"Н.Ф.Павлов. Демон" - читать интересную книгу автора

высидел он там на одном и том же стуле! Ураган Финского
залива уносил над его головой начальников отделения, а он
не колыхался, он продолжал писать; сочинители черновых
менялись над ним, - что ему за дело? сочинения оставались
те же. Сегодня он пришел оттуда, завтра пойдет туда,
завтра проснется этот Петербург, встрепенется эта Нева,
зашевелится этот гранит, завтра заблещет солнце, эполеты,
звезды, прилетят корабли и с четырех сторон света нагрянет
жизнь в эти широкие, немые, окаменелые улицы. А ты, Андрей
Иванович, с своим портфелем под мышкой, отправляйся
сидеть, сидеть да писать, и смотри дорогой не толкай
никого, не заглядывайся по сторонам, гляди все под ноги и
вперед, не то заноет сердце, истерзаются глаза: возле
тебя, у тебя под боком потянется ослепительный ряд
зеркальных стекол, больших, светлых, ярких, и в них, в них
улыбнется тебе и платочек, который годился бы на белую
грудь твоей жены, и шляпка, которая чуть-чуть спрятала бы
от людей ее пухленькие щечки. Не заглядывайся по сторонам,
не то зайдешь в кондитерскую, съешь слоеный пирожок,
выпьешь чашку кофе; хорошо еще, что ты не читаешь
журналов, нет тебе и предлога зайти; хорошо, что ты не
охотник до устриц, что тебя не потянет на биржу. Пуще же
всего смотри, чтобы не столкнуться с приятелем; едва
завидишь его, нырни в толпу: приятель потащит тебя обедать
в ресторацию; конечно, обеды в ресторациях веселее, чем в
недрах своего семейства, да ведь у тебя есть обед дома,
это будет двойная трата. После обеда отдохни, да и опять
за письмо; но боже спаси тебя отправиться куда-нибудь на
остров погулять под ручку с женой! вы не пара, ты стар,
она молода, притом же из порядочных людей кто ее увидит
там? Она будет затерта в толпе, а кто и увидит, тот укажет
на тебя пальцем, тот подумает: можно ли это прогуливаться
под ручку с такой прекрасной женщиной, не имея ничего на
шее! Напрасны были увещания рассудка. Влияние этой ночи
пагубно было Андрею Ивановичу. Точно он переродился.
Утром, как вышел из дому и возвращался домой, куда
девалась его смирная походка и беспорочная служба? Шаги
его явным образом стали противозаконны, глаза разбегались
и буйствовали по Невскому проспекту. Такая жадность
оживила взгляды, что они не останавливались ни на чем. В
несколько часов он пересмотрел гораздо более предметов,
чем во всю прошлую жизнь. Нет чтоб посторониться иному,
нет чтоб вспомнить завет стариков: чин чина почитай. Он
так и кипел неуважением. Особенно это было заметно в
отношении к кавалерам Анны на шее; на его же беду, как
нарочно, все Анны высыпали на проспект. Этого зрелища он
уже не мог выносить, отворачивался, бежал, волнение было
так сильно, что, казалось, того и гляди он бросится в
объятия к первому, у кого нет ни креста, зальется слезами
и вскрикнет: Ты мой друг, благодетель, отец, хочешь ли я