"Алексей Павлов. Должно было быть не так " - читать интересную книгу автора

Вечером из обезьянника повели в подвал, который удивил чистотой и
дурацкими, не к месту приляпанными, например перед дверью в туалет
(служебный, конечно), голубыми занавесками в цветочек. Гудит кондиционер,
воздух свежий, прохладный. Поставив меня лицом к стене, мусор открыл одну из
металлических дверей (без занавесок) и велел зайти.
Вначале я не понял, куда попал: в нос шибануло горячей мерзостью, ни на
что не похожей, и меньше всего на воздух. Дверь тотчас громко захлопнулась.
Тусклая желтая лампочка висит в табачном мареве. Стены, пол, потолок --
грязно-коричневые, черные. Напротив двери окно с решеткой и досками вместо
стекол. Под решеткой деревянный подиум на деревянном же полу. На подиуме
сидят и лежат люди. Все курят. Посередине - ноги по-турецки, голый по пояс,
живого места нет от татуировок - беззубо улыбается во мраке абсолютно
уголовного виду мужик.
Глядя на меня, длинно и абстрактно отматерившись, вдруг как заорет:
- А иди сюда!!
Ну, думаю, началось, вот он - пахан. А как говорить-то с ним. Я таких
только в кино и видел. Пахан опять орет: "Как зовут?!"
- Алексей.
- Погоняло есть?!
На всякий случай говорю: "Нет".
- Рассказывай, за что взяли!
Я к нему со всей серьезностью, оробел прям:
- Не знаю.
- А что клеют?!
- Говорят, деньги украл.
- Сколько?!
- Сто миллионов.
- Рублей?! - порвет на куски, если скажу не так.
- Долларов.
- А-а! Ну, тогда ясно! Присаживайся. Здесь не тюрьма, здесь мы все
запросто! - Цифра пахана совершенно успокоила. И орать перестал и вопросы
задавать, но говорил громко, радостно и не переставая, по тридцать раз в
минуту вбивая в воспаленный мозг одно и то же слово - "уебашенный".
Уебашенный мент; какой-то уебашенный Пыша, которому Коля (пахан) дал с ноги,
после чего уебашенный Пыша упал как уебашенный; уебашенный грузовик и так
далее, до бесконечности. Всю душу вкладывал Коля в это слово.
Голова шла кругом, в прямом смысле: тошнотворное чувство не быстрого,
но непрестанного вращения на широкой темной карусели, не проходящее странное
ощущение двух голов, из которых болит лишь одна, и карусель стала вдруг
наклоняться, подошвы поехали вниз, зацепиться было не за что.
- Давай-давай, здесь лежи, - вполне по-человечески говорил Коля,
подкладывая мне под голову что-то заменяющее подушку. - Вот, водички выпей.
Колеса есть. Пей, пей, помогает.
- Да меня малость...
- Вижу, не слепой. Менты - они ж уебашенные! Пройдет! Привыкнешь!
На спине лежать тяжело: меж лопаток будто клин забит, руку бесхозную
никак не пристроить. Головная боль не дает думать. Утешение одно --
когда-нибудь пройдет. Тогда еще не знал, что ближайшие полгода мыбудем
неразлучны, и хорошо, что не знал, потому что еще не привык.
Что были за колеса, так и не спросил, но заснул крепко, впервые от того