"В.Пашинин. Разведчики 111-й " - читать интересную книгу автора

самом высоком значении этого слова. За передним краем, когда до врага иной
раз рукой дотянуться можно, двум-трем парням в маскхалатах никто уже ничего
не приказывал и не подсказывал. Они действовали, подчиняясь чувству долга.
Сознание своей ответственности вело их, - и ведь очень примечательно, что ни
в какой другой армии не было подразделений, состоящих из "охотников за
"языками". Те же вымуштрованные фашистские солдаты если и шли в разведку, то
скопом и никогда в малом числе не подбирались вплотную к нашим траншеям, не
врывались в них - духу не хватало!
Сейчас от разведчиков требовалась огромная выдержка.
Когда Покрамович командовал ротой, все было просто: Герой Советского
Союза, капитан, блестящий разведчик. Ему равных не было. Павлову пришлось
стать во главе многих своих друзей, которые еще утром называли его "Илюшкой"
и запросто могли сказать: "Ты беги за водой, а я пока костер разведу".
Но с того момента, как сказал Павлов: "Слушай мою команду!" - "Илюшки"
в роте не стало. Новое назначение все в роте восприняли как должное - и
равные командиру по званию, они хорошо знали своего товарища, неторопливого,
спокойного, даже солидного, только немножко насмешливого. Красивый статный
парень лет двадцати четырех, с густыми каштановыми волосами, которые, когда
был без шапки, небрежным кивком забрасывал со лба назад, держался со всеми
просто и строго, но порою любил спросить докладывающего о выполнении задачи
примерно такое:
- Ну, а сколько приврал?
- Все точно!
- Абсолютно точно?
- Абсолютно!
- А еще говорят, что все в мире относительно! Правильно. Утверждай
абсолютную истину. В идеале. Знай наших.
Иной разведчик глаза таращил: о чем бы это и что ответить?
Но ведь бывало это только тогда, когда задача здорово удавалась, все об
этом прекрасно знали, у всех было хорошее настроение и можно было позволить
шутку.
Обычно же Павлов был немногословен, коротко ставил задачу, и если ее
выполняла вся рота, с автоматом шел вместе со всеми. Пожалуй, он чаще, чем
нужно, выходил вперед, и уже стали ему говорить товарищи, что зря он
храбрость свою перед ними показывает, что и без того ему все верят... А 31
марта Павлов погиб. И случилось так, что его даже похоронить не смогли.
Мало, очень мало осталось людей в роте, а нужно было идти дальше, на новое
задание.
Павлова вынесли из-под огня к дороге и положили на повстречавшуюся
подбитую самоходку, которая везла на братское кладбище в только что занятом
Януве сгоревших танкистов.
- Не сомневайтесь, ребята. Вместе со своими похороним, - обещали
самоходчики. - И имя напишем, как полонено.
Несколько месяцев спустя, когда уже кончилась война, разведчики,
разбирая документы погибших товарищей, хранившиеся вместе с орденами в
железном ящике писаря Волнова, обнаружили письма Павлову. Их было много, на
тетрадных листках в клетку, исписанных красными чернилами размашистым
почерком.
"Пишу тебе на лекции. Ты знаешь, Илюша, после твоего последнего письма
я специально пошла на концерт Баха и старалась слушать с тобой, или, не