"Н.Ф.Павлов. Именины " - читать интересную книгу автора

Ах, чтоб узнать, хорошо ли вы поете, тлится ли в вас святая искра
дарования, надобно, чтоб вы пели не в столице, надобно, чтоб вас слушала
шестнадцатилетняя девушка с белокурыми волосами!
Наедине с Александриной я уже не робел, говорил смело; какое-то нелепое
чувство равенства с нею заглушало во мне память о моем состоянии. Это был
мир музыки, мир страсти. Но, оставляя Александрину, я переселялся в мир
существенный и мерил мысленно необъятное пространство, разделяющее нас.
Тут не было места надежде, тут мне не помогало легковерие человеческое.
Никакая мечтательная голова не могла бы построить воздушного замка, где б
мы очутились вместе, в объятиях один другого. Тяжкая мысль! Однако же я
принимал меры, чтоб вырваться из-под ига судьбы. Я знал, что Александрина
не может быть моею; но не мог жить без нее; но был бы несчастнейший из
людей, если б она меня не любила; но, кажется, зарезал бы того, кто
разлучил бы нас. Дни проходили: каждый был для меня и горе и радость.
Нельзя выразить, что я в это время передумал и перечувствовал. Я торопился
жить: у меня не было будущего. Мы давно догадались, что любим друг друга,
и все не высказывали этого:
как будто предчувствие останавливало нас обоих; как будто мы
предвидели, что слово люблю страшно, что с ним выступят предрассудки,
преступления, смерть. Оно было целию, до которой я не желал достигнуть:
после не оставалось ничего. Я не мог осуществить мечты любви, так мне
хотелось все мечтать, продолжить донельзя это нерешенное положение двух
сердец, не сочинять развязки к этой обворожительной драме. Но как
удержаться в границах рассудка и сказать себе: ты не пойдешь далее?
Часто, как водится, мы намекали друг другу о нашей тайне. Так,
например, я стоял однажды за стулом Александрины, которая читала бабушке
"Руслана и Людмилу". Стих: "Пастух! Я не люблю тебя" - она произнесла
выразительно, а между тем зажала паль-"
цем частицу не и украдкой взглянула на меня. Много бывало таких намеков
с обеих сторон, но дошло наконец до объяснения.
Однажды я приехал вечером; мы расположились в зале заниматься музыкой;
старушка сидела в дальней комшгее за пасьянсом. Глаза Александрины были
заплаканы, и прежде чем я успел спросить: отчего?., она сказала печально:
- Вообразите, я должна ехать от бабушки: нам должно расстаться.
Я не помню, что я ей тут отвечал; помню только, что щеки мои пылали;
что я держал обеими руками ее дрожащую руку, на которую падали мои крупные
слезы, которую жгли мои поцелуи. Она вырывала руку, и между тем уста ее
произносили клятву, что она никого не будет любить, кроме меня; что, кроме
меня, не будет ни за кем.
- Что вы сказали? Кому вы поклялись? - говорил я, и кровь
останавливалась в моих жилах, и туман застилал глаза. - Ах, вы созданы не
для меня: для вас другая дорога, для вас и любовь, и счастье, и цветы, и
весна, и весь божий свет; вам ли думать обо мне? Что я? Откуда я?
Александрина заливалась слезами и боязливо, с потупленным взором
шептала уверения, которые дышали чистой, бескорыстной страстью, в которых
каждый звук был чувство, глубокое, искреннее чувство... Ах! Как она была
хороша! Как я был горд в эту минуту!.. Я увидел новую жизнь, новый свет!..
В первый раз отчаянье притаилось в моем бунтующем сердце;, в первый раз
рассудок перестал мучить меня. Без страха, со всем легковерием любви, со
всею бессмыслицей надежды я произнес наконец свой приговор: