"Константин Паустовский. Иван Бунин" - читать интересную книгу автора

Нет, не видно там княжьего стяга, Не шеломами черпают Дон, И прекрасная
внучка варяга Не клянет половецкий полон...
Нет, не вьются там по ветру чубы, Не пестреют в степях бунчуки... Там
чернеют фабричные трубы, Там заводские стонут гудки.
Путь степной - без конца, без исхода, Степь да ветер, да ветер - и
вдруг Многоярусный корпус завода, Города из рабочих лачуг...
Донецкий бассейн охватила золотая каменноугольная лихорадка. Угленосные
участки раскупались за бешеные деньги. Создавались акционерные компании,
строились шахты и заводы. Шло жестокое соревнование между русскими
промышленниками и иностранцами. Иностранцы почти всегда побеждали. У них
была старая сноровка, а русские толстосумы, недавние купцы и подрядчики,
пока что примеривались и приспосабливались и знали только один способ
выколачивать прибыли - выжимать все до конца из людей, земли и машин.
Перечитывая Куприна, я с удивлением заметил, что в своих жизненных
скитаниях я как бы шел по его следам. Западный край, Киев, Одесса, Донбасс,
Балаклава, Мещерские леса 'под Рязанью - все это прошло через жизнь почти в
той же последовательности, как и в жизни Куприна. Разница была только во
времени, и то небольшая, не больше двадцати лет.
Я застал жизнь такой же, какой она была при Куприне, и потому могу с
некоторым правом свидетельствовать о необыкновенной свежести его
характеристик людей и событий, всего его художественного письма.
Куприн был на Юзовском заводе в 1896 году. Мне привелось работать там в
1916 году-ровно через двадцать лет, но я застал еще в Донбассе всю
обстановку купринского "Молоха". Я помню те же рабочие поселки. Нахаловки и
Шанхай, из землянок и лачуг, беспросветную работу и нужду шахтеров,
воскресные побоища с казаками, уныние, гарь, брезгливых и высокомерных
инженеров и "молохов" - владельцев акционерных компаний, промышленных
сатрапов, перед которыми заискивали министры.
Ни в одной своей вещи Куприн не выразил с такой силой, как в "Молохе",
свою ненависть к капитализму и его разнузданным представителям, свое
осуждение прекраснодушных и мягкотелых интеллигентов, в решительную минуту
впадающих в истерию, и свое сочувствие рабочим, обреченным на голод и
нищету.
Очень резко, густо выписан в повести делец и промышленник Квашнин -
"молох", "мешок, набитый золотом". Временами Куприн придает Квашнину даже
несколько гротескные черты.
Часть современных Куприну критиков, так называемых "литературных
чистоплюев", обвиняла писателя, особенно в связи с "Молохом", в том, что он
не окончил "литературную консерваторию" и допускает в своих вещах языковые и
стилистические небрежности.
Обвинение это объясняется тем, что Куприн стремится сказать все, что он
хотел, "по свежему следу", не откладывая работу и не вынашивая ее годами.
Ему было важно заразить людей своим состоянием, своими мыслями, гневом или
радостью, своей заветной мечтой, и для этого он не искал особых слов и
особых эпитетов.
Куприн любил и превосходно знал русский язык, но никогда не делал из
него раз навсегда установленного литературного канона.
Временами его язык приближается к разговорному, к языку устного
рассказчика, и в этом отношении он несколько 'родствен языку Толстого.
Вместе с тем Куприн всегда восхищался языком Чехова - "благоуханным, тонким