"Сергей Павлов. Мера присутствия " - читать интересную книгу автора

Уголовник, думал?
Вадим молчал. Ситуация была глупейшей, и он не знал, как себя вести.
- Пацаненок, - сказал Севастьяныч, закуривая. - Я тоже был таким
пацаненком, когда в сорок третьем тонул в белорусских болотах. Вот так
вот...
"Ага, - подумал Вадим. - Восемнадцать дотов подорвал, кровь мешками
проливал. Водку выпил - оправдаться надо".
- Дети есть? - спросил Севастьяныч.
- Нет, - резко ответил Вадим. - Не женат...
- То-то. А у меня сын был. И жена... Анна Прокофьевна. Повесили... А
сына убили... Прикладом в голову.
Вадим насупился. Бесцельно погонял движок по шкалам линейки, спросил:
- За что?
Севастьяныч оторвал зубами половину размокшего папиросного мундштука,
сплюнул.
- Да ни за что. Аннушка наша связная была... А сына вот ни за что.
Только ходить научился.
Помолчали.
- А я ничего не знал. Контузило меня, долго валялся. Жалеючи, не
рассказывали... Потом, в апреле сорок пятого, вернулся в свою деревушку.
Тогда рассказали... Хата моя уцелела: большая хата, от стариков досталась.
Вошел я, бросил в угол вещмешок, сел на порог и так весь вечер просидел.
Да-а...
Чиркнув спичкой, Севастьяныч зажег новую папиросу.
- Напротив тоже большая хата была, добротная. В той хате жила семья
полицая. Того самого, который Аннушку выследил.
- Поймали его?
- Сам пришел. В лесу скрывался. А когда этим бандюгам пообещали жизнь
сохранить, если сами выйдут, конечно, он и явился с повинной. Стасиком
звали... Знал я его, как облупленного. Соседушка... Ну вот, сижу я, значит,
на пороге в темнотище, как в погребе глубоком, остекленел весь. И будто
детский голосок: папаня-а-а... Жалобно так. Все у меня внутри перевернулось.
Вскочил я - руки, ноги трясутся - я за порог. А на дворе тьма-тьмущая, ни
огонька. И словно кто тянет меня к этой хате, соседской.
Свекольников поскреб щетину на подбородке, задумался.
- Что потом было, плохо припоминаю. Хата огнём занялась, сразу со всех
сторон, под каждым окном по костру... Стою, смотрю, а на плече топор. Люди
подходить стали. Сгрудились сзади меня, молчат и тоже смотрят. Тут какая-то
женщина дурным голосом завыла, запричитала: "Дети там, дети!.." И будто
мозги она мне прояснила. Кинулся я к двери, кол выбил, в сени запрыгнул.
Дыму там!.. Ничего, мальцов повытаскивал. Жена мне его помогла. Живы
остались, все пятеро... А старуха сгорела. Мать его, значит...
- А сам он?
Севастьяныч ответил не сразу.
- Сам? Да где-то у нас в Сибири пропал. Может, жив еще. Только я себе
так представляю: помер он, соседушка мой... Помер.
В углу завозился и застонал лис. Севастьяныч удивленно шевельнул
бровями.
- Это лиса, - сказал Вадим. - Подранок.
- Лиса... Ну ладно, пошел я дизель глушить.