"Еремей Иудович Парнов. Ларец Марии Медичи ("Следователь В.К.Люсин" #1) " - читать интересную книгу авторапоходили, и кроме них Люсин обнаружил еще свечи, булавы и шпаги. Всего он
насчитал в колоде семьдесят восемь листов. Иного названия, как чертовы карты, он для них не нашел. Путеводитель по Ленинграду никаких явных пометок не содержал, а в черном пакете лежали шесть совершенно одинаковых снимков какого-то рваного, истершегося на сгибах манускрипта. Тонким старорежимным стилем рондо на русском языке с ером и ятью было записано стихотворение. Люсин прочел его два раза, облизал губы, потом, забывшись, достал злополучную трубку и принялся упорно грызть мундштук. Прочел стихотворение в обратном порядке, вздохнул и сказал: - Все ясно, дамы и господа, а также дорогие товарищи... Более или менее ясно. В этом смысле, конечно... Сунув фотографии в пакет, он все уложил в папку и опять полез в чемодан. Извлек оттуда коробочку с перстнем и переложил ее в папку. Некоторое время молча сидел в кресле с весьма озабоченным видом, но вдруг, точно на него снизошло откровение, вскочил и кинулся в ванную. Все с вялым интересом следили за тем, что будет. Из ванной Люсин вернулся со стаканом для полоскания, который он бережно нес на собственном носовом платке. Поставив стакан на стол и осторожно вытянув из-под него платок, Люсин стрельнул глазами по комнате и подхватил стакан для питья и крышку графина. Все эти нехитрые изделия Гусь-Хрустального завода он уложил в коробки с ватой, которые извлек из портфеля. Эта работа далась ему, по-видимому, не так-то легко - затылок его побагровел, а розово-лиловые пятна на носу обозначились ярче. Уложив коробки в портфель, Люсин употребил платок по назначению. Покашлял в него и отер - Эту папку я забираю до конца расследования, - сказал он чиновнику. - А остальные вещички можно сдать пока в камеру хранения. Давайте составим опись. Изнывавший от скуки чиновник на секунду оживился и робко спросил: - Может, перепишем одну только папку? Ведь остальные вещи будут в камере хранения. Мысль эта показалась Люсину довольно здравой. Он подумал с минуту и, как бы извиняясь, развел руками: - К сожалению, таков порядок... Но мы быстро с этим справимся. Вроде бы я все помню, потом проверим, не упустил ли чего. Он достал из портфеля портативную машинку "Колибри", заправил в нее три экземпляра и принялся бодро отстукивать опись. Но, дойдя до "Сигар гаванских ("Корона коронас") - 2 ящ.", он перестал вдруг печатать, поднялся и вновь полез в чемодан. Достав эти самые "2 ящ.", он быстро раскрыл их один за другим перочинным ножом. В первом ящике действительно, как снаряды, были уложены длинные алюминиевые футляры с великолепными, золотисто-серого цвета сигарами. Зато второй ящичек вместо тривиальных сигар порадовал хорошенькой иконкой. Была она на гнутой доске и выглядела весьма старой, хотя краски, слегка, правда, облупившиеся, сверкали удивительно свежо. Фон иконы был светлый, как вечереющее тепло-латунное небо. Три синие фигуры с крыльями и золотистыми нимбами вокруг голов сидели за овальным столом, уставленным одними только чашами. В руках небожителей были длинные тонкие копья. Складки их синих хитонов были очерчены схематично и резко. Бесстрастная, не проронившая за все это время ни слова Женевьева |
|
|