"Еремей Парнов. Секретный узник (Повесть об Эрнсте Тельмане) " - читать интересную книгу автора

заскакивают на минуту опрокинуть рюмку пшеничной водки. Рабочему человеку
ведь надо и плотно поесть! Мак это понимает. Недаром стоит он за стойкой
вот уже третий десяток лет. Ну и время бежит! Но разве так уж всевластно
время? Слава богу, все живые, и дела, как будто, идут неплохо.
Как-то сам собой забывается берлинский диалект, и Тедди говорит, как
и все здесь, только на гамбургском - соленом, пронзительном. Он садится в
углу и, хлопнув ладонью, широкой и крепкой, кричит: "Бульон и жаркое с
яйцом!" И Мак тут же встает из-за стойки, но не суетится, а как-то плавно,
хоть он и грузен, скрывается в кухне. Так пропадает из глаз, заходя за
мол, большой сухогруз. А потом он выносит жаркое по-гамбургски, с пылу, с
огня! Тедди спешит обмакнуть хлеб, пока пузырится белок и шкворчат кубики
сала. И все уважительно ждут: пусть поест человек.
Но постепенно его берут в окружение. Подсаживаются за столик,
придвигают стулья, и начинается неторопливая мужская беседа. Ровно в два
он встает, пожимает собеседникам руки и с кружкой в руке идет к стойке.
Допивает пиво, ставит кружку и, достав кошелек, рассчитывается.
Теперь он пойдет, отдохнувший и сытый, жадно вдыхая морской воздух,
на Валентинскамп, где находится окружком. Над входом часы со звездой, и
красное полотнище свисает с окон.
Роза знает все его излюбленные маршруты. Сколько раз она мысленно
следила за ним, когда он уходил. Вот и сейчас, стоя на балконе, она не
видит серых клубящихся туч над зубчатыми крышами. Небо словно
распахнулось. В этом сила воспоминаний, цепкая, сладкая власть. Они
раздвигают тесные стены, небо, улицы, само время.
Все эти дни она просыпалась по утрам с ясным, физическим ощущением
беды. Как предчувствовала, так и случилось. Пятого марта, в день выборов в
рейхстаг, к ней подошел товарищ по партии. Даже мысленно она старалась не
называть имен. Да, к ней подошел товарищ и предложил проводить. Немного
отойдя от избирательного пункта, он сказал: "Роза, в "Гамбургер
фремденблатт" напечатано, что Эрнст арестован. Если это правда, то мы
получили страшный удар".
Она прибежала домой и тут же, пока могла еще сдерживать слезы,
рассказала дочери. "Не горюй, мама, - Ирма прижалась к ней. - Не горюй. Я
этому просто не верю. Ты же знаешь, что папа скрывается и им его так
просто не взять. Как можно верить какой-то газете? Если бы это была
правда, мы бы сразу об этом узнали. Берлинские товарищи нам бы сообщили.
Разве не так?" - "Так, девочка, так!" - она поцеловала ее и вышла на
улицу, чтобы побыть одной. Уже тогда она знала, что это правда. Счастливая
Ирма, что может так спокойно и твердо не верить.
И вот сегодня утром приехал из Берлина связной, которого она знала по
кличке Герберт. "Товарищ Роза Тельман, - сказал он, взяв ее за руку, -
поедем вместе со мной в Берлин. Эрнст арестован. Ты должна его разыскать и
установить с ним связь".
Вот она и поедет сегодня в Берлин шестичасовым. Покончит с бумагами и
начнет собираться. Догадывалась, что едет не на день, не на неделю. Знала,
что надолго. Но Ирме и Иоганну Тельману, свекру, спокойно сказала, что
едет в Берлин на несколько дней. Они узнают, конечно, но... Пусть это
будет позже!
Проводив дочку в школу, она и принялась жечь бумаги. Роза
прищурилась, еще раз глянула в слепящее затуманенным рассеянным светом