь мелкий бытовой ремонт. Как говорится, "он и столяр,
и плотник, и до мышей охотник". Правда, наш плотник был охотником совсем до
другого, а именно - до водочки. Время от времени он впадал в запои и
держался на работе только благодаря золотым рукам да безотказному характеру.
Плотник побухтел для порядка, и мы отправились "шерстить" музейный
фонд, чтобы добыть для выставки еще пару-тройку шедевров. Коллекция музея,
как водится, значительно превышала возможности выставочных залов. К тому же
она регулярно пополнялась: иногда экспонаты передавали в дар, иногда музею
удавалось наскрести деньжат и самому прикупить кое-что. Все эти накопленные
ценности хранились на стеллажах в обширном подвале бывшего купеческого
особняка. Вообще-то стеллаж с портретной живописью я просматривала не один
раз и все самое ценное уже выбрала. Но теперь приходилось снижать требования
и из худшего еще раз отобрать лучшее, что, по мнению Конфуция, и есть
хорошее.
После часового копания и глубоких размышлений я остановилась на четырех
работах: портрет ребенка и портрет председателя колхоза - советский период,
парадный семейный портрет - конец девятнадцатого века, и портрет дамы в
черном - предположительно начало века двадцатого. По обыкновению чертыхаясь,
Вася перетащил картины в плотницкую.
- Через неделю открытие выставки, Васенька, - голос у меня стал
льстивым и заискивающим, - ты уж постарайся картинки побыстрей в порядок
привести. Рамы отремонтировать надо, почистить. В общем, как всегда.
- Знаю, знаю, - ворчал Вася, - вечно у вас горит. Живопись - штука
деликатная, тут одним топором и рубанком не обойдешься. Вон и краска-то
поотстала, укрепить надо.