"Гарет Паттерсон. Львы в наследство (из жизни животных)" - читать интересную книгу автора

национальным парком Крюгера в Южной Африке, и как сейчас помню свое первое
столкновение со львами, преподнесшее мне хороший урок.
Однажды ранним утром я ехал по заповеднику в сопровождении опытного
егеря, как вдруг невесть откуда возникла пожилая львица и без
предупреждения бросилась к нашей открытой машине. Нас окружал густой
кустарник, и, пока мой спутник пытался оживить заглохший мотор, львица
приблизилась. Огнестрельного оружия с нами не было, одна дубина.
Повинуясь инстинкту самосохранения, я дико заорал на львицу и
принялся колотить дубиной по бортам машины, думая напугать ее. Наконец
мотор завелся, лендровер рванулся вперед, а львица замедлила шаг и
остановилась.
Урок, полученный мною, я понял так: с уважением относись к
окружающему миру, но не бойся его. От страха все несчастья.
Следующим этапом моей карьеры была работа с доктором Йеном Плейером,
представителем Школы управления дикой природой. Я жил с коллегой и
подругой Розанной Сейвори в обветшавшем фермерском доме в предгорьях
Дракенсберг, и на моем попечении находился солидный участок нетронутых
земель. Я исхаживал немало миль, проверяя надежность оград, снимая
браконьерские капканы и отстреливая браконьерских же охотничьих собак, а
Розанна, "сидя" на причудливом допотопном телефоне, обзванивала
потенциальных посетителей. Я быстро постигал суть дикой природы, и скоро
взял на себя обязанность прививать любовь и интерес к ней детям,
посещавшим наш заповедник.
Через год я сделал головокружительный бросок и оказался на
северо-востоке Тули, в Ботсване. Там мне было поручено начать изучение
местной популяции львов, прежде никем не исследованной, и именно там
зародились моя любовь к этим крупным представителям семейства кошачьих и
сочувствие им. Четыре года я размышлял, говорил и писал о животных,
ставших символом африканской природы. Я проникся жизнью львов так же
глубоко, как они вошли в мою. Я был рожден, чтобы познавать жизнь львиных
стай и каждого льва в отдельности. Я разделял их победы и страдал вместе с
ними, когда их преследовали.
Из-за браконьерства и незаконной охоты я потерял за два с половиной
года двадцать пять из пятидесяти пяти львов, составлявших популяцию
заповедника. Мне случалось находить моих подопечных попавшими в
браконьерские капканы и, если было не слишком поздно, высвобождать их из
коварной проволоки; немало львов погибло от пуль фермеров соседней Южной
Африки - они заманивали зверей на свои фермы и там убивали, чаще всего из
спортивного интереса.
Волнение и скорбь, которые охватывали меня, когда я пытался защищать
этих больших диких кошек, вылились в мою первую книгу "Плач по львам",
прозвучавшую как призыв к борьбе за спасение львов по всей Африке, в чем
давно назрела необходимость.
Ныне я понимаю, что сходные чувства испытывал и Джордж, когда был в
моем возрасте. Пусть мы принадлежим к разным поколениям, но мы одинаково
страдали оттого, что гибнут эти прекрасные звери. Приведу лишь две цитаты
- из книги Джорджа "Дикие звери белого господина" и из своего "Плача по
львам".
"Однажды вечером, - писал Джордж, - мы увидели восседавшую на скале
величественную львицу, обозревавшую окрестные равнины. Она была вылеплена