"Н.Ф.Павлов. Именины " - читать интересную книгу автора

на этот счет разочарован... женщина, трюфли и шампанское - все равно!.."
С этими словами он отпер ящик в письменном столе; вынул небольшую
тетрадь, подал мне и, засмеявшись, прибавил:
"Возьми, прочти, тебе пригодится: тут описано одним моим приятелем
довольно странное приключение".
Я сохранил рукопись, полученную мною от N.
Вот она.
Кто проезжал Рязань, тот, верно, знает Степана Никитича; тот, верно,
останавливался у него и слыхал, как он хвастает своею мадерой. Живо я
помню эту грязную осень, этот мрачный вечер, когда ни одна звезда не
теплилась на небе и когда почтовые лошади едва дотащили меня до ворот
рязанской гостиницы. Я был мученик нетерпения! Мне хотелось переменить
время года, переправить дороги, сделаться чародеем, чтоб долететь скорее в
объятия обожаемой жены! Как я суетился, чтоб немедля пуститься в путь, как
крепко стоял против всех обольщений Степана Никитича, заверявшего, что у
него есть и бифстекс, и котлеты, и мадера из Петербурга. Но на станции не
было лошадей. Я послал отыскивать вольных, хотя извозчики и слуги
твердили, что за Рязанью нет проезда, что надо переночевать.
Эти убеждения мало действовали на меня, однако поневоле должно было
дожидаться. Я расположился ужинать, мечтая о конце моего путешествия.
Не прошло десяти минут, как из соседственной комнаты послышались звуки
гитары и мужского голоса. Ах, какого голоса!.. Страстный к музыке, я
боялся пошевелиться на диване, чтоб не проронить ни одной ноты. Кто-то
пропел сперва несколько куплетов из баллады:
Зачем, зачем вы разорвали
Союз сердец?


Потом:


Погасло дневное светило...


Ночь, мечты любви, заунывное расположение духа - все поселило во мне
мысль, что светлые, пламенные звуки выливались из сердца, теснимого
глубокою печалью. Я тихо подкрался к двери, чтоб посмотреть в замок на
незнакомца, и мне удалось.
Он сидел, развалившись на софе; большие голубые глаза устремлены были в
потолок; длинные русые волосы падали в беспорядке на широкий лоб, на
котором лежал большой рубец, по-видимому признак сабельного удара; правая
рука была подвязана; в левой он держал гитару. На нем был военный сюртук;
в петлице висел гевргий.
Всякий догадается, что мне захотелось познакомиться с занимательным
офицером. На вопрос мой: кто это? мне сказали:
проезжий штабс-ротмистр С. Фамилия происходила от собственного имени. Я
велел попросить у него позволения войти к нему, но он предупредил меня и
явился сам. Это был мужчина средних лет, высокого роста, стройный станом.
Цвет лица его носил на себе грубые следы непогоды и жаров, но черты были
выразительны.