"Еремей Парнов. Секретный узник (Повесть об Эрнсте Тельмане) " - читать интересную книгу автора

тому же он участвовал тогда в демонстрации...
- Ладно, не будем терять времени! Поскорее расскажи, что произошло
после моего ареста. Я же почти ничего не знаю. Кого еще взяли?
- Многих, товарищ Тельман. Почти все депутаты-коммунисты были
арестованы сразу же после выборов. Большинство руководящих работников
партии...
- Но подполье функционирует?
- Да. Еще при мне была распространена листовка "Наша борьба за
революционное свержение фашистской диктатуры и за новую Советскую
социалистическую Германию". Налаживается работа в эмиграции...
- Связь у тебя есть?
- Подо мной сидит наш товарищ, он уже кое-что наладил, думаем
посвятить надзирателя.
- Что думают о нем на воле?
- Его проверяли. Сначала он нес наружную службу и лишь недавно
перешел сюда, в Алекс. Наши сразу же вошли с ним в контакт.
- Очень хорошо. Связь сейчас важнее всего. Как только наладите, сразу
же дайте мне знать.
- Обязательно, товарищ Тельман.
- Я только что встретил Димитрова, его куда-то вели.
- Да, я знаю, что он здесь. Нацисты готовят показательный процесс
против Компартии.
- В связи с рейхстагом?
- Да. Димитров, очевидно, будет первым.
- Это понятно. "Рука Москвы"!.. Сначала они попытаются
продемонстрировать перед мировым общественным мнением, что агенты
Коминтерна подожгли рейхстаг, потом обрушат судебное преследование на
партию. Это наступление на коммунизм в мировом масштабе, товарищ Фогт...
Но они не знают Димитрова, не знают нас! Мы, коммунисты, сами должны быть
заинтересованы в открытых процессах, чтобы сорвать маску с фашистов.
Понимаешь, товарищ Фогт? - Тельман как будто не замечал, где они
находятся. Он рассуждал спокойно, но с необычайным подъемом, словно не
было скользкого каменного пола, желтых тоскливых стен и льющейся воды.
Фогт видел перед собой человека, которого хорошо знал по выступлениям на
митингах, заседаниям в Доме Либкнехта. И говорил он все так же просто и
ясно, может быть, даже слишком просто, без полутонов, как будто никогда не
знал сомнений и не делал ошибок. Лишь потом, когда Фогт мысленно воссоздал
свою последнюю в жизни встречу с Тельманом, он увидел то, отличное от
прежнего, что было в словах Тедди.
Тельман говорил с ним не только как товарищ с товарищем после долгой
разлуки. Его вопросы, ответы, короткие рассуждения и точные замечания были
очень конкретны и вместе с тем как бы не подвластны времени. Может быть,
поэтому они так прочно врезались в память Фогта. Тельман говорил с ним как
с товарищем, с которым продолжает борьбу. Он говорил с ним как с близким,
которого видит в последний раз. Тельман слишком хорошо сознавал свое
положение. Именно поэтому могло показаться, что в радости неожиданной
встречи он забыл, где находится. Нет, не забыл он. Слова транспортного
рабочего и коммуниста Тедди, как пули, были нацелены в мишень
современности. Без внешней торопливости, он говорил быстро и коротко,
зная, что им отведены считанные минуты.