"Константин Паустовский. Рувим Фраерман" - читать интересную книгу автора

Желчный Соловейчик взял стаканчик и долго, с презрением рассматривал
его на вытянутой руке.
- Хозяин, - сказал он, наконец, угрюмым басом, - дайте мне микроскоп,
чтобы я мог рассмотреть, стакан это или наперсток
После этих слов события в духане начали разворачиваться, как писали в
старину, с головокружительной быстротой.
Хозяин вышел из за стойки. Лицо его налилось кровью В глазах сверкал
зловещий огонь. Он медленно подошел к Соловейчику и спросил вкрадчивым, но
мрачным голосом'
- Как сказал? Микроскопий Соловейчик не успел ответить
- Нет для тебя вина' - закричал страшным голосом хозяин, схватил за
угол скатерть и сдернул ее широким жестом на пол - Нет! И не будет! Уходи,
пожалуйста!
Бутылки, тарелки, жареный сулугуни - все полетело на пол Осколки со
звоном разлетелись по всему духану За перегородкой вскрикнула испуганная
женщина, а на улице зарыдал, икая, осел
Посетители вскочили, зашумели, и только один Фраерман начал
заразительно хохотать
Он смеялся так искренне и простодушно, что постепенно развеселил и всех
посетителей духана А потом и сам хозяин, махнув рукой, заулыбался, поставил
перед Фраерманом бутылку лучшего вина - изабеллы - и сказал примирительно
Соловейчику
- Зачем ругаешься? Скажи по-человечески Разве русского языка не знаешь?
Я познакомился после этого случая с Фраерманом, и мы быстро сдружились
Да и трудно было не подружиться с ним - человеком открытой души, готовым
пожертвовать всем ради дружбы
Нас объединила любовь к поэзии и литературе. Мы просиживали ночи
напролет в моей тесной каморке и читали стихи. За разбитым окном шумело во
мраке море, крысы упорно прогрызали пол, порой вся наша еда за день состояла
из жидкого чая и куска чурека, но жизнь была прекрасна Чудесная
действительность дополнялась строфами Пушкина и Лермонтова, Блока и
Багрицкого (его стихи тогда
впервые попали в Батум из Одессы), Тютчева и Маяковского.
Мир для нас существовал, как поэзия, а поэзия - как мир.
Молодые дни революции шумели вокруг, и можно было петь от радости перед
зрелищем счастливой дали, куда мы шли вместе со всей страной.
Фраерман недавно приехал с Дальнего Востока, из Якутии. Там он сражался
в партизанском отряде против японцев. Длинные батумские ночи были заполнены
его рассказами о боях за Николаевск-на-Амуре, об Охотском море, Шантарских
островах, буранах, гиляках и тайге.
В Батуме Фраерман начал писать свою первую повесть о Дальнем Востоке.
Называлась она "На Амуре". Потом, после многих авторских придирчивых
исправлений, она появилась в печати под названием "Васька-гиляк". Тогда же в
Батуме Фраерман начал писать свой "Буран" - рассказ о человеке в гражданской
войне, повествование, полное свежих красок и отмеченное писательской
зоркостью.
Удивительной казалась любовь Фраермана к Дальнему Востоку, его
способность ощущать этот край как свою родину. Фраерман родился и вырос в
Белоруссии, в городе Могилеве-на-Днепре, и его юношеские впечатления были
далеки от дальневосточного своеобразия и размаха - размаха во всем, начиная