"Еремей Парнов. Секретный узник (Повесть об Эрнсте Тельмане) " - читать интересную книгу автора

пока греет и бумага прогорает в ней быстро. А это сейчас главное. Пачка за
пачкой сгорают в огне, но когда Роза открывает дверцу, чтобы подбросить
еще, в красных раскаленных глубинах вдруг что-то стреляет, вспыхивают
голубые огни, и черные хлопья вылетают наружу. Роза едва успевает
захлопнуть чугунную дверцу. Подхваченная сырым ветром гарь несется по
комнате, как черный снег.
Нет, видимо, придется подождать, пока все прогорит, решает Роза,
потом еще положу. Она тщательно отмывает руки от сажи и выходит на балкон.
Город встречает ее смутным гулом. Это похоже на поднесенную к уху
раковину. В порту ревут пароходы, грохочут краны, бочки и ящики, утробно
сигналят автомобили, воркуют голуби, кричат чайки. Ну и ветер! Того и
гляди, сорвет у соседей белье. Клочья бумаги, точно птицы, взмывают в
поднебесье, где круто перемешиваются мутные облачные волокна.
Печь, наверное, прогорела, надо вернуться в комнаты, но Роза
свешивается и смотрит вниз. Ветры подчистую вымели всю площадь.
Площадь... Гамбуржцы между собой называли ее "Красной". Может быть, в
честь Эрнста, может быть, потому, что здесь так часто собирались
коммунисты. Впрочем, разве это не одно и то же? Ведь так или иначе,
название связано с Эрнстом. В день его рождения сюда уже спозаранку
стекались со всего города люди с подарками. Эрнст сетовал, что не может
пригласить всех в дом, смеялся и, крепко обняв Розу, тащил ее на улицу,
поближе к гостям. Он был их Тедди.
Последние годы, став председателем партии, он жил в Берлине и редко
бывал дома. Но, несмотря на всю занятость, не пропускал ни одного крупного
мероприятия гамбургского окружкома. Комитет собирался по субботам, после
обеда. Поэтому Тельман приезжал в Гамбург в пятницу, вечерним поездом
Берлин - Гамбург - Альтона, отходящим в 21.05 с Штеттинского вокзала.
Но редко кому удавалось застать Тедди в субботнее утро дома. С
рассветом он уходил в гавань. Бродил по докам и эллингам, складам угля,
досок, бидонов с горючим и бочек, забредал в крохотные кабачки, в
освещенные керосиновой лампой таверны, где так любят посидеть портовые
рабочие. Он и сам остался таким же портовиком, знающим каждый закоулок в
городе из досок и мешков. Брал, как все, "Большую Лизу" - кружку на добрых
два литра или, если задувал норд-ост, стаканчик крепкого грога и, присев
за чей-нибудь столик, тут же включался в разговор. Он был здесь свой, его
приходу радовались, но не удивлялись, как не удивляются люди нормальному
течению жизни. Городские новости он узнавал из первых рук. А то, что
происходило в Берлине, Москве, во всем мире, портовики узнавали от него.
Из гавани портовый рабочий Тельман направлялся в Винтерхуде, в
квартал, где были прачечные. Ему пришлось когда-то поработать и там.
Возчиком. Поэтому и в Винтерхуде он знал каждого. Когда же подходило время
обедать, он шел в трактир неподалеку от драгунских казарм. С незапамятных
времен этот трактирчик на пять-шесть столиков был резиденцией возчиков.
Такое же заведение содержал когда-то и его отец. Роза никогда не ходила
туда вместе с ним. Но она очень ясно видит, как это происходило.
Он заходит, приподнимает за козырек свою рабочую фуражку с черным
витым жгутом, здоровается за руку с хозяином Маком, обходит столики,
каждого называет по имени, хлопает по плечу, по пузу - у кого есть,
вышучивает, хохочет.
Это не забегаловка, это серьезное место, трактир возчиков. Сюда не