"Леонид Паршин. Чертовщина в Американском посольстве в Москве, или 13 загадок Михаила Булгакова " - читать интересную книгу автора

результате на свет является типично детективная разгадка типично детективной
загадки в виде тождества: Майгель-Штейгер. Иначе говоря, у барона Майгеля из
романа "Мастер и Маргарита" был вполне реальный прототип - барон Штейгер.
Воздавая должное упорству Л. Паршина, я не могу, однако, отделаться от
сложного чувства: зачем нагромождать горы математических выкладок там, где
можно было бы обойтись простым арифметическим действием. А именно спросить
хотя бы у меня: "А кто такой барон Майгель?" И я бы ответил со ссылкой на
Елену Сергеевну Булгакову: "Барон Штайгель!" (Автор прав: Елена Сергеевна
придерживалась именно такой транскрипции, или, точнее, такого произношения.)
Полагаю, что этими сведениями наверняка располагали и другие собеседники
булгаковской вдовы, не я один. Так что, условно говоря, Л. Паршин вполне мог
бы заменить кругосветное путешествие послеобеденным визитом в соседнюю
квартиру.

Спасибо ему, что он этого не сделал. Потому что читатель лишился бы
тогда увлекательной повести. Ведь любой детектив легко аннулировать, коротко
сообщив любопытствующим: "Труп, о котором вы узнали на первой странице, это
Икс - жертва кровожадного Игрека, что неопровержимыми фактами обосновал
сыщик Зет. Не будем тратить время на излишние подробности".

Выглядит убедительным и другое авторское допущение: о прототипической
зависимости между акустическим Аркадием Аполлоновичем Семплеяровым, с одной
стороны, и Авелем Енукидзе с его культуртрегерскими должностями, с другой.
Что касается бала в американском посольстве, то его картины мне не кажутся
столь уж уникальными; великий бал у сатаны со всеми своими цветовыми,
звуковыми, живописными, гастрономическими эффектами имеет несчетное
количество литературных аналогов: у Андерсена, Уайльда, Гофмана. И я не стал
бы прямо выводить булгаковские описания из конкретного события. Л. Паршин
прекрасно знает и на многих примерах сам показывает, что Булгаков черпал
свои краски из разных источников, никогда не обрекая себя на
один-единственный тюбик. У Булгакова всякий образ отсюда, и оттуда, и еще
оттуда, и отовсюду.

И еще одна деталь, вызывающая на полемику. По мере углубления в улики,

4

отыскиваемые Л. Паршиным, нарастает тревожное беспокойство: официальную
аргументацию сталинских приговоров по делам Енукидзе или Ягоды он склонен
временами принимать за объективную, так что Ежов, коего предшественник будто
бы пытался отравить, уже чуть ли не на сочувствие напрашивается. Был ли
Енукидзе распутником или нет - это ведь теорема, по-прежнему требующая
доказательств. И вывод: раз Штейгера не реабилитировали в наши дни, значит,
он и на самом деле был иностранным шпионом (пускай даже по
совместительству), - этот вывод, по меньшей мере, скоропалителен. Штейгеру
могли отказать в реабилитации по тысяче других причин: он оказался, скажем,
растратчиком, растлителем малолетних, квартирным вором - и т.д. Пока не
доказано, что он иностранный шпион, от подобных обвинений его охраняет
презумпция невиновности. Хотя, разумеется, сей тип мне глубоко противен: и
как литературный персонаж, и как персонаж воспоминаний Елены Сергеевны,