"Ф.Павленков. Дэвид Юм, Кант, Гегель, Шопенгауэр, Огюст Конт " - читать интересную книгу автора

допустив это положение, они затем прямо строят на нем свои теории, подчас
весьма красивые и увлекательные, каковы были, например, теории эпикурейцев и
стоиков, то, с другой стороны, мы имеем дело с философами, начинающими свои
рассуждения сомнением (скепсисом), с которым они относятся к
предшествовавшим им догматическим школам. Самыми древними представителями
скептиков считаются те философы поаристотелева периода, которые в III веке
до Р. X. основали школы, названные академическими, и которые восстали против
догматических предположений стоиков и эпикурейцев.
Как бы возрождением этой древней борьбы в сравнительно близкое к нам
время,- но, прибавим, борьбы гораздо более оригинальной, блестящей и
утонченной,- является философская деятельность англичанина Дэвида Юма,
жившего в XVIII веке. Большинство его сочинений, замечательных и по
содержанию, и по изящной литературной форме, проникнуто одним желанием:
рассеять все заблуждения, все предрассудки, ошибки и пристрастия тех
мыслителей, которые и задолго до него,


8

и непосредственно перед ним были руководителями умственного развития в
современном им обществе. Оружием для этой борьбы Юм выбрал древний скепсис,
обострив его удивительной способностью тонкой критики и умением с
замечательной последовательностью развивать свои мысли, не отступая перед
слишком смелым, порой отчаянным заключением, к которому приводила его
предпринятая работа.
Интересной кажется нам следующая характерная черта, резко отличающая
древних скептиков от Юма. Древние скептики, сказали мы, были противниками
эпикурейцев и стоиков; надо заметить, что обе эти догматические школы
преследовали в своих исканиях чисто эгоистическую цель: доставление счастья
единичному человеку; причем одни (эпикурейцы) видели это счастье в
пользовании всевозможными удовольствиями, наслаждениями, так как в этом-то,
по их мнению, и состоит благо, указанное нам природой; другие же (стоики)
требовали от человека вполне бесстрастного, апатичного отношения ко всему
внешнему, для того чтобы он тем успешнее мог углубиться в самого себя и при
помощи своей добродетели найти верное понимание добра и зла; укрепленная же
воля поможет ему окончательно побороть все зло в виде неразумных природных
влечений, пожеланий, страстей и т. д. и стать вполне счастливым. Обе эти
теории отправлялись от того положения, что сущность добра, наслаждения им
или, наоборот, зла, страдания есть нечто доступное человеческому уму. Против
этих учений скептики возразили, что всего человеческого познания
недостаточно для того, чтобы определить сущность добра и зла, чтобы узнать
абсолютную истину. Поэтому недостижимое стремление познать сущность вещей не
может дать счастья человеку; напротив, оно тревожит его, волнует, приводит в
состояние вечного беспокойства. Истинное же счастье доступно лишь тому
человеку, который, отказавшись от знания абсолютной истины, смотрит на все
внешнее с полным равнодушием, с душевным спокойствием, не нарушаемым
никакими пожеланиями.


9