Елена Минькина Утро бабочки

1

Маринка стояла у окна и напряженно вглядывалась в темноту. Дождь чертил на стекле кривые полоски очень похожие на слезы. Дождь плакал вместе с ней. Сотовый телефон Сергея был выключен, когда он задерживался, всегда так делал, чтобы Маринка его не донимала. Черный Ангел печали окутал ее своими крыльями, так говорила ей баба Алла. Сначала он забирает твое сердце, а потом и душу. Не поддавайся ему, если он придет к тебе.

Хорошо говорить — не подавайся, а если все так плохо?

В соседней комнате спали девчонки. Маринка все делает для того, чтобы спасти свой брак: живет «ради детей». Она видела, что дети чувствовали фальшь в их отношениях с мужем, и это очень угнетало ее.

В семье Сергей был единственным любимым сыном. Поэтому и вырос с хорошим характером. Марина верила в то, что характер образуется в детстве и зависит от любви родителей. Чем больше вложишь в ребенка своей любви, тем счастливее он будет жить во взрослой жизни.

У Марины не получилось счастливого детства: она выросла сразу, как только ей исполнилось два года, и родился младший Мишенька. Мальчик он был болезненный, и мама все свое время отдавала ему. Девочка росла сама по себе и преимущественно на улице. Водилась, обычно с мальчишками и игры были все больше мужские: в «войнушку» там или в «выбивало», а то играли в «Зарницу». Эта игра была очень популярна в то время. Вспоминая детство, Марина обычно все больше жалела себя, сколько помнила, все хотела побыстрее вырваться из ненавистного дома, где на нее обычно смотрели как на помеху. Мама была просто помешана на Мишеньке. Дело в том, что у ребенка был очень снижен иммунитет и любой, даже самый маленький сквознячок вызывал у него тяжелую болезнь, проходящую с высокой температурой, капельницами и бесконечными больницами. Папа жил сам по себе и в отсутствие жены часто захаживал в соседний подъезд к Клавочке, которая по-бабьи жалела беспризорного мужика и давала ему все то, что он, видимо, не получал дома. Марина еще с детства усвоила, что в измене виновата противоположная сторона. Мама сама толкала своего мужа на измену. Маринка часто слышала, как она говорила:

— Сходил бы к Клавке, прибил бы вешалку. Баба одна живет, надо помочь.

Но что же сделала она, почему муж изменяет ей? Не может же до часу ночи он быть на деловой встрече? Почему не хочет идти домой? Ответа у нее не было.

Этот эпизод повторялся теперь почти каждый день, ее дни превращались в сплошные скандалы с мужем. Отовсюду она слышала, что все так живут, видела женщин, которые смирялись и не обращали внимания ни на что, лишь бы муж носил деньги. Но зачем ей ходячий кошелек? И что значат эти деньги, если вся жизнь состоит из горечи, разочарования и боли. А так хочется любви! Раньше, когда выходила замуж за Сергея, думала, что нашла прекрасного принца. И ей казалось, что это будет вечно. Они с Сергеем ходили на завод, получали нормальную по тем временам зарплату, тогда им и дали эту великолепную трехкомнатную квартиру в прекрасном сталинском доме на девятом этаже, да еще в самом центре Москвы. Радости не было конца, Сергей был все вечера дома, возился с девчонками, помогал им делать уроки. Тогда же Маринка приволокла Рекса — великолепного беспризорного кота, который добавил много радости и счастья их семье. Назвали его специально по-собачьи. Дело в том, что Маринке всю жизнь хотелось иметь собаку, но она все не решалась завести ее, так как с собакой надо гулять, а это очень неудобно. В подъезде нашла ободранного котенка, выходила его, и он сторицей платил за заботу. В то время Маринка смотрела на Сергея с обожанием, и ей казалось, что вот, наконец, в жизни для нее выпал самый главный ее приз.

Но тут началась перестройка. Зарплату платить перестали, и Сергей уволился с завода, пристроился в какую-то фирму и очень скоро понял, что работать на себя гораздо выгоднее. Деньги заработал очень быстро, заставил Маринку уйти с работы, сказал, что настоящий мужик семью обеспечит всегда, и фактически запер ее в клетку. А сам исчез из семьи, стал приходить только на ночь, а то иногда и под утро. Воскресенье, правда, он посвящал ей и детям, но эти дни они проводили в выяснении отношений. Девчонки, чувствуя, что лишние, старались уходить из дома на весь день, совсем как она в детстве.

Жизнь превращалась в ад. Вернулось ощущение потери, которое как бы пришло из детства. Когда ей исполнилось одиннадцать лет, умер Мишенька, мама после этого прожила ровно год, Маринка осталась с отцом, но фактически одна, и тогда для Маринки весь мир рухнул. Было такое чувство, что никогда она от этого не оправится.

Отец стал пить, что интересно, он тут же забыл про Клавочку, потерял весь интерес к жизни, опустился и уходил из жизни так же, как и мама, Маринка чувствовала это, и ее охватывал ужас.

— Что же со мной будет? Неужели детский дом? И где их родственники? Где мои бабушки и дедушки? Почему родители никогда ничего не говорили о них?

Столько было вопросов. Когда отец ненадолго приходил в себя, она задавала их ему. Он рассказал, что мама никогда не знала своих родителей, сколько она себя помнила, все время жила в детдоме. И где-то в далеком таежном поселке проживают его родители, от которых он ушел, когда ему было шестнадцать. С тех пор он про них ничего не знает. Отец видимо тоже чувствовал, что с дочкой надо что-то делать, пробовал писать письмо родителям, но дальше трех строчек дело не продвигалось. Маринка взялась писать сама. Письмо долго не получалось, ведь писать приходилось людям, которых она не знала. Да и страх ее брал, нужны ли они ее деду и бабке, которые не давали о себе знать? Но делать было нечего.

Письмо получилось коротенькое. Она написала о смерти мамы и о том, что папа сильно болен, уложилась в полстранички, торопливо заклеила его и рано утром, по дороге в школу, занесла на почту.

Дед приехал через две недели. Был выходной, хотя для ее отца это не имело никакого значения. Он был в глубоком запое и на работу не ходил вот уже больше месяца. Ели они только то, что приносили сердобольные соседи. Пил отец вне дома. Рано утром уходил, пока Маринка спала, а поздно ночью приходил. По смятой постели она только и определяла, что отец ночевал дома. Маринка боялась увидеть заправленную постель, это очень пугало ее, ведь отец — это все, что в жизни осталось у нее. В это утро она как всегда проверила постель, она была разобрана, Маринка судорожно вздохнула, эти пять шагов до спальни родителей давались ей с трудом. Кушать было нечего. Она пила крутой кипяток с сахаром, которого в кладовке, на ее счастье, был полный мешок. Сахар надолго отбивал аппетит, а потом глядишь, кто-нибудь из соседей пожалеет девчонку и принесет поесть. Она пробовала оставлять еду отцу, но тот никогда ничего не ел. Видно стыдно ему было брать у дочки. Попив чайку, Маринка села за уроки, потом по плану — уборка. Квартиру она содержала в чистоте, в память о маме, которая очень любила, когда в квартире было чисто.

В прихожей раздался звонок, не спрашивая, кто там, Маринка открыла дверь и застыла в изумлении: перед ней стоял высокий, очень симпатичный старик, волосы у него были густые и черные с легкой проседью, борода рыжеватая и достаточно длинная. Но особенно поразили ее глаза: они лучились мягким зеленым светом, и была в них какая-то смешинка. Маринка сразу поняла, что перед ней ее дед.

— Так вот от кого у нее зеленые глаза! Одет он был не по моде: огромные валенки с калошами, какого-то непонятного цвета телогрейка, да огромная меховая шапка. Как же шел он в такой одежде по Москве? Маринке стало неловко за него, она выглянула в подъезд, нет ли там соседей. Он что не знает, как надо одеваться? Чтобы скрыть свои мысли, она опустила голову. Дед, казалось, понял о чем она подумала и первым прервал неловкое молчание:

— Ну что, ты, стало быть, Маринка? А я дед твой. У маня одежи другой нету, да и зачем мене она в дяревне? Маня зовут Матвеичем. Приглашай, значит.

Матвеич пришел с огромным рюкзаком за плечами, в руках он держал старый картонный чемодан и узелок. Господи, — подумала Маринка, — какой он нереальный! Вот сейчас она закроет глаза, потом откроет, и он исчезнет. Проделав эти манипуляции, она убедилась, что дед не исчез. Захлопотав по-взрослому, засуетилась, как делала ее мама, когда к ним приходили гости, побежала на кухню, поставила чайник на плиту, и тут до нее дошло, что угощать-то его нечем.

Дед опять догадался в чем дело:

— Не тушуйся, у маня все с собой.

Зайдя на кухню, он стал извлекать из чемодана такие сокровища, что Маринке и не снились. Тут было и сало, и мясо, мед, яйца, сметана, яблоки и много еще всякой снеди, которая была для Маринки в диковинку. Их кухня уже и забыла, когда здесь было столько продуктов.

— Дедушка, миленький, спасибо тебе.

Маринка заплакала, ее тонкие плечики вздрагивали, а ручки обвили шею деда, и вся она приникла к нему. Дед только сопел и отворачивался, украдкой вытирая слезу. Голос его дрожал:

— Ну, где мой санок? Чем жа он так болен, что дите до такой худобы довел, подлец?

— Дедушка, не ругай его, он вправду болен. Пьющий он. Ты увидишь его, он еще худее меня, и его уже никто не спасет. Мне он говорит, что к мамке хочет, а мама, когда еще жива была, тоже так говорила — к Мишеньке хочу уйти, и умерла через год. Очень я боюсь за папку.

— Ну, да-а-а, хочет. А о табе-то он подумал?

Маринку поразили эти слова, да кто же о ней вообще когда-нибудь думал? Она с удивлением смотрела на деда.

— Да что ты, дедушка, я же уже вот какая большая и все умею. И соседи у нас хорошие. Если папка умрет, забери меня, я только в детдом боюсь, там детей бьют, я по телевизору видела. А я у тебя все делать буду: и убирать, и стирать, я и готовить могу, в магазин бегать буду. А в шестнадцать лет ты можешь меня уже и выгнать, как папку выгнал, я уже не пропаду. Пойду на завод, в общежитие жить буду.

— Ну, папку твово я не выгонял, он сам уехал. Я табе потом расскажу, как дело было.

Поздно вечером притащился отец, как он дошел до дома в таком состоянии, осталось загадкой. Деда он не узнал, повалился прямо в прихожей. Дед раздел его и унес в ванну. Он хорошенько помыл его, обмазал все тело какой-то вонючей мазью, определив, что у отца чесотка. Намазал он так же и Маринку. Белье все сложили в огромную кастрюлю и прокипятили. Дед сварил какой-то отвар и насильно напоил им отца. Провозились они почти до утра. Часов в пять дед и Маринка, полуживые от усталости, уснули.

То, что стало происходить у них дальше, не поддавалось никакому описанию. Во всяком случае, по-человечьим законам так не бывает. Первым на выручку к папе заспешил его дружок Колян. Он был самым пропитым алкашом в округе. Дома давно не имел, спал, где придется, никогда не работал, и не просыхал совершенно. Во всяком случае, когда Маринка искала отца, она находила его в компании с Коляном. Колян пришел к обеду. Дед в это время варил не только обед, но и лекарство, от которого отец, видимо, и не просыпался вот уже неделю. Маринка на эту неделю стала сиделкой. Дед многому ее научил. Самое тяжелое было с туалетом: надо было вовремя подставить таз, позвать деда, который все время проводил на кухне. Но их усилия, по-видимому, не прошли даром. Отец на глазах превращался в нормального здорового человека: он поправился, кожа приобрела приятный оттенок, ушла синева, которая сопровождает алкашей, по которой люди, даже не зная, пьет человек или нет, безошибочно признают его алкашом. Единственное, что очень тревожило Маринку: отец вообще не просыпался. Но дед был очень доволен, говорил, что все идет как надо, и ей пришлось поверить.

Коляна пригласили на кухню, дед налил ему густого наваристого супа. Вонь от Коляна стояла такая, что Маринка начала задыхаться. Дед, видя это, открыл окно настежь, хотя на улице было холодно. Колян уже давно потерял человеческий образ. Эту кормежку он воспринял так, как будто сделал большое одолжение, лицо его выражало неудовольствие от отсутствия спиртного. Видя, что здесь ему не нальют, он, тяжело вздохнув, залез в карман штанов и вытащил оттуда флакон одеколона. Дед молча наблюдал за ним. Маринка заметила, что между ними не было сказано ни одного слова. Высосав одеколон, Колян принялся за суп. Видно было, что он очень давно ничего не ел. Он погрузился в этот суп по самые уши, ел не только ложкой, но и руками. Маринка подозревала, что суп он уж точно не ел много лет, потому что знала: питался он исключительно с помойки. Дед налил ему зеленого варева, которое готовил для отца. Колян так одурел от вкусной еды, что, не останавливаясь, залпом выпил то, что дал ему дед, громко икнул и застыл с удивленным выражением лица. Постепенно сознание оставляло его. Дед в это время разложил раскладушку, застелил чистую постель и налил полную ванну воды, добавив туда своего травяного отвара. Видя все это, Маринка закричала в ужасе:

— Дед, ты что, и этого выходить хочешь?! Зачем он нам, ведь это он папку подбивал на выпивку?! Да и дорого это — двоих кормить.

Дед почесал затылок и сказал задумчиво:

— Да, с энтим будет потяжельше. Но я не могу яго бросить, ведь он пришел сам, а значит — так надо. Нельзя Маринка бросать тех, кто просит помочи — будь та жавотное какое, али человек, все добро потом к табе и возвратится.

Потом вздохнул тяжело и добавил:

— Ты прости маня, девочка, ведь и табе придется не сладко.

Маринка смотрела на него и удивлялась. Ведь сейчас она была очень счастлива: папа поправлялся, всегда была еда, ее теперь не отдадут в детский дом, у нее была семья, где о ней заботились. А работать она привыкла: иногда за еду мыла площадки в подъезде, сидела с соседскими детьми, помогала убирать их квартиры. Теперь она все делает не ради еды, а ради семьи. Теперь у нее как у всех, все в порядке. Но, главное, ушла из жизни тревога.

Дед легко перенес Коляна в ванну, тот как видно уже ничего не понимал. Вода была цвета нефти, дед менял ее пять раз. Извели кучу шампуня, кожу драили пемзой, пока она не приобрела тот первозданно розовый цвет. Расстелив простынь прямо в коридоре на полу, дед положил туда Коляна и вытер его насухо. Голый Колян был похож на живой скелет, что стоял в кабинете биологии у Маринки в школе. Видно было, что жизни ему осталось совсем немного. На синюшном лице сияла счастливая улыбка, он как будто чувствовал все то блаженство, которое испытывает нормальный человек после бани. Дед уложил его в комнате рядом с отцом на раскладушке.

— Да, прядется кликать Аллочку. Мене одному их не потянуть. Тело-то я вылячу, а как быть с душою?

Маринка не задавала лишних вопросов. Она с обожанием смотрела на деда и знала: что бы он ни сделал — это будет самое правильное. В ее жизни появился авторитет.

Целую неделю отец и Колян были как будто в забытье. Они принимали еду с ложечки, при этом ни на что не реагируя, а все остальное время спали. Дед говорил, что важно их не передержать, поскольку мышцам нужна нагрузка, а то придется их заново учить ходить. Дед щупал им мышцы, каждый день натирал их пахучей мазью и ждал Аллочку. Как он сообщил Аллочке, что он ее ждет, Маринка не знала, дед никуда не выходил, а телефон был отключен за неуплату. Правда, когда дед приехал, он дал ей денег, и Маринка оплатила и квартиру и телефон, но его пока не включили.

Маринка тоже поправилась и стала походить на обыкновенную девочку — чистенькую и ухоженную. Клавочка, давняя подруга отца, помогла купить Маринке новую одежду, сводила девочку в парикмахерскую и вообще всячески им помогала, ведь одинокие мужики на дорогах не валяются, вдруг у деда что-то и выйдет, будет Васенька непьющий. Глядишь, и ей улыбнется счастье.

2

Слезы душили ее. Взглянув на часы, она в ужасе обнаружила, что уже два часа. Ну, где же он? Странно, но Маринка никогда не думала о том, что он там с кем-то. Когда Сережа задерживался, ей казалось, что он в беде.

Господи, молила она, только бы живой, пусть с кем угодно он сейчас, но, пожалуйста, Господи, пусть он будет живой! Она так много в жизни теряла. Только не его, Господи! Она уже и не вспоминала те обиды, которые получала ежедневно. Маринка чувствовала, что ужас овладевает всем ее существом. В этот момент она понимала, насколько сильно любила этого человека. Пусть уходит к кому угодно, но только бы он был жив. Можно исправить все, кроме смерти. Она в панике металась по комнате. Кот, казалось, все понимал. Глаза у него были грустные, он видел, как ей тяжело, но помочь никак не мог. В подъезде изредка хлопали дверцы лифта. Они давали ей передышку в панике. Она с надеждой прислушивалась: может это Сережка? Но потом паника возвращалась с новой силой. Господи, как она страдала! Нет, надо как-то остановиться, но как взять себя в руки? Все, она подождет до двух и будет его искать. Маринка еще не знала, как будет это делать, но это решение дало ей возможность рассуждать спокойно. А если он сейчас с другой? Ведь надо что-то делать, так дальше жить нельзя. Надо дать ему свободу и заняться собой. Нельзя так зацикливаться на одном мужчине, надо искать замену. Тем более, что труда это не составляло никакого. А как же дети? Ведь Сережка их отец. Но нужны ли они ему сейчас? Ведь практически он предает и их. Маринка еще не знала, как она без любви будет делить свою постель с другим. Подруги говорят, что любовь — это просто выдумки. Но ведь она любит. Мысль о том, что она будет отдаваться другому мужчине, вызывала омерзение. Мороз прошел по телу. Она накинула на плечи теплый плед, который совершенно не согревал ее сейчас. Маринка бегала по комнате, иногда замирала у окна, тревожно вглядываясь в темноту.

— Я не могу так жить, не могу.

Маринка заговорила вслух, но тихо, чтобы дети не услышали ее:

— Завтра я попробуют кого-нибудь найти. Завтра… Если Сережа не в беде, то это случиться завтра. Вон Светка говорит, что сразу становиться легче, как смотрит на своего рогоносца и ей уже все равно, когда он приходит домой и с кем он. А мысли только о Димочке. Дети с няней и прекрасно себя чувствуют. Скандалы исчезли, ее благоверный думает, что Светка на фитнесе, или у косметолога, а она в постели у Димочки.

Вдруг она услышала, как хлопнула дверь лифта, кажется, на их этаже. Она подбежала к двери и прислушалась. Нет, все напрасно. Маринка опустилась на корточки и опять горько заплакала.

Нет, все решено, ведь смогла же Светка, и я смогу. Она рассказывала, что получить столько удовольствия можно только с любовником. Димочка знает, что эта девочка создана только для постели, и он с ней неутомим. Маринка слушала эти рассказы, и ей даже не верилось, что для того, чтобы доставить Светке удовольствие, Димочка готовит ее очень долго, он научил любить прелюдию. Половой акт он умеет затягивать до тех пор, пока Светка не получит все, что хочет. У них с Сережей это все стало скучно и не интересно. Когда же она последний раз кончала? Она этого уже и не помнит. Все время приходится притворяться. Ей кажется, что у них в постели лежит еще кто-то третий, очевидно, очередная любовница Сережи. Она знает, что Сережа мечтает о групповом сексе. Это просто вызывает у Маринки тошноту. Приходится терпеть всю белиберду, что он шепчет на ухо и делать вид, что ее это очень возбуждает. Зачем она все это делает? Зачем терпит? Да, она боится, что он просто уйдет к другой, если в постели она будет не на высоте. Она боится, что сравнение будет не в ее пользу. От двери тянуло сквозняком. Она поднялась, медленно прошла в комнату. На стене висела их фотография. Маринка остановилась возле нее, погладила пальцем лицо Сережи. На фотографии он выглядел таким счастливым. Сейчас в их доме совершенно не звучит смех. Прямо как в детстве, когда умирал ее братик Мишенька. А сейчас умирает ее любовь.

Вот придет Сережа и опять начнет врать, что он был на встрече с заказчиком. Вся их жизнь — это сплошная ложь. И так живет большинство. Во всяком случае, все ее окружение так и живет. Мужья ходят налево, жены врут без конца, в семьях бесконечные выяснения отношений.

А мысли упорно возвращались к Светке. У нее есть приятель Игорек, который, по-моему, тоже не прочь завести себе любовницу. Попросить ее познакомить меня с ним? Но смогу ли я лечь в постель без любви? А может быть применить к Сереже все, что я знаю? К ней периодически приходили такие мысли, и она очень боялась их. Она может сделать так, что он всегда будет только с ней, не сможет он больше быть ни с одной женщиной. Но последствия? Господи, как много она знает и умеет, но не может этим воспользоваться, она знает, как это может отразиться на здоровье Сережи, на ее девочках. Ее удивляло, с какой легкостью женщины обращаются к колдуньям и решают при их помощи свои проблемы.

Почему никто не объяснит этим женщинам, что, вернув мужа, взамен они должны отдать или здоровье любимого, или судьбу своего ребенка, силе, которую все называют по-разному, она называет Сатаной. А может быть во всем виновато то проклятье, которое она получила, когда ей исполнилось двенадцать лет? Тогда в детстве она не понимала ничего, даже радовалась, что ее приобщили к какой-то непонятной ей жизни, а баба Алла сказала ей: «Ох, дочка, ты получила печать Сатаны, впереди тебя ждут огромные беды». Тогда в школе дети стали называть ее ведьмой. Если бы они знали, как близки они были к истине! Вот уже двадцать четыре года она борется сама с собой. Потому что, применив то, чем она владеет, она потеряет больше. Иногда, она очень злилась на Сергея, и тогда ей тяжело было укротить эту силу. В такие моменты больше всего на свете боялась себя. С годами она осознала всю ответственность за то, чем владеет, поняла, что за все в этой жизни надо платить — стала очень тяготиться тем, что имела. Аллочка объяснила Маринке, что внутри каждого человека стоит счетчик, он записывает все поступки, которые совершает человек. И от этого счетчика зависит не ад и не рай, которых нет, а будущее, причем не только самого человека, но и будущее потомков до седьмого колена. Маринка знала, что всю жизнь она будет бороться со своей силой, она знала, что никогда не воспользуется ни черной, ни даже белой магией. Хотя равных в этом деле ей не было. Вот Аллочка нашла свой способ помощи людям. Многие обращались к ней, и не было таких, кто не решил бы свою проблему: или со здоровьем, или с семейными отношениями.

Маринка просто удивлялась себе: ведь может она начать новую жизнь. Почему она не слушает Аллочку? С чем-то она с ней соглашалась, но что-то мешало ей поверить Аллочке до конца, поверить, применить и изменить свою жизнь. По Аллочкиному разумению, Маринка сама виновата в той ситуации, в которой она находилась. Но ей так хотелось обвинять во всем кого угодно, только не себя. Говорила себе: «Я такая хорошая, я не гуляю как Светка, люблю и воспитываю детей, а со мной поступают так несправедливо». Может жизнь ее складывается так из-за этой печати Сатаны или все-таки виноват во всем Сережа? Ей так хотелось обвинить его, сделать ему назло, наказать. Она изменит Сереже, потом будет радоваться, что отомстила. Но удовлетворение не придет, и счастья тоже не будет. А может попробовать? Больше так жить нельзя, надо что-то делать.

Она опять в который раз посмотрела на часы, они показывали два тридцать. Как медленно бежит время, когда ждешь. Теперь даже двери лифта в подъезде успокоились и не давали надежды. Нет, не буду я его искать. Пусть будет что будет. Когда-то давно Аллочка советовала записать на бумаге, все, что она испытала: чтобы избавиться от груза пережитого, надо все перенести на бумагу. Вот сейчас она сделает это. Маринка нашла школьную тетрадь, ручку и принялась записывать. Мысли ее опять перенеслись в детство.

3

Аллочка появилась рано утром. В прихожей раздался звонок, и дед запустил ее в квартиру. Увидев старушку, Маринка просто остолбенела. Перед ней стояла настоящая баба яга. Одета она была как в сказке, которую Маринка смотрела по телевизору: какая-то юбка грязно-зеленого цвета, тулупчик, кое-где латанный, перелатанный и пушистый серый платок, до того старый, что нитки торчали из него в разные стороны. Нос, как и полагается, иметь бабе яге, был крючковатым, но вот глаза, конечно, портили всю эту картину: они лучились таким ослепительным светом, добротой и любовью, что внешность сразу же казалось обаятельной. Старушка излучала, что-то еще такое, что не поддавалось описанию, но притягивало каждого человека, который попадал в ее поле зрения. Маринка вспомнила, как недавно ее поразил вид деда, но старушка была еще колоритнее. Маринка вдруг поняла, кого та ей напоминала: она была похожа на младенца, который беспрерывно излучает любовь, и поэтому, все окружающие умиляются и не могут оторвать от малыша взгляда. Было видно, что дед очень обрадовался своей знакомой.

— Таперь Маринка, я спокоен за сына, она яго подымет.

— Не болтай раньше срока, душу лечить — это тебе не игрушки.

— Да ладно, Аллочка, не прибядняйся, ни разу же не было, чтобы ты не помогла!

— Все равно, не люблю, когда заранее радуются, вот сделаю, тогда и посмотрим.

Маринке было очень интересно знать — как это лечат душу? Бабка помыла руки и удалилась в комнату к отцу, закрыв дверь перед самым Маринкиным носом. Дед с Маринкой отправились на кухню. Дед сказал, что надо хорошенько угостить гостью. Маринка начала стряпать свое любимое печенье, а дед занялся обедом.

— Дед, а где вы познакомились?

— Понимаешь, мы с ей из одной деревни. Сколь сабя помню, завсегда была Аллочка. Я думаю, что ей уж больша ста лет. Между прочям, наш край ишо называют «ведьминым». Аллочка у нас самая главная, но она самая добрая, зла никому не делает, можат любую болезь на сабя взять и переработать, но она не ведьма. Хотя вещы делает такие, что их только чудом и назовешь.

— Дед, а может она все-таки ведьма?

Дед испугано замахал руками:

— Нет, что ты. Не говори такое, ей энто не понравится. Ты скоро поймешь все сама. Вот в соседней деревне там точно одни ведьмы жавут, а у нас нет. Я с тобой гаворить должон. Маринка, понимаешь, я обещал ей табя в помощницы к ей определить, так хотела твоя бабка Мария, Аллочка пообещала Марии, что сделает из табя свою помощницу, большего я табе сказать пока не могу, Аллочка сама все расскажет. Каким уж она взглядом видит, я не знаю, но она сразу табя выбрала, хотя не видела ни разу. Я тожа яе помощник. В общем, особо ничаво делать и не надо, но ты поймешь, что должнасть энта очень почетна. Табе откроется много такого, чаво не знают другие люди.

— Не бойся, дедуля, я все сделаю так, как ты хочешь, меня никто никогда так не любил как ты, я теперь с тобой поеду, за папкой пусть Клавочка ходит.

Дед вздохнул, погладил Маринку по голове и произнес:

— Знаешь, табя трудно было не полюбить, ты жа слыхала, как люди балакают — к внукам особое чувство, внуков любят больша, чем детей. А посля Аллочки, папку ты не узнаешь, энто и я не знаю, как у ее получается, но говорю табе точно, второй такой Аллочки в мире нет. Навряд ли он с Клавочкой останется. Аллочка сильна очень, я много знаю и умею, но ей и в подметки не гожусь. Многому она маня научила, но самого главного она мене не открыла. Не все мене удается. Она говорит, что энто от веры, что у маня веры недостаточно, можат она и права, но я же жавой человек. Вишь, как устрояно, она ведь тожа жавой человек, но она не такая как мы. Я бы хотел с ей быть кажную минуту, что ба все от ее перенять, да вот же прогнала. Она добивается, что ба человек жил своим умом, а я все хотел яе умом жить, я таперь энто понял.

Аллочка очень бабушку твою любила, оне подругами были. Бабушка твоя пять лет, как умярла, страдала очень, из-за маня. Я ведь с сыном поругался, вот Васька и исчез от нас в шестнадцать лет, покойница мене энто всю оставшую жизть и припоминала. Я Ваську искал в районе, да так и не нашел, а он вишь где — в Москве.

— А из-за чего вы поссорились?

— Да, Васька, девку испортил, ребенка ей сделал, и все с одного раза, подлец. В экскурсею оне с классом поехали, он в музее яе и подцепил. И были всего-то два дня вместя. А через девять месяцов письмо пришло — поздравление от ея подружек. Девочка родилась, а бабушка твоя письмо первой прочитала, в тридцать шесть бабкой стала, мене тогда сорок было. Ваське шестнадцать, я яго хорошенько выпорол, а он возьми, да из дома и уйди. Ту девочку Маринкой назвали, в честь бабушки.

— Как меня?

— Так энто ты и была. Моя Мария посля энтого начала чахнуть, очень уж по Ваське тосковала, внучку хотела нянчить. Через три года, я не выдержал, поехал в район, по энтому письму. Девочка энта оказалась детдомовской. Детдома на энтом месте ужо не было, никто нам никаких справок дать не мог. Обратился в местную справку, там сказали, что таких в городе нету. Где ж было яго искать — по всей Рассеи что ли? Только и надежда была на Аллочку, та могла любога найти. Но она помочь наотрез отказалась, сказала, что судьбу ломать нельзя, а все должно быть так как должно. Сына ждут огромные потери, помяшать энтому нельзя. Аллочка все судьбы видит, и ишо видит, когда можна вмяшаться, а когда нет. Я думаю, Мария моя так ей энтого и не простила. Ишо два года крепилась Мария, да и умерла от тоски, просто жить отказалась и все. И с Аллочкой общаться перестала, Аллочка тода и маня прогнала, я после работы к ей захаживал: учился уму разуму. А как отказала она нам сына найти, так все отношения и испортились. Но в день смерти Мария позвала Аллочку, долго с ей общалась, вот тода и решили табя в помощницы к ей определить. Перед твоим письмом пришла к мене Аллочка и велела собираться к сыну, я билет купил на поезд, и тут письмо твое пришло. Ведь Ваське-то еще двадцать восемь, можна сказать пацан ишо, а уж такую жизть прошел. Но слабым оказался, вишь, алкашом стал.

— А мне никто ничего про вас не рассказывал. Мама не знала вас вообще, фотокарточек у нас не было, а когда я у папы спрашивала, он всегда сердился. Папка вообще-то редко сердился, поэтому я и перестала его об этом спрашивать. Они с мамой плохо жили, как-то раздельно, каждый жил сам по себе. Они даже не ругались никогда. Папа к Клавочке ходил, соседи все маме рассказывали, а ей все равно было.

— Да вишь, знали — то оне друг друга всяго два дня. Да и без любви он жанился. Я-то думал, дите и все такое, полюбят друг друга, а вот вишь, не сложилось. Девка у твово папки была. Перед поездкой на эскурсею, поругались оне. Видать он яе забыть не смог. А долг перед твоей мамой имел, табя ведь поднимать надо было, а мы яго так воспитали, не смог бы он яе одну с дитем бросить, вот и променял свою любов на свою глупось. Отдался минутной слабости, видно ссора с яго девушкой сурьезной была. Но вишь, все в жизни разумно, ты родилась, маленькая Маринка, как табя увидел — так и обомлел. Ты копия бабушки, токо глаза мово цвета получились, у твоей бабки они голубые были.

Маринка произнесла с горечью:

— Дедушка, выходит, я им помехой была, ошибкой их? Теперь я стала все понимать.

— Знашь, Маринка, хотел я все скрыть от табя, да правда, она все равно выплавет, да ишо и ударить можат больно, правда она завсегда лучше. Я думаю, что и Мишенька то жа ошибкой был, потому и помер так рано. Дети от чаво болеют? Когда родители их не жалают. Видно сынок мой очень Мишеньку не хотел, вот и ушел он от их. Вот к чаму ошибка приводит.

Маринка еле сдерживала слезы:

— Я дедушка никогда без любви не женюсь.

Дед заулыбался:

— Ну, девочки не женются, оне выходят замуж.

А в следующую секунду произнес уже очень серьезно:

— Твои родетяли очень много за табя отработали, Мишенька, брат твой помог табе очень, табе все легше жить будет. Со временем ты поймешь энто.

— Дед, а ты очень старый, ты не умрешь скоро?

— Знашь, я не умру, здоровай я, энто борода маня старит, как Мария умерла, опустился я, ухаживать за собой перестал. Ты ишо малянькая, табе все старше сорока стариками кажутся. А мене нет и шастидясяти. Но другие женшаны мене не антересны. Любов у нас была настояшая, и не хочу я никого — так я с ей счастлив был. Да и сейчас мене кажется, что она где-то рядом. Чую яе доброту и заботу, в хате все яе вещи на местах стоят, и я счастлив. А таперь вот табя и сына нашел, мы с Марией очень рады, таперь все будет хорошо.

— Деда, а я очень детдома боялась, я в садик ходила, так мне там плохо было, так ждала, что бы меня поскорее забрали, а ведь из детдома и не заберет никто, а про бабушку ты очень хорошо говоришь, как будто она жива.

— А так и есть, она жава, ну, чаво грустить — все уж позади.

— Дед, а ты как-то смешно разговариваешь, Аллочка говорит как мы, а ты по-деревенски.

— Я, Маринка, анститутов не кончал, всю жизть в деревне жил, а баба Алла, она очень грамотна, книжак прочла можат тышу, можат больше, на нас не похожа, она свою речь имеет.

Уже стемнело, а Аллочка все не выходила. И обед уже давно был готов. Дед с внучкой поели и пошли прогуляться. Ходили по улицам, чтобы хоть как-то убить время, ходили и молчали. Оба волновались, и говорить не хотелось. Москва стояла промозглая, сырая, как всегда в марте. Прохожие бежали по своим делам. Скоро женский праздник, поэтому магазины все были заполнены людьми — все торопились закупить подарки. Возле универмага, какая-то старушка продавала мимозу. Маринка всегда очень жалела стариков. Она очень боялась смерти, а им скоро умирать. Ее удивляло — как же они могут вообще жить на свете, если знают, что скоро умрут? После смерти брата и мамы мысли об этом просто терзали ее. Они ушли и все, а этот прекрасный мир остался, и весна пришла, и ничего не рухнуло с их уходом. А положили маму в могилу полную воды: в тот день, когда ее хоронили, шел проливной дождь. Эта картина теперь все время стояла перед ней — как же маме там холодно и теперь ее едят черви. Дед почувствовал ее мысли. Больно сжал ей руку и произнес:

— Ты не должна думать о плохом, смерти нет. Ну, выбрасывают люди свои тела, как старую изношенную одежу, а сами оне живы, оне рядом с нами и тожа счастливы, но только тода, когда счастливы мы. Не расстраивай маму, она видела так мало счастья. Пусь сейчас она порадуется за табя. Думай, что мама завсегда с тобой, просто ты яе не видишь, но ты скоро научишься с ей разговаривать.

— Деда, но она сейчас с Мишей, если там, куда они ушли и есть жизнь, то она с ним. Почему она бросила меня? Она меня не любила, она никогда не думала обо мне. Она умерла, потому что Миша умер. И жила она для него!

Ее голос перешел на крик. Она не могла простить маме того, что та умерла. Дед понимал это. Он прижал ее к себе и сказал:

— Ты все равно должна простить мать. Да, люди не умирают, не дав на энто свояго согласию, но ты должна простить яе, простить и понять, что жизть справедлива, табе нужно було иметь именно энту маму, прожить именно энту жизть. Табе придется научиться быть и чувствовать сабя любимой твоей мамой, даже если яе ужо нет. Я знаю, щас табе даже трудно представить энто, но без энтого ты никогда не будешь счастлива.

4

Маринка задумалась. Простила она мать? Скорей всего нет. Может быть, ее беды в этом? Где-то внутри сидела обида. Да, она постаралась спрятать ее поглубже, спрятать, но не избавиться. Чувствовала, что детство продолжает влиять на нее и сейчас. Аллочка тоже советовала простить мать, но и ее она не послушала. Маринке казалось, что мама украла у нее детство. Когда она сама стала матерью, не делила своих дочерей на старшую и младшую. Она любила их одинаково. Чтобы Настя и Машенька не чувствовали себя обделенными, как она. Сережа даже осуждал ее за это. Он защищал младшую Машеньку, но Маринка была непреклонна: дети должны получать поровну и отвечать за все одинаково. Если что, и наказывала она их одинаково, несмотря на разницу в возрасте на семь лет. Это приносило свои плоды: девчонки вообще не ругались. У них не было ревности.

Завтра рано надо тащить Машку в садик. Сережа хочет, чтобы она нашла няню, чтобы Машка сидела дома. Но Маринке не хотелось забирать ее из сада, там она в коллективе, пусть привыкает, ведь через год ей в школу. У Насти разные учителя. С руссичкой она не ладит, надо в школу идти, разговаривать с учительницей. Она все Настю ругает, но Маринка знает, что так с ней нельзя, ребенок с характером, будет делать все назло, даже если это в ущерб себе. Девчонки давали ей силы, хотя все чаще Маринка стала задумываться о самоубийстве, очень уж тяжела была ее жизнь сейчас. Но, испытав на своей шкуре потерю матери, она не могла так поступить со своими детьми. Хотя сейчас мысли о смерти стали приходить все чаще, ей казалось, что в таком кошмаре жить нельзя и выход один — просто уйти из жизни. Ведь если смерти нет, как говорит баба Алла, то это не страшно, но дети… Когда в голову приходило такое, она находила такие аргументы: а как же живут другие люди, которым нечего есть, а как же живут люди, которые теряют детей, близких, а калеки? После этого сравнения она всегда благодарила Бога за то, что имела. Жизнь приобретала совсем другой оттенок. Значит, все-таки права Аллочка: наше счастье и наше несчастье зависит от нас самих. Или все-таки не зависит? Сомнения терзали ее.

Маринка все старательно записывала. Она даже не ожидала, что бумага может так облегчить боль. Вся жизнь вставала перед ней, как в каком-то кинофильме. Как странно, многие люди живут спокойно, все у них идет, как по маслу: нормальные родители, потом нормальный брак, дети. Они даже не задумываются ни о каких потусторонних силах, для них эти силы просто не существуют. Из такой семьи вышел и Сережа. Интересно, если бы он узнал про Маринку всю правду, бросил бы ее? Нет, лучше будет, если он никогда ничего не узнает. Он просто обвинит меня в том, что это я все придумала. Но разве можно такое придумать? Маринка в школе не написала ни одного сочинения сама, она их все списывала, так как придумывать она ничего не умела. Она прислушалась, в квартире стояла мертвая тишина. Вспомнила, как девчонки в классе рассказывали разные страшные истории, они говорили, что время после двенадцати и до рассвета самое плохое. Маринка заулыбалась, какие же они наивные! И продолжила свои записи.

5

Когда Маринка с дедом вернулись домой, отец сидел на кухне, как будто ничего не было. Он улыбался. Таким счастливым Маринка не видела его никогда. Аллочки не было. Увидев деда, он воскликнул:

— Папка, я так рад тебя видеть!

— Я тожа, сына. Поздравляю табя с днем рождения, сягодня ты родился во второй раз. Таперь твоя новая мама Аллочка, без ее я бы не вернул табя к жизни.

— Теперь, отец, все будет по-другому. Как там моя Настенька?

— А что ей сделается, ждет табя, дурака. Знашь, скока мужиков к ей сваталось, а она все табя ждала, да и таперь ждет, ишо краше стала. Работает в районе, к мене в гости часто захаживает, все узнает, можат, пришла от табя весточка?

Василий сразу помрачнел и произнес виноватым голосом:

— Да, отец, виноват я перед всеми, но ты пойми, это был долг. Не мог я Ольгу бросить с ребенком, а как Мишка родился, я совсем пришел в отчаяние. А потом, когда они умерли, я во всем себя винил. Мне казалось, что это я их убил. Я так часто желал избавиться от них, а они и исполнили мое желание. Ты прости меня, Маринка, я твою жизнь тоже исковеркал, но теперь все. Я понимаю, что говорить об этом еще рано, но я верю, что Настенька будет тебя любить как свою дочь.

— Нет, папа, я не буду жить с вами. Я буду жить с дедушкой, Аллочка берет меня в помощницы.

— Что ты придумала? — отец с недоумением смотрел на Маринку.

— Ничего, это была последняя просьба твоей мамы, моей бабушки. Я очень хочу этого сама, я не смогу жить с тобой, папа. Я не смогу видеть рядом с тобой другую женщину, слишком мне больно. А я не хочу больше испытывать боль, ведь я еще маленькая. Вы все думаете, что дети могут столько же вытерпеть, сколько и вы. Но я больше не хочу страдать. Иначе я вырасту и буду всегда страдающей тетей.

— Господи, Маринка, ты ведь и вправду такая взрослая и такая разумная.

А дед произнес:

— Ну, вот и все разрешилось. Надо готовиться к отъезду.

К ним на кухню пришла Аллочка. Вид у нее был очень уставшим.

— Вася, ты что про Колю знаешь? Рассказывал ли он тебе что-нибудь про себя?

— Да, баба Алла, он говорил о семье. Говорил, что убил свою семью и за это жизнь свою он решил пропить.

— Да, трагическая случайность. Он на работу уходил в третью смену, на завод, поставил чайник и забыл. Его семья сгорела вместе с домом. Трое детей и жена. Все задохнулись и погибли. Он так и не смог оправиться.

— А я думал, что он их по-настоящему убил и от милиции скрывается. Он подробности не рассказывал. Я так и считал его убийцей. Хотя он такой, что и муху не обидит.

— Да, ему придется забыть о своем прошлом на время. Иначе мне его не вытащить. Я придумаю ему новую жизнь. И вы все мне поможете. Его надо увезти отсюда, причем сейчас, пока он еще в себя не пришел. Жить будет у нас в деревне. Легенда такая: он будет моим братом. Попал в аварию, потерял память. Хотя я очень против такой лжи, но ему надо окрепнуть, а потом мы расскажем ему все. Не знаю, как быть с его документами, где они у него?

— Ну, это не проблема, будут самые настоящие, я их у нашего участкового сделаю, всего за бутылку водки. Егор Петрович еще и рад будет, что увезем Коляна отсюда. Он все боится, что тот по пьянке или чердак какой подожгет, или еще чего натворит. Я к Петровичу прямо завтра с утра и пойду, только фотографию как сделать? Вот, придумал! Надо попросить Тимоху с тридцатой квартиры. Черт, одни расходы. А денег-то я еще не заработал.

— Ну, за энто, сынок, не переживай, денег я скопил. Я ж таки на натуральном хозяйстве жаву. Деньги, заработанные на рынке от продажи излишков мово хозяйства, я не трачу, жаву на всем готовом, у маня даже найдется табе на машину.

— Ну, нет, отец, это я сам, вместе с Настеной моей заработаю.

Аллочка сердито посмотрела на него:

— Видишь, какой ты самоуверенный. А вдруг не простит тебе она всего, ведь девка с характером?

— Ничего, баба Алла, я ее так выстрадал и не поверю, что на мою любовь она отказом ответит.

Никто и не заметил, как Маринка уснула за столом. Отец отнес ее в спальню.

Утром начались сборы. Маринка складывала свои вещи. Она уезжала навсегда. Отец планировал съездить за Настеной и вернуться. Клавочка с утра прибежала, приставала к отцу и получила решительный отпор. Привязалась к Аллочке.

— Раз ты мне мужика одного испортила, так дай другого. Пусть я буду невестой Коляна.

— Понимаешь, Клава, ему надо уехать. Здесь обязательно кто-нибудь прошлое раскроет. Его надо вырвать из его теперешней жизни. Тебе, Клава, мужик нужен. Хочешь, едь за ним. Но не знаю, понравится тебе это или нет. Там, в деревне, жизнь нелегкая, работать надо. Я бы на твоем месте поехала. Он будет жить в заброшенной хате. Там ремонт требуется. Все придется делать самой. Но я скажу тебе, что если пройдешь через это, то выйдет тебе большой приз: ребенка родишь, и муж будет такой, что все бабы будут умирать от зависти.

— Так у меня ни одной беременности не было. А мужиков у меня целая туча перебывала.

— Вот поэтому и не было, банальная инфекция. Тут тебе Матвеич поможет, он у нас хороший травник. К нему с этой проблемой много народу приезжает.

Клавочка крепко задумалась. Вроде жизнь ее легкая, от мужиков отбою нет. Из столовой, где она посудомойкой работает, она еду приносит. Холодильник у нее всегда полный. Но счастья-то нету. А скоро старость. Ведь известно же: бабий век короток. Думала Клавочка не долго. В силу легкости своего характера, решения она принимала мгновенно:

— Все, еду. В конце концов, вернуться-то всегда смогу. Отпуск у меня аж за два года. Не понравится — вернусь.

— Нет.

Аллочка была непреклонна.

— Нельзя с ним так. Очень уж он еще некрепок. Баб одиноких у нас целая деревня. Пить он теперь не сможет. Я ему зарок поставила. Даже нюхать ее проклятую не будет. Так что ты решай, все здесь бросить надо и за ним. Как жены за декабристами. Я знаю, у тебя сестра в общежитие живет. Ты ее пропиши в свою квартиру, чтобы не пропала. За неделю, конечно, ты не управишься с нашими-то законами. Да и нам придется паспорт недели три ждать. Так что время у тебя есть. Приходи вечерами, будешь к Николаю привыкать. Мы его еще подержим в этом состоянии.

Самое сложное было сделать фотографию. Отец с Тимохой притащили кучу оборудования: лампы, треногу, сам фотоаппарат. Коляна одели в отцовский костюм, рубашку, повязали галстук. На стену натянули простынь — что бы фотография была, как в ателье. Кое-как усадили его на стул. Тут к нему подошла Аллочка и что-то шепнула на ухо. Колян удивленно открыл глаза и вот с таким выражением удивления его Тимоха и снял. Потом его так же быстро вернули в его обычное состояние безмятежного блаженства. Этот человек как бы наверстывал упущенное: он все время улыбался, как будто знал, что возвращается к жизни.

К вечеру пришел Егор Петрович — участковый, решил таки проверить, взглянуть на Коляна. Егор Петрович даже не признал его сначала. От Аллочки он получил какие-то порошки, для решения своей насущной очень «мужской» проблемы.

После него квартира превратилась в проходной двор. Люди шли толпами. Дед не удивлялся. Он знал, что у Аллочки всегда так. Она никому не отказывала, денег не брала ни с кого. Зная это, люди тащили продукты, но и их Аллочка возвращала. А помогала людям всегда. Даже Егор Петрович закрыл глаза на это.

Вечером Аллочка работала минут тридцать с отцом и часа два с Коляном. Она лечила им душу. По ее мнению это было самое сложное. Обычно она выходила на кухню уставшая, а отец очень счастливый. Маринка просто не узнавала его. Это был совершенно чужой для нее человек. Даже знакомые на улице перестали с ним здороваться, так он изменился. Отца это не огорчало. Он просто летал и весь светился от счастья.

Но Аллочка все больше мрачнела и была задумчива.

— По деревне скучает, — определил дед. И добавил:

— Там Полина, ведьма черная, в яе отсутствие дров-то наломает. Переживает Аллочка за энто. В природе все гениально: раз есть добрая колдунья, значит должна быть и злая.

— Дед, а что, Аллочка все-таки колдунья!?

Маринка уже второй раз задавала этот вопрос.

— Да нет, Маринка, энто я так, сболтнул. Хотя то, что она делает и похоже на колдовство. А вот Полина, так та точно ведьма.

Маринка слушала все это, и сердце ее замирало от счастья. Скоро она прикоснется к настоящей сказке, может сама научится колдовать. Хотя как внимательно не наблюдала она за Аллочкой, никакой волшебной палочки у нее не видела. Действия ее скорей напоминали действия доктора. Он так же слушал про болезни, а потом выписывал таблетки. Аллочка же с людьми долго разговаривала, иногда давала травы. Правда, губы ее что-то все время шептали, наверно, это и есть заклинания, которые Маринка должна будет выучить. Дед говорил, что травы лучше зашептывать, чтобы усилить их действие.

Наконец-то все было готово к отъезду. За Коляном пришла машина «скорой помощи». Егор Петрович организовал и это. Он мешался у всех под ногами. Бесперывно целовал Аллочке руки и даже прослезился. Хватался за коробки, таскал их к «скорой».

Маринку же не провожал никто. Родители не разрешали своим детям дружить с ней, потому что она была из неблагополучной семьи. Поэтому и уезжала она с легким сердцем. Ничего ее здесь не держало.

Женщины были очень рады отъезду Клавочки. Она все-таки сделала свой выбор в пользу одного мужчины. Женщины благодарили за это Аллочку, но не вслух, а про себя. Практически каждая делила своего мужчину с Клавочкой, но признаться в этом вслух никто не решался.

Это было первое в жизни Маринки путешествие. Ей всегда так хотелось прокатиться на поезде. Осенью, когда дети приходили в школу после каникул, писали сочинение на тему: «Как я провел лето», Маринке было хуже всех. Писать решительно было не о чем. Она списывала у детей их истории про бабушек и дедушек, про их деревни, про то, как они проводили с ними время. Теперь все это начинает сбываться, хоть что-то хорошее стало происходить в ее жизни.

Поезд до их поселка тащился трое суток. Такой счастливой Маринка не была никогда. Хотя за окном были в основном леса, но иногда поезд заходил и в города. А на одной станции он простоял целых два часа. Вокзал был в центре этого небольшого городка. Отец приобрел ей в местном «Детском мире» новую школьную форму и даже белый фартук. А пионерский галстук теперь у нее шелковый. На ноги купили замечательные белые туфельки, жалко, что одеть их сейчас было нельзя — ведь не лето еще. Она так давно мечтала о таких. У нее даже живот от таких радостных переживаний заболел. Дед тут же пришел ей на помощь — заварил свой вкусный травяной чай.

Между тем их купе превратилось в лечебницу. Люди шли и шли. Маринка с отцом и Клавочкой сидели у проводника, пока Аллочка вела прием. Просто удивительно, как люди находили ее! Даже проводник ни слова не сказал на то, что и он испытывает какое-то неудобство — делит купе с незнакомыми людьми. Прием заканчивался поздно вечером. Николай все время спал. Все удивлялись — он превращался в очень симпатичного мужчину. Клавочка, как натура очень любвеобильная, просто умирала, глядя на своего Николашу. Еще месяц назад она на него даже бы и не взглянула.

Наконец-то рано утром поезд пришел на стацию с красивым названием «Лесная». Там их встречал мужичок на лошадке, запряженной огромными санями. Отец с дедом вынесли Коляна, уложили его на сани, на оставшееся место загрузили вещи. Маринку и Клавдию посадили сверху, прямо на вещи и вся компания тронулась в путь.

— Приедем только вечером, дорога — предупредил дед. Деревня наша называется Дальняя, после нее все сплошь леса, глухие места, сказочные.

Все радовались, шутили, только Аллочка была мрачнее тучи. Мужичка, который их встречал, звали Иван Никифорович. Он и подтвердил, что волнение Аллочки не напрасное.

— Да, пока табя не было, она оторвалась. У Натахи муж погиб, все думают, что не без помочи Полины. Помнишь, сколька она на яе зуб точила? Серафиме ребенка вытравила, яе с кровотечением увезли, матку пришлось удалить, но Серафима на Полину показаний не дала: боится. Бабы наши все попереругались, мужики прямо с ума сошли — Содом и Гоморру устроили. Но самое главное — Настюха пропала.

Отец остановился в ужасе:

— Моя Настя?

— Да, была унесена в лес, кем — мы не знаем. Ужо неделю нет. На работе ишут, милиция из района вчерась приезжала, но в лес искать идти нихто не хочет. Там хто-то бродит, девки сами видали: то ли зверь, то ли человек, и рыдание слыхали у дальних болот.

— Чувствовала я, что эта паршивка устроит что-нибудь. Вась, ты раньше времени не хнычь, Настя жива, я чувствую это, но она в беде. Как это случилось?

— А никто и не знает, как. Вы же знаете, ее хата крайняя к лесу. В ту ночь собаки так сильно выли. Мы уже думали, что волк к деревне подошел. Утром на работу Настена не пришла, пошли за ней в хату, а там все перевернуто, следы борьбы видны, шерсть какая-то, вот и пришли к выводу, что ее украло это чудо-юдо.

Первый раз в жизни Маринка видела, как плакал отец — крупные слезы капали ему на куртку, а он даже не стеснялся их.

— Я тебя успокаивать больше не буду, или раскиснешь, и тогда все пропало, или бороться будешь, мне помогать, иначе грош тебе цена, если к жизни тяги нет, больше помогать тебе не буду, можешь опять падать туда, где ты уже побывал.

Слова Аллочка бросала резко. Видно было, что разозлилась она очень. Маринка видела, что Аллочка не знает пока выхода, не понимает, что произошло с Настей, а это на нее было не похоже. Маринка уже привыкла, что Аллочка может решить все. До вечера никто не проронил ни слова. Радоваться компания прекратила. Правда, Маринка все же радовалась, но потихоньку от всех. Ну, кто такая эта Настя? Она ее не знает, Маринка не хотела больше тревожиться. А под скрип саней она тихонько уснула, как потом оказалось, до утра.

Проснулась она у деда в доме. Дом был большой, светлый, как тогда называли — пятистенок. Он был украшен заботливой женской рукой всякими вязаными салфеточками, с замечательными узорами, какие может сделать только любящая женщина. Стол застелен кружевной белой скатертью, покрывала на кроватях были тоже кружевные, вязаные. Окошки украшены веселыми занавесками в зеленый горошек. На окнах стояли желтенькие горшочки с замечательно цветущей геранью, рядом с которой Маринка увидела небольшую корзинку с неоконченным вязанием, догадалась — бабушкина.

Маринка лежала на широкой печке, которая занимала в доме самое центральное место. Печка тоже была чистенькая, беленькая и вся расписана желтенькими цветочками, под цвет горшочков, которые стояли на подоконниках. В центральном углу дома Маринка увидела очень старинные иконы. Нарисованы они были не на картоне, а на настоящем дереве. На нее пристально смотрели красивые глаза Бога. Она отвела от него взгляд, смотреть на него ей было отчего-то неловко. Солнце отчаянно светило в окошки и от этого дом казался праздничным. Но дед выглядел встревоженным.

— Дед, а где папка?

— А, проснулась, ну, айда сюды, давай кушать.

— Дед, ты чего меня не слышишь? — Маринка начала сердиться.

А дед развел руками:

— Я ничаво не знаю, Маринка, только чую беду огромную.

— Это ты правильно чуешь.

На пороге стояла Аллочка. Выглядела она очень плохо — черты ее лица заострились, черные круги пролегли под глазами, выделилась каждая морщинка, и глаза больше не лучились тем приятным светом, который отличал Аллочку от остальных людей.

— Я еле утра дождалась, дело — дрянь, Матвеич, — книга пропала.

— Как же так, про книгу знали толька ты да я.

— Еще Мария знала. С кем общалась она, вспомни, Матвеич?

— Ну, ты жа знаешь, чтобы поднять яе, я в лесу пропадал, все хотел шалет найти для яе, но не успел. А Мария здесь с кем только и не обчалась, вот с тобой только не хотела. Ты знаешь, обиду она на табя имела.

— А могла она к Полине сходить?

— Думаю, могла. Покойница очень упрямого нраву была. Тода за любую соломинку хваталась. Один раз даже застал Полину у нас дома. Пулей она вылетела, когда маня увидела.

— Ну, теперь мне все ясно становится. Где Васька-то?

— Он всю ночь по дому ходил взад-вперед, к утру собрал полный рюхзах продуктав, взял мое ружо, и с рассветом, не сказав ни слова, ушел.

— Надо было с ним раньше поговорить, а то наломает он дров. Слезай, Маринка, с печки, сейчас будет твой самый первый урок. Я расскажу тебе про книгу судеб. Таких книг в мире несколько, кажется, двенадцать. Каждая написана на языке той страны, где эта книга находится. Книгу охраняет и читает ее Хранитель. После смерти Хранителя его имя записывается в книге. Поэтому мы знаем, что Хранителей было двадцать. Мы знаем, что все они были женщины. Не знаю, сколько лет назад и как попала к нам эта книга. Но на то был особый божественный смысл.

Маринка нетерпеливо перебила бабу Аллу:

— Так что, это книга волшебная?

Аллочка задумалась на минуту, потом произнесла:

— Я думаю, да, она волшебная. Понимаешь, она необычная книга, старинная. Всю жизнь люди стремятся раскрыть секрет Библии. Вот в этой книге он и раскрыт. Но мало кто об этом знает.

Маринка удивленно смотрела на Аллочку. У девочки дух перехватило от мысли, что книга волшебная:

— Баба Алла, но это значит, что нам надо всем про нее рассказать. И тогда все люди станут счастливы.

Баба Алла сердито тряхнула головой:

— Ты, Маринка, больно уж нетерпеливая, что ты все время меня перебиваешь? Умей, девочка, выслушивать все до конца. Про эту книгу всегда знают три человека: сам Хранитель, это, как видишь, я, и два Свидетеля, это твоя бабушка Мария и твой дед Матвеич. Свидетелей иногда бывает больше. Когда стареют Свидетели, выбираются молодые и некоторое время Свидетелей насчитывается до четырех. Хранитель всегда бывает только один. Этот человек должен родиться в нашей деревне. Хранитель никогда не будет жить для себя, у него никогда не будет семьи, однако, знаю по себе, счастливее человека найти трудно. Книга четко показывает, когда происходит рождение Хранителя. Ее обложка начинает сиять нежно-голубым светом. Старый Хранитель узнает, у кого в деревне родился ребенок. С самого раннего возраста ребенка назовут «странным». Он будет не таким, как все дети. Отличаются Хранители глазами. Тот особенный свет и желание помогать людям будет сопровождать Хранителя всю жизнь. Бог так бережет эту книгу, что еще ни разу не был выбран, Хранитель, который бы не соответствовал этой книге. Нас, Хранителей, никто не учит. Мы рождаемся с этими знаниями, которые открываются нам в двадцать шесть лет. Когда мне исполнилось двадцать шесть, я ушла из дома в лес. Я дошла до Сатанинских болот, как правило, ни один нормальный человек не может выбраться из этих топей.

Маринка опять не утерпела и спросила:

— Баба Алла, а что, там Сатана живет?

— Нет, дочка, там он не живет. И ни один человек, попав туда, не выходит оттуда, поэтому болота и прозвали Сатанинские. Там есть тропка, по ней может пройти только Хранитель. Тропка ведет в глубь болот к высокой чудесной сопке. На вершине этой сопки мне открылся такой вид, такая красота, ее просто невозможно описать словами. Эта красота вливалась в мое сердце, наполняя его любовью. Семь дней я провела на вершине, мне казалось, что я умираю. Но на седьмой день я увидела яркое сияние, я подумала — это сон. Свет окутал всю меня, и я услышала тихий голос:

— Вставай, возвращайся в деревню, отныне ты избрана. С честью носи свое предназначение. Я одариваю тебя огромной силой и передаю на хранение великую книгу жизни, вы, люди, называете ее книгой судеб.

Маринка слушала затаив дыхание, но все-таки любопытство взяло верх и она опять перебила Аллочку:

— Баба Алла, это был Бог?

Аллочка сердито посмотрела на девочку:

— Как же ты будешь Свидетелем, если все время перебиваешь? Человека надо выслушать до конца, а потом вопросы задавать. Ты вот меня с мысли сбила. О чем это я говорила?

— О Боге, бабушка, как он с тобой разговаривал.

— Бог это был или нет, я не знаю, но один из его ангелов, это точно. Сама я его не видела, а вот голос проникал до самого сердца. Он сказал мне: предыдущий Хранитель уходит от вас, ты теперь занимаешь ее место. У тебя есть Свидетели, они сами придут к тебе, потом ты сама будешь выбирать их. Ты должна знать, что взять в руки книгу может человек, обладающий абсолютной любовью, такой, какая есть у тебя, или абсолютной ненавистью, что для вас, люди, является самым опасным. Может открыться другое измерение, проще сказать, силы зла ворвутся в мир, и начнется хаос. Мир будет стонать и плакать. Люди начнут убивать друг друга. Может погибнуть большая часть человечества. Но самое главное: Спаситель больше не сможет вернуться на землю. Помни об этом. До тебя этого не происходило никогда. Но будь бдительна. Силы зла копятся. Если ты потеряешь книгу, у тебя будет очень мало времени. Я позаботился о ключе ко второй части книги, не каждый способен понять его, если, конечно, сам дьявол не поможет. А теперь ступай. И помогай тебе Бог. Неси людям знания, чем больше людей познают их, тем лучше станет наш мир.

— Вот видишь, баба Алла, даже Ангел велел тебе рассказать про нее людям.

— Не пришло еще такое время, Маринка. Пока нельзя рассказывать про нее всем. Ты поймешь это позже. Это слишком опасно. Ну, так вот. Я не помню, как оказалась в деревне, но с этого дня весь мир изменился для меня. Люди пошли ко мне со своими проблемами, а я знала, как их решать. Сначала я часами зачитывалась книгой, пока не поняла, что все, что в ней написано, я уже знаю. Так я научилась лечить не только тело, но и души. Ты, Маринка, будешь Свидетелем, вместо твоей бабушки. Так что это и будет твоя помощь мне. Я научу тебе понимать язык природы, пользоваться травами, это все пригодится тебе в жизни.

Эту книгу может читать только Хранитель. По сути своей эта книга дает полное понимание Библии, она является ее ключом, ведь Библия зашифрована, и большинство людей ее не понимают. А эта книга понятна каждому, но пока недоступна. Но она открывается каждому, кто хочет узнать, что в ней написано, но только через Хранителя. Так угодно Богу. В этой книге законы жизни написаны доступно и конкретно, по-другому эту книгу называют книгой судеб. Прочитав ее, человек полностью меняет свою судьбу. В книге написано, что скоро наступит эра водолея, эра сближения человека с Богом, вот тогда книга станет достоянием всех людей, но пока это время не наступило, она может привести к огромным бедам. Во второй части этой книги описан переход в другое измерение, я думаю, что человек, укравший книгу, хотел именно этого. Если ему удастся открыть это измерение, то наш мир может погибнуть.

— И я погибну? — вскричала Маринка.

— И ты, и все люди. Начнется хаос. Книга говорит, что наша жизнь развивается по строгим физическим законам. А теперь представьте себе, что законы перестают действовать. Просто начнется гибель мира. Вот почему в книге, перед началом ее второй части, написано строгое предупреждение: никто не имеет права прочесть вторую часть. Правда, вторая часть открывается Хранителю, но только за два года до его ухода. Эта книга, со временем также откроется для всех людей, но это случится, когда все люди научаться жить по тем законам, которые описаны в первой части.

Маринка грустно покачала головой:

— Значит никогда, баба Алла. Законы на то и придуманы, чтобы их нарушать.

Аллочка с удивлением смотрела на Маринку.

— Что с тобой? Ты рассуждаешь, как старуха. Надо верить, понимаешь? Особенно это важно для тебя. Ведь ты уже стала Свидетелем. Скоро мы вернем книгу. Свидетель не может читать книгу, но знания он будет получать от Хранителя. И начнется это тогда, когда жить тебе станет просто невмоготу, когда в жизни у тебя начнутся такие неприятности, что разрешить тебе их самой не представится возможным.

— Но я и так много страдала, я больше не хочу!

— Разве сейчас ты можешь что-нибудь изменить, девочка? Только Богу известно о твоих планах на этой земле. Посмотри вокруг, ты увидишь людей, чьи страдания в десять раз превосходят твои.

Да, Маринка знала это, ей стало стыдно. Но Аллочка как всегда пришла ей на помощь.

— Ничего, девочка, я знаю, то, что испытаешь ты в своей жизни, не всякий испытает, и счастлива ты будешь обязательно. Главное, ты научишься это счастье делать сама. Люди очень ошибаются, когда думают, что человек может родиться или счастливым, или несчастным. Я могу доказать это на примере любого человека. Человек рождается с определенной целью. И не папа, и не мама решают — будет этот человек жить или нет. Это решает Бог. У любого человека есть родители, и он должен родиться обязательно только у них. Генетически закодирован этот маленький человечек будет генами своих предков. Твои родители самые лучшие для тебя. Хотя могут казаться самыми худшими. Но Бог и здесь очень милосерден к нам. Он всегда дает человеку выбор: или живи как твои родители, или измени свой генетический код и получи счастье. Книга говорит, что каждый человек может стать счастливым. Запомни это, Маринка, и еще, только испытав безысходность в своей жизни, только прокричав себе, что я так больше не могу, только после этого ты захочешь менять себя, и вот тогда книга поможет тебе. Как помогает она тысячам и тысячам людей, которые приходят к Хранителю книги за помощью. Я не думала делать из тебя ведьму, как может быть говорил тебе дед, но помощник Хранителя книги — это должна быть личность ответственная и я даже сказала бы выдающаяся. Мы ошиблись в выборе, кто-то из нас предатель. Скоро мы узнаем его.

6

Маринка посмотрела на темное окно, и только сейчас до нее дошли последние слова Аллочки: только прокричав себе, что я так больше не могу, только после этого ты захочешь менять себя… Маринка перестала ждать Сережу — теперь это ничего не изменит, появись он в эту минуту, или через час, эта боль будет повторяться каждый день, пока не обратит ее жизнь в прах. Надо бороться, как тогда в детстве.

Как только она приняла такое решение, мысли стали спокойными, она уже не плакала, как будто бумага, на которой она все записывала, давала ответ на вопрос — что же делать дальше? Она уже видела какой-то выход, еще не зная какой, но свет уже манил ее своей волшебной силой надежды. Спать совсем не хотелось. Она прошла на кухню, заварила себе крепкого чаю. Рекс ходил за ней, пытаясь определить, что же за настроение сейчас у его хозяйки? Маринка почесала коту за ушком, он благодарно лизнул ее в руку.

— Иди спать, дурачок. Не переживай, как-нибудь все наладится, вот увидишь.

Конечно, сейчас она больше успокаивала не кота, а себя, Маринка понимала это. Взглянув на черное заплаканное окно, она тяжело вздохнула и вернулась в комнату. Теперь ей опять захотелось окунуться в прошлое.

7

— Алла, видна, моя Мария и впрямь обращалась к Полине, когда ты ей отказала, чтобы та помогла найти сына. Она тода мене сказала, что ради энтого пойду и к черту.

— Я тоже так думаю, Матвеич. Но что теперь гадать, надо действовать. Сегодня я видела свет в заброшенной усадьбе. Давно надо было снести это нечистое место. Придется нам его обследовать. Сейчас, Матвеич, пойдем по домам, надо людей расспросить, не появлялся кто чужой в деревне?

А тебе, Маринка, в школу надо, но боюсь, ты отстала очень. Придется тебе на второй год остаться. Есть еще выход: у нас тут старый учитель живет, Иван Иванович, может, к нему походишь, позанимаешься, а в конце мая попробуешь экзамены сдать. Плохо, что сейчас детей в деревне нет, все по интернатам, а то дети лучше всего видят, что вокруг происходит.

А дед произнес:

— Нет, ты забыла, Матренка здеся, энта в школу не ходит, не способна к учебе оказалась.

— Ее обязательно расспросить надо.

Маринка обрадовалась, хоть какая-то Матренка здесь, все не одна будет. Ей так надоело одиночество, хотелось завести подружку, пусть и не способную к учебе, но играть же с ней можно будет.

Они обходили хату за хатой. Практически никто ничего не видел.

Люди были очень напуганы. Все старались скрыть правду. Никто ничего не рассказывал. А вдруг и с ними приключится такое, как с Настей? Теперь даже дома ты не в безопасности. Аллочку это очень раздражало. Она ругалась, укоряла, но дальше этого дело не шло. Все боялись и молчали.

Визит к Полине отличался от других: они уже порядком устали от бестолковых хождений, долго стучали в дверь, но никто не открывал. Аллочка не выдержала и решила зайти без приглашения. Она толкнула дверь, та была не заперта. В сенях было темно. На ощупь они нашли следующую дверь в комнату. Им открылась такая картина: кругом был беспорядок. Полина лежала на широкой кровати, и видно было, что гостям она очень обрадовалась. Смотреть на нее было страшно. Все лицо и тело ее было покрыто язвами. Маринка сразу почувствовала — смерть. Скоро эта Полина умрет. Острое чувство жалости охватило ее.

— Я так ждала тебя, Аллочка, облегчи мне страдания, ты ведь знаешь как.

— Сначала ты нам все расскажешь. У тебя книга?

— Да, это я ее взяла, вот за это и умираю. Я еще молодая, но ты, змеища, скрыла от меня, что книга волшебная, ведь ее нельзя было трогать.

— Полина, ты просишь у меня помощи и злобишься. Ну, кто просил тебя трогать чужую вещь?

— Ты, Аллочка, ты всю жизнь боролась со мной, но никогда не пришла ко мне и не объяснила, что к чему. Когда пришел этот злой человек, мне было очень страшно. Он не пугал меня, он просто заставил зайти к тебе и взять эту проклятую книгу. В чем здесь моя вина?

— Ни в чем, Полина, ты только забыла, что чужое брать нельзя.

— Но разве эта книга твоя? Она принадлежит всему миру. А ты захватила ее. И кичилась своей значимостью. Я всегда завидовала тебе. Сколько денег ты могла бы заиметь, но тебе нужна была только слава. Ты уже старая, не унесешь же ты книгу в могилу, я решила, пусть она служит людям.

— Ну и кому ты отдала ее?

— Ты знаешь, мужчине, и очень симпатичному. Ты ведь старая дева, но и тебе бы он понравился.

— Полина, пожалуйста, не ерничай. Ты знаешь, меня не интересуют мужчины. Опиши мне человека, кому ты отдала книгу, это очень важно, мы теряем время.

— Я ничего тебе не скажу.

Полина, поджав губы, отвернулась к стене.

— Полина, ты же знаешь, что только я могу помочь тебе. Неужели и дальше ты готова мучиться?

Но Полина молчала.

Выйдя от нее, Аллочка сказала:

— Ну что ж, результат неутешительный, она ничего не скажет, пока, но мы теперь знаем, что книгу взял мужчина. Пойдем дальше, у нас мало времени. Я думаю, что завтра она будет посговорчивее.

Маринке было очень жалко Полину. Ее как магнитом тянуло к старым или больным людям. Когда Аллочка с дедом пошли к следующему дому, она потихоньку вернулась к Полине.

Та очень обрадовалась ей.

— Тебя как зовут?

— Маринка.

— Ты хочешь мне помочь? Ты такая добрая, не то что эта Аллочка. Она всю жизнь завидовала мне. Да, сейчас я больна, но она не пришла мне на помощь, ты видела это, Маринка. А ведь любому человеку, даже самому падшему, Бог помогал. А она меня бросила. Но Бог послал мне тебя. Ты ведь поможешь мне, девочка?

— Чем же я могу помочь Вам, тетя Полина?

— Ты даже не представляешь, как сильно ты можешь мне помочь. Пожалуйста, возьми топор, он здесь лежит возле печки. Нашла?

— Да, вот он — ржавый какой!

— Это, ничего. Видишь лестницу на чердак? Полезай туда. Там под опилками ты должна откопать половицу, вторую справа. Нашла?

— Да, есть такая.

— Теперь, девочка, примени всю свою силу и оторви эту половицу.

Долго возилась Маринка. Большая часть опилок с чердака просыпалась прямо в комнату, но, наконец, половица поддалась и вывалилась в комнату. Полина захохотала:

— Боже, Маринка, ты почти излечила меня. Подойди ко мне, девочка.

Маринке отчего-то стало страшно. Но, преодолевая страх, она подошла к Полине. Та протягивала к ней руки.

— Ну, доченька, все. Бери все это.

Она схватила Маринку за руку, и Маринка вдруг почувствовала, как могучая, неведомая сила тяжелым горячим потоком хлынула через руку Полины прямо к ее сердцу. Все члены ее начали вибрировать. Девочка, которая была еще совсем ребенком, вдруг испытала сильнейший оргазм. Она то взлетала вверх, то падала вниз. Это чувство нельзя было сравнить ни с чем. Маринка испытывала острое наслаждение, из ее горла вырвался глухой стон. Полина, похоже, испытывала тоже самое. Волна оргазма накрывала обеих, потом отступала, чтобы накрыть их с новой силой. Низ живота у Маринки горел огнем, но огонь этот не был обжигающим, он был приятным. Невидимые волны возбуждали ее снова и снова. Дикий крик рвался у нее из горла. Наконец руки Полины стали холодными, как лед.

— Ну, все, я умираю, моя девочка. Ты очень помогла мне. Я отдала тебе всю мою силу. То, что ты испытала сегодня со мной, будет для тебя самым ярким и красивым впечатлением в твоей жизни. Ты стала ведьмой, поздравляю тебя. Твоя сила в два раза сильнее моей. Такова традиция. Используй ее во славу Сатане и назло этой чинуше Аллочке. Я и здесь смогла победить ее. Когда тебе исполнится пятнадцать, тебя ждет самый незабываемый обряд — тебя лишит невинности сам Сатана. Разве может любой мужчина на свете сравниться с ним? Все счастье мира упадет к твоим ногам. Тебе придется жить с другим мужчиной, но наш король не забудет тебя, раз в три года ты будешь его женой. И тогда твой муж будет противен тебе, пока ты не забудешь ласки своего короля. Сегодня он помогал нам. И ты, еще совсем дите, смогла испытать оргазм взрослой женщины. Ты будешь просить его снова и снова, и ни один мужчина не сможет удовлетворить тебя так, как он. Я ведьма, и я умираю, именем своего господина всю силу свою я передаю тебе, Маринка.

Маринка была в ужасе. Она совершенно не осознавала, что с ней происходит. Но она чувствовала, как внутри нее что-то росло и распирало ее. Эта сила заполняла каждый ее орган, каждую клеточку. Она лежала на полу, тело ее продолжало дергаться в конвульсиях, но Полина не отпускала ее руку. Все крепче и крепче сжимала она ее, пока Маринка не потеряла сознание.

8

Очнулась она в хате у деда. Над ней скорбно склонялась Аллочка. — Ну, что ты наделала, Маринка, ты ведь помогла умереть ведьме и вся сила ее перешла к тебе. Позже ты ощутишь, каким кошмаром ты владеешь.

Маринка плохо понимала, о чем говорит Аллочка. Ей так хорошо было под этим ватным одеялом, только ныл низ живота, а так она чувствовала себя здоровой. Она совершенно не помнила, как она очутилась в доме у деда. Но чувство удовлетворения и счастья не покидало ее. Она давно забыла это чувство, и теперь упивалась им. Слова Аллочки доносились откуда-то издалека и были нереальными. Маринка стала совсем другой — как будто ей открылась мудрость всей жизни, Аллочка казалась ей глупой и нереальной. Она знала больше, чем эта старая, кудахтающая женщина. Эта женщина говорила о мучениях, а Маринка вспоминала с удовольствием ту горячую энергию, которая давала ей столько тепла и счастья. Она потихоньку положила свою ладонь на лобок и ощутила горячее тепло. Самым чудесным образом проснулось ее тело. Теперь ей только хотелось одного, чтобы эта женщина ушла. Маринка гладила себя и ласкала свое тело, остановиться она уже не могла. Что с нею стало, она не знала, но она хотела испытать это чувство еще и еще. Аллочка поняла и это.

— Я знаю, что с тобой происходит, Маринка, но ты должна остановиться, как бы не приятно было тебе это испытывать. Это можно делать, но не все свободное время, иначе ты просто сойдешь с ума. Это называется мастурбация. Когда тебе передалась ведьмина сила, ты испытала настоящий оргазм, такое испытывают женщина и мужчина. У тебя это будет, во взрослой жизни, но сейчас с этим надо справиться. Ты можешь делать это время от времени, но не каждую минуту.

Маринке стало стыдно, ее как будто уличали в чем-то, но не ругали. И от этого становилось еще хуже. Если бы Аллочка запрещала, а то она разрешает.

— Маринка, пойми, нам всем очень плохо, Полина умерла, так и не открыв, кто взял книгу. Твой отец и Настя пропали. Мы не знаем, куда двигаться дальше. Еще с тобой приключилась такая беда. Не дай Бог, тебе, Маринка, воспользоваться той силой, что перешла от Полины. Ты еще ребенок, и я постараюсь до пятнадцати лет рассказать тебе о твоей силе все. Пока ты ребенок, ты не сможешь пользоваться ею, но в пятнадцать лет может произойти непоправимое. И вспомни, ты уже Свидетель Хранителя. Такого еще не было, чтобы Свидетель была ведьмой.

Маринке было все равно, что сейчас говорила Аллочка, она нежилась в постели, и по большому счету, ей абсолютно наплевать на весь мир.

— Я хочу думать только о себе. Я ведьма.

Это наполняло ее гордостью и счастьем. Она соприкоснулась с чем-то взрослым, с чем-то запретным. Как ей хотелось похвастаться, рассказать кому-нибудь о своей значимости.

Между тем Аллочка все сокрушалась:

— Вот, Матвеич, не уберегли девчонку, а все гордыня моя. Я хотела, чтобы Полина перед смертью помучилась подольше. Ведь могло быть по-другому. Мне надо было только оторвать эту дурацкую балку в потолке, и тогда Полина в злости своей отошла бы в мир иной. Видишь, я испортила девчонке жизнь. Теперь всю свою жизнь она будет бороться с этой силой. А если применит, то все, я, выходит, загубила твою внучку. Представляешь, что будет с ней во взрослой жизни?

Но Матвеич отнесся к этому более спокойно:

— Аллочка, прошу табя, хватит. Я просто не узнаю табя. Твоим сожалением делу не поможешь, ужо все свяршилось. Сама ж учила маня. К тому ж, ты знаешь: что бы не случилось — все к лучшему.

— Да, Матвеич, ты прав. Оставим это. Мы обошли пол деревни, но толку нет. Скоро я пойду на сопку, к Сатанинским болотам. Боюсь, пройти сейчас туда будет очень трудно, ведь в лесу развезло все. Весна в этом году очень ранняя.

А Матвеич горестно вздохнул:

— Люди бояться, ты жа знаешь. У нас такого отродясь не было, чтобы люди просто так пропадали. Все упорно киваюа на усадьбу, ты же знаешь, что приведения там водились, а сейчас вся нечисть в округе зашевялилась. Бабка Дуся вчерась к ключу пошла, мимо усадьбы, еле ноги унесла. Там и крики слышала, и плач, как будто детский.

Их беседу прервал тихий стук в дверь. На пороге стояла маленькая девочка. Одета она была очень бедно: на ней был какой-то рваный тулупчик, явно не ее размера, из-под платочка выбивались рыжие волосики, давно не знавшие бани. Ее рост не соответствовал ее возрасту. Скоро Маринка поняла почему. Сзади, на спине у девочки красовался огромный горб. Маринка подумала:

— Это, видимо, и есть Матренка. Вот почему не дается ей учеба.

Маринка знала, что дети бывают очень злыми, видно, задразнили ее в школе. Маринка сразу прониклась симпатией к этой девочке. Чем-то она напоминала саму в недавнем прошлом: такая же немытая и заброшенная, никому не нужная девочка.

— Вы просили меня прийти, баба Алла?

— Да, девочка, проходи, раздевайся, сейчас обедать будем.

Девчонка с любопытством таращилась на Маринку. Было видно, что и ей хотелось с кем-нибудь подружиться.

— Ну, что, девочки, знакомьтесь и к столу.

Долго их уговаривать не пришлось. Обед был очень шикарный, и когда только Аллочка успела его приготовить! Девчонки дружно уселись за стол. Аппетит у обеих был отменный. Аллочка подождала, пока девочки утолили первый голод, и начала свои расспросы.

— Матрена, ты что-нибудь видела необычное за последнее время? Мне очень важны все твои наблюдения.

— Я как всегда была у Полины, это она мне хотела свою силу передать и готовила меня к этому. Но я испугалась очень.

— Ты знаешь, кому она передала свою силу?

Девочка покраснела и опустила голову.

— Да, я была там, я все видела. Я пряталась в шкафу, мне было очень, очень страшно. Полина все уговаривала меня балку оторвать, но от страха я с места сдвинуться не могла. Тут пришли вы и Маринка. Вы не помогли ей. А Маринка вернулась, она ведь ничего не знала.

— Мы это уже знаем.

— Она что теперь станет злой ведьмой, как Полина?

— А ты бы стала злой ведьмой?

— Я не знаю, иногда мне кажется, что я ненавижу весь мир из-за своего уродства. Из-за этого горба ни один мужчина никогда не посмотрит на меня, у меня не будет семьи и детей. Наверно, зря я струсила, мне надо было стать ведьмой с такой-то внешностью. Я бы могла отомстить всем моим обидчикам. А сейчас я ничего не могу. А имя мое чего стоит. И о чем только думали родители, когда так называли меня?

— Это имя носила твоя бабушка, родители очень хотели, чтобы ты была на нее похожа. Твоя бабушка была красавицей и умницей, я помню ее хорошо. Видишь, Матрена, как мудр Бог. Он не дал тебе совсем озлобиться. Ведь обладая этой силой и творя зло, ты бы точно не стала счастливее. Конечно, с твоим уродством дров ты могла много наломать, но Бог уберег тебя от этого. Когда-нибудь ты поймешь, что это был самый большой подарок для тебя. А вот насчет мужчин ты можешь легко ошибиться. И матерью ты станешь, вот еще вспомнишь меня. Красота души бывает сильнее красоты тела.

— Расскажи мне про моих родителей. Мне Полина говорила, что они бросили меня, когда увидели мой горб, Полина взяла и воспитала меня, как родную дочь.

— Твои родители не бросали тебя, они погибли, сгорели заживо. И чует мое сердце, не обошлось тут без Полины. Тебе тогда годик был. Краше тебя у нас в деревне не было детей. Мама твоя бесплодной была, лечилась у меня. Тебя они ждали пять лет. И вот Бог сделал им этот подарок. Твоя мама ругалась с Полиной, потому что твой отец не был верен твоей матери. Он ходил к Полине. Ты знаешь, в нашей деревне все друг про друга все знают. Но потом твоя мама победила, даже приворот Полине не помог, я объяснила ей, как сделать, чтобы приворот потерял силу. Но Полина затаила зло. Однажды ваша хата загорелась. Вы должны были все погибнуть, но твоя мама, прежде чем отойти в мир иной, пришла в себя и выбросила тебя из хаты. С этого дня у тебя стал расти горб. Я не могла взять тебя к себе. Я не должна иметь семью. Тебя взяла Полина, она оказалась троюродной теткой твоей матери, а больше родственников у тебя не было. Теперь ты будешь жить с Матвеичем и Маринкой, я надеюсь, ты не против?

— Что Вы, баба Алла, я так счастлива, только не детдом. Задразнят там меня.

Маринке очень понравилась реакция этой девочки на детский дом. Она сама недавно была в ее шкуре. Такая же брошенная и несчастная. Слава Богу, хоть уродства у нее не было.

— Вот и славно, а Маринка тебя грамоте научит. В наш век надо стремиться к прогрессу. Есть у меня знакомый профессор, мы ему твой горб покажем. Может, удастся что-нибудь исправить. Расскажи нам, что ты видела и что ты знаешь. Приходил ли в деревню кто-нибудь чужой?

— Да, к Полине приходил мужчина. Они о чем-то шептались, а потом я услышала, как он закричал:

— Наконец я нашел ее. Ты возьмешь ее для меня. Ты, Полина, воплощение абсолютного зла. Я награжу тебя по-царски. Ты будешь обладать такой властью, какая тебе и не снилась. Но откуда ты знаешь, что книга у нее?

А Полина ответила ему:

— Говорю же тебе. Старуха сама мне все рассказала. Она Свидетель Хранителя. Она знала, что книгу может открыть или абсолютная любовь, или абсолютное зло. Аллочка ей отказала, у нее вся надежда была на меня. Но старуха так и не дождалась, померла. Аллочка ни разу из дому не отлучалась надолго. Но сейчас она уехала Ваську спасать, сына Матвеича. Она уверена, что до книги никто не дотронется. Если я добуду тебе ее, ты дашь мне ее прочесть?

— Конечно, дам, ведь без тебя я не смогу коснуться ее. Старуха сказала тебе, что Хранители книги были только женщины, еще ни один мужчина не коснулся ее. Но первая часть книги мне неинтересна. Мне нужна вторая ее часть.

Потом они вместе с Полиной зашли к вам в хату, я стояла на улице, мне велели охранять. Их долго не было, потом они вышли с книгой. Он сказал:

— К тебе идти опасно, самое лучшее место — заброшенная усадьба. Ты знаешь, сколько там было смертей, это все нам на руку. Это усилит твое зло.

Но я видела, что Полине стало плохо, это видел и мужчина. Он очень торопился, ему надо было спрятать книгу, унести ее подальше. Полина еле дотащила книгу до усадьбы. По парадной лестнице мы поднялись на второй этаж. Мужчина хотел прогнать меня, но когда узнал, что я ученица Полины, оставил. Видно у Полины оказалось мало зла. Она еле зашла в комнату и повалилась прямо на пол. Книгу открыть она уже не смогла. Мужчина очень злился, но потом, видно, нашел какой-то выход. Он прогнал нас. Я еле дотащила Полину до дому. На следующий день пропала Настя. А потом вы уже все знаете.

— Ты запомнила, как выглядел этот мужчина?

— Да, он был очень красив. У него длинные волнистые волосы до плеч, они каштанового цвета, но глаза очень странные — один черный, другой голубой, но это его не портило. Я не могла смотреть в них. Они прожигали насквозь.

— Нужно срочно идти в усадьбу. Книга там, я чувствую это.

Но Матвеич попробовал отговорить ее:

— Аллочка, не торопись, смотри, стемнело ужо. Сейчас там нечаво делать. Подождем до утра. Он не сможет открыть книгу. Таперь время на нашей стороне.

— Боюсь, Матвеич, как бы нам не ошибиться. Васька, как мне кажется, к Сатанинским болотам пошел. Запас продуктов он взял большой, значит, к усадьбе не подался. Мне теперь, после того как я убедилась, что Полина не смогла открыть книгу, делать на болотах нечего. Я теперь знаю его имя. Я думаю, это он Настю уволок, я не хочу произносить его имя вслух, так как это только укрепляет его силы. Я не знаю, зачем он это сделал, может, надеется, что Настя обладает абсолютной любовью, но на дурака он не похож. Я сама должна с ним встретиться. Может, уговорю его отпустить девочку. Тебе, Матвеич, придется идти за Васькой, ему явно понадобится твоя помощь. Слабый он сейчас еще, не окреп. Как не вовремя свалилось на него это горе. Только бы он отпустил Настю живой, иначе, Васька от такой потери не оправится.

В сенях послышался шум, и в комнату ввалилась счастливая Клавочка.

Она радостно сообщила им:

— Он очнулся, он поверил мне, что я его подруга, он любил меня сегодня всю ночь!

Баба Алла сердито оборвала ее:

— Постеснялась бы, Клавдия, тут же дети. Совсем мы про Николая забыли. Но я думаю, эта любвеобильная женщина доделает за меня мою работу. Сейчас Николаю любовь нужна. Ну, что он помнит?

— Да, ничего, я без Вас объяснять ему ничего не стала, боюсь я. Ах, какой мужик получился красивый, а сильный какой! Сколько у меня их перебывало, но такого…

Баба Алла опять резко оборвала ее:

— Ну, опять ты за свое.

— С кем же мне еще радостью поделиться? — сказала обиженно Клава.

— Ты лекарство Матвеича все выпила? А то заразишь мужика.

— Обижаешь, Аллочка, конечно выпила. А где же Васька?

— Ну, этот тебе зачем?

— Вроде не чужой он мне, почти десять лет мы с ним любовь крутили.

— Запомни, Клавдия, как нашла свое счастье, так и потеряешь. Тебе придется поменять твою натуру кобеляцкую на другую. Измениться тебе придется, иначе такой хороший мужик к другой убежит. Слишком душа у него чистая, тебя такую терпеть не будет.

Но Клавочка тут же залепетала испугано:

— Баба Алла, но ты же знаешь, это я не со зла. Я же обещала, буду меняться. Вот пришла к вам за советом.

— Совет тебе такой: люби его, на других мужиков что бы взгляд не ложила, ты знаешь, деревня маленькая, я сразу все узнаю. Вообще, со временем мы ему правду откроем.

— А он не уйдет от меня? — спросила тревожно Клава.

— Это теперь зависит только от тебя. Ты ремонт сделала?

— Конечно, вот приходите на новоселье. Славная хатка получилась, не хуже моей однокомнатной квартиры. Только вот печку приходится топить каждый день, это, конечно, достает, но ничего, привыкну. Дров-то полно вокруг, мой Николаша целые санки вчера приволок. У вас тут какие-то болота, странное там что-то твориться, голоса какие-то все слышат, народ боится чего-то, может, волки завелись? Баба Алла досадливо махнула рукой:

— Чего же им заводиться? Они у нас всегда были, дело весеннее, видно, гуляют они. Я прошу тебя, передай Николаю, чтобы в лес далеко не ходил, опасно это сейчас.

— А лекарство ему давать какое?

— Зачем же здоровому мужику лекарство? — изумилась Аллочка. Лучшее лекарство — это любовь твоя. Сколько тебе можно повторять одно и тоже. Но ко мне тебе придется походить, надо тебе мозги промыть, но это не сейчас, сейчас я занята очень, твое дело терпит.

Наконец шумная Клавочка убралась восвояси. Никто не хотел ей ничего рассказывать, да и им самим не ясно было, что же все-таки происходит.

Наутро Матвеич собрался в лес, на поиски сына. Аллочка, Маринка и Матрена пошли к заброшенной усадьбе.

Признаков жизни в усадьбе не наблюдалось. Они прошли в огромный холл, служивший когда-то прихожей. На второй этаж вела лестница, которая полностью обвалилась. Пол покрывал толстый слой пыли.

— Не было его здесь, следов нет никаких. Я думала, что мы найдем Настю здесь.

Странное волнение охватило Маринку, как тогда, когда Полина схватила ее руку. Почему-то это не хотелось показывать Аллочке. Чтобы отвлечь ее, она спросила:

— Что же здесь случилось, баба Алла, расскажи?

— Ну, что ж, слушайте. Давным-давно здесь жила старинная дворянская семья: отец, мать и сын. Отец и мать своего сыночка женить хотели на своей дворяночке, но сынок никак не поддавался. Так родители и умерли, не дождавшись внуков. Тут уж он и пустился во все тяжкие: портил девчонок крепостных, ввел право первой ночи. И уже когда ему стукнуло шестьдесят, решил род свой продолжить. Привез откуда-то дворяночку, женился на ней, ей всего—то минуло пятнадцать. Девочка была худенькая, бледненькая, барина боялась, как огня, ходит по усадьбе, как привидение, все ищет, куда бы от него спрятаться. А по утрам, после проведенной с ним ночи, горько плачет. Все любили ее, жалели. Девочка быстро забеременела и родила сыночка. А как принял его старый барин от бабки—повитухи, так все сразу и понял. Мальчонка был вылитый конюх его, даже родимое пятно на спинке ребеночку передалось. Он тогда зверски расправился с женой, и младенца невинного убил, конюху так вообще казнь учинил. Отрезал причинное место, тот кровью изошел. Потом пропал барин, забрали его за убийство, больше он в усадьбе не появлялся. С тех пор родственники его пытались здесь жить, но не тут-то было. Никто не мог остаться в этом месте больше, чем на сутки. И продать они эту усадьбу не могли, покупатель на нее не нашелся, хотя отдавали ее за бесценок. Она разрушаться стала.

Рядом церквушка была и домик попа, так попу стало там делать нечего, разорился он без барина, да и уехал в другой приход. Барин тогда все в церковь бегал к попу за отпущением грехов. Тот ему отпустит, а барин опять за свое. Церковь ремонтировать стало некому, она потихоньку умирала вместе с домом. Возле дома сохранился парк. Старые аллеи, засаженные липами, ведут в глубь парка, они сохранили в себе дух того времени. Ох, и красиво это место, особенно летом. Представьте себе старинный парк, который выходит к старому заросшему пруду, над ним склоняются плакучие ивы. Кроме них в пруду отражается лишь тишина и покой. С его подернутой легкой от неслышного ветра рябью поверхности то и дело с глухим хлопком поднимаются лебеди. Их там много, но никто их не трогает. Люди просто боятся это делать. Пруд днем смотрится очень красиво. А в сумерки, когда восходит луна, а над водой зависает пелена тумана, пейзаж становится просто сказочным. Кого застает там темнота, начинает испытывать необъяснимую тоску в своем сердце.

А вон, видите, слева, у самого края пруда, — плотина. Каменный водоскат давно уже стоит сухой и почти развалился. Только справа от него бьет небольшой серебряный ключик. Но подобраться к нему пешком никто не может. Наши мужички на лодке к нему плавают. Вода в нем вкуснейшая и очень полезная. Твой дед, Маринка, на ней всякие лекарства делает. Рядом овраг, который глубокими рвами прорезает окружающие поля и дубовые рощи. С другой стороны, вон видите, столетние ели и сосны, они наполняют воздух пьянящим ароматом. Там водится много белок, они совсем не боятся людей. Я не просто так подробно описываю это место, именно в этот парке с прудом и можно увидеть привидение. Наши деревенские не раз видели здесь одинокую белую женскую фигурку, с ребеночком на руках, которая бродит по парку, возле пруда. В далекие, самые укромные уголки усадьбы и сегодня вряд ли кто из местных ребятишек отважится зайти с наступлением темноты. А в саму усадьбу так вообще никто не заходит. Это место проклято.

— Баба Алла, а как же мы с тобой зашли сюда и ты, зная это, не испугалась?

— А чего бояться? Призрак тебе ничего не сделает. А потом, чем больше вы его бояться будете, тем скорее вы его увидите.

Баба Алла остановилась и замолчала надолго. Девочки тоже молчали. Каждый думал о своем.

Первой прервала молчание баба Алла:

— Маринка, а ты помнишь какой сегодня день? Ведь у тебя День рождения.

Маринка аж вздрогнула от неожиданности: и откуда только Аллочка узнала об этом? Девочка вздохнула и грустно сказала:

— Баба Алла, у меня, его ни разу не было. Всегда Мишенька был больным, мы его не праздновали.

— Это неправильно. День рождения — это самый большой праздник в жизни, его надо праздновать. Есть люди, которые ненавидят свой день рождения, это неправильно, Маринка. Только подумай, такая удача, что именно ты родилась. Ведь вероятность была очень маленькой, и твое рождение, говорит о твоем первом успехе. Ты должна знать, что это твоя первая победа. Сегодня несмотря ни на что, мы будем праздновать твой день рождение. Я испеку тебе торт, пригласим Николая и Клавдию, Матрена тоже будет с нами. Твой отец найдется, все будет хорошо.

Но вечером веселья не получилось. Радовались только Николай и Клавочка, от них правду скрыли, им сказали, что Матвеич с Василием в городе. Они подарили Маринке веселый платочек и материал на платье. Но Маринку подарки не радовали. Она места себе не находила, а Матрена была задумчива, она смотрела на Маринку, и в ее взгляде читалось сочувствие. Баба Алла старалась веселиться, но и у нее это плохо получалось. Поэтому, посидев немного, гости разошлись.

9

На следующий день вестей от деда опять не было. С утра, убрав с Матреной хату, покормив скотину и приготовив обед, (вдруг дед с отцом вернутся), Маринка тихонько выбралась из дома. Ей еле удалось отвязаться от Матрены, та ходила за ней, как привязанная. Маринку тянуло в заброшенную усадьбу. Ей было страшно, но ноги сами вели ее туда. Какая-то неведомая сила толкала ее к этой усадьбе. Маринка ругала себя за это, пыталась сопротивляться, но безуспешно. Она вошла внутрь здания и тут же остолбенела. Лестница, ведущая на второй этаж, была целой и невредимой. Она медленно поднялась на второй этаж. В огромной зале было тепло, в камине весело горел огонь. Зала была чистенькой и, казалась, совсем обжитой. У камина стоял столик, заваленный всякой снедью. Красное вино весело искрилось в налитых полных бокалах. Маринку так привлек этот стол, что она совсем не заметила мужчину, сидевшего в высоком кресле, у камина.

— Я ждал тебя, проходи, раздевайся.

Маринка послушно скинула шубку и стала рассматривать комнату. Страх пропал совсем. Слева от камина Маринка увидела невысокое ложе и покраснела. Жаркая волна пробежала по ее телу. Ложе было застелено медвежьими шкурами, на них лежала красивая голая женщина.

— Это Настя, — подумала Маринка. Дыхание женщины было ровное, алый рот приоткрыт и в свете камина поблескивал ряд ровных белых зубов.

— Какая она красивая!

Мужчина прочитал мысли Маринки и сказал:

— Не пройдет и трех лет, как ты станешь еще краше.

Возле женщины лежала огромная старинная книга.

— Книга судеб, — догадалась Маринка.

— Да, ты права, из-за нее и весь сыр-бор. Этот старый маразматик прогнал меня от себя, но разве без меня будет в мире равновесие?

— Ты Люцифер?

— Да, это имя мне нравится больше всего, а то, как только меня не называют. Я рад, что тебе на ум взбрело именно это имя. Я пригласил тебя, чтобы подготовить тебя к тому, что ждет тебя неизбежно в недалеком будущем. Сегодня ты станешь девушкой, приобретешь еще один сексуальный опыт, а в дальнейшем, ровно через три года и три месяца, я сделаю тебя женщиной. Я предсказываю тебе, что ждать встречи со мной ты будешь с нетерпением. Пока я не побуду с тобой, ни один мужчина не коснется тебя. Твой папаша думал, что снимет сливки с этой красавицы, но это все досталось мне. Ведь поделом ему, он угробил твою мать, он это заслужил. Но если честно, я сделал это не специально, я ничего не имею против твоего папашки. Настена стара для меня, я люблю девочек посвежее. Но она родит мне Хранителя. Так я надую эту Аллочку и получу то, что по праву принадлежит мне. Моя дочь станет Хранителем и откроет мне эту книгу. Представляешь, какая гениальная мысль пришла мне в голову. Я все-таки обдурю этого старого хрыча, этого любителя абсолютной любви. Посмотри вокруг, разве миром правит любовь? Кругом один секс. Все сношаются, все получают удовольствие. Миром правит секс. Человек — это животное, даже еще хуже, чем животное, те делают это для продолжения рода, а человек ради удовольствия. Сегодня произойдет зачатие, ты будешь в этом участвовать. Сегодня маленькая яйцеклетка выйдет из яичника этой особы и сольется с моим сперматозоидом. Сегодня я одновременно должен быть с двумя прелестницами, и чтобы это совместить, я призвал тебя сюда. Нет, я не возьму тебя сегодня, мне претит секс с детьми, я уважаю местные законы. Вот в арабских странах ты уже была бы к этому готова. Сегодня я покажу тебе, что я буду с тобой делать. Через три года я хочу владеть не неумехой, а зрелой женщиной. Ты будешь готовить свое тело для встречи со мной. Каждый день ты будешь открывать его. Каждый день ты будешь мастурбировать, вспоминая то, что здесь произойдет сегодня. Не бойся, с тобой от этого ничего не случится. С трех лет дети осваивают свое тело, и ты не раз делала это раньше. Ты разовьешь свою чувственность, и все для встречи со мной. Все маленькие ведьмочки проходят через это. Как мне повезло, что Матрена спряталась в шкафу. Иметь секс с уродом… бррр — это уже слишком. Сегодня у тебя пойдут месячные. И с этого дня формы твои начнут меняться чудесным образом. Из гадкого утенка ты превратишься в прекрасного лебедя. Эта дурочка Аллочка даже представить себе не могла, что вчера она видела иллюзию. А ты чувствовала меня, но ничего ей не сказала. Ничего и не было разрушено. Сейчас ты подойдешь к Насте и станешь ласкать ее. Мне так приятно смотреть на это. Одежду свою оставь на себе, а вот трусики сними. Смотри, у тебя уже вырос пушок, как у взрослой женщины. Потрогай Настино тело, не бойся, она не проснется. Она ничего не будет помнить. Твой папаша и она сама будут думать, что забеременела от Васеньки. Она так хранила себя для него, что мне пришлось даже побороться с ней. Сейчас ты увидишь, как я войду в нее.

Маринка гладила груди Насти, и они отзывались на ее ласки, соски ее наливались соком. Маринка нежно приникла к ним и стала посасывать. Низ живота разламывало от желания. Ей так хотелось, что бы этот огромный мужчина любил сейчас только ее. И странное дело, ей совсем не было страшно, как будто все происходит не с ней. Наверно он как-то управляет ею. Голова ее стала тяжелой, мысли путались.

— Потрогай ее клитор, ну это то, что внизу живота, есть ли там влага?

Маринку душила ревность, она не хотела, чтобы этот мужчина трогал Настю. Ей так льстило его внимание. Но он читал ее мысли.

— О, ты уже любишь меня, но привыкай к тому, что у меня очень много женщин.

Он нежно гладил пушок на ее лобке, его рука забралась к ней под одежду: он стал гладить ее маленькие груди. Мужчина положил ее рядом с Настей.

А Настю он грубо швырнул на книгу, широко раздвинул ей ноги и продолжая ласкать Маринку, вошел в нее. И злобно зарычал:

— Эта сучка не заслужила даже ласки.

Маринка испытала сначала один оргазм, потом еще и еще. Он начал делать резкие движения, Настя стонала от удовольствия. Маринка мастурбировала. Вдруг она ощутила влагу, которая изливалась прямо на ее ноги. Это была кровь.

— Месячные, — подумала Маринка, все как он обещал. Видимо, Люцифер так увлекся своей жертвой, что перестал управлять сознанием Маринки. Маринка быстро, быстро стала одеваться. Стыд сковывал ее движения. Ее щеки горели, ей хотелось провалиться сквозь землю. От того, что она трогала эту тетку, ее тошнило. Зачем она все это делала? Наскоро одевшись, она пулей вылетела на улицу.

Домой Маринка пришла чуть живая. Матрена смотрела на нее виновато. Маринка бросила ей с укором:

— Ты все знала?

Матрена виновато опустила голову:

— Да, Полина готовила меня к этому.

— Сейчас ты скажешь, что на моем месте должна быть ты.

Матрена растеряно смотрела на Маринку, именно это она хотела сказать.

— Я больше не хочу это слышать от тебя. Ты даже не понимаешь, во что я вляпалась, это уже не детские игры. Почему ты не взяла ее за руку? Отвечай сейчас же, — девочка сердито дернула Матрену за руку. Та залепетала:

— Я боялась потерять ребенка.

— Господи, что ты несешь бред, какого ребенка, откуда у тебя ребенок!?

— Он скоро будет, только теперь у тебя, и теперь ты его потеряешь.

— У меня!? От кого же!? Я не собираюсь выходить замуж! — ее голос перешел на крик. А Матрена продолжала объяснять ей:

— Через три года ты забеременеешь от Него, а через семь лет, он заберет твоего ребенка. Полина прошла через это. Через три года ты отдашь ему свое тело, а еще через семь лет, чтобы вернуть ребенка, ты отдашь ему душу. Он будет приходить к тебе после этого каждые три года, и вскоре ты откажешься от всякого мужчины. Ты будешь молить Бога, чтобы тело твое оставалось подольше молодым, чтобы ты могла принимать его.

Маринка затрясла Матрену:

— Ты знала это, знала, и ничего мне не сказала!?

— Это совершенно ничего не изменило бы. Ты помогла Полине умереть и попалась. Знаешь, я постоянно чувствую свою вину перед тобой, я еще не знаю, как, но я буду помогать тебе. Отпусти меня, мне больно.

Маринка перестала трясти Матрену и оттолкнула от себя. Девочка больно ударилась о стену локтем, но виду не подала.

— Значит, у Полины есть ребенок, и этот ребенок не приехал даже похоронить ее?

— У нее есть дочь, но Он забрал ее в семь лет, девочка совсем забыла свою мать, материнские же чувства гораздо крепче. Полина встретилась с дочкой уже через десять лет, когда той исполнилось семнадцать… — продолжала терпеливо объяснять Матрена, потирая ушибленное место.

— Но ведь Полина и не сопротивлялась, она стала ведьмой осознанно?

— Понимаешь, ребенок — это гарантия того, что Полина будет заниматься самыми злыми, отвратительными делами, если бы она это не делала, она не увидела бы своего ребенка никогда. Мне Полина рассказывала, как сильно она страдала, все хотела увидеть свою девочку, а девочка превратилась в монстра.

— Она что, стала страшной?

— Нет, нет, скорее, наоборот, она стала красавицей, но она владеет всеми пороками, которые есть в этой жизни. Она использует свою красоту для того, чтобы заставить служить Сатане все большее число людей.

Маринкой овладело отчаяние:

— Господи, Матрена, ну скажи, что это мне все снится, этого просто не может быть! Мы живем в двадцатом веке, понимаешь, никакого черта нет, это просто мужик, который водит всех за нос, портит безнаказанно баб и детей, его просто не может никто разоблачить. Я, наверно, была под гипнозом, я делала такое, мне так стыдно вспоминать об этом…

Матрена тяжело вздохнула:

— Марин, я так долго жила с Полиной, что уже начала во все верить. Я так много видела необычного, что перестала удивляться всему. Но скорей всего ты права, он и вправду обладает гипнозом.

Маринка стояла перед Матреной растерянная, потом вдруг заметалась по комнате и закричала:

— Где у вас тут телефон? Послушай, Матрена, давай сейчас вызовем милицию, его поймают!

— У нас здесь в деревне нет телефона. Да и что ты им скажешь? Они ведь боятся даже появляться у нас. Ты забыла, что наш край называют «ведьминым». Про него такие слухи ходят. У нас здесь вообще никакой власти нет, просто деревня и все. У нас нет ни поселкового совета, ничего. Настя пропала, а кто ее искал? А тебя с твоими рассказами просто упекут в сумасшедший дом. Ты же учишься в школе, как там Ленин говорил: «Бога нет, а религия — это опиум для народа».

Маринка не спала до самого утра, а утром она пошла советоваться с Аллочкой.

— Баба Алла, что мне делать?

Она подробно все рассказала о том, что с ней произошло. Аллочка задумалась, Маринка поняла, что Аллочка не особо удивилась тому, о чем рассказала ей Маринка, она больше беспокоилась за свою книгу.

— Он все правильно рассчитал, я ничего не могу сделать с родившимся Хранителем. Я знала, что новый Хранитель должен появиться в следующем году. Но я не ожидала такого. Он все рассчитал. Девочка будет из нашей деревни, мы обе будем молчать обо всем, чтобы спасти твоему отцу жизнь, и чтобы не придать все огласке. Единственное, что я могу сделать, это сходить на гору, попросить совета у высших сил. Маринка, тебе уже никак не избежать свершившегося. Ты вынуждена будешь отдать ему свое тело.

— Баба Алла, но я боюсь его.

Баба Алла не слышала Маринку, меряя комнату шагами, она продолжала:

— По сути своей ты уже сделала это, когда протянула руку Полине. Но ты еще можешь победить его. Если ты никогда не применишь полученную сатанинскую силу, то ему не завладеть твоей бессмертной душой. Что такое тело? Эта просто оболочка, одежда для души. Стоит тебе хоть раз применить любое колдовство, как он начинает владеть твоей душой. Ты сразу же подписываешь с ним договор, по которому ты отдаешь или свою душу, или душу своего ребенка, в его вечное владение. Обещай мне, ты ведь не применишь эту силу?

Маринка была очень напугана словами бабы Аллы, она торопливо вскричала:

— Нет, конечно, нет.

— Вот и правильно. Иначе зло на земле будет расти. Колдовство — это один из самых больших грехов, об этом даже в Библии записано: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» — сказано в Евангелие от Матфея. Колдуя, ты можешь стать сильной, но не будешь счастливой, запомни это, девочка. Ты понимаешь, о чем я тебе говорю?

Маринка сказала почти шепотом:

— Я понимаю, баба Алла.

Хотя, если честно, страх мешал понять то, что говорила ей Аллочка.

А та продолжала:

— Когда люди сталкиваются с какой-либо неприятностью, большинство из них испытывает желание сдаться и отступить. Они могут попытаться выправить ситуацию, предприняв несколько нерешительных шагов, но если результаты их действий не проявляются сразу, они бросают начатое, не видя другого выхода. Сколько раз тебя еще будут обижать. Но изменить положение вещей не так легко. Если ты будешь очень хотеть это сделать, то ты поймешь, что перед тобой есть несколько вариантов, ты поймешь, что тебе следует не наказывать кого-то, а заняться собой и получить прозрение, выработать новое понимание, за которым последует полное изменение отношения к любой твоей проблеме.

Баба Алла остановилась, перевела дыхание, ее всю аж трясло от возбуждения. Она взглянула на испуганную Маринку:

— Господи, кому я все это объясняю? Скажи мне, ты хоть что-нибудь слышишь?

Маринка была в отчаянии:

— Баба Алла, я все слышу и все понимаю, вы сказали, что я должна выработать новое понимание.

— Да, да, девочка, ты права, в противном случае жизнь твоя будет ухудшаться, пока не станет совсем невыносимой, потому что человек легко поддается растерянности, расстройству, гневу или равнодушию, если не знает своей настоящей цели и настоящей причины, делающей нашу жизнь несчастной. И как всегда, эту причину и выход из этой ситуации нам подсказывает Библия. Если есть что-то такое, что нас беспокоит и расстраивает, понимаешь, это как горящий куст. Горящий куст — это волнующая нас ситуация в нашей жизни, которая требует решение. Есть такая притча в Библии. Бог будет говорить с нами, как говорил он с Моисеем, когда тот вошел в этот куст, сняв обувь. Применяемый здесь принцип объясняет нам и Иисус. Он говорит, что если мы будем искать добро в человеке или в ситуации, которые нам не нравятся, то освободимся от того, что беспокоит или раздражает нас. Тебе не придется применять свою силу с таким подходом к жизни никогда. С другой стороны, в твоем сознании ты можешь продолжать ненавидеть ту ситуацию, в которой ты оказалась. Если ты будешь продолжать это делать, то счастья в жизни ты не достигнешь. Ты снова и снова будешь испытывать боль, несчастье и разочарование.

Баба Алла тяжело опустилась на стул. Видно было, что этот разговор отнял у нее много сил, она пыталась объяснить ребенку взрослые вещи. Интересно, поняла что-нибудь эта девочка, или нет?

А Маринка, как бы отвечая на ее вопрос, произнесла:

— Значит ли это, что я должна полюбить ситуацию, в которой я оказалась сейчас?

— Да, и не только полюбить, но и понять ту пользу, которую принесет тебе эта ситуация. Я говорю сейчас с тобой как со взрослой, ведь твой жизненный опыт не позволяет мне считать тебя ребенком. Как бы тебе ни хотелось, но пора детства для тебя закончилась. У всех людей она длится по-разному, ты еще будешь благословлять свой теперешний опыт. Найди уже сейчас в нем положительное.

— Это написано в твоей книге?

— Это только самая маленькая часть, которую я открываю тебе. Об остальном говорить еще рано. Наступит время, и ты очень захочешь изменить свою жизнь, я помогу тебе в этом. Никто не может сделать человека счастливым, только он сам. Сейчас все будет зависеть от тебя. Твое будущее в твоих руках.

10

Дальше события развивались таким образом. Дед нашел отца и именно около болот. Из двадцати семилетнего молодого человека отец превратился в седого мужчину. Неделю Аллочка опять боролась за его жизнь, помогала ей Настена. Настену вместе с книгой нашли в заброшенной усадьбе, три недели просто выпали из ее жизни. Сначала Аллочка хотела все скрыть от нее, но потом решила, что правда всегда лучше. Она сообщила Насте, что та беременна. Первое, что пришло ей на ум — это аборт. Но Аллочка предупредила, что последствия его будут страшными. Насте придется расстаться с жизнью, а он успеет сделать ребенка еще кому-нибудь. Ради Васеньки Настя решила молчать. Отношения Маринки и Насти не сложились. Маринка ничего не могла с собой поделать. Перед глазами у нее все время стоял тот эпизод, который она пережила в старинной усадьбе.

В конце мая Маринка успешно сдала экзамены в следующий класс. Девочка так изменилась за три летних месяца, что форма, которую отец покупал ей по дороге в деревню, стала ей мала. Маринка превратилась в поразительной красоты девушку. Ее лицо украшали огромные зеленые глаза, на голове — густая шевелюра из длинных, черных волос. Ее фигура напоминала фарфоровую статуэтку. Кожа светилась и поражала своей чистотой. Учителя и просто знакомые удивлялись, глядя на этого так рано развившегося ребенка, она выглядела как взрослая девушка. Она совершенно была не похожа на своих сверстниц. Девочки в классе завидовали ей и не любили ее. Они называли ее ведьмой. Поэтому Маринка продолжала дружить с Матреной. Учеба давалась ей очень легко, она все схватывала на лету. Мальчики из старших классов не давали ей прохода, каждый старался завоевать ее внимание. Но Маринку это совершенно не волновало.

В начале лета Матрену прооперировали. Ей убрали ее горб. Но вот рост так и остался маленьким. Матрена пошла в школу. Теперь не было причины туда не ходить. Она решила, что когда получит паспорт, она сменит свое нелюбимое имя, и еще ей очень хотелось поступить в медицинское училище. Со смертью Полины в деревне стало спокойно. Отец и Настя расписались, расписались и Клавочка с Николаем. Обе женщины были беременными, причем в одном сроке. И рожать им предстояло в одном месяце. Отец с Настеной уехали в Москву. Но рожать Насте надо было в деревне. Об этом предупредила ее Аллочка.

— Вернешься сюда месяца за два до родов.

Это было сказано при отце, а он уже знал, что раз Аллочка сказала, то это не подлежит даже обсуждению.

Все каникулы Маринка и Матрена собрались провести в лесу вместе с дедом. Каждый год Матвеич собирал травы и сдавал их в районную аптеку.

На этот раз он попросил девчонок помочь ему. Заодно он собирался рассказать им, какую траву применять при какой болезни. Маринка не собиралась поступать в медицинский, но ей очень хотелось пожить в лесу.

У Матвеича там был небольшой домик, с сараем и навесом для сушки трав. Вот туда они и направились.

Маринка первый раз знакомилась с лесом. Дед сказал ей:

— Смотри, Маринка, таперь все будет зависять толька от табя: примет лес табя али нет. Ты увидишь, лес жавет по особым законам, но принимает он не всех.

Вышли из дома рано утром. Они несли с собой кучу продуктов, у каждого за плечами был огромный рюкзак. Маринке было очень тяжело. К тому же, только они вошли в лес, как туча комаров набросилась на Маринку. Удивительное дело — деда и Матрену они не трогали. Дед смеялся:

— Мы здешняе, нас лес давно принял. Я говорил табе об энтом, ежели выдержишь, то дня через три оне оставят табя в покое.

— Они к этому времени меня сожрут, — подумала Маринка.

Но, пройдя немного по лесу, она словно перестала замечать их. Так ее поразила красота этого леса. В лесу она была первый раз в жизни. Они шли по петляющей тропике, внутри живого зеленого коридора. Солнце яркими пучками освещало тропинку. Лес был смешанный. Листва шевелилась, но не от ветра, а от той бурной жизни, которую они наблюдали вокруг. Птицы не пели, а оглушительно трещали. Каждая была занята очень важным делом: надо успеть до осени выкормить потомство. Маринку поразили муравьиные кучи:

— Дед, а что, здесь водятся термиты?

— Нет, что ты. Энто наши муравьи такие домики сабе строят.

Домики муравьев были огромными: почти ростом с Маринку.

Дед их предупредил, что идти им еще долго. Часа через два тропинка вынырнула возле красивого озера, рядом с которым бил ключик. Дед весело предупредил их:

— Щас будям обедать!

В озере было полным-полно рыбы! Матвеич не успевал забрасывать самодельную удочку, рыба просто бросалась на крючок.

И действительно, буквально через полчаса весело горел костер, и дед варил уху. Он начал их обучение:

— Человек, с той поры как жавет на зямле, знает, что трава бывает полезная и вредная, ядовитая и цалебная. Кажное столетие растительный мир открывает нам все новые и новые тайны. Кажная трава должна быть собрана в опредяленный день луны. Тода она будят иметь огромную силу. Если собирать яе не в свой день, то толку никакого. Мой дед мог любую болезь травами лечить. Правда, через некоторое время, он замечал, что она возвращалась. Аллочка трав пошти не применяет, а вот лечит она навсегда. С древних времен по сейчас люди ишут спасение от болезней. Мене всегда хотелось найти шалет, энто необычная трава, она лечит все. Аллочка ругает маня, она говорит:

— Нельзя врачевать тело, не врачуя душу. Весь шалет в голове. Все от твово сознания зависит. Дед поскреб затылок, подумал немного и продолжал:

— А я и не спорю. Мене от деда передалась энта любовь к травам. Однажды мой дед нашел энту траву. Листяки у няе ярко голубые, цвятки мелкаи, белянькаи. В энтом цветке все цалебно: и листья, и цветки, и корень. Он тода отца мово вылячил: яго мядведь подрал. Случай был безнадежнай, но дед поднял яго на ноги буквально за няделю. Я сам малянький был, но все энто помню. Мама моя тода чуть с ума не сошла от горя. Но Бог не дал отцу умяреть: он деда привел к шалету. Мене дед рассказывал, что шалет энтот растет под землей сто лет, а раз в сто лет выходит на поверхность на три летнях месяца. Вот поэтому яго так редко находят. Растенья есть всякаи. Есть растения — предсказатяли погоды. Вот, смотрите, папоротник скрутил листья — энто значит, будет стоять жара. А вот видите обыкновенна травка, невзрачна, энто вербена. Нягде в Россее она не водится, токо здесь, потому что здеся даже зимой тяпло. Видно в энтом озере какие-то теплые источники бьют, вода в ем никогда не замерзает. От энтого и рыбы здеся всегда полно. Но вернемся к энтой траве. Вербена очянь необычна, называют яе ишо травой любви. Она и лечит от многих болезней. Считается, что зашищает и от удара ножа. Если собрать яе ночью при восходе Сириваса и, прежде чем осветит яе Луна или Солнце, натяреть свое тело, тода можно было получить все, чаво бы вы не пожалали.

— Дед, — сказала весело Маринка, — а откуда ты знаешь про Сириус, ведь ты институтов не кончал?

— Вот, глупая, конешно, от деда и знаю, он маня по звездам научил дорогу опрядялять. Бывало, ляжим с им на чердаку и на звезды смотрям, а он маня учит, почище анститутов. Так вот, не перебивай маня, пигалица, а лучше на ус мотай, трава энта приносит человеку удачу, охраняет яго, делает любога человека умным, привлекает к яму всеобщую любов.

— Дед, эту траву мне надо, — вскричала Матрена, — чтобы привлечь ко мне всеобщую любовь, а то меня в школе задразнили совсем.

— Вот неуемные, учитеся слушать, такое вы нигде не услышате, энто мудрась народная. Так вот, нужно, что бы все энто исполнилось добыть ее так: прежде всяго яе надо выкопать левой рукой, предварительно обведя вокруг яе круг, не иначе как чем-нибудь серебряным. Затем выкопанную вербену нужна оставить лежать на воздухе до тех пор, пока яе не увлажнит утрення роса. У нас говорят, трава заплакать должна. При энтом от растения няльзя отходить, и только с восходом солнца яе можна будет взять и отнясти домой. Особенно надо слядить за тем, чтобы трава не коснулась железа, иначе сила яе пропадет. Кроме того, выкопать яе можна толька раз в год, при свете Вянеры али Меркурива, и чтобы в энто время на небе не было луны. Самый сильный приворот делают на энтой траве. Для энтой цели яе надо выкопать между 23 и 30 числом месяца.

А Матрена со вздохом произнесла:

— Это была любимая трава нашей Полины.

— Да, ведьмы завсегда используют яе. Она можат помочь, но можат и наврядить. Про яе вредные свойства я ничаво не знаю.

А Матрена вскричала:

— А я знаю! При помощи этой травы можно было сделать человеку порчу на смерть. Человек начинает болеть, его болезнь ничем не излечивается, и он умирает.

— Ну ладно, выкань, девка, энто из головы. Нам энто не надо. Энто для Полины надо было, а она за свое зло получила сполна. Вот глядите-ка, сопку видяте? За ей Русалочьи озера начинаются. Место загадочное, сами без маня туды не ходите — опасно. Про то место столька исторьев ходит. Народу там много пропало. Лет пять назад и я там чуть не сгинал. Маня тогда Акимыч вытащил, мы с им вместя шалет искали. Я несколько раз там один раньше был, а тут вот такое приключилось: вечереть стало, ужо плохо я траву в сумерках различал. По лесу в тямноте лучше не ходить. Присел я, думал на мянуту, и все — ничаво не помню. Акимыч маня с фонариком нашел. Повезло мене тогда: он маня еле вытащил на сабе, я ведь такой чижелый. Мы заночевали с им в лесу, до избушки он маня не смог донесть. Он маня будил, будил, но проснулся я только к вечеру завтрашнего дня.

Маринка испугано спросила:

— Ты, дедуля, тогда отравился чем?

— Сам не знаю. Людей в энтом месте много згинуло. Куды оне деваются, нихто не знает. Так что он маня вовремя нашел. Там днем ишо ничаво, можна быть, но к вечеру тикать оттудава надо. Видно зямля остывает, и какой-то газ из-под зямли выходит. Но зато травы там лучшаи. Мы с вами обязательно туды пойдем. Люди, конешно, про все энто, свои сказки бают. Будто водятся там русалки, и энто они дурман-сон на путника насылают, а потом утаскивают в озяро, в обчем, бабкины сказки, — махнул рукой Матвеич. — Наша речка, которая черяз дяревню тячет, в энти озера впадает. Так вот, бывает, люди тонут, но ни разу трупов някто не находил, только одежа на берегу остается, поэтому и сочяняются энти сказки.

Девчонки слушали его, затаив дыхание, это так интересно, не то что про траву слушать. А дед продолжал:

— Народ у нас очень дикай, суяверный. Вот мужик заблудится в лесу, дня два ходит, потом выбярется, до дому прибяжит и обязательно жане скажет:

— Знашь, лешай маня водил по лесу, насилу отпустил.

А баба-дура — к иконам и молится, что мужа леший жавого оставил. А потом гостей назовут, да мужик и начанает привярать, что в тямноте яго кто-то мохнатый обнямал, али ишо какую-нибудь чушь расскажет. Все слухают, ахают, крестятся — чур, маня! Так у нас и рождаются всякаи сказки. Хотя удявительного и необъяснимого тожа много. Дед замолчал надолго.

Маринка подергала его за руку:

— Дедуль, ну расскажи еще что-нибудь. Это так интересно.

— Ну, что ж, слухайте. Рядом с Русалочьими озерами Сатанинские болота, возля которых стоит огромная сопка. Энто место гиблое. Туды лудше вообче не соваться. Кроме Хранителя нихто на энтой сопке не был. Народ гаворит, что на Сатанинских болотах точно лешаки жавут, я их не видал, а вот привядение в усадьбе видал.

— Дед, а оно очень страшное? — спросила, испугано Маринка.

— Дык, как сказать, вродя и не страшное на вид, но внутря все холодеят. Я вам все подробно рассказываю, потому что лес скрывает в сабе много тайн, он как книга, которую я читаю ужо больше пятидесяти лет, и кажный год я что-то в ей новое нахожу. Энто вы не в одном анституте не узнаете. Я хочу, чтобы и вы лес также полюбили, как и я, тода и он вам много чаво откроет.

Вдруг на плечо к деду прыгнула белочка. Дед обрадовался, как ребенок.

— А, Чарнушка, привет. Я табе хастинца принес.

Дед достал из рюкзака орешки и начал кормить белочку. Она брала у него из рук орешки и совсем его не боялась.

— У Чарнушки гнездо в нашем сарае, она давно у маня жавет. Мы с ей дружам. Она завсегда маня встрячает возля энтого озера. Вот вам ишо одна загадка — как она узнает, что я здеся? Можат она умеят с птицами разговаривать? Чем больша я за жавотными наблюдаю, тем больша поражаюсь их разумности. Хотя, на первый взгляд, кажется, будта жавут оне по инстинту. Нет, разум у их точно есть. Кто с ними рядом пожавет, тот начянает в энто верить. Домашние жавотные совсем другие. Оне очень от человека зависимы. Ну ладно, пошли, а то Чарнушка волнуется: бельчат своих надолго не бросает.

Ровно через час тропка привела их к домику деда.

— Дед, так это же избушка на курьих ножках!

— Да, ишо мой дед яго спецально на высоких сваях поставил, чтобы зверье в дом не заходило, вот щас лестницу приставим и зайдем.

Домик был сделан из бревен. Внутри он состоял из одной комнаты с двумя небольшими оконцами. Посреди комнаты красовалась печка, та русская печка, которую можно увидеть в каждом деревенском доме. На печке устроена широкая кровать на двоих, где видимо девчонки и будут спать. По всему периметру комнаты сделана была широкая лавка, служившая и для сна и для сиденья за столом. На лавке тут же лежал тюфячок, набитый душистым сеном. Стол стоял возле окна. Сколочен он был из широких дубовых досок. Из таких же досок сделан и пол. Девчонок поразила чистота этого пола. Пожив в деревне Маринка знала: чтобы добиться такой чистоты, надо много сил приложить. В самом центральном углу висела икона божьей матери. Дух в домике был такой приятный, что сразу вызывал чувство успокоения и счастья.

— Дед, а как же твой дед все это построил и кто здесь убирает?

— Как кто? Конешно я. Мария моя сюды не хаживала. Мой дед начал все энто строить, потом мой отец, а вот таперь я яго достроял. Три поколения строяли. Здеся рядом, в пяти мянутах ходьбы отсюдава есть Круглое озеро. Вот там у маня банька стоит, туды мы будем ходить мыться. Яе я построил сам.

Дед задумался о чем-то, а потом грустно произнес:

— Васька мой совсем городским стал. Я думаю, оне ужо из города не уедут. У мово деда был один сын, у отца тоже, и нам с Марией Бог больша детей не дал. Так она хотела ишо родить, прямо создана была для энтова, так она маленьких любила. Но посля Васьки у нас никто не народился. А вот у Васьки ужо двое дятей, и оне с Настей хотят тожа двоих родить. Жалко только яго сыночка, я даже яго и не видел.

Сердце Маринки сжалось от боли. Не часто, но все-таки она вспоминала маму и Мишеньку, очень скучала по ним.

11

Лето пролетело быстро, как один день. Дед уже несколько раз носил в деревню собранную ими траву.

С каждым днем Маринка хорошела, а Матрена с любопытством взирала на это. Если бы не этот взгляд, то Маринка бы и не тревожилась ни о чем. Но Матрена не давала ей забыть. Тело Маринки постоянно просило ласки, она уже не могла с этим бороться. Убегая далеко в лес, она изучала его, все получалось так, как предсказывал ей тот мужчина. Маринка не хотела произносить его имя. Она старалась внушить себе, что он обыкновенный мужчина, а когда она думала о том, что ее ожидает, ее охватывало такое волнение, что ей было трудно с ним справиться. Маринка понимала, что хочет испытать то, о чем говорил ей мужчина, и в то же время она очень боится этого. Она думала о своей судьбе. Кто же после такого возьмет ее замуж? Неужели ей придется всю жизнь прожить одной? Может все-таки найдется кто-нибудь, кто простит ей этот грех. Она завела календарик и считала, сколько времени осталось до их встречи. Она начинала тихо ненавидеть себя за это, но у нее было такое чувство, как будто кто-то управляет ее сознанием и заставляет ее делать все это.

По возвращении в деревню ни Матрена, ни Аллочка больше не говорили с ней на эту тему, молчала и Маринка. Казалось, что все хотели забыть прошлое.

Старшие классы в интернате не жили, на дорогу в школу у них уходило по полтора часа в день только в один конец. Матрена с утра до вечера зубрила уроки, Маринка ей помогала. Она отстала от Маринки на три класса. Ее одноклассники жили в интернате при школе, но Матрена даже слышать об этом не хотела. Дед сходил в школу, поговорил с учителями, и теперь Матрену звали Маргаритой, но дома она осталась Матреной — так привычней.

Николай устроился на работу сварщиком, до работы он добирался вместе с девчонками. На свадьбу кто-то из местных подарил им швейную машинку. Теперь Клавочка с утра до вечера шила детские вещи. В конце ноября должна была вернуться в деревню Настя — ведь рожать им в январе. Николай и Клавочка приходили в гости к Матвеичу по выходным, теперь у них была общая тема для разговоров. Все разговоры были, конечно, о будущих детях.

12

Как странно, подумала Маринка, почему о себе она пишет в третьем лице? Господи, как давно все это было. Она до сих пор удивляется: как с ней вообще такое могло произойти? Сейчас ей казалось, что ее прошлое — это просто дурной сон. Но сон можно забыть. А как забыть прошлое? Оно продолжает управлять ею.

Время уже пять, а Сережи все нет. Видимо сегодня он не придет. Вот дожила до того, что он вообще перестал приходить. Почему он так к ней относится? Она по-прежнему очень красива, может быть что-то не так в постели? Маринка подумала: «А ведь, правда, что-то мешает ей до конца быть в постели совсем раскрепощенной. Я всегда обвиняла во всем Сережу. Я подозревала, что у него другая. Но ведь раньше у него никого не было. Видимо, мой обман все-таки сказывается на этом. А что будет, если я расскажу ему правду? Я так подло обманула его». Воспоминания о первой брачной ночи вызывали в ней жгучий стыд. Она вспомнила, как имитировала невинность: под подушкой лежала бритва, чтобы была кровь, она порезала себе палец и засунула себе резиновый колпачок во влагалище — такие продавались в аптеках и служили для предохранения от беременности. После того как все произошло, она сбегала в туалет, чтобы вытащить его. Сейчас проще, никто не выходит замуж честной, это уже не принято. А тогда ей даже страшно было подумать об этом. Сережа считал ее идеалом чистоты и невинности. Он показывал простынь маме, та соседкам. У нее со свекровью всегда были натянутые отношения, Сережа — единственный сынок, и требования к невестке были повышенными. Она потом ей говорила: «Давно бы надо было вас развести, но то, что ты вышла за Сережу честной, вот за это тебе многое простить можно». Как-то холодно она относилась и к внучкам:

— Понарожала баб, Сереже сын нужен, кто фамилию продолжит?

А свекру вообще было все равно. Он занят только собой. Гуляет напропалую, ни одной юбки не пропускает. Но при этом очень гордится собой:

— Я жену люблю, ни разу ей не изменял душою. Телом, да, но это все для моей Лорочки. Мужику разнообразие нужно, тогда он и жене хорошо угодить сможет. Ни разу у меня любовницы не было. Подумаешь, перепихнусь с кем-нибудь, получу удовольствие, да тут же и забуду.

Свекор и Сереже всегда говорил:

— Ты смотри, будь настоящим мужиком, разнообразь свою жизнь, а то потом и вспомнить будет нечего.

Особенно раздражало свекровь и свекра, что отдыхать они ездили вместе. Сами они никогда так не делали, считали, что муж должен от жены в отпуске отдыхать. Отправляя Федора на курорт, свекровь старательно укладывала в чемодан пачку презервативов.

Маринке так жить не хотелось. И Сережа всегда поддерживал ее. Но сейчас он ей заявил:

— Едем с мужиками в Таиланд, все без жен. Ясно? Ты тоже поедешь с девчонками на каникулах. Куплю вам путевку в Турцию.

Свекровь прямо светилась от счастья:

— Наконец-то сынок поумнел. Отдохнете друг от друга, развеетесь.

Маринка тогда устроила скандал, да что толку. Сережа ушел, громко хлопнув дверью и не было его три дня — жил у родителей. Теперь он часто стал так делать. Видимо, когда ему надо куда-то гульнуть, он провоцирует скандал, громко хлопает дверью, говоря:

— Ну, все, достала, я к родителям.

Как Маринка ненавидит их. Это из-за них Сережа загулял, трубили ему об этом, трубили и, наконец, добились своего. С каким бы удовольствием наслала на свекровь порчу. Свекор, черт с ним, больше всего раздражала ее свекровь. Какое было бы счастье, если бы свекруха заболела чем-нибудь, да и убралась туда, где ей и должно быть. Никто бы Сереже на мозги не капал, отец бы сразу себе молодую жену нашел.

— Ну почему я такая несчастная! Просто с ума сойду от неизвестности. Надо позвонить свекрови.

Маринка машинально набрала номер, и как не странно, там сразу взяли трубку.

— Лариса Федоровна, извините меня за ранний звонок, но вы не знаете, где Сережа? Я очень волнуюсь за него.

— Конечно, знаю, я же мать. Сережа заходил домой, взял запасное белье и уехал в командировку, на неделю.

— Почему же он даже не позвонил мне? Ведь я так волнуюсь.

— Он попросил меня позвонить, но я решила отложить это до утра. Пора бы тебе понять, что ты совсем достала мужика. Он постоянно бежит из дома. Где это видано, чтобы женщина устраивала скандалы мужу из-за командировки? У тебя на почве ревности уже крыша съехала. Мой Сереженька трудится в поте лица, что бы прокормить тебя, сучку, с твоими выблядками. Сидишь у него на шее и ноги свесила. Он даже расслабиться не может нигде, что у него за жизнь? Если бы ты знала, как прекрасна его новая любовница! Пусть он отдохнет с ней, он на твою рожу уже смотреть не может.

Маринка вяло подумала:

— Если я расскажу об этом Сереже, он мне не поверит. А свекровь, конечно, скажет, что это я все выдумала.

Маринка изо всех сил старалась не ответить ей грубостью.

Между тем свекровь продолжала:

— Они так подходят друг другу. А с тобой он просто весь издергался. Никогда не думала, что мой мальчик будет так несчастлив.

Маринка слышала, что на том конце провода вмешался свекор, он видно заступился за Маринку, но лучше бы он этого не делал.

Она уже знала, что сейчас будет. Когда они жили вместе, видела это много раз. Если что-то было не так, как хотела свекровь, то ею тут же разыгрывался сердечный приступ. Вызывали «скорую». Сережа с отцом бегали вокруг нее, капали ей валокордин. Все жутко волновались. Приезжала «скорая», врач снимал ей кардиограмму, делал успокоительный укол и уезжал.

Однажды к ним приехал молоденький доктор. Он сделал ей кардиограмму, потом обратился к отцу:

— Посмотрите на себя, на вас же лица нет, это вам нужна помощь, а с этой кардиограммой ваша жена и вас переживет.

Тогда все списали на молодость и неопытность доктора. Негодованию Ларисы Федоровны не было конца. Она не поленилась, нашла отделение «скорой помощи» и накатала жалобу на этого врача. Она написала, что благодаря непрофессиональному действию доктора, чуть не умерла. После этого больше никто не захотел с ней связываться. Молоденького доктора уволили, а другие стали говорить то, что и хотела Лариса Федоровна:

— Как вы могли довести до такого состояния женщину?

Это все сопровождалось скорбными стонами и укоризненными взглядами в сторону сына и мужа. Причем сторона виновная прожигалась глазами более тщательно. Один раз Маринка вызвала такой приступ. Она ответила свекрови как-то не так. Господи, что тут началось! Сережа, конечно, взял сторону мамы. Неделю ей все напоминали, какая она бессовестная, чуть не угробила маму. А еще через неделю «ночная кукушка» (так иногда называла ее свекровь) добилась, чтобы они с Сережей сняли комнату на общей кухне. С унизительной зависимостью от ежедневных придирок свекрови было покончено. Комнатка была с тараканами, но зато сама себе хозяйка.

Пожалуй, это время было самым счастливым в ее жизни с Сережей. Сперва свекровь посещала их почти каждый день. Она критиковала Маринку за любую мелочь:

— Вот, чашку не помыла, рубашки для Сережи выглажены плохо.

Сначала Маринка по привычке терпела, но потом начала отвечать, не грубо, но решительно. И поскольку разыгрывать приступ было не перед кем, эти визиты стали происходить все реже. К тому же Сереже эта свобода тоже начинала нравиться. Теперь свекровь перешла к другой тактике. Она стала постоянно выискивать в Маринке недостатки и выговаривала все это Сереже. Больше всего Маринку раздражало то, что Сергей никогда не возражал маме — ведь у нее больное сердце.

Между тем, свекровь продолжала злобствовать. Реплики мужа подействовали на нее как красная тряпка на быка. Такой грязной ругани Маринка еще никогда не слышала от свекрови.

Все, с нее хватит:

— Лариса Федоровна, я хочу сказать вам, что я вас ненавижу. Вы — самый худший эпизод в моей жизни. Если вам неприятны мои дети, так можете с ними не общаться, эти «выблядки» совершенно не виноваты в том, что вы хотите иметь внука для продолжения вашей фамилии. Тем более, что мне вообще наплевать на это. Больше вы с детьми общаться не будете. А ваше шипение приберегите для приступа, который вы сейчас разыграете.

Маринка мягко положила трубку на рычаг. Все. Сережа теперь ее убьет. Так она с его мамой еще не говорила. Впервые в грубой форме Маринка разговаривала со свекровью.

Ну вот, уже шесть утра, пора готовить детям завтрак. Она проводит их в школу и будет писать дальше. Почему-то ей очень хотелось все побыстрее записать. На кухню вошла заспанная Настя.

— Мама, ты что, поругалась с бабушкой?

— Не переживай, Настенька, мы помиримся.

— Мама, что с тобой, почему ты так выглядишь?

Маринка взглянула на себя в зеркало, на нее смотрело совершенно чужое лицо — черные тени пролегли под глазами, в них читалось отчаяние, лицо опухло от слез, волосы не причесаны. Да, настоящая ведьма. Что же Сережа с ней делает?

— Ничего, Настенька, просто голова разболелась, вот провожу Машеньку в садик и посплю. Я сегодня в школу к тебе приду.

— Ты знаешь, мам, меня русичка достала совсем, точно в четверти трояк выведет. Я ее ненавижу.

— Может, тебе репетитора нанять? Почему ты так ненавидишь русский?

— Я тебе еще раз говорю, я ненавижу русичку!

Маринка внимательно посмотрела на дочь. Девочка сильно выросла за последнее время. Сейчас это угловатый подросток. Но в скором времени все изменится, она станет красавицей. Настенька похожа была на отца — огромные голубые глаза и светлые волнистые волосы, как у Сережи.

Какое счастье, что ее девочка не испытает то, что довелось мне. Через год ей стукнет двенадцать. В это время я уже так много всего испытала. Если бы у нее была нормальная семья, то все в ее жизни было бы по-другому. Нет, нельзя допустить, чтобы их брак развалился. Я должна найти выход.

— Настенька, давай поговорим о тебе. Скоро у тебя будут месячные.

— Мам, ты что, с дуба рухнула? У нас уже у полкласса они идут. Я об этом уже все знаю. Ты еще со мной поговори о том, как детей делают. Какая ты у нас несовременная! Про это тебе даже Машка все рассказать может. Да не беспокойся ты, я даже уже целовалась. Сейчас не модно замуж девочкой выходить, так было в ваше время.

Маринка в ужасе смотрела на дочь. Она все еще считала ее несмышленышем, а она уже такое говорит.

— Мам, да ты не бойся, я еще не сплю ни с кем. Знаешь, из-за СПИДа в Америке стало модным выходить замуж девочкой, может и у нас скоро так будет. Мальчик и девочка имеют почти половой акт и даже кончают, но девственная плева остается не тронутой.

Теперь Маринку охватила паника. Чтобы скрыть это Маринка схватила тряпку и стала с остервенением тереть чистый кухонный стол.

— Мамочка, ну что ты разволновалась? Может тебе фильмов про секс принести, тебе надо быть посовременнее. А то знаешь, наш папка может и к молодой уйти. Я, кстати, об этом с тобой поговорить давно хотела.

— Настя, а Маша тоже все знает про это?

— Конечно, это все еще в детском садике становится известно. Дети теперь, знаешь какие, не то, что раньше.

— Да уж вижу.

Занимаясь своими отношениями с Сережей, она совершенно упустила девчонок. Что же теперь делать? Господи, а что скажет Сережа? Теперь он обвинит ее еще и в этом. Хорошо еще, что Настя так откровенна с ней.

— Настя, давай, пожалуйста, с тобой договоримся, если что у тебя случится, ты мне все расскажешь.

— Ладно, мам, ты у нас классная. Вот у Гальки презерватив нашли, так ее предки ее ремнем избили. Представляешь? А она ушла от них и на даче неделю жила, в школу не ходила.

— Это давно было? И что Галя уже живет с мальчиками?

— Да нет, это у нее для прикола. Я же тебе говорю, ее предки просто ужас, даже не выслушали ее. Это месяц назад было.

— Чего же ты мне не говорила?

— Мам, а ты вспомни, ты же последние месяцы только и делаешь, что на нас с Машкой рычишь, мы к тебе уже и подходить боимся.

Маринка подумала: «Да, Настенька права. Я все время срываю зло на детях».

Раздался резкий звонок телефона.

— Может быть это Сережа? — подумала Маринка и быстро сняла трубку.

Знакомый женский голос произнес:

— Маринка, привет, узнаешь?

— Матрена, ты? — обрадовалась Маринка.

— Да я, я.

— Что-то случилось? Чего ты так рано звонишь. Ведь семь часов еще, — спросила с тревогой Маринка.

— Да, успокойся, все нормально, попробуй застать тебя позже. Знаешь, Мариночка, только ты можешь меня так называть, и вот, поди ж ты, мне это даже нравится. Я по делу звоню. Давай откроем свой центр по траволечению. Сейчас это точно очень модно. Никто уже химией травиться не хочет. У меня на примете помещение есть классное. Я к тебе вечером со сметой приеду и все расскажу. Матвеич травы поставлять будет. Сережке немного денег вложить придется.

Голос у Маринки дрогнул:

— Матрен, насчет Сережи я не знаю.

— Вы что, опять поругались?

— Да я тут на его маму наехала.

— Слушай, давно пора было это сделать. Ну и черт с ним, не даст и не надо. Я знаю, где занять. Я вечером приеду, ты мне все расскажешь. До встречи.

Маринка положила трубку и задумалась.

Настена дернула ее за рукав халата и сказала:

— Мам, наша бабушка — большая стерва.

— Все Настя, это уже слишком. Так нельзя обзывать бабушку. Это такое неуважение к взрослым.

— Мам, а она про тебя всегда гадости папе говорит, мы же с Машкой это слышим.

Маринка знала, что Настя права, но все же так плохо, что дети в это втянуты.

— Ладно, это наше с папой дело, мы разберемся. Иди, буди Машеньку. Завтрак готов.

— Да, она в саду поест.

Видимо, дочке нравилось разговаривать с ней. Надо делать это почаще. Хорошо, что Сережа уехал. Я спокойно закончу свои записи. И надо будет позвонить Аллочке. Эту свою ситуацию надо менять. Она всем помогает, поможет и мне. Теперь все сделаю так, как она скажет. Ведь она права, как всегда. Только тогда человек захочет изменить свою жизнь, когда нахлебается своим горем. Она всегда ей об этом говорила. А я, кажется, уже нахлебалась.

В прошлом году они подарили деду и Аллочке по сотовому телефону. Вот радости было у деда! Он так удивлялся, что в телефоне нет проводов. Аллочку телефон не удивил, она даже отбрыкивалась от него. Но Маринка настояла.

— Я сама тебе звонить буду, только ты регулярно заряжай его.

Она часто звонила им. Маринку почему-то все время тянуло в деревню. Лес, который когда-то принял ее, как родную, звал ее. Маринке снова хотелось побывать в сказке. Девчонки тоже любили проводить каникулы в деревне. Дед, как и ее когда-то, познакомил их с лесом.

Аллочка рассказывала ей все новости, Маринке это очень нравилось. Сама Маринка Аллочке не рассказывала про свою жизнь ничего, ей было стыдно оттого, что ни один совет, который ей давала Аллочка, она так и не применила. А ведь она предупреждала ее обо всем. Ладно, решение принято, обращусь к ней за помощью.

Маринка отвела Машеньку в садик и принялась писать дальше.

13

Маринка, дед и Матрена сделали в доме ремонт, приготовили комнату для малыша. Дед купил детскую кроватку, ванночку.

Не успели оглянуться, как наступил конец ноября, и приехала Настя. Теперь Клавдия все время проводила у них. У Насти и Клавдии были теперь общие заботы. С утра до вечера они занимались вязанием. В магазинах из детского почти ничего не продавали, вот и решили, пока есть время, освоить вязание и наделать детям костюмчиков. Аллочка и тут пришла на помощь, оказывается, и в вязании она тоже специалист.

Папа приехал перед Новым годом. Он должен был остаться до родов Настены. На работе пошли ему навстречу и дали отпуск — за свой счет. Отец очень изменился. От Насти он не отходил, а с приближением родов вообще перестал спать — так волновался за нее.

Маринка, наблюдая за этим, думала:

— На маму ему вообще было наплевать, когда та ходила беременной Мишенькой.

Маринка ревновала отца, ей было больно смотреть на то, как он ласкает чужую женщину. Вроде и не плохая Настя, но не могла принять ее Маринка до конца. А сейчас вообще отец отдалился от нее, даже и не поговорил с ней ни разу, с тех пор как приехал.

А однажды она услышала такой разговор между Настей и Клавдией:

— Настя, мне кажется, что вам с Васей надо быть как-то поласковей к Маринке, ведь она еще совсем ребенок. Это выглядит она на семнадцать, но ведь ей еще двенадцать. Васька что, он мужик, и не понимает этого, ты бы ему объяснила.

— Не знаю, Клав, что и делать. Не могу я на нее спокойно смотреть. Видишь какая она красивая, наверно, вся в мать пошла. Для меня она напоминание, что мой Васенька меня предал тогда.

— И ничего он тебя не предал. Знаешь, как бывает, обидишь мужика, а он, чтобы поднять свою значимость, к другой бежит за утешением. Вот не ценишь меня, так я назло сделаю. Тогда он не опытный был, Ольга — жена его, у него первая женщина. Ты же ему не давала, а ему это попробовать интересно было. Ольга сразу дала, что ей, она детдомовская, кто ее осудит? А тут еще ваша ссора.

А знаешь, Маринка совсем на мать не похожа, все говорят, что вылитая Мария, ты же ее знала.

— Клава, самое смешное, я этого сходства не нахожу, хоть Матвеич и говорит, что она очень на Марию похожа. Может, конечно, в молодости она и была красавицей, но я ее помню другой.

— Нет, ты все-таки пожалей девчонку, какая ей жизнь досталась. Васька с Ольгой жили как чужие. Васька все по бабам таскался, считал, что Ольга родила ее специально, чтобы его к себе привязать. А когда Мишка родился, так он вообще озверел. Сына на руки не взял ни разу, не помогал ей совсем. Маринка жила в этом аду. Она очень мать жалела. Но та, кроме Мишеньки, никого знать не хотела, все боялась его потерять.

— Ты меня не уговаривай, может, со временем привыкну к ней, но сейчас пусть будет так, как есть.

Маринка с горечью думала, ну вот, опять я им мешаю. Я плохое воспоминание об их прошлой жизни. Никогда ей этого не прощу.

Новый год они встретили дружно. Мужики веселились, правда, без спиртного, оба отпили свое. Матвеич с Аллочкой и беременными пили шампанское, а девчонкам ничего не дали — рано еще. Матвеич нарядился Дедом Морозом. Он подарил Маринке и Матрене по германской кукле. И где он только достал такие! Куклы были чудо как хороши! Маринке досталась брюнетка с зелеными глазами в красном бархатном платье. А Матрене — блондинка с голубыми глазами, а платье на ней было сиреневое. Это первая Маринкина кукла. До двух лет у нее были какие-то игрушки, но после, когда родился Мишенька, ей вообще перестали их покупать.

Новый год у нее был тоже первый. Ее родители никогда не праздновали его. Как-то так получалось, что зимой Миша был в больнице с мамой, а папа вообще уходил на целую ночь. Маринка смотрела телевизор и ложилась спать. Ее ровесники очень любили этот праздник. А ей любить было нечего.

Всю жизнь Маринка мечтала о такой кукле, и вот мечта ее сбылась. Но почему-то вместо радости она ощутила какое-то разочарование. Ее ровесницы еще с удовольствием играли в куклы, но Маринке это занятие казалось глупым и неинтересным. Но, чтобы не обидеть деда, она изобразила радость. А вот Матрена была счастлива по-настоящему, она все еще ощущала себя ребенком. Это тоже была ее первая настоящая кукла. Раньше она игралась чурочками, заворачивала их в тряпки и качала. Матрена из-за горба чувствовала себя обделенной, поэтому она всегда с тоской смотрела на маленьких детей, разве кто захочет жениться на горбатой? И тем интереснее казалась ей игра в дочки-матери.

Вот, наконец, и наступил долгожданный день родов. С утра прибежала взволнованная Аллочка: «Ну все, дочка, начинается». Настена с удивлением смотрела на Аллочку:

— Я ничего не чувствую.

— Ничего, скоро почувствуешь.

Маринка тихонько спросила у Аллочки:

— Что, книга засветилась?

— Да, чудо это такое, скоро родится новый Хранитель.

— А ты умрешь?

— Не скоро еще, через двадцать шесть лет.

Маринка горько заплакала:

— Я не хочу, чтобы она рождалась, это из-за нее ты умрешь.

Аллочка погладила Маринку по голове:

— Не бойся, девочка, смерти нет. Моя душа просто поменяет свою оболочку. Да и двадцать шесть лет еще впереди, это очень много.

Тут у Насти начались первые схватки. Аллочка не давала ей лежать, наоборот, заставила одеться и выйти на улицу.

Она объясняла Насте:

— Роды — это не болезнь какая, это естественный процесс, ходи пока вокруг дома. Когда схватки будут частыми, так сразу домой.

Через час прибежала Клавочка. Она с порога закричала:

— Баба Алла, у меня началось, я к тебе бегала, а тебя дома нет, хорошо хоть ты здесь!

Баба Алла всплеснула руками:

— Ну и что ты кричишь так громко? Я же не глухая. Скажи, а ты что, Настю не видела?

— Видела, она с Васькой по деревне под ручку гуляют. Я так волновалась, думала, может, ты в район подалась.

— Ну что ты, я же знаю, что скоро роды. Видно, вы и родите с Настеной в один день. Раздевайся-ка, я тебя посмотрю.

Путаясь в одежде, Клава торопливо разделась:

— А может мне с ними погулять?

Баба Алла неторопливо обследовала ее. Лицо ее нахмурилось:

— У тебя боли есть?

— В том-то и дело, что нет, только водички немного вышло.

— Давай, ложись, тебе ходить уже не надо. Придется тебе тоже здесь рожать. Я не могу в двух местах роды принимать.

Маринка спросила у Аллочки:

— А вдруг Хранитель родится у Клавдии?

— Будем молить Бога, что бы родился мальчик. Если родятся две девочки, то одна из них умрет.

Ровно через час Клавдия родила здорового мальчика. Аллочка прямо светилась счастьем:

— Легкие, какие роды, пусть и жизнь у него будет легкой! Как назовешь?

— Не знаю еще, пусть Николай называет. Вот он обрадуется!

Мальчика обмыли, запеленали и положили в приготовленную кроватку.

Пришли Вася с Настей. Настя прямо расстроилась.

— Ну, вот, а у меня никак. Так болит сильно, еле дошла.

Уже и Николай с работы пришел, а Настя все никак не могла разродиться. Теперь она уже не могла терпеть боль и кричала.

А Николай прямо весь светился от счастья. Аллочка отвела его в сторону.

— Тебе пора все вспомнить.

Она коснулась его лба, и гримаса боли промелькнула у него на лице.

— Я вижу, ты вспомнил. Я обычно говорю людям правду, какой бы горькой она ни была. С тобой так нельзя было поступать, потому что ты уже был мертвым. Бог привел тебя к Матвеичу, надо было сделать так, что бы ты жил. Как ты назовешь сына?

— Ваней.

— Видишь, ты остался жить, чтобы родился Ваня. А в том, что твоя семья погибла, твоей вины нет. Ну не было бы чайника, заискрилась бы проводка. Они все равно погибли бы. В этой жизни никогда ничего не бывает просто так. Таков был твой генетический код: потерять их. Если сейчас ты признаешь это, твой генетический код потери начнет переписываться. Что еще ты терял, особенно в детстве?

— В детстве рано умерла моя мама. Мне было пять лет. Но тогда я еще не понимал, что значит смерть мамы.

— Смотри, как давно твое подсознание стало записывать потерю. Что ты терял потом?

— Потом я потерял свою любимую собаку, я еле пережил это. Она была для меня самым дорогим утешением и самым большим другом. Отец женился во второй раз, ему стало не до меня.

— Вот твоя вторая потеря. Я, конечно, имею в виду собаку. И заметь, ты терял самое дорогое. Я работала с людьми, которые в детстве теряли просто домашних животных, а последствия для них были очень тяжелыми. «Ребенок будет водить их» — так написано в Библии. Знаешь, что это значит?

— Не знаю, баба Алла.

— Это значит, что детские состояния преследуют взрослых всю жизнь. Тебя в детстве били?

— Да, отец часто лупил меня.

— Вот, еще детские страхи. И конечно обида на отца. Чего ты боялся, когда он поднимал на тебя руку?

— Я боялся, что он не рассчитает силы и убьет меня.

— Сейчас ты должен понять, что твой детский страх основан на чистой фантазии. Эта фантазия принадлежит маленькому Коле. Этот страх и передался тебе, уже взрослому, ты, взрослый Коля продолжал жить в состоянии детской фантазии. Ты ведь всегда боялся, что с твоими близкими случиться беда. Потому что для взрослого Коли одиночество, или что-то подобное столь же пугающе, как поднятая на тебя рука твоего отца. Твой страх тоже помог наступить тому, что произошло. Запомни, всегда сбывается то, чего ты боишься. Бог на все скажет тебе — да. Поэтому я говорю тебе, что твоя будущая жизнь — в твоих руках. Настоящим ты будешь делать будущее. Чтобы победить свой детский страх, нужно представить себя маленьким и объяснить малышу, насколько нереален его страх. И еще, обязательно надо вернуться в детство и высказать папе все твои обиды.

— Но он же умер? Разве можно ругаться на мертвых?

— Папа не умер, он продолжает жить в тебе. А для подсознания нет времени: в детстве все произошло или пять минут назад, не имеет значения. Выскажи ему обиды и обязательно прости его. Ты первой жене изменял?

— Ну, как все, а кто не изменяет?

— Я думаю, твоей жене это не нравилось, а изменить она ничего не могла.

— Она ничего не знала, я делал это осторожно.

— Коля, она знала. По-другому не бывает. Другого человека обмануть нельзя. Твоя жена просто хотела уйти из этой ситуации, но не знала, как это сделать. Она решила закончить свой жизненный эпизод таким образом.

— Ну, а при чем тут дети? Они же ни в чем не были виноваты?

— А дети всегда расплачиваются за вину отцов.

Маринка внимательно слушала этот разговор. Пыталась послушать его и Клавдия. Но Настена так кричала, что ей удавалось услышать только обрывки, но она догадалась: Николаю говорят правду.

— Коля, ты любишь свою теперешнюю жену?

— Когда я в себя пришел, она мне показалась совсем чужой, но я к ней привык, а теперь люблю ее очень.

— Ты ей изменяешь?

— Да пока нет, как-то не до этого было.

— Вот из-за измены твоего отца и ушла из жизни твоя мама, ты был генетически закодирован изменять жене, потом ты потерял жену и детей. Пересмотри свою жизнь. Можно жить не так, как твой отец жил, и не так, как живут другие мужчины, можно жить и быть при этом счастливым. Тебе жизнь сделала такой подарок. Можно сказать, ты родился заново. Я хочу, чтобы ты принял это все сердцем. Это еще только начало нашего с тобой разговора, приходи-ка ты ко мне через недельку. Тебе много надо с чем работать. Помогу я тебе стать счастливым и к прошлому не возвращаться. Ты не думай, что очень легко свой генокод переписать, тебе работать над этим придется, но я в тебя верю.

Николай подошел к Клавдии, обнял ее и произнес:

— Не волнуйся, Клавушка. Я вижу, на тебе лица нет. Я очень люблю тебя и Ванечку. Все у нас с тобой будет хорошо. Ты мне еще деток нарожаешь, видишь, как легко у тебя это получается. Будем мы с тобой жить долго и счастливо. Я тебя и детей теперь не потеряю никогда.

Клавочка приникла к Николаю и зарыдала, так боялась она, что когда Николай узнает правду, так откажется от нее.

— Видишь, Клавдия, ты сделала правильный выбор и получила самый большой приз в своей жизни. Все как я тебе и обещала.

К Аллочке подошел отец, его всего трясло.

— Баба Алла, сделай что-нибудь, не могу я больше видеть, как моя Настена страдает.

— Всякая женщина имеет свои роды. Есть боль или нет боли — это не от нас с тобой зависит, значит, должна она через это пройти.

— Вон у Клавки и боли не было.

— Вася, перестаньте ей завидовать. Она получила то, что заслужила и твоя жена получает то, что должна получить.

— Но разве это справедливо?

— Вася, мудрость для человека, глупость для Бога.

— Значит, если я правильно понял, мы с ней заслужили такое страдание. Ну ладно я, много в чем виноват, а Настена, она же святая.

— Богу ведомо другое, значит не совсем святая, а имеет в своей душе что-то такое, за что урок этот и получает.

И баба Алла выразительно посмотрела на Маринку. А Маринка обмерла:

— И это бабе Алле известно.

— А теперь, вы все отсюда уйдете. Я с Настеной и Клавдией останусь, от тебя, Вася, все равно толку нет. Только Настя из-за тебя волнуется больше. Вот Клавдия пусть лежит, а ты Вася, забирай девчонок, и с Матвеичем идите к Николаю. И пока я за вами не приду, там сидите. Коля, ты жену завтра заберешь, ей сегодня лучше с кровати не вставать.

А у Николая отец устроил им «веселый вечер». Он носился по хате, никого не хотел слушать, потом не выдержал, оделся и побежал к дому Матвеича.

— Лучше я там, возле дома постою.

Вся компания кое-как устроилась на ночлег. Счастливый Николай сразу уснул. Девчонки долго возились на печке, пока дед на них не прикрикнул:

— Спитя, балаболки, каникулы кончиляси, а завтра ни свет, ни заря вам в школу.

Настя родила только под утро. Маринка с Матреной только собрались в школу, как прибежал счастливый отец.

— Маринка, у тебя сестричка родилась, батя, а тебя поздравляю еще с одной внучкой.

— Вот и славно, счастье энто, сынок, большое счастье, — ответил Матвеич.

Маринка и Матрена еле дождались конца занятий: во-первых, учиться после каникул не хотелось, а во-вторых, страсть как хотелось взглянуть на девочку. Это же не просто девочка, Маринка помнила, чья она дочка и она еще и Хранитель.

— А вдруг у нее будет маленький хвостик?

— А ты что, видела у Насти хвост?

— Нет.

— У отца ребенка его тоже не было. Это же наследуемый признак, так что, Матрена, не говори глупости, вот придем и все увидим.

Когда пришли домой, там вовсю шел скандал.

— Через неделю мы уезжаем, что бы вы тут ни говорили. У нас в Москве и вода горячая и ванна, как без этого? Одной воды вон, сколько каждый день таскать придется. Я что, лошадь? Я и так рожать тут согласилась, чуть не померла. Без инструментов, без лекарств, это в наше-то время!

Баба Алла была очень расстроена:

— Пойми, если ты ее увезешь, она может просто погибнуть. Мы все поможем тебе.

— А как же мой муж? Я его не брошу, я не могу без него.

— Может вам вообще сюда переехать?

— Баб Алл, ты что, уехать из Москвы, у Васи работа, и между прочим, высокооплачиваемая. Колька здесь гроши получает, еще и на дорогу тратит по три часа. Ты что моего Васю угробить хочешь? Хватит суеверий, забыли, в каком веке мы живем? Девочка родилась здоровая, вон кричала как.

— Ладно, Настя, больше ругаться не будем, время поставит все на свои места.

Маринка и Матрена подошли к детской кроватке. Там лежало два свертка. Мальчик и девочка спали. Девочка оказалась самой обыкновенной.

Клава смотрела на детей и улыбалась, потом произнесла:

— А я вот хочу, чтобы мой сын — Ванечка, на свежем воздухе жил, мы с Колей решили тут пожить. Вот будем летом дом новый строить. Мне как-то спокойней, когда рядом баба Алла есть. Я помню свою жизнь, мне тогда казалось, что я была счастлива. А когда я пожила этой жизнью, то поняла, что такое настоящее счастье. Суета в Москве, природы вообще никакой не видишь. Там у меня всякие деликатесы из ресторана были, а здесь пища простая, но она здоровая. А как подумаю, что бы со мной было, если бы за Николашей не поехала, так волосы дыбом встают.

Настя на эти слова вообще разозлилась:

— Каждому свое, я больше не хочу это слышать. А то мы с Васей завтра уедем.

14

Девочку назвали Алисой. Целыми днями она спала, просыпаясь покушать только в определенное ей время. Она, смешно крутила головкой, ловила ротиком грудь, но не плакала. Девочка была беленькая, с голубыми глазами. Но Аллочка сказала, что цвет глаз может еще измениться.

Через неделю, дед и баба Алла провожали их в Москву. Погода стояла не по-зимнему теплой. Василий тщательно укутал своих девчонок, он теперь их так называл. Для Маринки отец стал чужим, теперь он вообще перестал подходить к ней, как будто и не было ее вовсе. Когда они уезжали, отец поцеловал деда, бабу Аллу и выскочил на улицу. Маринка так и осталась сидеть в комнате.

— Нежеланный ребенок, — крутилась у нее в голове эта фраза. Ее первый ребенок тоже будет нежеланным. От этой мысли сердце Маринки больно сжалось. Нет, она не хочет допустить этого. Я ни за что к нему не пойду. Наверно, он будет ждать меня в заброшенной усадьбе. Он же не сможет утащить меня силой, как Настю, ведь дома все время дед, да и Матрена. Я все сделаю, чтобы этого не случилось. Матрена обняла ее за плечи и поцеловала. Маринка прижалась к ней и заплакала.

— Я помогу тебе Маринка, ты не будешь одна. Я очень люблю тебя, ты для меня как родная сестра. Меня в детстве тоже никто не любил. Я понимаю тебя. Плюнь на них. Нам все равно будет хорошо, вот увидишь.

— Я боюсь Его.

Матрене не надо было объяснять, о ком шла речь. А Маринка продолжала:

— Понимаешь, Он может управлять сознанием. Я тогда делала такое, что никогда бы не сделала, будь я сама собой.

— Маринка, пойми, мне Полина говорила, что это неизбежно. Ему надо обязательно запустить силу, которую тебе передала Полина.

— А может, и нет ничего, я сейчас совсем не чувствую эту силу.

— Это потому, что она спит в тебе. Но она никуда не делась, поверь мне.

— Подожди, ведь этому надо учиться. Я же не знаю, как делать приворот, отворот, нагонять порчу.

— Когда ты познаешь Его, ты познаешь и это. Меня Полина не учила. Я помогала ей: травы варила, дом убирала, но ни одного заклинания я не учила. Мне Полина сказала, что это нам без надобности. Мы не простые ведьмы, мы избранные. Это простые все учат, как делать, а у нас по-другому. Наша сила, передаваясь другому, удваивается. И нам не обязательно передавать ее по наследству, можно любому, кто нам понравится.

— Матрен, может мне уехать?

— Куда? В детдом? Ты видела, как тебя твой папа с твоей новой мамой «любят». Ты к ним хочешь ехать? Да бесполезно это, Он все равно везде тебя найдет.

— Я боюсь рожать, ты видела как Настена орала, так жутко было!

— А может, ты родишь, как Клава, у нее даже схваток не было.

— Просто Клава добрая очень. А с животом ходить? Это такой позор, что люди говорить будут, мне ведь всего пятнадцать исполнится. Но мне ладно, а вот деду каково? Ему в деревне проходу не дадут.

— Маринка, я же тебе сказала, я тебе помогу.

— Как? Пойдешь к нему вместо меня? Но для этого мне надо умереть и силу тебе отдать. Может для меня это и есть лучший выход?

— Ты что говоришь глупости? Знаешь, самоубийство — это самый страшный грех. Так Аллочка говорит, а ты видела, что бы она хоть в чем-то ошибалась? Ведь теперь ты должна верить в Бога, ты сама видела Сатану, значит, есть и Бог.

— Почему он не заступится за меня?

— Ты что с ума сошла? Ты осуждаешь Бога. Помнишь, что тебе на это Аллочка говорила, прими все, как есть, для тебя это самое лучшее.

15

Аллочка опять оказалась права. Не прошло и три дня, как пришла тревожная телеграмма: «Баба Алла срочно приезжай, у нас беда!».

— Я об этой беде их предупреждала. Но время у меня есть. Девочка будет живой еще три недели. За это время мы успеем вернуть ее в деревню.

Баба Алла быстро собралась в дорогу, дед отвез ее на станцию.

Потом баба Алла им рассказывала:

— Встретил меня на вокзале Васька, на нем лица нет. Он меня сразу в больницу повез. А там нас не пускают. Настена в реанимации с ребенком. Еле удалось ее оттуда вызвать. Устроили мы совещание. Что делать? Сначала Настя, увидев меня, аж рассвирепела вся, но Васька на нее цыкнул, она и успокоилась. Я им говорю — ребенок скоро умрет. Настя ревет, Васька тоже. Они успели к ребеночку привязаться. Да и как не привязаться, с такой девочкой ни забот, ни хлопот: знай себе, корми да любуйся. Я долго с ними говорила, но все как о стенку горох. Потом забеспокоилась я — что ж ты девочку не кормишь? А у нее, оказывается, все молоко перегорело, ей в больнице кормить ее запретили, сукины дети, а то говорят сердце слабое, не выдержит. Где это видано, чтобы от мамкиной сиськи сердце остановилось?! Потом Васька вызвал лечащего врача, тот сказал: «Мы понять не можем, что с вашей девочкой — обследовали ее, легкие почти совсем не дышат, сердце останавливается. Такое у новорожденных бывает. Скажу правду, нам ее не спасти. Мы, конечно, делаем, что возможно, но я хочу вас подготовить к неизбежному». У этого врача стажу тридцать лет. Настя ему сразу поверила, аж почернела вся. Я им говорю, еще есть шанс, я спасу ее. Когда я вас обманывала? Настя колебалась, но тут опять Васька на помощь пришел. Он аж закричал на нее:

— Опомнись, Настя, ради чего ты нашего ребенка угробить хочешь? Говорила она тебе, что нельзя девочку увозить из деревни. На что ты надеешься? Тебе врач сказал, что ее не спасти.

Забрали мы девочку под расписку. Она у меня тут же задышала как надо, видно сила во мне от книги, она ее и поднимала. Васька повеселел сразу. Ничего, говорю я им, Клавдия и ее выкормит, слава богу, молока у нее — хоть залейся. А тебе, Настя, надо остаться с Василием. Следующий ребенок будет у вас здоровый, ничего такого происходить не будет. Пора вам начать меня слушать. Ты, Настя, останься с Васей, его сейчас одного оставлять нельзя. Ты же знаешь, дважды он на том свете побывал. А третий раз будет последним, тут я ему не помощник. А летом приедете в отпуск, девочка подрастет, окрепнет.

Отозвала я Настю в сторону и говорю ей тихонько так:

— Роди ему ребеночка побыстрей, все одно, это не Васькин. Я ему скоро всю правду открою. Не я, так девочка откроет. У вас вот глаза голубые, а у нее будут черные, как угли. Васька подозревать начнет, ложь — это всегда плохо. Я тебе советую: лучше сама ему все расскажи. Вот забеременеешь, так сразу и откройся. А не поверит тебе, ко мне пошли, мне поверит. Баба Алла помолчала немного и добавила:

— Не знаю, сделает она так, как я сказала? Она ведь упрямая очень. До сих пор мне не верит, думает, что я ее обманываю, насчет того, что ребенок не Васеньки. Ведь не помнит она ничего. С девочкой я намучилась, хорошо люди добрые помогли. Самое тяжелое — это было накормить, так и тут нас Бог не оставил: кормящая женщина в поезде нашлась.

Клаву с Николаем Матвеич пригласил к себе жить, их хата худая, промерзать стала насквозь, морозы сильные пошли. Маринка с Матреной даже оставаться стали в интернате.

Дети подрастали быстро. Они лежали в одной кроватке и подолгу смотрели друг на друга. Дед удивлялся:

— Надо жа, как будта соображают чаво.

Все дружно помогали Клавдии. А летом приехала Настя с отцом. Настя по совету Аллочки опять была беременной. Этим летом травы собирать они не пошли. Надо было новый дом Николаю ставить. Вся деревня принимала в этом участие. Дом, оказывается, за одно лето не поставишь. Обязательно надо, чтобы сруб год простоял. Значит, дети вместе с Клавочкой и Николаем еще будут целый год жить у деда. Настя с отцом отпуск свой провели в деревне. Настя опять захотела Алису забрать в город:

— Следующим летом мы ее обязательно заберем, нельзя девочке сиротой расти при живых родителях.

Но баба Алла была категорически против:

— Бесполезно это, Настя, не сможет она в городе жить. Вот после двадцати шести лет, она сможет отсюда уезжать, но не надолго. Такова судьба Хранителя. Я живу и очень счастлива.

— Баба Алла, значит, моя дочь обречена на одиночество, как ты?

— Нет, она обречена на любовь и счастье, как я. За всю жизнь я испытала только один несчастливый день, когда узнала, что книга пропала. Но потом я вверилась Богу, и все встало на свои места. Знаешь, никто из людей не живет так долго и так счастливо, как Хранитель. Мне уже больше ста двадцати лет, а я ни разу ничем не болела. Ни разу не почувствовала я себя брошенной или одинокой. А скольким людям я вернула здоровье и даже жизнь? А скольких людей я сделала счастливыми? Все младенцы, которые здесь рождались, были приняты моими руками. Еще ни разу ни один из них не погиб. Люди из нашей деревни не знают врачей. Смотри, вокруг столько деревень опустело, а наша стоит. И никто из нее уезжать не хочет. Если бы не тот дурацкий случай, и сейчас Васька жил бы здесь. А электричество? У нас оно уже пятнадцать лет. Ты еще маленькая была, наверно не помнишь, как приехал ко мне один руководящий работник лечиться. Вот с тех пор, в благодарность, в нашу деревню свет протянули, и не трогали нас власти, живем свободные, как птицы. А в других деревнях сельсоветы, собрания всякие и прочая глупость. И при Сталине из нашей деревни не пропал ни один человек. Ты гордиться должна, что родила Хранителя.

А Маринка, смотря на Алису, думала:

— Девочка как девочка, и глаза у нее обыкновенные. Вон у бабы Аллы они так и сияют. А у Алиски они стали черные, как угли, а раньше-то голубые были.

Настя рассказала отцу правду об Алисе, и странное дело, отношение их от этого только стали еще лучше. Маринку отец по-прежнему не замечал. Но было видно, что и к Алисе он абсолютно равнодушен. Из-за этого Маринку сразу потянуло к этой девочке. Значит, они обе брошенные. Но ничего, Маринка будет любить ее, она ведь знала, как это горько, когда родителям ты совсем не нужна. У Алисы, кроме отца и Насти, есть еще дед, Клавочка, баба Алла. Николай тоже очень любит ее. Если он ласкает своего сына, так тут же и Алису вместе с ним.

16

Пролетел еще год. В деревне время летит не так, как в городе. Здесь всегда у каждого есть работа. Надо было учиться, смотреть за детьми да еще помогать деду с его хозяйством. Дед держал корову, поросенка и кур. Маринка научилась даже корову доить. В этот год Настя с отцом не приезжали, так как у них родился сын Федор. Они прислали телеграмму, и дед ездил их проведывать. Маринка категорически отказалась ехать с дедом. Обида на отца не давала ей покоя. Ваня и Алиса росли вместе, они были неразлучны. Клавдия говорила:

— Какое счастье, что эта девочка с нами. Дети заняты друг другом, все время играют.

В этом году в деревне родилось еще трое малышей.

Маринка думала про себя так:

— А ведь, правда, я бы тоже отсюда никуда не уехала. Остаться бы здесь на всю жизнь. Но дед хочет, чтобы я получила образование. Он говорит, что это самая большая мечта в его жизни. Разве сможет она сделать что-то не так, как он хочет? Нет. Да и с тем позором, что ей предстоит пережить, как она здесь останется?

Матрену каждое лето отправляли лечить позвоночник на курорт, Аллочка добилась этого. Целый месяц Маринке приходилось жить без нее, она даже удивлялась: как это раньше я жила без Матрены? Мальчики по-прежнему не интересовали Маринку. Хотя она больше не играла в детские игры, ее одноклассницы уже поцеловались по первому разу. Многие из ее класса влюбились, в школе для старшеклассников устраивали вечера. Маринка сходила на один такой вечер. От мальчишек не было отбою. Но как они все были ей не интересны! Она ругала себя за это, но поделать с собой она ничего не могла. В мае ей исполнится пятнадцать, и все для нее закончится. Она пробовала пересилить себя, и дала проводить себя до дому одному мальчику. Он шел с ней молча и робел. Все никак не мог поверить в свое счастье. Маринке это показалось кошмаром:

— Какие мальчики дураки, — думала она, — с ними совсем не интересно. Вот и славно, замуж можно не выходить, лучше одной жить, чем вот с таким дурачком.

А возле дома мальчик, наконец, преодолел свою робость и полез целоваться. Маринка подставила щеку, которую он тут же и обслюнявил. Ее чуть не вырвало. С этого дня на школьные вечера Маринка больше не ходила.

Заканчивался учебный год, она переходила в девятый класс. Оставалось учиться еще два года. В августе Матрена уезжала к морю, лечить свой позвоночник, поэтому в лесу они собирались пробыть до конца июля. Дед все мечтал найти шалет. Маринка тоже заразилась этим. Она также искала эту голубую траву. Маринка старалась не отходить от деда.

— Дед меня защитит, — думала она. Может, он про нее забыл, а даже если придет за мной, то дед меня не отдаст. Сама я теперь дурой не буду, ни за что в усадьбу не пойду. А если потянет меня туда, так я тут же деду об этом расскажу, и он со мной пойдет.

Маринка была довольна тем, что она все так ловко придумала, и чего это я целых три года мучилась? Ничего он мне не сделает. А сила, что во мне, так она и не действует вовсе.

17

В начале августа она с дедом провожала Матрену на станцию. Обе девочки были очень расстроены из-за предстоящей разлуки:

— Я так не хочу с тобой расставаться, Маринка, я боюсь за тебя, конечно, это хорошо, что я уезжаю, у меня есть план. Когда я приеду я тебе про него расскажу, а ты береги себя.

— Конечно, хорошо, что ты уезжаешь, ведь тебе лечиться надо, я буду по тебе очень скучать. Но у меня тоже есть план: я знаю, как избежать неизбежного. И когда ты приедешь, я тебе про это расскажу. Ты умница, Матрена. На следующий год мы с тобой пойдем в один класс. Не представляю, как можно так усвоить материал, сдать экзамены, да еще на пятерки. У тебя не голова, а дом советов.

— Маринка, ты же знаешь, что бы я без тебя делала? Я так благодарна тебе за все.

Матрена обняла Маринку и заплакала.

— Ну, что ты, не плачь, я обещаю тебе, что все будет хорошо, вот вернешься и увидишь.

Когда Маринка с дедом возвратились в деревню, Она почувствовала странное волнение: Он здесь, она знала это. Нужно немедленно что-то делать. Она спрячется, он ее ни за что не найдет.

— Дед, я буду в лесу. Не жди меня, я за травой! — и Маринка бросилась бежать прямо к лесу.

— Вот, неугомонная! Покушать бы взяла чаво-нибудь, хотя чаво за энто беспокоиться, лес и накормит, — дед совершенно не тревожился. Он знал, что лес принял внучку и она в безопасности.

Маринка бежала по знакомой тропинке. Во многих местах она раздваивалась, но это не имело значения, она знала дорогу, как свои пять пальцев. Теперь это был ее лес, он был ей другом.

Вот знакомое озеро. Она знала, что Чернушка уже поджидает ее. И действительно, белочка прыгнула ей на плечо, потерлась о ее щеку своей смешной мордочкой.

— Чернушка, миленькая, прости меня, я орешков тебе не взяла, я очень спешила. Мне надо спрятаться от одного человека. Он ждет меня там в усадьбе. А я пока поживу с тобой.

Маринке хотелось побыстрее добежать до домика и спрятаться там. Обычно с дедом они всегда отдыхали здесь, но сейчас было не до отдыха. Маринка могла бегать сколь угодно долго, не уставая. Лес закалил ее, они с дедом нахаживали в нем за день много километров в поисках травы. Она привыкла к этому, и не знала усталости.

Их домик вынырнул как всегда, неожиданно. Маринка застыла в изумлении: на крыльце стояла знакомая фигура,

— Я ждал тебя. Вижу, как сильно ты торопилась, иди сюда, не бойся. Ты думала, я в усадьбе? Я посчитал, что тебе там будет неприятно. Зайди, посмотри, как я все для тебя устроил.

Маринка поняла, что наступает то неизбежное, через что она должна будет пройти. Но она больше не чувствовала страха, теперь ей хотелось этого. Да, она тоже ждала этого момента, надо перестать обманывать себя. Она поднялась на крыльцо. Мужчина отворил дверь, и Маринка застыла в изумлении. Домик совершенно преобразился: все сияло чистотой, стол ломился от изысканных закусок, тут были такие яства, что многие из них Маринка видела впервые. Кругом горели свечи, хотя на улице был еще день, но в домике царил приятный полумрак, так как окна были плотно закрыты бархатными занавесками. Повсюду были разбросаны дорогие шкуры.

— Я все это устроил для тебя. Давай выпьем за нашу встречу.

Он налил ей полный бокал красного вина. Вино искрилось и, казалось, просило: — Выпей меня!

Маринка испугано смотрела на бокал:

— Я никогда не пила вина.

— Сегодня многое из того, что произойдет, будет для тебя в первый раз. Я тебе обещал, что это будет самый незабываемый эпизод в твоей жизни? Так вот, я всегда держу свои обещания. Знаешь, когда я наблюдал за тобой в лесу, я еле сдерживался, ты так прекрасна!

От этих слов Маринке стало стыдно, она опустила голову, и покраснела. А вслух сказала:

— Ты наблюдал за мной? Ты все видел?

— А разве в этом было что-то плохое? Любое вино должно созреть, а женское тело — это прекрасное вино. Твое тело уже готово к тому, чтобы принять меня. Ну, пей, тебе надо расслабиться.

Маринка сделала несколько глотков. Приятное тепло растеклось по ее телу. Мир вокруг нее начал преображаться.

— Ну, что я вижу, теперь ты не боишься меня?

— Нет, Люцифер, — Маринка смело посмотрела ему в глаза.

— Ты приводишь меня в восторг! Я поражаюсь старику, он иногда создает такое произведение… Ты, пожалуй, лучшее, что я видел за много веков. Однажды у меня была Королева из земных женщин, это было прекраснейшее время в моей жизни. Ты станешь моей Королевой? Я увезу тебя отсюда. Я покажу тебе такой мир, который тебе и не снился!

— Люцифер, а что стало с той женщиной?

— Понимаешь, она ушла из моей жизни…

— Да, я понимаю, она не выдержала твоего праздника. Жить рядом с бессмертным мужчиной и наблюдать за тем, как годы пожирают тебя, превращая в развалину, я бы этого не хотела.

— Когда-нибудь, если захочу, я расскажу тебе об этом. А сейчас иди ко мне. Я хочу потрогать тебя, мне кажется, что ты нереальная.

Он начал нежно целовать ее. Пол уходил у нее из-под ног. Мужчина осторожно стал раздевать ее. Маринка, на минуту придя в себя, попыталась вяло сопротивляться.

— Ну, что ты, без твоего согласия я в тебя не войду, ты сама попросишь у меня это.

Вино и ласки сделали свое дело. Маринка не заметила, как они оказались на полу. Мех неизвестного зверя нежно обхватил ее тело.

— Ты лежишь на шкуре снежного барса. Я сам лично убил его для тебя. Но даже такая шкура не достойна дотрагиваться до твоего тела. Ты не можешь себе представить, как ты прекрасна! Я готов бросить к твоим ногам все сокровища мира. Скажи мне, что ты хочешь? Я сделаю тебе любой подарок.

Как приятно ей слышать этот бархатный голос. Как сладки для нее его прикосновения! С ее губ слетели слова:

— Я хочу тебя, пожалуйста, возьми меня поскорее.

Мужчина нежно вошел в нее. Мир рассыпался на сотни ярких брызг. Он брал ее снова и снова. Наконец, насладившись вдоволь, они оторвались друг от друга. Он сказал ей:

— Пошли, я знаю, что подарить тебе.

Он вывел ее на крыльцо. Маринка удивилась:

— Уже ночь! Как быстро пролетело время.

Она столько раз ночевала в лесу, но такой красоты не видела никогда. Прямо перед ней, цепляясь за верхушки кедров, сияла огромная луна. Она заливала своим ярким светом все вокруг, превращая ее обыкновенный лес в сказочный. Никогда еще Маринка не видела такой луны. А небо? Оно было усыпано мириадами звезд. Казалось, невидимый волшебник посеребрил его. У Маринки от этой красоты перехватило дыхание. Мужчина нежно взял ее за руку и произнес:

— Мы с тобой сейчас полетим.

— На чем? — спросила с удивлением Маринка, — Я не вижу здесь вертолета.

— Я хочу сказать тебе, что ты умеешь летать, ведь ты ведьма. Я покажу тебе твой лес, каким ты его никогда не видела. Давай руку. Оттолкнись от крыльца и пожелай лететь.

Маринка подпрыгнула и ее тело, оторвавшись от крыльца, взвилось вверх. Она летела! Сколько раз ей снился такой сон, как будто она летала над землей. А теперь она и вправду летела. Ночь обожгла ее тело приятной прохладой. Мужчина держал ее за руку, они летели прямо навстречу огромной луне. Дикий восторг заполнял все существо Маринки.

— Посмотри вниз, — зашептал ей на ухо мужчина.

Она взглянула и обмерла от удивления. Внизу серебрились озера.

Маринка закричала:

— Так это же Русалочьи озера!

— Подлетим поближе.

Теперь Маринка ясно увидела, что по краям озера валялись огромные валуны, на них сидела стайка девушек, совершенно необычного вида. Все они смотрели на воду, и нежная песня лилась из их уст.

— Так это же русалки! Значит, они существуют!?

— Мир полон сказок, сегодня я хочу подарить его тебе. Я хочу, чтобы ты посмотрела на свой лес другими глазами. Полетели к Сатанинским болотам.

Мужчина крепко держал ее за руку. Маринка больше не боялась. Ей стало казаться, что ее тело совсем потеряло вес. А может быть летает только ее душа, а тело осталось в домике? И как бы в ответ на ее мысли, мужчина крепче сжал ее руку. Значит, летит все-таки тело, а не душа. Господи, что же с ней происходит такое?

Болота, которые открылись Маринке, так поразили ее, что она застыла в изумлении, но мужчина настойчиво тянул ее вперед. Вся поверхность светилась яркими пылающими искрами. Было такое впечатление, что болото горело.

— Ну, что ты, это же обыкновенные светлячки. Просто их здесь много. Ты вот лучше посмотри вон на тот пенек. Видишь, это леший.

На пеньке сидел унылый человечек и смешно корчил рожицы.

— Значит, и лешие тоже существуют?

— В этом мире существует все. Все, во что верят люди, все материализуется. Человек совершенно не знает своей силы. Вот почему старик так надежно прячет свою книгу. Вам всем еще рано ее читать, истину познают единицы. Но все, что написано в первой ее части, это для меня неинтересно. Вторая часть этой книги — бесценна. В ней таятся такие сокровища, там спрятан мой путь возвращения. Когда-то я был любимчиком у Старика, падший Ангел, изгнанный за гордыню. Да, это я подсунул вам, людям, яблочко. Теперь, я живу в каждом человеке. Меня даже больше, чем Бога, человек сам служит мне по своей доброй воле. В вашем мире человек отвернулся от Бога. И в этом моя заслуга. Но я скажу тебе по секрету, несмотря на мою мощь, человек сильней меня, только он еще этого не знает. Старик надеется вернуть вас всех в рай, ну что ж, посмотрим, кто кого.

Маринке были непонятны его слова. Да и она почти не слушала его. Дикий восторг переполнял все ее тело.

Они опустились на высокую сопку. Маринка взволнованно спросила:

— Эта же сопка Хранителя?

— Да, это она. Никто, кроме Хранителей, здесь никогда не был. Посмотри вокруг.

То, что она увидела, просто поразило ее. Свет яркой полной луны позволял рассмотреть прекрасную картину, открывшуюся их взору. Лес серебрился в лунном свете и был загадочным. Было видно каждое озеро, наполненное лунным светом. Болота искрились веселым сиянием. Девушки-русалки завели хоровод прямо в озере. Зрелище было удивительным и сказочным. Дрожь пробежала по ее телу и тут же мягкая пуховая накидка опустилась на ее плечи.

— Стало немного прохладно, ты раздетая.

Ой, а ведь, правда, она же совсем голая, — Маринка просто забыла об этом. Мужчина не давал ей опомнится.

— А теперь посмотри наверх и загадай желание.

Она подняла наверх голову и ахнула — она опять летела. Вернее, навстречу ей двигались звезды, мириады звезд. Хотелось кричать от восторга. Мысленно загадала свое желание:

— Хочу встретить настоящую любовь.

— Ну, все, на сегодня хватит. Скоро рассвет. Видишь, над рекою уже заклубился туман, пора возвращаться.

Они взялись за руки и взлетели навстречу звездам. Сердце Маринки бешено колотилось. Она внимательно смотрела вокруг, стараясь впитать в себя всю эту красоту.

В домике мужчина опять любил ее, доводя до исступления. Наконец, насладившись, они уснули.

18

Проснулась Маринка оттого, что яркое солнце врывалось в домик через открытые окна. Солнечный луч лез ей прямо в глаза. Она лениво потянулась, так приятно было понежиться в кровати. Когда глаза привыкли к яркому свету, она вдруг увидела, что на столике, рядом с кроватью, стоял замечательный завтрак. Чернушка с наслаждением лакомилась печеньем. Дымился ароматный кофе. Булочки были горячими, как будто их только что достали из печки. В красивой хрустальной вазочке золотилось абрикосовое варенье.

— Мое любимое, — отметила Маринка.

Аппетит был просто волчий, Маринка быстро все съела. Люцифера не было в домике. Она спрыгнула с кровати и начала искать свое платье, но не нашла. Зато она обнаружила огромное старинное зеркало, которого раньше не было и совершенно новое шелковое платье, изумительной красоты. Платье было, как на нее сшито. Маринка одела его, подошла к зеркалу и залюбовалась собой. На нее смотрела совершенно незнакомая ей девушка. Она провела рукой по волосам, лицу и груди, неужели это она? Да, теперь она стала женщиной. Вспоминая прошедшую ночь, она замирала от восторга:

— Ах, я же умею летать!

Она выскочила на крыльцо, оттолкнулась от крылечка и камнем упала на руки Люциферу.

— Я больше уже не умею летать? — спросила она разочаровано.

Он засмеялся:

— Что, понравилось? Конечно, умеешь, но для этого нужна луна, и не просто обыкновенная луна, а полнолуние. И еще, это можно будет делать только в определенное время, его ты будешь знать, когда начнешь использовать свою силу. А сейчас пошли на озера, пока мы будем купаться, мои слуги приготовят нам обед, я смотрю аппетит у тебя недюжинный.

— Мне в своей жизни пришлось поголодать, с тех пор съедаю все, что мне дают.

— На тебе это никак не отражается. Тебе так идет это платье! Ты просто Королева! Я не хочу, чтобы это сокровище кому-нибудь досталось.

— Не будь эгоистом. Но вообще-то мне мужчины не нравятся. Я буду жить одна. Послушай, а я обязательно должна родить? Может этого можно как-нибудь избежать? Понимаешь, я боюсь позора, деду прохода не дадут. Здесь у нас в деревне нравы остались еще старые, как же я объясню, от кого ребенок?

— Я обещаю, что позор тебя не коснется. Насколько я знаю, твоя подружка поможет тебе. Строение бедер у тебя такое, что живота у тебя видно не будет, ребенок родится от Матрены, она возьмет на себя это. Залетела в санатории, кто отец, не знает, получилось по дурости. Ее еще все жалеть будут и помогать, это для нее будет не позор, а благо.

— Но я не могу на это пойти, я люблю ее, как ты это не понимаешь? Ближе нее у меня никого нет, она моя сестра!

— Но это надо не тебе, а больше ей, так как если ты на это не пойдешь, вина перед тобой сожрет ее. А с ее здоровьем ты очень быстро проводишь ее в мир иной. Твоя Аллочка может объяснить тебе, что такое вина, и как она отражается на людях, спроси ее.

Они подошли к Круглому озеру. Вода была изумительной чистоты. Сбросив с себя одежду, они прыгнули в него. Люцифер потащил ее ко дну. Маринка сначала очень испугалась, но потом она поняла, что чувствует себя свободно, ей уже не нужно дышать. Он показывал ей подводный мир озера. Они подплыли к какому-то отверстию, и он потянул ее вовнутрь. Сначала было очень темно, но потом Маринка увидела впереди свет. Они устремились к этому свету и уже через минуту вынырнули в огромной пещере.

— Здесь я подарю тебе ожерелье, твоим зеленым глазам оно просто необходимо.

— А здесь что, спрятано сокровище?

— Все сокровище мира не стоит того, что ты даешь мне. Я все больше привязываюсь к тебе. Я не знаю, что такое любовь, но ты вызываешь во мне такой восторг, что я готов бросить к твоим ногам любое сокровище.

Маринке было очень приятно слышать такое. Она — существо, которое жаждало любви. Она стремилась к ней всю свою жизнь. Но этому мужчине она не могла открыть свое сердце. Она не понимала почему, с ним ей было очень приятно, но не более.

— Откуда здесь свет?

— А ты посмотри наверх.

Маринка, задрав голову, увидела кусок голубого неба:

— Ах, вот оно что! Над нами небо!

— Это старинный скит. И здесь действительно спрятаны сокровища. Только одну вещь за всю свою жизнь ты сможешь вынести отсюда. Иначе духи пещеры не выпустят тебя. Я сам покажу тебе то, что ты возьмешь. Вот смотри.

Они увидели в стене резную дверь, расписанную непонятными иероглифами. Люцифер нажал на какую-то штучку, и дверь открылась. Он снял со стены факел, зажег его, и они вошли в большую комнату, в углу которой стоял огромный сундук, крышка открылась, как только они подошли к нему.

— Посмотри, духи пещеры приняли тебя, Маринка, они готовы сделать тебе подарок.

Им открылось необыкновенное зрелище: сундук был полон удивительными по красоте вещами. Здесь были изделия из бриллиантов, изумрудов, лежало много золота, просто так и в слитках.

— Вот это ожерелье тебе очень подойдет.

Он выудил из сундука ожерелье из золота, украшенное прекрасной чистоты изумрудами. Люцифер надел ожерелье на Маринку и залюбовался ею.

— Женщине нужно дарить такие вещи, это увеличивает ее сексуальность, ты скоро увидишь, что я говорю правду.

— Знаешь, у меня никогда не было таких вещей, да и желания их иметь у меня не было, я всегда от жизни ждала другое.

— Ты удивительная, ты совершенно бескорыстная, мне такие еще не встречались ни разу. Я считал, что купить можно любую женщину, мне хотелось тебя тоже купить. До последнего момента я смотрел на тебя, как на вещь. Ты просто изумляешь меня. Я многих женщин заводил в такие пещеры, но только ты так отреагировала на мой подарок.

— Прости меня, если я этим обидела тебя, но твое внимание ко мне дороже этого ожерелья. Я всю жизнь хотела, чтобы меня любили, я бы сейчас от всего отказалась ради этого. Возьми это ожерелье назад, мне надо не это.

— Ты хочешь любви? Я дам тебе это, правда я не могу обещать, что моя любовь к тебе будет бескорыстной, но это будет честно. На то короткое время, пока мы будем вместе — я буду купать тебя в любви. Еще ни одна женщина, которую я имел, не волновала так меня. А ожерелье будет с тобой всегда, не отказывайся от него. Только ты достойна носить его. Пойдем скорее, я опять хочу тебя. Здесь мы не можем это делать, даже я не хочу портить отношения с духами этой пещеры.

Они вернулись к озеру. Уже смеркалось. Как быстро бежит время! Кажется, они только что зашли в эту пещеру.

— Я смотрю, ты заметила, что время здесь бежит по-другому? Это действительно так. Минута, проведенная здесь, равна часу снаружи. Давай быстрее поплывем, я больше не хочу терять время. Как тяжело мне будет расстаться с тобой! — сказал он грустно и потянул ее в воду.

До домика они бежали бегом. Купание освежило их, чувство голода стало уже невыносимым.

Когда они вошли в домик, Маринку поразил стол: он ломился от закусок, большинство которых Маринка видела впервые.

— Тебе готово новое платье, сегодня мы будем праздновать твое вхождение во взрослую жизнь. Я думаю, что я тебя не разочаровал.

Следующее платье было еще прекрасней. Оно было длинным, до самого пола, удивительного золотого цвета. Стоило ей шевельнуться, как оно переливалось разными оттенками. Платье подчеркивало красоту ее фигуры. Рукава и низ его были отделаны маленькими зелеными камешками. Ее изумрудное ожерелье просто изумительно подходило к ее новому наряду.

— Послушай, а где мое белье?

— А зачем оно тебе?

— Ну, мне как-то непривычно без трусиков.

— Я тебя уверяю, пока ты со мной, они тебе нужны не будут. Иди, садись к столу, впереди ночь замечательных открытий и любви. Нужно основательно подкрепиться. Сегодня мы будем пить золотое вино, оно такого же цвета, как и твое платье. Сегодня тебе удастся поговорить с русалками. И мы опять будем летать.

— Я опять буду голой?

— Смешные вы, люди! Разве это имеет какое-то значение? Посмотри на свое тело, оно прекрасней любого платья. Оно просто звенит подо мной. Я чувствую, как каждая твоя клеточка отвечает на мои ласки. Это все из-за той силы, которую ты получила в двенадцать лет. Ты созрела для любви, как хорошее молодое вино трехлетней выдержки. Сейчас я снова попытаюсь купить тебя. Посмотри на себя в зеркало. Ты — совершенство. Если ты останешься со мной, если ты согласишься стать моей Королевой, я обещаю тебе, что твоя красота и молодость останется с тобой до самой смерти. Ты увидишь весь мир. Ты будешь участвовать в самом прекрасном бале, который устраивается на этой земле. Все силы зла будут валяться у твоих ног. Ты не узнаешь разочарование той жизни, в которой ты живешь сейчас. Любимый мужчина никогда не предаст тебя, тебе будет неизвестна ревность, это когда об тебя вытирают ноги, потому что хотят разнообразия. Лучшие дизайнеры всего мира будут шить тебе платья, лучшие сокровищницы мира будут открыты для тебя.

— Но в этом твоем мире не будет любви…

— Я не хочу обманывать тебя. Сатана не может любить, это чувство принадлежит Богу. Я скажу тебе, что это одна из причин, почему я хочу завладеть книгой. Две тысячи лет назад меня полюбила одна женщина, проститутка. Она была моей, она была предана мне и душой и телом. Но пришел этот праведник — Иисус, и Магдалена отказалась от меня, она пошла за ним. Она сказала мне, что Иисус полюбил ее, понимаешь. Он отобрал у меня мою женщину, этот сынок Бога! Как я ненавижу его! Магдалена была моей Королевой. Я тогда к ее ногам бросил все, что мог. Но она выбрала Его. Быть брошенным — это ужасно!

— Прости меня, но я тоже не смогу жить без любви. Мне пока не нравятся мужчины, но я бы хотела, чтобы мужчина, я имею в виду, настоящий мужчина, такой же красивый, как ты, появился в моей жизни и полюбил меня по-настоящему. А пока я наслаждаюсь тем, что меня любит дед, баба Алла и моя Матрена. Это мой мир, я не могу их предать, они так любят меня. Судьба сделала мне такой подарок, какой не испытывала, может быть, ни одна женщина на земле. Я тебе очень благодарна за это. Но если мне суждено пройти через страдания, я согласна это сделать, но мои родные и любимые будут со мной разделять их. Как я понимаю, если я останусь с тобой, то я должна буду навсегда покинуть их?

— Да, тебе надо будет сделать выбор, и я прошу тебя не торопиться с ответом. Жизнь людей отвратительна. Я же дам тебе жизнь Королевы, она будет прекрасной. Разденься, сейчас мы полетим навстречу замечательным приключениям. А что может ждать тебя в жизни людей — отвратительные сопливые дети с их болячками, муж, который выпьет все твои соки, потому что будет кидаться на все, что шевелится, а его мамочка, еще та штучка, будет постоянно трепать тебе нервы. Отвращение ко всей жизни, разочарование, тебя выбросят, как ненужную половую тряпку, вытрут об тебя ноги. Это твое будущее, это будущее каждой земной женщины. Со мной ты закончишь жизнь молодой и красивой. Проживешь ее ярко и празднично. Знаешь, я даже обещаю тебе, что пока ты будешь со мной, я не трону ни одну женщину. Я прошу тебя, подумай хорошо, не давай сразу ответ. Я вижу, ты готова, пошли.

Они оттолкнулись от крылечка и взвились высоко в небо, навстречу огромным мерцающим звездам. Маринка тут же испытала огромный восторг от полета, сейчас она не хотела ни о чем думать, она наслаждалась этим полетом, этой красотой.

Сначала они решили просто насладиться полетом. Воздух обжигал их своей прохладой, вдоволь налетавшись, они опустились возле Русалочьих озер. Там, как и вчера, на камнях сидели русалки.

— Мы понаблюдаем за ними, тебе ведь интересно?

Девушки, как на подбор, были красивы, но очень печальны.

— Они все, утонув, потеряли любимых, кто-то в реке закончил свою жизнь специально, это бестелесные существа, ты видишь иллюзию. Если ты до них дотронешься, они растают. Но в свете полной луны их тела кажутся настоящими. Это неуспокоенные души, но они могут быть опасны. Если одинокий путник забредет сюда в это время, то они очаруют его, и закончит он дни свои на дне этого озера. Сейчас ты послушаешь их песню, еще ни один смертный не смог после этого остаться в живых, но для тебя я сделаю это.

Девушки одна за другой попрыгали в воду, и начался их печальный хоровод. Песня выворачивала всю душу наружу, она очаровывала, она манила и звала, наполняя сердце Маринки тоской. Маринка стала замерзать, и тут же, как и в прошлый раз, легкая пушистая накидка опустилась ей на плечи. Она не могла оторвать взгляда от этих печальных девушек. Сначала ей казалось, что все они одинаковые, но потом, приглядевшись, она поняла, что все они абсолютно разные.

— Ты не можешь оторвать от них взгляда?

— Я просто не могу это сделать.

— Да, вот так они и очаровывают путника. Если бы я сейчас отпустил твою руку, ты бы пошла к ним и навсегда осталась бы в их компании.

Он нежно обнял ее и начал целовать. Она отдавалась ему прямо на берегу этого озера, под песню русалок. Что-то новое было в ее ощущениях. Восторг и тоска рвали ее сердце, каждая клеточка ее тела стонала под звуки этой песни, ее оргазм был такой силы, что ей показалось, будто она рухнула в огромную черную пропасть. Адреналин заставлял закипать ее кровь, из горла рвался нечеловеческий крик. Когда она пришла с себя, она с удивлением заметила, что девушки исчезли.

— Что это было?

— Это то новое, что я открыл в твоем теле, без этого ты не сможешь пройти посвящение.

— Посвящение? Что это?

— Перед тем, как мы расстанемся с тобой, будет большой шабаш злых сил, я буду посвящать тебя, ты почти готова к этому.

— Ты хочешь сказать, что здесь появятся ведьмы, самые настоящие?

— Какая же ты смешная, русалки тоже были настоящими, я пока тебя ни в чем не обманывал, хотя, я должен признаться, со мной это впервые. Обычно я обманываю всех женщин, с кем имею дело. Это моя природа. Но с тобой все как-то не так. Я признаюсь тебе, что меня очень тревожит это. Завтра у нас будут гости, тебя подготовят к обряду посвящения. Ты должна будешь выполнить все, о чем они попросят тебя.

— Это сложно?

— Совсем даже наоборот, но это почтенные ведьмы, они давно служат мне, постарайся выполнить точно все их инструкции.

— Ты что, волнуешься за меня?

— Я хочу увидеть тебя живой после всего. Тебя ждет испытание огнем, а я не хотел бы, чтобы такаю прекрасная кожа была испорчена.

— Почему ты не расскажешь мне все поподробнее?

— А зачем нам тратить на это время? У нас с тобой его и так осталось очень мало. Кстати, я тебя поздравляю, ты беременна. Девочка будет твоей копией, только глаза будут голубые, унаследовала от твоей бабки. Хотя я бы предпочел все-таки зеленые.

Она удивилась:

— Не понимаю, какая разница, какие у нее будут глаза?

— Что-то говорит мне о том, что ты не ответишь согласием на мое предложение. Но я хочу все повторить. Ты была для меня таким прелестным приключением! Мне жаль терять тебя, но у меня со Стариком договор, я могу забрать тебя с собой только по твоему согласию. Поэтому я сделал так, чтобы твоя дочка была как две капли воды похожа на тебя, это меня позабавит. И ровно через пятнадцать лет я смогу повторить это приключение, пусть это и будет только иллюзией, ведь она все равно будет другой.

— Я не понимаю, ты будешь заниматься этим со своей дочерью!?

— Мне не ведомы такие чувства, как отцовство. Я имею каждую свою дочь, это так забавно. В мире людей каждый отец втайне желает этого, а многие так и делают.

— Это неправда! Фу, какая гадость!

— Это не гадость, ты еще наивная девочка и многого не понимаешь. Моя игра в правду далеко меня завела, так я могу испортить себе нашу с тобой встречу. Выкини все из головы, это будет так не скоро, с человеческой точки зрения — это очень долго, за это время вырастает новое поколение. Ты не будешь привязана к своей дочери, об этом позаботится Аллочка, уж я знаю эту старуху.

Маринке стало очень грустно. Она никак не могла взять себя в руки. Они вернулись домой, и впервые за время их встречи у них не было близости.

Он сказал ей:

— Ты ложись, поспи, завтра у тебя ответственный день и тяжелая ночь. Я на время исчезну. Завтра мы снова увидимся, а сейчас у меня дела.

Наконец она осталась одна. События последних дней были такими яркими и насыщенными, что ей некогда было ни о чем думать. Уснуть она не могла, в голову лезли всякие мысли, она вдруг поняла, что очень соскучилась по деду, Аллочке и Матрене.

Что она здесь делает? Зачем ей все это? Надо немедленно бежать отсюда. Но как же она доберется в темноте до деревни? Тем более, что луны на небе совсем не было видно, все небо заволокли тяжелые свинцовые тучи. Видно, скоро начнется гроза. Придется ждать утра. Маринке вдруг стало жалко себя, но, поплакав немножко, она уснула.

19

Когда утром она открыла глаза, то с удивлением увидела возле кровати двух старух.

— Ведьмы, — мелькнуло у нее в голове. Одна, которая постарше, была одета в какие-то лохмотья, волосы клоками выбивались из-под платка, нос напоминал огромную картофелину, один глаз, почти закрытый щетинистой рыжей бровью, злобно сверкал из-под нее, в то время как второй совершенно исчезал под огромным безобразным шрамом, ее рот был приоткрыт, из него нависал, точно бивень слона, один желтый зуб. За спиной у ведьмы красовался огромный горб. Руки ее, казалось, были ниже колен, они заканчивались загнутыми когтями.

— Господи, страшней я ничего не видела! — подумала о ней Маринка.

Вторая выглядела гораздо приличней. Одежда на ней была опрятная, волосы причесаны, но ее портили огромные уши, которые не могли спрятать даже волосы. При ближайшем рассмотрении Маринка поняла, что вторая ведьма не такая уж и старая и даже симпатичная.

— О, проснулась, — прокаркала первая ведьма, — ты смотри, какая красотка! Да, на этот раз нашему Повелителю крупно повезло. Вот это тело.

Старуха стала ощупывать Маринку своими когтистыми руками. Маринка брезгливо поморщилась. Тем временем старухи велели ей встать и следовать за ними. Во дворе стояло огромной величины корыто, наполненное горячей водой с какими-то пахучими травами. Ей велели залезть в него. Младшая сказала:

— Тебе придется хорошенько распариться, мы будем подливать горячую воду.

Воду они грели в ведре тут же рядом с ее ванной. Сначала тело ее загорелось огнем, ей стало очень жарко, но потом она начала испытывать какое-то странное возбуждение. Старухи постоянно подливали в ее ванну какие-то отвары с травами. От этих отваров ощущения в ее теле постоянно менялись: то ей становилось очень холодно, то, наоборот, оно начинало гореть огнем. Потом старшая добавила какой-то ярко-красный отвар, и Маринка совсем перестала чувствовать себя. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она очень сильно испугалась. Но в этом состоянии ее держали недолго, с добавлением еще какой-то травы к ней вернулась чувствительность. Наконец, после часов двух распаривания в ванне, ее оттуда вытащили в прямом смысле этого слова, потому что самостоятельно Маринка уже не могла покинуть эту ванну. Ее занесли в дом и стали натирать какой-то мазью. В ее тело начала возвращаться жизнь. Та, что помоложе, притащила полное ведро горячей воды, и ведьмы занялись ее волосами. Их долго натирали какой-то вонючей мазью, потом смывали и затем натирали снова другой. Все молчали. Сначала Маринка пыталась разговаривать с ними, но старшая так цыкнула на нее, что она поняла, что лучше ей помалкивать. Наконец с волосами было покончено, и ее на время оставили в покое. Та, что постарше начала варить на печке отвар, многие травы были Маринке знакомы, но были и такие, которые она видела впервые.

Младшая сказала:

— Тебе пока нельзя вставать, полежи.

Маринка подумала:

— Уж больно серьезно готовят меня, что же еще мне предстоит пережить?

Младшая была подобрее: как только старая ведьма вышла из домика, она подошла к Маринке и заговорила:

— Ты не бойся, каждая из нас через это проходит. Когда шагнешь в огонь, не пугайся, а стой спокойно, он тебя не обожжет, мы славно с Изольдой поработали, да и ты молодец, терпела. Изольда таких любит. У нас были случаи, когда будущие ведьмы ныли и не слушались, так Изольда специально так делала, чтобы они ожог получали, а одна ведьма даже погибла. Этим обрядом мы показываем, что огонь нам больше не страшен, ты же знаешь, сколько нас в средние века пожгли на кострах. Так что самое главное шагнуть в огонь и не испугаться. Сегодня ожидается славный шабаш. Будет много народу. Видно, ты понравилась нашему господину, так чествуют только Королеву. А Королевы у нас давно не было. Если он тебе предложит Королевой стать, соглашайся сразу, пока он не передумал. Такое счастье выпадает на нашу долю раз в тысячу лет, а то и реже. Мы хоть и ведьмы, а вот стареем, и жизнь почти у каждой не складывается, Бог нас не любит, а Господину нужно только зло, которое мы творим, а о нас он не думает. Раз уж все равно ты станешь ведьмой, так используй свой шанс. Смотри, не забудь меня. Мое имя Селена, я могу прислуживать тебе, я еще не старая.

— А где все будет происходить?

— На Сатанинской поляне. Есть такая в лесу, сейчас там все готовят для этого. Будет весело, мы, ведьмы, любим повеселиться.

— Я в первый раз слышу про эту поляну.

— Но это не удивительно, люди туда не суются, это наше место, даже если кто-то туда и забредает, то леший его водить начинает, морок запускает.

— Селена, пожалуйста, ущипни меня, мне кажется все происходящее таким нереальным, скажи мне, может он просто обыкновенный мужчина, скажи, вы все это просто придумали, чтобы меня подурачить?

— Глупая, ведь он провел с тобой уже немало времени, разве какой-нибудь мужчина может дать столько, сколько он тебе дал? Я знаю, что с тобой было, я тоже была с ним много лет назад. Потом, после я три года жила в агонии, столько дел понаделала и все для него, через три года он опять был со мной, я бы сейчас за это отдала бы всю свою жизнь. Потом он ко мне больше не приходил. Кому-то везет, вон Глашка — красавица, так к ней он приходил аж пять раз в течение пятнадцати лет, но теперь и она постарела. Вот таких, как ты, у нас еще не было. Видно, рано ты ведьмину силу получила, от этого ты такой красавицей стала. Мне сила досталась в двадцать лет, тогда я уже имела эти свои уши. Правда, они ему нравились, он все разнообразия ищет. Но кстати, тебе я удивляюсь. Ты с ним провела столько времени, а все стесняешься, как же ты шабаш переживешь?

— Не понимаю, расскажи мне, что там делается.

— Да, ничего особенного. Поимеет он тебя на глазах у всех, этим все закончится. Обычно все ведьмы ждут этого, не дождутся, а тебе, я смотрю, это не нравится. Тяжело тебе, девка, будет ведьмовать с таким подходом к жизни. Ты как будто в нашем деле случайная.

— Скажи мне, Селена, зачем все это устраивать? Ведь это так гадко. Как он может делать это? Для меня это ужасное оскорбление!

— Вот я и смотрю, случайная ты, с ним была, а не замарал он тебя. Обычно ведьмы после общения с ним ждут этого посвящения, чтобы всем показать свою близость с ним.

Голос Маринки перешел на крик:

— Для чего все это!? Чтобы унизить меня!? Ему что, ребенка мало!? Я лучше умру, чем пойду на это.

— Тихо, дурочка, я помогу тебе пережить это. Вот возьми этот порошок, как только выйдешь из костра, тебе вино дадут выпить, так ты незаметно порошок туда высыпи, он мгновенно растворится. Ты помнить ничего не будешь, а делать будешь так, как он прикажет. А умирать тебе еще рано, не настрадалась еще.

Еле успела Маринка порошок спрятать, как в домике материализовалась Изольда, она смотрела на них с подозрением:

— Ты что девчонке говорила? Господин приказал ей ничего не рассказывать. Смотри у меня, накажет он тебя, ты знаешь, чем это пахнет.

— Ну что ты, Изольдочка, я девочку подбодрила только, молоденькая очень она, смотри, ведь ей только пятнадцать, не опытная она.

— Пора бы ей уже опытной стать. Господин с ней провел в два раза больше времени, чем обычно он проводит со всеми, а она еще не опытная! Все, заканчивай базар, пора ее одевать. Вставай, уже хватит валяться, выход через десять минут.

Она грубо схватила Маринку за руку и рывком поставила ее на ноги.

Селена надела на нее широкую белую шелковую рубашку. А на улице действительно уже было темно.

20

— Как там, Изольдочка? — спросила заискивающим тоном Селена.

Селена чувствовала себя виноватой, видно сильно она боялась Изольду.

— Как, как — праздник в самом разгаре. Скоро костер зажгут. Нам с тобой придется присоединиться ко всем позже. Хозяин приказал нам ее вести. Все традиции меняет, обычно он сам ведет, а тут как будто боится чего. Не нравится мне она. Нет в ней к Господину почтения.

— Ну что ты, Изольдочка, девчонка прямо умирает от счастья, только боится очень.

— Ладно, полетели. Приземлимся недалеко от поляны. Ты ей, перед тем как вывести, инструкции дашь. А я первая пойду. Ты на меня смотреть будешь, как знак тебе подам, выведешь ее.

Они схватили Маринку за руки и полетели в сторону Сатанинских болот.

Значит, поляна находится рядом с болотами, — догадалась Маринка.

Маринка сильно волновалась, поэтому полет по воздуху не произвел на нее никакого впечатления. Очень скоро они очутились на месте. Сквозь деревья Маринка увидела мерцающий свет. Изольда пошла навстречу этому свету. А Селена учила ее:

— Я тебя на поляну приведу, ты сразу подойдешь к трону Господина, упадешь перед ним на землю, так принято у нас кланяться, как бы просить его сделать посвящение, он тебе должен разрешение дать, чтобы подняться. После этого я поведу тебя по кругу, каждый должен будет дотронуться до тебя. Тебе покажется это неприятным. Будь готова к необычному виду гостей. У нас одна молоденькая ведьмочка в обморок грохнулась, так ее тут же и растерзали. Даже Господин тебе не поможет, имей это в виду. Обычно бывает не так. Он сам приводит ведьму на поляну и бросает ее на землю. Она ползти должна до его кресла. Ты ценить должна, что Господин тебя от этого избавил.

Затем будет костер, тут ты все знаешь. После него я буду подводить тебя к каждой группе. У нас народ по группам стоит: ведьмы, вурдалаки, лешие — в общем, каждый в своей группе. Так что там будут не только ведьмы, а всякая другая нечистая сила. Я считаю, что это тяжелое испытание. Я уже в пятом шабаше участвую, а к их виду привыкнуть не могу. Это будет самый опасный момент в посвящении. Учти, каждый должен будет дотронуться до тебя. Принимай все с почтением, какое бы место они у тебя не трогали, обычно хватают за грудь, за задницу, в общем, смотри, не показывай, что тебе это неприятно. Старайся улыбнуться каждому, это в твоих интересах. Если не понравишься кому-нибудь, запросто можешь умереть тут же на месте, там и наши натирки тебе не помогут. Народ ведь собрался подлый. Голову не гордо держи, а слегка вниз наклоняй и улыбайся так, как будто с каждым переспать хочешь. После вино тебе поднесут. Где порошок?

— Вот он, у меня в руке.

— Хорошо, вино выпьешь и минут через пять в зомби превратишься. Все будешь делать, но ничего не будешь помнить.

— А что там будет?

— Я же тебе рассказывала, что будет. Там ложе вынесут, на то место где костер был, то есть в самый центр, чтобы всем видно было, и там все и произойдет. Обычно после этого Господин с новой ведьмой улетают, где-нибудь в другом месте продолжить, а толпа предается разгулу.

— И что же делает толпа?

— Да то же, что и ты будешь делать с Господином. Вино рекой льется, гуляют до рассвета. Первыми вурдалаки улетают, им нельзя на свету быть. А ведьмы, так те прямо на поляне валятся от усталости и спят потом целый день, а следующей ночью разлетаются.

— Посмотри, Селена, что-то огня не видно.

— Его потом разожгут молодые ведьмы, когда вокруг него танцевать будут. Ладно, пошли, вон Изольда машет нам.

Маринка с трудом передвигала ноги. От страха ее била мелкая дрожь. Но волнение не портило ее, а делало еще прекрасней: щеки ее раскраснелись, глаза сверкали. Ее внешность отличалась такой поразительной красотой, что в ту минуту, когда Селена вывела девушку на поляну, ее словно озарило какое-то сияние. На поляне воцарилась глубокая тишина: все шеи были вытянуты, все рты полуоткрыты, все взгляды устремлены на прекрасную фею. Это было уже слишком! Молодые ведьмочки почувствовали себя уязвленными, и потому они без всякого предварительного сговора между собой отлично поняли друг друга. Перед ними появился противник, это почувствовали все молодые ведьмы и сразу сплотились. Остальные участники отвратительного сборища приняли ее благосклонно. Толпа была невольно ослеплена ее красотой. Одобрительный гул голосов пронесся над поляной. Все головы повернулись к возвышению, на котором стоял прекрасный трон и где восседал их хозяин. Поднялся оглушительный шум. «Понравилась! Понравилась!» — повторяли сотни голосов. Хозяин окинул довольно равнодушным взглядом толпу и в ту же минуту впился глазами в Маринку, по-новому оценивая свою жертву, тут же всеобщее возбуждение усилилось. Каждому хотелось получше разглядеть хозяина. Каждый старался оттолкнуть соседа, чтобы получше все видеть, или хотя бы поднять голову повыше.

Хозяин совершенно был не похож на того прежнего, которого Маринка знала. Вид у него был звериный. Глаза горели, и казалось, что его взгляд прожигает насквозь. На голове у него красовалась золотая корона, украшенная мелкими черепами, которые обвивали змейки. В свете луны глаза змеек поблескивали зеленым светом. Плечи Люцифера покрывал плащ цвета крови и тоже украшенный черепами. На ногах высокие сапоги с золотыми шпорами. Черные волосы мягкими локонами спадали на плечи. Но сейчас его нельзя было назвать красивым: его портило лицо, оно больше не было человеческим. Он был похож скорее на хищного зверя, который приготовился к прыжку, чтобы сожрать свою жертву. Сердце у Маринки бешено заколотилось, она подумала:

— Только бы не упасть в обморок, кажется, я уже готова к этому.

Ее подвели к трону, и она упала прямо к его ногам. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем ей разрешили подняться. Люцифер щелкнул пальцами и костер начал разгораться. Из толпы вышло несколько красивых девушек, они стали вокруг костра, взялись за руки и побежали. С каждой минутой их бег убыстрялся. И чем быстрее они бежали, тем сильнее разгорался костер. Маринка увидела, что ноги девушек уже не касаются земли, они бежали по воздуху, поднимаясь вверх вместе с пламенем костра. Пламя гудело и рвалось вверх. Маринка была в ужасе:

— Я обязательно обожгусь!

Девушки взмыли над костром и рассыпались, их круг распался, но пламя продолжало гореть так же яростно. Кто-то больно сжал ее руку.

— Тебе пора.

Это Селена толкнула ее к огню. Маринка зажмурила глаза и бросилась в костер. Ее рубашка сгорела мгновенно, но она не почувствовала никакого жара. Она стояла прямо на горящих поленьях, но под ногами ощущала только приятное тепло.

Господи, все обошлось! Ее душа ликовала, умирать в огне совсем не хотелось, но как же она выйдет отсюда голая?

Как бы в ответ на ее мысли костер мгновенно погас. Как будто его залили огромным количеством воды. Но воды не было. Все тело ее переливалось золотистым сиянием. Толпа вокруг нее взревела. До этого момента она не видела никого, так как смотрела только на Люцифера. А сейчас она должна будет голой пройти через всю поляну. Селена взяла ее за руку и повела по кругу. Теперь Маринка могла рассмотреть участников этого отвратительного шабаша.

Селена, тяжело дыша ей в ухо, комментировала происходящее:

— Смотри, это ведьмы. Пройти через них — самое трудное. Они возненавидели тебя за твою красоту. Но пройти через них легко, они боятся хозяина и не сделают тебе ничего плохого. Каждая из них проходила через это, улыбайся им.

Маринка старалась изо всех сил, все делала так, как учила ее Селена. К ней потянулись сотни женских рук. Одни касались ее волос, другие гладили ей руки, но одна ведьма сильно ущипнула ее за грудь, Маринка вскрикнула от боли и неожиданности.

Селена, дернув ее за руку, зашептала:

— Ты, что, погубить себя хочешь, терпи, это Глашка, она особенно завидует твоей красоте и молодости. Они все только и ждут, чтобы ты не выдержала испытание, тогда вся эта толпа раздерет тебя на мелкие кусочки.

Переходим к ведьмакам, эти хуже, но терпеть тоже можно.

Мужчины были совершенно обыкновенными. Если бы она увидела их на улице, то ни в ком из них не смогла бы заподозрить ведьмака.

На поляне царило непринужденное веселье, гости то и дело прикладывались к огромным бочкам, стоящим у края поляны. Вино лилось рекой. Молодые ведьмы устроили возню возле одной бочки с вином.

Мужчины—ведьмаки доставили Маринке много неприятных минут. Каждый старался потрогать ее за самые интимные места. Все это сопровождалось грязными шутками и хохотом. Те, кто потрогал ее, устремлялись к бочкам с вином. Каждый делился своими впечатлениями. От этих ужасных прикосновений и щипков у Маринки оставались следы, но она не обращала на это внимания. Изо всех сил она старалась улыбаться и кокетничать, как учила ее Селена. Та шептала ей:

— Молодец, все идет как надо, ведьмаки остались довольны. Сейчас переходим к вурдалакам. Это нелюди, но тоже мужчины, тут уж тебе придется тяжелее всего.

Взглянув на толпу вурдалаков, Маринка обмерла от ужаса, казалось, самые отвратительные мертвецы встали из своих могил. К ней потянулись когтистые лапы, в нос ударила такая вонь, что она чуть не потеряла сознание, но Селена крепко держала ее.

— Я понимаю, тебе тяжело, но продолжай улыбаться. Эти не простят тебе отвращения, если увидят, что они тебе неприятны.

Между тем вурдалаки лапали ее, а один отвратительного сине-зеленого цвета прицепился пастью к ее груди и стал сосать ее, громко причмокивая. Кто-то сзади лизал ее отвратительным шершавым языком. Она медленно продвигалась вперед. Хохот и визг вокруг нее нарастал. Оргия принимала все более и более откровенный характер. Большая поляна превратилась в чудовищное горнило бесстыдства и веселья, где каждый рот вопил, каждая рожа корчила гримасы, каждое тело извивалось. Вся толпа выла и орала. Откуда-то сверху, прямо на середину поляны, где раньше горел костер, спускалось огромное ложе, украшенное кроваво-красными розами. Где-то рядом с бочками появились огромные куски жареного мяса. Гости, которые уже касались ее, с урчанием набрасывались на мясо. На небе сияла огромная луна. Казалось, что и она принимает участие в этом шабаше — она низко висела над поляной, касаясь за верхушки деревьев, и освещала поляну ярким серебристым светом.

— Дальше упыри, — Селена толкала ее вперед.

— Давай, живей, все хотят потрогать тебя, если кто-то не

успеет, может начаться давка, оттуда мы живьем не

выберемся. Кстати, Господин тобой очарован, но он нервничает, это сразу видно, ждет, не дождется, когда вы на ложе пойдете, глаза так и горят.

Маринка хотела посмотреть в его сторону, но Селена не дала ей сделать это:

— Ты что, с ума сошла, сейчас ты целиком принадлежишь этой толпе.

Упыри были еще отвратительней. Их холодные, как лед, прикосновения оставляли на ее теле мокрые зеленоватые следы. Она еле сдерживалась, чтобы не закричать от омерзения. Каждый из них старался как можно плотнее прижаться к ней, их мерзкие лапы проникали во все места ее измученного тела. Ноги у Маринки подкашивались, Селена уже почти несла ее на руках.

— Держись, держись, детка, скоро все кончится: тебе подадут вино, осталось еще чуть-чуть потерпеть.

Эти отвратительные прикосновения нечисти отнимали у нее последние силы.

Тут Маринка с ужасом обнаружила, что порошок, который она держала в руке, куда-то исчез.

— Селена, что мне делать, я потеряла порошок.

— По-моему, ты и так уже готова потерять сознание, мне кажется, что порошок тебе не понадобится. Обычно на посвящении народу бывает раз в десять меньше, видно слух пошел, что он хочет сделать тебя своей Королевой. Все захотели посмотреть на тебя.

Все тело у Маринки разламывалось от боли.

— Сейчас будут гномы — духи земли, они будут трогать только ноги, выше они не достанут, ты немного отдохнешь.

Маленькие человечки смешно корча рожицы обступили ее и повисли у нее на ногах. Они прижимались к ней, терлись о ноги своими смешными мордашками. Маринка даже заулыбалась, чем привела гномов в неописуемый восторг. Они начали прыгать, визжать, кувыркаться. А один совсем маленький гномик вскарабкался ей на плечо и поцеловал в щеку.

— Селена, какие милые создания, неужели они приносят зло?

— Нет, они безобидны, но все-таки иногда служат нашему Господину. Редко, но все же он прибегает к их услугам.

Между тем веселье все разгоралось. Над поляной стоял такой силы хохот, визг, что Маринке с трудом удавалось расслышать то, что говорила ей Селена на ухо.

— Сейчас будут вампиры. Они очень опасны, я надеялась, что они будут где-нибудь в самом начале. Тебе придется собрать все свои силы. Смотри на них так, как будто хочешь переспать с каждым из них. Если кто-то из них вздумает укусить тебя, то это закончится для тебя очень плачевно. Тебе придется присоединиться к ним. Так что побольше сексуальности, обольсти их. Иначе можешь попрощаться со своими родными навсегда.

— Селена, раньше я думала, что вурдалаки, упыри и вампиры — это одно и тоже, а они такие разные.

— Это уж ты точно подметила. Одно у них общее — они все очень мерзкие.

Общение с гномами придало ей немного сил. Поэтому, подойдя к вампирам, она покрутила бедрами, как бы призывая каждого войти в нее. Один из них схватил ее и приник губами к ее губам. Остальные неистово ласкали ее.

— Если он меня сейчас не отпустит, то я задохнусь, — подумала она.

Но тут среди вампиров завязалась драка, каждому хотелось поцеловать ее. Они отпихнули от нее Селену, а один из вампиров уже начинал входить в нее. И тут раздался грозный рык хозяина. Порядок мгновенно установился. Наглеца на глазах у всех немедленно разорвали. Зрелище было ужасным. Маринку тошнило, голова закружилась, ноги подкашивались, она уже готова была потерять сознание, но Селена подхватила ее, рывком поставила на ноги и зашептала в самое ухо:

— Давай, давай, приходи в себя. Они все почувствовали кровь, сейчас ты на волосок от гибели. Ну, ты и устроила, не переигрывай. Сейчас пойдут лешие, а потом всякая смесь. Слова Селены мгновенно вернули ее к действительности. Казалось сама природа пришла ей на помощь: в лицо ей повеяло прохладой, это немного освежило ее и придало сил. Увлекаемая Селеной она двинулась дальше к новой толпе ее мучителей.

Лешие все казались грустными и старыми. Но это была иллюзия. Руки у них оказались очень сильными. Лешихи, ревнуя своих мужчин, старались побольнее ущипнуть ее. Лешие ревели от восторга. Все тело Маринки было в синяках и кровоподтеках. Золотое свечение исчезло. Мертвенная бледность покрыла ее лицо. Она просто чудом находила в себе силы двигаться дальше.

Между тем, веселье продолжалось, на останки разорванного вампира никто и внимания не обращал. Кое-кто из нечисти уже совокуплялся возле бочек с вином, остальная толпа срывала в исступлении свои одежды, все ждали кульминационного момента.

— Теперь пойдет смесь из разной нечисти, это продлится минуты две, не больше.

— Селена, мне очень больно, все тело горит огнем, я больше не могу, пусть уж лучше они разорвут меня.

— Ты что! Подохнуть всегда успеешь, надо бороться, не раскисай, ты через такое прошла, неужели не потерпишь еще две минуты!?

Из последних сил Маринка улыбнулась своим следующим мучителям. Маринка не понимала, кто они. Здесь были и просто люди, и непонятная смесь людей и зверей, и бесплотные создания, постоянно меняющие свои формы, и такие существа, которые ей совсем были не знакомы. Селена зашептала ей на ухо:

— Смотри, это «дэвы» — демоны. Видишь, у них длинная шерсть и когти. Они живут в диких, труднодоступных местах, внутри гор, в недрах земли. Там они стерегут сокровища земли: слитки драгоценных металлов и самоцветы. Они больше всех ненавидят людей, убивают их при случае и съедают. Не смотри им в глаза!

Маринке это и говорить не надо было. Она стояла, прикрыв глаза, и молила о том, чтобы весь этот ужас поскорее кончился.

Смесь из рук, бесформенных тел потянулась к ней. Мученьем отдавалось в теле каждое их прикосновение. Но мысль о том, что сейчас ее оставят в покое, придавала ей сил. У нее в голове было только одно: сейчас это все закончится. Теперь ей было все равно, есть у нее порошок или нет. Ей казалось, что сейчас, когда ее положат на это огромное ложе, она и так потеряет сознание. Последние силы оставляли ее.

Селена зашептала ей на ухо:

— Ну, все, молодец девочка, ты выдержала! Сейчас будет ванна, тебе станет легче. И действительно, Маринку подхватили сотни рук и поднесли к ванне, ее бережно опустили в воду. Вода очень приятно пахла, освобождая ее тело от боли. Ей сейчас так хотелось остаться одной, она закрыла глаза. Но блаженство длилось недолго. Две молодые ведьмочки мягким пушистым полотенцем обтерли насухо ее тело. И опять чьи-то руки подняли ее над толпой и понесли к ложу. Мыслей у нее не было никаких. Она не могла даже пошевелиться. Она погрузилась в лепестки роз. От их резкого запаха закружилась голова. Теряя сознание, она почувствовала, что мужчина входит в нее под бешеный рев толпы.

21

Очнулась она в домике на кровати, закутанная в кроваво-красный плащ, который был на Люцифере в ночь ее посвящения. Ее тело превратилось в сплошной синяк, каждое движение вызывало в ней нестерпимую боль. Она подумала:

— Слава Богу, все уже позади, я осталась живой.

В ту ночь она несколько раз прощалась с жизнью. В домик зашла Селена, она выглядела очень довольной.

— Ну что, пришла в себя? Ты проспала целые сутки. Сейчас я буду лечить твое тело. Я приготовила для тебя очень хорошие мази. Знаешь, такого шабаша у нас еще не было. Все только о тебе и говорят, ты всем понравилась. Господин был в ударе, он остался очень доволен тобой, а мне он подарил серьги, смотри какие. Ее огромные уши действительно украшали золотые серьги с бриллиантом. Обрати внимание, ты лежишь на его плаще, а он до него даже дотронуться никому не дает. Используй его, стань его Королевой. Сразу видно, он обязательно предложит тебе это. Ты даже представить себе не можешь, что за жизнь будет у тебя. Это же безграничная власть, любое твое желание будет мгновенно исполняться. Все сокровища мира окажутся в твоем распоряжении. Ты не будешь знать болезни, старости.

Селена начала натирать ее мазью, Маринка мучительно переживала любое прикосновение. Но скоро мазь начала действовать, растирания Селены стали более интенсивными, Маринка больше не чувствовала боли.

— Селена, спасибо тебе, мне совсем не больно. Я уже могу встать.

— Нет, тебе нельзя. Сегодня до самой ночи будешь лежать в постели. Сейчас я накормлю тебя. Копи силы. Ночью Господин придет к тебе. Ты должна к этому времени стать совсем здоровой. От твоих синяков и следа не останется. Я же говорю тебе, я много чего умею.

Вдруг сегодня он предложит тебе стать Королевой? — мечтательно закатив глаза, произнесла Селена.

— Селена, он уже предложил это.

— И ты что, еще думаешь!? Ты же ненормальная! Что держит тебя здесь? Дед? Ты его знаешь всего три года. Матрена? Это же просто смех. Твой отец? Ты ему совершенно не нужна.

— Откуда ты обо мне все знаешь?

— Как откуда? Тебе же силу особую передали, мы ведьмы все друг про друга знаем.

— Селена, я всю жизнь хотела, чтобы меня любили, и сама хотела любить. Когда я была маленькой, я никому не была нужна. Неужели я родилась для страдания? Я все время задавала себе этот вопрос. И вот уже три года кто-то беспокоится обо мне. Я хочу встретить любовь, настоящую любовь.

— Да, и при этом нахлебаться вдоволь. Ты еще маленькая и очень наивная женщина. Что может дать тебе любовь? Да уже лет через пять вы смотреть друг на друга не сможете. Попомни мое слово: кроме разочарования и горя тебе не увидеть ничего. Слышала, человек приходит на землю, чтобы страдать. Ты скоро поймешь это, но будет поздно, твоя красота уйдет, а Господин два раза такого не предложит. Знаешь, сколько таких, как ты, вокруг бегает? Уж не знаю, почему он на тебя так запал. Это на него не похоже. Видно, правда, грядет эра Водолея. Для нас это плохое время. Ох, Маринка, я бы сейчас все на свете отдала, чтобы оказаться на твоем месте. Ну, ладно, спи, горе мое, может, к ночи одумаешься.

Селена покинула ее. Спать расхотелось, на душе было тревожно. Сомнения разрывали ее сердце. Нет, она не может бросить деда, Матрену, бабу Аллу. Она боится Люцифера. Как же она будет жить рядом с ним, если, кроме страха, она не испытывает к нему ничего? Она задавала себе вопрос: что она хочет получить от жизни? И ответ был один — любовь. А Люцифер сказал ей, что любовь и он — вещи, которые несовместимы. Так страдая и мучаясь, она провела весь день.

22

Он пришел, когда стало совсем темно.

— Я хочу наградить тебя за славный вечер, который ты устроила для моих подчиненных. Все остались довольны, я тоже. Полетели, я что-то тебе покажу.

Они вышли на крыльцо, оттолкнулись и взмыли вверх. Никак Маринка не могла привыкнуть к полетам. Сразу же чувство восторга захватило ее душу. Она подумала: я уже больше не смогу жить без этих полетов. С ними мне очень жаль расставаться. Так бы всю жизнь и летала.

— О чем ты думаешь? Ты такая грустная. Но ничего, сейчас я развеселю тебя, мы полетим к Сатанинским болотам. Там есть одна полянка, видишь, вот она.

Они приземлились под огромным дубом.

— Я знаю, ты искала шалет. Так вот, он растет здесь, на поверхность он выйдет через 21 год в июне. Ты запомнишь это место?

— Да.

— Это мой подарок тебе. Я знаю твой ответ. Можешь мне его не говорить, мне известны все твои мысли. Я сделал большую ошибку, ты думаешь, что отец не любит тебя? Это была моя работа. Но тут я просчитался. Я оставил тебя здесь, потому что хотел еще больше разбудить твою чувственность. На природе человек развивается по-другому. Но я не учел старуху. Она влияла на тебя все эти три года. Второй раз я испытываю прокол от женщины, которую я хотел бы иметь при себе. Я не смог купить тебя, как не смог купить Магдалену. Любовь оказалась сильней. Я умею признать поражение. Возможно, мне удастся наверстать все с нашей дочерью. Во всяком случае, некоторое время это будешь ты для меня. Я говорю с тобой откровенно, чего я не позволяю себе ни с кем. Не могу понять, почему меня так тянет к тебе? Столько красивых женщин вокруг, я могу взять любую. Но мне нужно не только твое тело, мне нужна твоя душа. Тысячи женщин умирали от любви ко мне, ради меня они шли на любые подлости. Я легко завоевывал любую, но только не тебя и не Магдалену. Старик устроил так, что все мои дети — бесплодные. Поэтому я не смогу долго наслаждаться воспоминанием о тебе. Моя дочь не даст мне продолжения тебя. Ты исчезнешь, как исчезла Магдалена. Я могу убить тебя, но что это мне даст? Ты вызвала во мне такие чувства, которые приносят мне вред. Я становлюсь слабее. Сегодня мы расстанемся с тобой. Теперь, если ты хочешь применить свою силу, ты только подумай о том, что ты хочешь, и тебе продиктуют, как ты должна будешь это сделать. Ты спокойно можешь убить человека, ты можешь вылечить от любой болезни, но на пользу силу применяют редко, в основном, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы все говорили о том, что ты все можешь. Настоящая ведьма все-таки работает не на добро, а на зло.

Но все-таки кое-что я посеял в твоей душе. Тебе будет очень тяжело отвернуться от меня.

Я живу в каждом человеке. В основном, человек служит не Богу, а мне. Посуди сама, что производит человек мне на благо? Это зло, ненависть, невежество, двойственность, страдание, сомнения, страх, нужда, всякие безобразия, болезни, слабоумие, прелюбодействие, убийство и так далее. А человек должен делать, чтобы быть на стороне Бога? Он должен любить, доверять, быть правдивым, щедрым, здоровым, мудрым, счастливым, способным, уверенным в себе и богатым. Попробуй встретить такого. Человек все делает на благо мне. А Старик все терпит, все прощает, ждет, чтобы человек обратился к нему. Человечество невежественно. Если бы ты знала, какой силой обладает каждый из вас, но пользоваться вы ею не умеете. Твоя ведьмина сила просто ничто, по сравнению с ней. Сейчас ты слушаешь меня, а практически не слышишь. Твоя бабка Алла владеет этой силой. Я ненавижу ее, но сделать ничего не могу. Сейчас мы расстанемся. Ты забудешь все, что я тебе сказал сейчас, а пройдет много лет, и ты это вспомнишь. Я постоянно делаю с тобой вещи, которые не соответствуют моей природе. Поэтому я покидаю тебя.

— А как же я, как я доберусь в темноте до домика? — спросила испугано Маринка.

— Ты сама умеешь летать без меня. Луна осветит тебе местность, прощай.

И он растаял прямо перед ней.

Сразу она ощутила, как огромная гора свалилась с ее плеч.

— Ура! Наконец этот кошмар закончился, я свободна!

Ее душа ликовала.

Маринка оттолкнулась и взвилась навстречу темным вершинам деревьев. Сейчас она впервые летела одна. Чувство свободы опьянило ее.

— Еще успею в домик, — подумала она и полетела к деревне.

— Интересно, как там дед?

Вот уже лес остался позади, и река ушла куда-то в сторону, навстречу ей уже летели крыши первых домов, изгороди, подпертые штабелями дров, столбы, на которых никогда не было фонарей.

Какая прекрасная погода стояла в этом месяце, было тепло, как в июле. Ведь обычно в это время здесь холодно. Чувство свободы и счастья переполняло ее. Она ликовала:

— Наконец-то все позади. Если я расскажу обо всем Матрене, даже она мне не поверит.

Все было как во сне.

— А слетаю-ка я к реке, — она резко повернула направо и как по волшебству речка рванула к ней навстречу. У реки ей стало очень свежо. Холодный ветерок набросился на нее, начал рвать волосы. Ей показалось, что что-то темное и тревожное скрывается в толще воды. Теперь она знала, что огромная масса невидимых нам существ населяет Землю. Для нее сейчас ожили все сказки. А дед говорил ей, что все это выдумки. Жаль, что она не сможет ему рассказать о том, что с ней приключилось. И вдруг, прямо перед собой на маленьком островке она увидела небольшого человечка, его смешная мордочка строила ей рожи, он начал грозить ей кулачком.

Ой, это же ребеночек водяного. Он был просто копией своего взрослого родителя. Если его отец или мать рядом, то ей не поздоровится. Она знала, что водяной может резко выпрыгнуть из воды и утащить на дно свою жертву. Решила больше не рисковать. Она поднялась повыше и полетела в сторону деревни. Дом деда она нашла быстро и без труда, мягко приземлилась на крылечко.

— Ну, вот я и дома. Дед мне обрадуется!

И тут до нее дошло, что она совершенно голая и не сможет войти в дом, вдруг кто-нибудь проснется, ведь там полно народу: Николай с Клавой, дети, дед. Маринка стала ругать себя, как она об этом не подумала. Скоро прокричат петухи, после чего полет станет невозможен. Надо немедленно возвращаться назад. Она легко взмыла вверх и направилась в сторону леса. Скоро была на месте, ведь лететь по воздуху получается быстрей, чем идти пешком. В их домике горела свеча. Маринка зашла и увидела Селену.

— Ну что, рассказывай скорей.

— Селена, мне нечего тебе рассказать, я не согласилась.

— Все девка, потеряла ты свое счастье. Теперь будешь эту подлую жизнь проживать.

— Не ругайся, Селена. Я бы не смогла играть эту роль. Пойми, это не для меня.

— Да, да. Быть счастливой — это не для тебя. Видать, человек так устроен, всегда ему страдания не хватает. Эх, будешь ты жалеть об этом всю жизнь.

— Ладно, Селена, давай поспим, завтра домой. Я тебя уже успела полюбить. Ты классная!

Видно, похвала Маринки очень понравилась Селене.

— Да ладно, чего там, видно судьба у тебя такая. Я тебя тоже полюбила как дочку, сейчас моя доченька, твоя ровесница, где-то по земле ходит. Вот бы посмотреть какая она стала. Господин обещал, если хорошо служить буду, устроит нам встречу. Но мне подлости не хватает. Понимаешь, помогаю я людям, и от этого опасаюсь, как бы мне не поплатиться. Изольда уже отсчитывала меня. Все грозится Господину рассказать. Но не могу я ничего с собой поделать: я очень жалостливая. Люди просят, а мне всех жалко, всем помогаю. А еще я талантливая. Видела, какую я тебе мазь сделала, и следов нет от синяков. Хочешь, задержись здесь, хотя бы денька на три, я тебя поучу немножко.

— Ладно, Селена, я согласна, гаси свечку, и давай поспим, смотри утро уже.

23

Проснулись они под самый вечер. Первой встала Селена и разбудила Маринку:

— Ну вот, целый день потеряли, совсем мы с тобой с режима сбились. Хорошо, у меня трава есть, собирать не надо. Сейчас я тебе покажу, как готовится отвар, при помощи которого можно совсем убрать боль от родов. Это не повредит ни мамочке, ни ребенку. Кстати, этот отвар возьми с собой, он не портится, а тебе он понадобится.

Маринка спросила:

— Селена, а откуда ты?

— Я живу в соседней деревне. Она находится в часе ходьбы от вашей. Наши парни к вашим девкам на танцы бегают. У нас деревня хуже, чем ваша, молодежь в город перебираться стала, все сейчас приходит в упадок. Изольда тоже там живет, но только изредка. Вообще она пропадает куда-то надолго. От посетителей у нас отбою нету, ведь наша деревня богата на ведьм, но я все равно хочу в район перебираться. Там и денег легче заработать и жениха себе найти, я очень замуж хочу. Мне еще ребеночка родить надо. А то, как я умирать буду, кому я свою силу передам? Тебе вот любому отдать можно, а мне только прямому наследнику.

— А знаешь, Селена, я вчера маленького водяного видела, прямо над рекой, смешной такой.

— И чего тебя туда понесло? Не понимаю, почему водяной не тронул тебя, они дите вообще не бросают без присмотра. Мы, ведьмы, это знаем, и над речкой никогда не летаем. Держись от воды подальше. Правда, теперь ты не скоро полетишь. Кончилась ведьмина неделя. Вчера последний день был. Теперь отсюда мы с тобой пешком пойдем, денька через три.

Маринка с удовольствием наблюдала за движениями Селены. Она заметила, что готовила ведьма свое варево с большой радостью. Было видно, что вся она отдавалась своему занятию. Волосы ведьмы растрепались, огонь, рвущийся из печки, плясал веселыми искорками у нее в глазах, щеки раскраснелись, и она стала похожа на молоденькую девчонку. На столе стояли шесть мешочков с травой, она бережно доставала из каждого по щепотке, называла ее Маринке и бросала в чугунок, в котором весело кипела вода. В домике от печки стояла нестерпимая жара. Они открыли все окна и двери. Лес ворвался в домик разноголосым шумом. Тут же объявилась Чернушка со своими двумя бельчатами. Бельчата были уже взрослые, но маму не покидали. Они весело прыгали по столу, засовывая свои черные носики в каждый мешочек. Маринка, тут же достала припрятанные орешки, и на столе начался пир.

Вдруг на улице резко потемнело. Первые тяжелые капли дождя ударили о землю. Через минуту он уже шел стеной. Сверкнула молния, и гром вслед за ней ударил оглушительным грохотом. Маринка обожала грозу, ее сердце наполнилось восторгом и ликованием. Она не понимала, почему стихия так действовала на нее. Скинув с себя одежду, она выскочила под дождь.

Ей вслед кричала Селена:

— Сумасшедшая, вернись назад, молния убить может.

Но Маринка уже не слышала ее. Она стояла на полянке, раскинув руки и глотая теплые струи.

— Ох, как прекрасна жизнь!

Гром продолжал пугать всех своими раскатами. Маринка замирала, но не от страха, а от восторга. Наконец, вдоволь насладившись ласками дождя, она вернулась в домик.

Селена ворчала:

— Ты сумасшедшая, заболеешь еще.

— Я не знаю, Селена, что со мной, но когда идет дождь, я просто не в состоянии справиться с собой. Что за восторг переполняет меня сейчас!?

— Я кажется, знаю: Он отпустил тебя, держал три года и отпустил. От этого у тебя такой восторг. Но ты действительно опасна: с тобой я становлюсь другой, я меняюсь. А для меня это плохо — мне не дадут увидеть дочь.

— Ах, милая моя Селена, ну зачем тебе встречаться с этим исчадием ада, мне Матрена говорила, что все его дети такие. Лучше тебе встретить мужчину, полюбить его и ты родишь себе замечательную девочку. А хочешь, я помогу тебе? Я познакомлю тебя с бабой Аллой, я узнала от Него одну вещь: он не может ничего с нами сделать, пока мы живы. А знаешь, почему я себя так веду, когда идет дождь? Когда я была совсем маленькой, мне было где-то года четыре, не больше, я гуляла на детской площадке. Начался дождь. Там было полно детей. И там был мальчик. Он гулял с мамой, я помню, очень завидовала ему, ведь я была одна. Этот мальчик жил со мной в одном подъезде. Он громко заорал: дождик был ему неприятен. А его мама сказала:

— Егорка, от дождя все растет, и поэтому нам полезно немного помокнуть.

Мальчик сразу перестал плакать, и стал с удовольствием мокнуть, пока мы не дошли до подъезда, он спрашивал у мамы:

— А я уже подрос?

Мама улыбалась, я была счастлива вместе с ними. Его мама сказала нам, что мы оба выросли. С тех пор я ненавижу зонтик, мне кажется, что я расту, когда стою под дождем.

— Ах, Маринка, если бы ты кушала хорошо, ты бы выросла, сейчас ты ведешь себя как ребенок.

Марина подошла к Селене, обняла и поцеловала ее:

— Спасибо тебе, ты заботишься обо мне, а моей маме было все равно, какая я приходила домой, она этого вообще не замечала. Ну, ладно, не будем о грустном, так как, ты пойдешь к Аллочке?

— Я подумаю, в наших кругах о ней ходят плохие слухи…

— Глупости все это. Твой Господин сказал, что она даже сильней его, она поможет тебе.

Они и не заметили, как ночь обняла небо. Месяц озарял всю полянку перед домом, серебрил верхушки деревьев и пробовал заглянуть к ним в домик. Тени от деревьев и кустов острыми клиньями падали на поляну. Казалось, что все вокруг уснуло, даже ветер. В окно пахнуло чем-то влажно-теплым.

— Селена, смотри, какая классная погода! А сколько звезд на небе! Я не понимаю, почему я так счастлива?!

Селене тоже передалось ее настроение:

— Ну вот, егоза, я вижу, урок мой ты не усвоила. А зелье наше уже готово.

— Селена, ну почему я не умею рисовать, если бы умела, я бы нарисовала эту ночь, я бы нарисовала, как спит наш лес, наше Круглое озеро, как стрекочет сверчок за печкой, как месяц улыбается нам, заглядывая в окна. А ты говоришь про какое-то зелье. Если мне что-нибудь понадобится, я найду мою Селену, и она сварит мне любое зелье.

Она обняла Селену и прижалась к ней.

— Маринка, Маринка, и зачем только тебе досталась эта ведьмина сила? Как же тяжело тебе будет с ней жить! В твоем сердце столько любви! Я физически чувствую это, но откуда это у тебя? Как может человек, проживший в страданиях все детство, излучать такое? Давай, дочка, спать. На вот, выпей это, уснешь сразу, пора нам перейти на дневной образ жизни.

24

Незаметно пролетели три дня. Маринка набрала трав для деда, вот он будет рад. Селена помогала все это тащить ей до деревни. Она приняла решение поговорить с Аллочкой. Пообщавшись с Маринкой, она поняла, что не сможет больше вернуться к своим старым делам, но чувствовала, что девочка питает ее своей любовью, и если они расстанутся, то скорей всего, все возвратится на круги своя. Селена впервые чувствовала себя счастливой. Какая-то надежда на другую жизнь, появилась в ее душе. Она всегда тосковала по своему материнскому чувству, рано потеряла дочь и не могла смириться с этой потерей. Маринка же, наоборот, искала в каждой женщине потерянную мать, и хоть стала она уже взрослой женщиной, и прошла через такие испытания в жизни, но все равно хотела ласки и материнской любви. Они могли дать друг другу то, что каждый хотел получить. Селена вела себя так, как если бы она была настоящей матерью Маринки, а Маринка впервые получала то, что так и не смогла получить от своей матери.

— Селена, как я расстанусь с тобой? Переезжай к нам в деревню. Мне кажется, что ты моя настоящая мама.

— Маринка, девочка моя. Мы что-нибудь придумаем. Ты же столько рассказала мне про Аллочку, а вдруг она и вправду мне поможет?

— Конечно поможет, ты даже не сомневайся. Она отца моего два раза от смерти спасала, Николая тоже, он вообще уже мертвый был. Она сильнее любой ведьмы, вот увидишь.

Маринку всегда поражало, как внезапно могла появляться деревня, казалось, что она сама бежала навстречу им. Недаром дорога домой всегда кажется короче. Вот уже показались первые крыши домов, заброшенная усадьба со старым парком и озером. Как же она любила все это! Лес раскрыл свои объятья, и они попали совсем в другой мир. Дома ей были рады, дед принял и Селену. Он всегда любил принимать гостей. Клавдия тут же накрыла на стол, позвали бабу Аллу. Все дружно уселись обедать. За столом царило веселье, все радовались друг другу. Селена впервые была в такой компании: столько счастливых людей! Даже дети у них необычные — все время довольны и радуются.

Она робко спросила у Аллочки, может ли та помочь ей.

Аллочка ей ответила утвердительно. После обеда они ушли к Аллочке «лечить душу» Селене.

С этого дня Селена начала разительно меняться. Она прожила у Аллочки три дня, а потом каждую неделю стала приходить к ней за закреплением достигнутых результатов. Сейчас это была совершенно другая женщина. Она стала веселой, уверенной в себе. Селена собиралась переезжать в район. Она нашла себе работу, где ей давали общежитие. Маринке было грустно расставаться с ней, но такова жизнь, каждого звала в дорогу своя судьба.

Приехала Матрена, и девчонки собрались в девятый класс. Маринка совершенно не чувствовала своей беременности, только очередные месячные не пришли.

Как и предполагала Маринка, Матрена ничему не удивилась, она поверила каждому ее слову. Оказывается, Полина рассказывала ей про шабаш, в котором та участвовала, там было ее посвящение, она готовила Матрену к этому. Маринка на этот раз не обиделась на подругу, она понимала, что если бы Матрена ей все рассказала, то это совершенно ничего бы не изменило. Даже было бы хуже, она стала бы ожидать неизбежного со страхом. А так было неведение, да и вообще, все уже позади.

Девчонки усердно учились. Надо было получить побольше хороших оценок, теперь это стало учитываться при поступлении в вуз. Маринка не представляла себе, как она будет учиться при наличии ребенка, но Матрена ее успокаивала и обещала, что все будет хорошо. Маринка уже знала о ее плане, но не представляла, как это можно будет осуществить. Ведь рожать ей надо было в конце мая, наверно придется бросить школу. Маринка, как могла, гнала мысли об этом, но тело постоянно ей напоминало. Весной у нее увеличилась грудь. Живот, как Он и обещал, не рос. Но девочка в ней уже начала шевелиться. Никаких чувств Маринка к ней не испытывала, пожалуй, только досаду от того, что ребенок должен появиться и помешать ее планам. Маринка с грустью думала:

— Наверно, моя мама чувствовала то же, что и я, когда ходила мною беременной. Я тоже ей мешала, как теперь мне мешает эта девочка.

Даже в мыслях Маринка не хотела называть ее дочкой. Еще не рожденную, она уже не любила ее. С этой беременностью она повторяет судьбу своей мамы. Этой же весной Матрена прицепила подушку под платье. Маринка возмущалась:

— Зачем ты это делаешь?

— Не спорь. Маринка, я возьму все на себя. Пусть все думают, что я беременна. Так будет легче всем нам. Деду не нужен позор, да и тебе тоже. А меня народ пожалеет и оправдает, ведь все продолжают думать обо мне: несчастная горбунья, она все равно замуж не выйдет, так хоть будет жить для ребеночка.

Баба Алла была категорически против такого обмана, но ее просто попросили никому ничего не рассказывать, что впрочем, можно было не делать, баба Алла ни про кого ничего не рассказывала и так. Она ругала Маринку за то, что та хочет начать свою жизнь с обмана:

— Думаешь, ты просто так оказалась в этой ситуации? Нет, это для того, чтобы ты поняла мать. А ты стыдишься ее. Твой обман приведет к тяжелым последствиям.

Маринка молчала, ей конечно было стыдно, Матрена так горячо убеждала ее в обратном, что, наконец, она приняла план Матрены. Она решила, что если у нее вырастет живот, то все и так все узнают, она просто промолчит. А если нет, то и вправду, как предлагает Матрена, будет лучше. В чем виноват ее дед? На улице на нее буду показывать пальцем, а обвинят во всем деда — мол, не доглядел. А что скажет отец? Они, пожалуй, с дедом опять рассорятся, отец не простит деду, что тот упустил девчонку.

25

Наступал день родов, а живот так и не стал большим. Правда, она поправилась, но с кем это не бывает? Матрена же каждое утро тщательно привязывала подушку к животу. Ее уже вызывали к директору, выясняли, кто отец. Потом к ним пришел участковый и тоже допытывался. Матрена сказала, что залетела в санатории, но не знает от кого, мол, по пьянке вышло. Пошла к кому-то в гости, сейчас и не помнит, а мальчиков было много. В общем, привлекать к ответственности было некого. Директор школы сообщил ей, что продолжить свое образование она сможет только в вечерней школе. Деревня, как и предполагали, вся сочувствовала ей и одобряла ее поступок. Мол, сейчас родишь для себя и жить с дитем будешь, кто тебя такую замуж возьмет, хоть горба нет, но уж больно маленькая.

Роды начались на следующий день после окончания школы. Когда пошли схватки, Маринка выпила отвар Селены и уже через два часа успешно родила крохотную девочку. Баба Алла сказала ей:

— Повезло тебе. Родилась с маленьким весом, но крепенькая, как назовешь?

— Я не знаю, сами называйте, мне все равно.

— Тогда пусть Матрена называет, фактически она ей мама.

Матрена назвала ее Ольгой, в честь Маринкиной мамы. Как ни ждали они молока, но оно не пришло к Маринке. Баба Алла сокрушалась:

— Ну хоть бы месяца три покормила.

Хорошо корова была. С первого дня Матрена начала заботиться о девочке. Маринка помогала ей, стирала, готовила, но не прикасалась к ребенку. Она пробовала разобраться в себе: что у нее за отношение такое к девочке, но не смогла. Она спросила у Матрены, зачем она так назвала ее. Та ей ответила:

— Я знаю, Маринка, кто вырастает из этих детей. Не будем строить иллюзий по отношению к нашей девочке, поэтому я назвала ее как твою маму. Помнишь, Аллочка говорила, что в честь рано умерших нельзя называть, так как судьба может повториться. Если она станет исчадием ада, то зачем ей долго жить? Но самое страшное, я привязываюсь к этой девочке, как будто это моя родная дочь. Она так удачно родилась: уже осенью мы можем продолжить учебу, я переведусь в вечернюю школу, нам не придется бросать учебу. Дети растут быстро, смотри Алиске и Ванечке уже по три годика, а помнишь, кажется, только родились.

Да, Алиса была очень странной девочкой. Все время она проводила у бабы Аллы. Сидит себе тихонько на печке и слушает, пока та людей принимает. Потом и вовсе перешла к ней жить. Настя пробовала увезти ее, но так и не смогла. Уже на станции у девочки начинались приступы удушья и ее возвращали назад в деревню.

Однажды привезли из Москвы профессора. Он долго осматривал Алису, потом сказал им:

— Лучше смириться и оставить девочку здесь. Видимо, это какая-то неизвестная науке форма аллергии. Вам повезло, что в этом воздухе убивается аллерген, благодаря чему она и живет.

После этого Настя успокоилась и ребенка больше не трогала. Проводя отпуск в деревне, она все время пыталась наладить с девочкой отношения, но не помогали даже подарки, к которым Алиса была равнодушна. Девочка все время молчала, и как только ее отпускали, убегала к Аллочке. Та объясняла Насте: все Хранители ведут себя одинаково, я тоже такая была. Твою дочь ничего не интересует, но это не значит, что она ограниченная. Она просто живет своей жизнью. Не мешай ей, и она отплатит тебе любовью. Для нее детство проходит не так, как для других детей. Подумай, зачем ей играть в куклы? Это ей в жизни не понадобится.

Маринка заканчивала писать о своем детстве. Через три года она выйдет замуж за Сережу, а еще через четыре года бесследно исчезнет Ольга. Маринка видела ее последний раз, когда летом приезжала к деду. Ольга действительно была ее копией, только глаза получились ярко-голубыми. С исчезновением этой девочки Маринка успокоилась: больше ничего не связывало ее с прошлым. Маринка всегда боялась, что Сережа, глядя на Ольгу, догадается обо всем. Но он просто не обращал внимания на ребенка Матрены. Ольгу объявили в розыск, на этом дело и закончилось. Дед и Матрена сильно переживали: они очень привязались к ребенку. Дед все время пропадал в лесу, лес был самым лучшим лекарем. За его хозяйством следила Клавдия, у нее уже было трое детей, и они, наконец, переехали в свой новый дом.

Матрена, которую теперь все называли Маргаритой, вышла замуж за Степана. Аллочка сделала ее совершенно другим человеком. Маринка очень радовалась за подругу. Еще через год у Матрены родился сын, жила она со Степаном очень счастливо.

Матрена знала все, что происходило с Маринкой, и ругала ее:

— Почему ты не обратишься к бабе Алле? Она помогла стольким людям. Даже Селена смогла изменить свою жизнь, и сейчас счастлива, а ты продолжаешь не верить ей.

На этот раз Маринка обратится за помощью к Аллочке. Написав все это, она сделала первый шаг.

26

Вдруг в прихожей раздался резкий звонок. Маринка так увлеклась своими воспоминаниями, что не заметила, как наступил обед.

— В школу опять не сходила, — подумала она с сожалением, Настя расстроится, и побежала открывать дверь. Перед ней стояла русичка — собственной персоной. Сладким голосом она произнесла:

— Здравствуйте, Мария Васильевна! Если гора не идет к Магомету, то он идет к горе, — и торопливо зашагала в зал, как будто боялась, что Маринка тут же закроет перед ней дверь.

— Здравствуйте, Эльвира Сергеевна! Я собиралась к вам зайти сегодня, но была занята.

— О, вы что же, книжку пишете? Спросила она, схватив Маринкины записи.

Маринке пришлось силой вырвать их у нее. Но русичка даже внимание на это не обратила.

— О, какая горочка у вас великолепная, итальянская! Ах, как вы живете богато, Мария Васильевна! И муж у вас на джипе ездеет.

Дети у вас одеты лучше всех. Но вот знаете, ваша Настя совсем по русскому языку отстала.

— Да, Эльвира Сергеевна, я знаю, за прошлый диктант вы ей двойку поставили за одну ошибку.

— Так возросли требования к детям, — сказала обиженным тоном Эльвира Сергеевна.

Но Маринка быстро поняла, что наезжать на русичку не в ее интересах, она на Настеньке отыграется.

— Эльвира Сергеевна! Я вас прошу, позанимайтесь с Настей дополнительно, за отдельную плату.

Лицо руссички осветилось радостью.

— Прямо не знаю, что и делать. Свободного времени у меня нет. А Настя так безнадежно отстала — ей требуется три урока в неделю.

— Мы согласны хорошо заплатить.

— Я беру двадцать пять долларов за час, — быстро произнесла Эльвира.

Маринка подсчитала: триста долларов в месяц, ну и аппетиты у этой стервы! Нет, права была Настя насчет нее. Маринке неприятно стало смотреть на эту женщину. Но вслух она сказала:

— Да, да, мы согласны, я вам сейчас отдам за четыре урока.

Маринка достала деньги, торопливо сунула их учительнице. Та прямо сияла от радости. Маринка, чтобы побыстрее избавиться от нее, произнесла:

— Эльвира Сергеевна, я действительно пишу книгу, мой редактор требует, чтобы я закончила ее завтра.

— О, что вы, что вы, не смею вас больше задерживать, до свидания Мария Васильевна, передавайте большой привет Сергею Федоровичу. Говорят, он в этом году будет баллотироваться в депутаты?

— Да, да, Эльвира Сергеевна, но об этом рано еще говорить, выборы не скоро. И захлопнула за ней дверь.

Ну вот, все знают, а она нет. Сергей не считает нужным даже говорить о своих планах. Зачем только лезет он в политику? Но, ладно, это его дело, пусть делает, что хочет, но как обидно, он просто перестал вообще делиться со мной, так сильно отдалились мы друг от друга. Своей любовнице он, видно, все рассказывает.

Резкий телефонный звонок прервал ее мысли.

Это был ее муж. Он сразу накинулся на нее:

— Что ты себе позволяешь!? Ты оскорбила маму последними словами, она в больнице в реанимации!

— Ага, новая степень воздействия, — подумала про себя Маринка.

— Если мама умрет, я тебе никогда этого не прощу!

— Как же, умрет, жди, со мной это скорей случится, — комментировала она про себя.

— Чего же ты молчишь?

— А что мне говорить, Сережа, ты уже все сказал. Что я теперь могу сделать?

— Ты поедешь к ней в больницу и на коленях будешь просить у нее прощения! Теперь ты с детьми ни в какую Турцию не поедешь. Я на эти деньги буду лечить маму. Я устрою ее в самый лучший сердечный санаторий. Господи, и почему я никогда ее не слушал.

Вдруг, Маринку осенила догадка:

— Сережа, а тебе сейчас папа звонил?

— Да, отец, он был очень расстроенный.

— А ты позвони ему сейчас сам.

— Зачем?

— У него для тебя есть новости от мамы.

— Что ты несешь?

— Ничего, а потом перезвони мне.

Маринка знала, что свекровь всегда хватала трубку первой, к тому же сейчас они звонка от сына не ждали.

Сергей перезвонил минут через десять. Маринке было смешно.

— Ну, как мама?

— Ее отпустили, но это ничего не значит.

— Значит, Сережа, это значит, что твоя мама врет. С реанимации не отпускают через пять минут, к тому же, сколько ей ехать от больницы до дома? Ты, Сережа, в командировку с любовницей поехал? Она у тебя молодая, красивая, да?

— Опять ты несешь бред! Опять ревность, ты меня задолбала уже!

— Ну, что ты, Сережа, это мне твоя мама сказала. Ты знаешь, она ей очень понравилась, не то, что я. А наши с тобой дети, выблядки, в Турцию не поедут. Я сегодня сообщу им эту радостную новость. А, знаешь, мама сказала, что твоя любовница родит тебе сына, ты наверно, сейчас оторвался от такого важного дела. Мальчика сделать трудней, ешь побольше мяса, получиться мальчик.

И Маринка бросила трубку на рычаг. Телефон тут же зазвонил снова. Она выдернула его из розетки.

— Все-таки есть на свете справедливость, — подумала Маринка. Какое счастье, что ей в голову пришла такая хорошая мысль о звонке маме. Пусть он теперь подергается в своей командировке! Не все же ей дергаться.

Ну, все прекрасно, в школу идти не надо, буду писать дальше.

Не успела она дойти до середины комнаты, как опять позвонили в дверь.

— Господи, кого это черт несет, может, русичка вернулась? — думала Маринка, открывая дверь.

— Светка? Ты? Какими судьбами, я рада тебя видеть. Ох, как ты шикарно выглядишь.

— Конечно, только от косметолога. Вот зашла тебя просветить насчет наших благоверных.

— Ты знаешь, меня сегодня уже свекровь просветила. Он в командировке с молодой любовницей. И твой с ним?

— Сейчас решается судьба одного очень важного контракта, по которому наши мужья получат по миллиону на брата. Между прочим, подписание его они ждут не дома, а в Сочи. Они собрались его там и отмечать.

— Ну и что, у них и раньше были контракты, помнишь, в прошлом году?

— Дура, ты что, меня не слышишь? Я говорю про миллион долларов! Так сказал мой муженек. А если учесть, что он все время пытается утаить от меня денежки, я думаю, они получат по два. Фима слышал, речь шла именно о такой сумме.

— Фима? Кто это?

— Ты, что сбрендила, как кто? — Один из их охранников.

— Это такой здоровый, так у него же одна извилина. Он, что тебе что-то рассказывает?

— Не что-то, а практически все. Конечно, я и с ним трахаюсь. Ты сама понимаешь, для этого дела не важно, сколько у него извилин, чем меньше, тем легче с ним договориться. Мне нужен был человек около мужа, так вот, это самый надежный вариант. Я теперь знаю каждый его шаг, а поскольку твой муж постоянно с моим, так я все знаю про них обоих.

— Значит, зря я Сережу обидела, вечно эта старая мымра, его мамочка, что-нибудь придумает, что бы поссорить нас.

— Ну, это не совсем так. Любовницу твой муж с собой не взял, он взял их ровно пять. И у моего столько же. Представляешь, твой изменяет не только тебе, но и своей любовнице. Она его затрахала совсем, замуж за него хочет. Они сняли валютных проституток, самых дорогих, они им обходятся по тысяче долларов в день, плюс кормежка, отель и остальные развлекухи. Кроме того, две из них — целки.

— Где же они таких взяли в наше-то время?

— Да в той же конторе, где и остальных. Знаешь, сколько сейчас стоит целку сделать? Всего двести долларов. Господи, хоть самой такую контору открывай. Самый прибыльный бизнес. Наши там как цари: одна пятки чешет, другая массаж шеи, а еще две — лесбийский танец исполняют. Потом у них групповуха. Целок пока не трогают, так как их для начала морально развращают.

— Может, поедем и накроем их?

— Дура, какая же ты дура! Ну, чего ты добьешься? Думаешь, он сразу гулять перестанет?

— Свет, ну что же делать? Я сегодня всю ночь проплакала. Знаешь, даже мысли о самоубийстве на ум приходили.

— Ну да. А кто о девчонках думать будет? Сколько тебе было, когда твой папаша с Настей сошелся? Кажется двенадцать, почти столько же и твоей Насте. И кто твоему папочке нужен стал? Вспомни свое детство, кто о тебе думал? Мужику дети не нужны. Они их не рожают, только вид делают, что любят, чтобы женщине угодить, которая от него рожает.

— Свет, ну не все же такие, есть же нормальные мужики.

— Да есть, но не про нашу честь. Я в своей жизни таких не встречала. И папаша мой, гад, мать бросил, к молодой ушел, после того как соки все из нее выжал. Знаешь, как я их всех ненавижу. Сегодня мы с тобой гуляем.

— Ой, знаешь, я вечером договорилась с Маргаритой встретиться.

— Так отмени, горит что ли. Мы с тобой сегодня идем в гости к моему Димочке на день рождение. Если я тебя сегодня не вытащу ты совсем тут загнешься. Позвони Марго прямо сейчас, завтра встретитесь.

Как только Маринка включила телефон, как тот пронзительно зазвенел.

— Не трогай, Свет, это наверно Сережа.

— Ты что, сдурела, на фиг ему звонить, когда он так занят, не до тебя ему. Он же знает, что приедет домой, виноватое лицо сделает, и простишь ты ему все на свете.

Маринка все-таки взяла трубку.

— Алло. Ой, Маргарита, это ты? А я только тебе звонить собралась.

— Маринка, знаешь, я сегодня не могу к тебе прийти, звонила тебе целый день, чтобы сказать, да тебя дома не было. Степа билеты достал на балет в Большой театр. Давай встретимся завтра.

Маринка обрадовалась, теперь ничего Матрене объяснять не надо.

— Ладно, хорошо. До завтра.

— Вот видишь, как складывается все удачно. Вот ты знаешь, кому я завидую, так это Марго. Я однажды, ее Степочку охмурить хотела, так знаешь, что он мне сказал? — Я жене не изменяю. Гордо так сказал. А посмотри на Марго, рост — метр с кепкой, а морда…

— Слушай, Свет, — перебила ее Маринка, — ты при мне Маргариту не обсуждай, она мне ближе, чем сестра родная. Если бы ты знала, через что она прошла, я думаю, она это счастье всей своей жизнью заслужила.

— Да ладно, не кипятись. Давай лучше посмотрим, что ты оденешь.

Маринка подвела ее к шкафу. Светка начала скрупулезно изучать каждую тряпку.

— Марин, тут нет ни одной порядочной вещи, покажи белье. Господи, тебе совершенно нечего одеть! Как же ты ходишь?

— А куда мне ходить? В школу да в сад.

— У тебя деньги есть?

— Да, Сережа оставил мне с девчонками на жизнь.

— Посмотри сколько.

— Здесь триста долларов.

— Вот жмот. Сам штук десять спустит, а тебя в черном теле держит. Триста долларов, что на это купишь. Где ты все это дерьмо берешь?

— Да в Коньково, на барахоловке.

— Оно и видно. Ладно собирайся, горе мое, поедем, купим, что-нибудь нормальное, потом к парикмахеру и в косметичку. Приведем тебя в более или менее приличный вид. Денег я тебе займу, отдашь, когда сможешь.

Маринка машинально подумала, — Как хорошо, что есть обед девчонкам, а то бы ее совесть мучила.

Они поехали на Кутузовский — там куча магазинов и причем безумно дорогих. Светке нравилась фирма «ГУЧЧО», а Маринке очень не нравилась цена. Но Светка на цену не смотрела: перемерили кучу платьев и остановились на шелковом платье темно-зеленого цвета.

— Ой, Марин, ты красавица, в этом платье твои глаза просто сияют.

Туфельки подобрали черные, так практичней, потом ко всему подойдут.

В парикмахерскую Светка повезла ее к своему мастеру. Та, увидев гриву Маринкиных волос, тут же стала уговаривать сделать стрижку.

— Надо, девочки, имидж менять.

Светка тут же вскинулась на нее:

— Так, ты Анюта, не гони, это подружка моя, с этих волос тебе шиньон сделать не удастся. Кстати, накрасить сможешь?

— Ладно, сделаю.

Анюте было очень жаль упущенной возможности, ведь за такой шиньон, ей бы кучу денег отвалили. Но разве Светку обдуришь?

После всех этих манипуляций Маринка, взглянув на себя в зеркало, ахнула: платье, прическа, макияж сделали из нее совсем другого человека. Перед ней стояла красавица, при взгляде на которую даже дух захватывало. Ахнула и Светка:

— Вот бы мне такую внешность! Все бы мужики мои были!

Анюта ее подколола:

— Ох, Свет, этого добра у тебя и так навалом, скоро имена их всех поперепутаешь.

— Да не бойся, не перепутаю, у меня не голова на плечах, а компьютер. Пошли, Марин, нас уже ждут.

Димочка Светкин жил аж на Водном стадионе. Ленинградка вечно забита, особенно вечером. Телефон у Светки разрывался.

— Дим, ну сколько можно звонить? Ты каждые пять минут спрашиваешь, где мы, у меня же машина, а не вертолет, скоро будем, и больше не звони. Видишь, соскучился как, мне тут пришлось много времени Фимочке уделить, мы с ним уже целую неделю не виделись. Марин, ты смотри, недотрогу из себя не корчи. А для подкрепления твоего духа я вот что сделаю.

— Она набрала какой-то номер, на том конце долго не отвечали.

— Привет, дорогой! Как дела? Ты говорить можешь?

О… Можешь дать послушать? — Светка передала Маринке трубку. Телефон издавал звуки явного значения, Маринка покраснела.

— Да ты не красней, это как раз твой целку долбит. Все понятно, а мой где? Ну ладно, скучаю очень, пока, до встречи, дорогой. Видишь, мужики с девками в бассейне, как ты понимаешь, не плавание сдают, так что расслабься и получай удовольствие. За это надо Фимочке подарить что-нибудь, ему цены нет. Представляешь, гуляй спокойно, не мой, не твой не нагрянут, и опять же днем сексом заниматься — терпеть не могу.

— Почему?

— Да потому, чай уж не пятнадцать лет, нет, лучше в темноте, в темноте сам себе красивей кажешься, глаза закрыла, и ты уже Клаудио Шифер или еще кто-нибудь.

— Свет, а мне так плохо. Почему Сережа со мной так поступает? Я его так люблю, а он… это все равно, что нож в спину, это такое предательство…

— Так устроен мужик, что для тебя предательство, для него приятный эпизод. Вон мой Мишка обожает меня. Я же не дура, как ты, я ему сцены не закатываю. Зато вся в брильянтах, одежда только фирменная, смотри, какая у меня тачка — Мерседес. А твой получает столько же, у твоей свекрухи аппетит непомерный, она у него львиную долю забирает, а ты одеваешься, как одинокая учительница, он что тебе совсем денег не дает?

— Дает, но я все на девчонок трачу, Настя совсем большая, все новые платьица требует, форму в школе отменили, так она не хочет ходить в одном и том же.

— Правильно, ребенок умней тебя.

— Знаешь, Сережа постоянно спрашивает, куда я деньги дела, так я стараюсь у него потихоньку из кошелька вытащить да на девчонок потратить. Он их, слава Богу, в кошельке своем не считает.

— Ну да, а жрать жрет, что ты приготовишь. Пусть бы хоть раз на рынок сходил и цены узнал.

— Что ты Свет, ведь его дома не бывает, он ест где-то.

— Я вот не понимаю тебя, Марин, он тебе прямо на голову сел и ноги свесил, а ты его еще и защищаешь. Скоро он к тебе домой со своей любовницей заявится и заставит их обслуживать. Я слышала, так все хачики со своими женами поступают.

— Знаешь, Свет, я наверно с ним разведусь. Вот с Маргаритой откроем свой центр, немного на ноги встану и все.

— Марин, ты что, сбрендила? Это вообще нонсенс, чтобы мужика с деньгами выбрасывать. Да пока домой что-то носит — радуйся. А вот с любовью с твоей я тебе предлагаю закончить, а то долго не протянешь. Теперь жизнь такая: надо жить только по расчету.

— Свет, а тебе любви не хочется?

— Такой большой и чистой? Нет, уже не хочется, вся хотелка перегорела. Я свое отлюбила, теперь пока мой благоверный себе новую молодую жену не найдет, буду им пользоваться. Они сейчас все так делают: дети вырастают, у мужиков начинается вторая жизнь. Вон видишь, какая симпатичная мордашка из коляски торчит — это новые жены подрастают. Эти ждать ничего не хотят: в восемнадцать лет им давай все и сразу. А ничего, что муж на тридцать-сорок лет старше, любовника молодого заводят, а «папашка» содержит обоих, да еще и пыжится — вот какой я, меня такая молоденькая красотка полюбила, а жизнь, она справедлива, в шкуре своей жены побудет, пострадает, но не долго, такие долго не живут. Но самое обидное, что все достается не его детям, а этой стерве, потому что если даже родит ему такая девочка, то явно не от него, а от любовника. Вот такая песня жизни.

— Свет, а может, они от этих мужиков рожают?

— Ага, как же. Вон Галька моя подружка — гинеколог рассказывает. Приходит такая на прием. Она у нее спрашивает: резус крови папочки, историю заболеваний, чем вы в детстве болели, чем папа, только правду говорите, а то может в роддоме случиться что-нибудь, так вот, почти каждая спрашивает: «Доктор, а об этом никто не узнает?»

Она отвечает, эта информация только для врачей. И как думаешь, зачем задан этот вопрос? Бояться, что «папашка» где-нибудь про свой резус крови прочитать сможет, то же самое и с наследственными болезнями. А когда она в роддоме дежурит, сколько таких случаев было: с ребенком плохо, а мать умоляет, кровь лейте любую, только не папашину, ведь знает, что не подойдет, и боится, что правда откроется. А дети в таких браках редко здоровыми бывают, видно, расплачиваются за грехи родителей. Ой, мы с тобой заболтались, вот и приехали.

Квартира у Димочки была маленькая, однокомнатная. Мебели не было почти никакой. Только у стены стояла огромная кровать, отгороженная ширмой. Стол накрыли на кухне. Все выглядело как-то убого. Маринке сразу стало неуютно. Димочка был с Игорьком. Когда они увидели Маринку, так оба просто остолбенели от изумления. Димочка аж присвистнул:

— Свет, боже мой, неужели и от таких баб гуляют, это же королева. Это просто мечта всей моей жизни!

Светка тут же приревновала:

— Все, Димочка, рот не разевай, Маринка хотела с Игорьком познакомиться.

Маринка в ужасе думала:

— Господи, что я здесь делаю? Как противно, ведь сто процентов, пришла, чтобы потрахаться. Смотрят как на проститутку.

А вслух она сказала:

— Свет, знаешь, мне идти пора. Я не могу остаться. Мне сочинение надо у Насти проверить, я совсем забыла.

И Маринка начала пятиться к двери.

— Нет, нет, все прилично, это я так, пошутил. Проходите, дамы, за стол, будем праздновать мой день рождение. Кто что будет пить? Дамам, наверно, вино? А мы с Игорьком тяпнем водочки. Кто будет тост говорить? Я сегодня молчать должен.

Молчала и обиженная Светка. Игорек спас положение:

— Дорогой Дмитрий! Давай выпьем за тебя, пусть исполнятся все твои желания.

Все торопливо выпили. Всем было как-то неловко. Маринке хотелось провалиться сквозь землю. Она ругала себя.

— Зачем послушала Светку, зачем приперлась?

В ту же минуту у нее все поплыло перед глазами.

— Что это со мной, после первого бокала?

Ей стало очень плохо.

— Готова, — услышала она где-то вдалеке голос Димочки.

— Отнесем в комнату, ты Игорек, давай раздевай и начинай, мы со Светочкой подтянемся.

Это было последнее, что Маринка услышала.

Очнулась она рано утром. Будильник, который стоял на полу, показывал пять часов. Ее тошнило, голова раскалывалась, во рту все пересохло.

Вчера ей что-то подсыпали в вино. У нее все болело. Она осмотрела себя и ужаснулась — все тело было в синяках. Ее что, били? Она ничего не понимала. Ее дорогое платье вперемешку с одеждой других участников пирушки валялась на полу. А сами участники все голые спали тут же на широкой кровати. Маринка попыталась растолкать Светку, но она только что-то мычала в ответ. Маринка быстро, насколько могла, оделась, схватила свою сумочку и выскочила на улицу. Москва просыпалась. Прохожих почти не было, скоро откроется метро, вот туда она и пошла. По дороге она ругала себя, Светку.

— Во что она ее втянула? А что она ждала от всего этого? Что они там с ней делали? Боже, как стыдно! Она погуляла, чтобы снять душевную боль, а результат — стало еще хуже. Что теперь Светку винить, сама во всем виновата.

Она ехала в пустой электричке, и слезы градом катились у нее по щекам. Редкие пассажиры с удивлением смотрели на нее, но ей было все равно.

— Все, ничего нельзя изменить. Это конец, я больше не хочу жить, я устала, я устала от этой жизни. Чем мне может помочь Аллочка? Я больше не верю ни ей, ни мужу. Хотя почему я ей не верю? Ведь я ни разу не послушала ее, я как раз делала все наоборот. А ведь она мне говорила, что ничего хорошего не будет. Ложь — вот что самое страшное, это она разъела мою жизнь, все вышло так, как предсказывала Аллочка. Я зашла слишком далеко. Слишком далеко зашел Сережа. Я все время старалась обмануть себя в отношении его, я думала, а вдруг и вправду он не гуляет, всю жизнь я обманывала его, потом начала обманывать и себя. Теперь я узнала про него правду. И ничего, живая. Раньше мне казалось, что если случится такое, то я умру.

Электричка медленно подползла к ее остановке. Кто-то толкал ее, народу заметно прибавилось, все куда-то спешили. Она не спешила. Самое плохое, что могло с ней произойти — произошло. Дома на столе валяются ее воспоминания. Она даже не подумала, что Настя может их прочесть. А там столько отвратительных сцен про ее мать. Стало ли ей легче от того, что она написала? Наверно, да. Но этот случай со Светкой, он просто добил ее. Зачем она пошла с ней? Хотелось отомстить Сереже? Она же знала, что без любви не сможет лечь с мужчиной в постель. Зачем она послушалась Светку? Открывая дверь, она услышала, как разрывается телефон. Быстро окинув взглядом квартиру, Маринка поняла, что она в ней одна. Настя молодец, отвела Машку в сад. Кто же это звонит? Если Сережа, то она не сможет с ним разговаривать. Она долго не брала трубку, но телефон и не думал затихать. Звонил кто-то настырный. Наконец, Маринка решилась:

— Да, я слушаю.

— Марин, куда ты делась? Мальчики хотят продолжения и как можно скорей!

— Свет, зачем ты это сделала? Как ты могла?

— Дура, ты мне еще спасибо скажешь. Ничего, это только в первый раз трудно. Потом пойдет все как по маслу. Ты что забыла, где и с кем твой муж?

— Я не могу, Свет, мне противно все это.

— Знаешь, тебе теперь не отвертеться. Димочка тебя с Игорьком во всех позах сфотографировал. Жаль, что ты в отрубе была. Такая классная была ночка. Ты просто класс, у тебя такое тело, как у девчонки. И как это тебе удалось так сохраниться?

— Свет, скажи, зачем Диме это фото?

— Как зачем? Нам ты нужна. Теперь, если ты не придешь, он это фото мужу твоему подарит.

— Господи, какая же ты сволочь. Больше не звони мне.

Маринка бросила трубку, отключила телефон и направилась в ванну. Там на полочке стояло ее лекарство. Совсем недавно, чтобы справляться со своей силой, она выписала его у психиатра. Когда наступало полнолуние, с ней стали происходить странные вещи: она переставала спать, очень нервничала. Врач и выписал ей это лекарство. Она включила воду, набрала полную ванну, взяла листок бумаги и ручку, села в ванну и стала писать последнее письмо. Она приняла решение уйти из жизни. Пусть Сережа прочитает все мои воспоминания и это письмо. Она позаботилась о том, чтобы девчонки не открыли сами дверь. Придет Настя, увидит, что дверь закрыта на цепочку и позовет кого-нибудь.

— Без меня девчонкам будет лучше, кто-нибудь возьмет их, скорей всего Настя с отцом. Они еще молодые. Господи, какое прекрасное решение. Вот и конец всем проблемам. Прощай, Сережа, больше я ничего не буду знать о твоей измене. Но я все еще люблю тебя, хотя моя жизнь с тобой не сложилась.

Она тяжело вздохнула и начала писать:

Я помню нашу первую встречу. Я бежала к институту, чтобы прочитать: есть я в списках поступивших или нет. Ты стоял на ступенях и разговаривал о чем-то с ребятами. Когда я тебя увидела, мое сердце забилось так сильно, что я даже запахнула кофточку, мне казалось, что таким образом я сделаю стук моего сердца неслышным. Ты обернулся ко мне и замер. На твоем лице читалось такое изумление, как будто ты увидел не меня, а чудо. Я думала, что мне взрослой опытной женщине, каковой я себя считала, будет под силу обуздать сердце девочки, которое так стремилось встретить любовь. Но помнишь, ты взял меня за руку, и весь мир провалился куда-то. Рядом не было никого и ничего. Я видела перед собой только твои голубые глаза. Кажется, ты что-то сказал. Твой голос казался мне песней. Я забыла про все, даже забыла, зачем я подошла к институту. Мы пошли куда-то. Ах да, ты повел меня к реке. Речка со смешным названием Анисовка. Помнишь, было жарко. Мы дошли до поймы, легли на траву и стали смотреть на облака. Я знала, что с этой минуты я открою для себя рай и ад, радость и горе, исполнение всех своих желаний и безнадежное отчаяние. Я знала, что я отдаю тебе свою душу. Знала, что с этой минуты любовь к тебе будет самым главным чувством в моей жизни. Я видела, что с тобой происходит то же самое. Я слышала твое сердце. Оно стучало так же сильно, как мое. То, что происходило тогда между нами, очень тяжело описать словами. Между этой и прошлой моей жизнью пролегла такая глубокая пропасть. Вот тогда я решила, что я умерла и возродилась совершенной другой. Нам не нужны были ни ласки, ни поцелуи, потому то, что происходило между нами, было сильнее этого: рождалась любовь. Мы оба наблюдали это чудо. Ты даже не знал, как меня зовут. Нас это не интересовало. Мы просто сливались в одно целое, не трогая друг друга. Потом стало жарко, ты укрыл наши головы своей рубашкой, нам казалось, что мы спрятались от всего мира. Ты сказал:

— Что бы ни случилось, я женюсь на тебе.

Помнишь, что я тебе ответила?

— Что бы ни случилось, я выйду за тебя замуж.

Таким образом, мы поклялись отдать друг другу свои сердца до конца дней наших. Потом мы лежали и молчали. Тогда нам не надо было ни о чем говорить. Для меня это было мое первое счастье в жизни. Я лежала и думала:

— До тебя, любимый, у меня никого не было. Все, что я испытала в детстве, просто сон, дурной сон. Чтобы продлить то блаженство, которое я ощущала с тобой рядом, хотя бы на одну минуту, я бы отдала всю неделю, проведенную с ним.

Наступал вечер, мы уже начали замерзать. Ты накинул на меня свою рубашку, обнял меня и мы пошли к общежитию.

Ты, наконец, спросил меня:

— Как тебя зовут?

— Маринка.

— А тебя?

— Сергей.

— Ты поступила?

— Я еще не знаю.

— Пойдем, узнаем. Если ты не прошла, то я заберу документы из этого института.

— Знаешь, я почти уверена, что прошла. Я не знаю оценку только по сочинению, но я его списала, остальное я сдала на пятерки. Ой, вот смотри, моя фамилия, ура, я прошла!

Я заорала так громко, потому что радовалась, что мы будем учиться вместе.

— Я увижу тебя завтра, любимая?

— Да, и не только завтра, а так же всю последующую жизнь.

А когда мы расставались, ты поцеловал меня, и сердце опять стало стучать очень сильно, мне стало неловко, я опять запахнула свою кофточку. А ты сказал мне:

— Это что, твой первый поцелуй?

— Да, — ответила я. И для меня это было правдой, так я решила для себя. Я видела, как ты обрадовался при этих словах. Но это была моя первая ложь по отношению к тебе.

С этого дня в мою жизнь вошла большая любовь, а с ней пришел и страх, страх потерять тебя. Я думала:

— А что, если Сережа узнает обо мне всю правду?

Та ночь, после встречи с тобой, была для меня самая тяжелая. Аллочка, перед моим отъездом подарила мне маленькую иконку с изображением Девы Марии. Она сказала мне, что она принесет мне счастье. Все очень хотели, чтобы я поступила в институт. Ни мой дед, ни отец и мать не имели высшего образования, и поэтому они очень хотели, чтобы я получила его.

Я плакала и молилась. Спрашивала у Бога, что мне делать, но он предоставил мне самой сделать выбор. Теперь я очень жалею о нем. Я выбрала ложь.

Учеба немного охладила наши чувства. Навалилась целая куча курсовых, и виделись мы редко. При встречах ты смотрел на меня, любовался мною, но целовались мы редко. Ты говорил мне:

— Знаешь, я боюсь потерять над собой контроль. Ты не бойся меня, я не стану делать тебе больно, у нас это все будет, но после свадьбы. Тебе еще семнадцать, мы подождем, пока ты подрастешь.

Ты чувствовал себя очень опытным мужчиной, видно было, что у тебя были женщины, был опыт, ведь за твоими плечами была армия, да и старше ты был на четыре года.

Как странно, он тоже будет ждать, пока я подрасту, как тот другой. Я не хотела сравнивать тебя с ним, но видимо, так устроен человек. Люди даже поговорку себе такую придумали: все познается в сравнении.

Я очень была рада тому, что ты так редко целовал меня. Я боялась выдать себя. Ведь тело мое уже знало мужские ласки, оно знало роды и было раскрыто для любви. Мне очень нравилось, что ты не трогаешь меня, так как я все время боялась выдать себя, мое волнение ты принимал за неопытность. Если бы ты попросил меня отдаться тебе, я бы не смогла возражать. Ты бы сразу все понял. А если бы я рассказала тебе про Люцифера, то ты принял бы меня за сумасшедшую.

А помнишь, наши первые зимние каникулы, мы расставались с тобой первый раз так надолго? Ты уезжал в Москву, а я к себе, в деревню…

Слишком много я написала для тебя, любимый. Как же мы могли убить такую любовь, Сережа?

Дальше, я хочу обратиться к своим девочкам. Сережа, ты сохрани это для них: отрежь эту часть письма и отдай его моим девочкам.

Мои любимые доченьки. Я была для вас плохой мамой. Я не смогла остаться с вами. В этом никто не виноват, вам объяснит все баба Алла. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Я всегда буду с вами. Я стану вашим ангелом-хранителем. Не судите меня. Сейчас я также умираю, как и моя мама. Сейчас я, наконец, поняла ее. Ваша бабушка, которую вы никогда не знали, была прекрасным человеком. Она очень любила меня, теперь я осознала это. Она ушла из жизни для того, чтобы я была счастлива. Вы должны знать, что ваш папа тоже очень хороший. Но я больше не хочу с ним жить. Я ухожу не от вас, а от него. Если бы я осталась, то вы страдали бы еще больше. Когда вы будете взрослыми, вы тоже, как и я поняла свою маму, поймете меня. Прощайте, мои любимые. Я ухожу с мыслью о вас. Я очень мечтала о счастливой семье. Помните, все мечты сбываются. Я верю, что мои мечты сбудутся у вас. Я столько страдала, что мне кажется, что Бог возьмет меня к себе. А я попрошу у него для вас счастья.

Маринка открыла пузырек, проглотила все таблетки. Скоро сознание начало покидать ее. Она не чувствовала ничего, кроме радости и удовлетворения от содеянного. Наконец-то пришел долгожданный покой. Чернота заполнила ее мозг.

27

Яркий свет врезался в ее мозг. Белизна была такой нестерпимой, что, открыв глаза, она их тут же закрыла. Страх сковал все ее существо:

— Где я?

И тут она услышала голос Сережи:

— Марго, я прошу тебя, помоги нам. Я должен оформить все наше имущество на кого-то. Ты наш самый близкий друг, во всяком случае, не мой, а Маринки. Она тебе доверяет даже больше, чем себе.

— Сережа, что у тебя случилось? — в голосе Матрены слышалась тревога.

— Да дело — дрянь. Сорвался наш последний контракт, мы с Мишкой набрали под него кредиты, уже наросли такие проценты, так как подписание контракта все затягивалось. Этот контракт нам сулил такую прибыль. Теперь, даже если мы с Мишкой все продадим, то, что мы имеем, нам не покрыть эти проценты. Последняя командировка сожрала кучу денег. Кредит мы вернули, но проценты…Марго, дело серьезное — меня могут убить. У Мишки все записано на подставные лица, поэтому сегодня он с женой и детьми улетает за границу. А нам надо успеть переписать все на кого-то. У меня знакомый нотариус, обтяпает все за час.

— Сережа, я не поняла, ты что, будешь скрываться? Как же учеба Насти? Как же Маринка?

— Доктор сказал, что она вне опасности. Ты, Марго, спасла ее, как же ты вовремя появилась у нас!

— Знаешь, я почувствовала, что-то не так, я звонила, но телефон был все время занят, решила поехать. Видно Богу не нужна ее смерть. Нам повезло, что Маринка закрыла дверь только на цепочку. Сережа, может, ты уедешь один?

— Господи, ты что, дура, не от мира сего! Да сегодня же схватят наших девчонок и потребуют выкуп, ты что не врубаешься совсем!?

Тут, наконец, до Марго дошла вся серьезность того, о чем говорил ей Сережа.

— Как же, Сережа, ты квартиру бросишь, может твою маму попросить пожить у вас?

— Ты что, если они узнают, что это мои родители, они и их могут взять в заложники. Я купил им путевки в санаторий, они сегодня вечером уедут. Только бы побыстрее Маринка пришла в себя, я не могу больше ждать.

До Маринки, наконец, дошло, что она жива.

Значит Матрена, как всегда, пришла на помощь. Зачем она это сделала? Она даже не представляет, на какие страдания она меня обрекает. Я думала, что все позади, и на тебе. Придется объясняться с Сережей. Наверняка он все уже прочитал, что же он обо мне теперь думает? Господи, как же мне тяжело!

Кто-то подошел к ней. Она опять попыталась открыть глаза, но свет опять резанул ей по глазам.

— Тихо, Маринка, не открывай глаза. Тебе пока нельзя. Зачем ты это сделала?

— Сережа, ты прочитал все?

— Да, но я хочу спросить у тебя: ты что, сочиняешь книгу?

— Почему ты так решил?

— Ну то, что ты написала про Люцифера…

— Сережа, значит, ты не поверил мне?

— Ты только не волнуйся, мы еще вернемся к этому вопросу, это не имеет никакого значения. Я не собираюсь бросать тебя и девчонок. Не смотря ни на что, ты замечательная. Надо было мне все рассказать, я имею в виду, что ты вышла замуж не девочкой. Не надо было столько сочинять про Люцифера, ты мне расскажешь, кто был тем счастливчиком, кто был первым?

— Я не могу разубедить тебя, да и не хочу.

— Почему ты боишься, я же сказал тебе, я тебя не брошу.

— А как же Ира?

— Это вообще не серьезно. Это так, увлечение, все мужчины гуляют.

— Не все, Сережа, я больше не буду терпеть это.

— Я люблю тебя, и не хочу жить без тебя и без девчонок. Я думал о нас с тобой. Я, конечно, зашел слишком далеко, но, понимаешь, другие еще хуже, чем я. Поверь, в других семьях мужья гуляют еще больше, месяцами домой не ходят, я у тебя идеальный, я душой тебе не изменял.

— Сережа, я не хочу от тебя слышать слова твоего папы…

— Ребята, слушайте, вам надо в деревню к нам ехать, зачем вам заграница? Вам к Аллочке надо. Она поможет вам. Там в лесу вас никто не найдет. Ты же знаешь, Маринка, что никто не сможет найти дорогу к нашему домику.

— Да, Марго, это мысль, может не надо светиться в аэропортах.

— Сережа, где дети? — спросила тревожно Маринка.

— Не беспокойся, они у Марго дома, они ничего не знают.

У Матрены зазвонил телефон:

— Сереж, это твоя мама.

Сережа взял трубку, и в ту же секунду по его лицу разлилась мертвенная бледность. Голос его задрожал:

— Да, как убили? Когда?… Он едет ко мне?… Хорошо, я понял.

Он опустил трубку, закрыл лицо руками и отвернулся:

— Беда не приходит одна: Мишку только что убили. Погиб его сын, Светка с дочкой в реанимации. Он с сыном в машине сидел, Светку с дочкой ждали, они забыли что-то в квартире. Когда девчонки подходили к машине, Мишка завел ее, и машина взорвалась. Это все видел Фима, он документы у Мишки забрал, уже уходил, тут все и произошло. Фимка отделался легким испугом.

— Маринка, ты полежи пока, мы с Марго все сделаем и скоро приедем за тобой. Дома мы больше показываться не будем. Я как чувствовал: все документы на квартиру и участок у меня с собой.

В это время в палату зашел доктор:

— Сергей Федорович, можно с вами поговорить? Нам необходимо задать вам несколько вопросов.

— А это обязательно? Может, подождете до вечера?

— Насколько я знаю, вы собираетесь забрать вашу жену, поэтому нам необходимо провести обследование и назначить лечение. Мы просто зададим вам несколько вопросов и все.

— Я думаю, ей не потребуется лечение, понимаете, дело житейское, ну приревновала жена, погорячилась, не подумала, ну, все же хорошо окончилось.

— Сергей Федорович, по статистике 90 % женщин возвращаются к самоубийству, и, как правило, вторая попытка оказывается более успешной.

— Ну, хорошо, хорошо, уговорили, давайте разговаривать, только имейте в виду, у меня нет времени, в вашем распоряжении минут десять.

— Это не займет много времени.

Сережа с доктором вышли из палаты.

Матрена укоризненно смотрела на Маринку.

— Маринка, ну что ты натворила?

— Матрен, пожалуйста, не рви мне сердце. Я не вижу выхода, Сережа не перестанет гулять. Знаешь, я ощущаю себя зверем, который сидит в клетке: он очень хочет выйти и поэтому ходит туда сюда и натыкается на стены. Я сейчас такой же зверь, я не могу найти дверь, чтобы выйти. И еще, ты знаешь, Светка затащила меня к Димочке, они что-то подмешали мне в вино. Потом устроили групповуху и наделали фотографий. Если я опять не приду к ним, они передадут фотографии Сереже. Ты думаешь, он мне поверит, что все это подстроено? И к тому же я не могу участвовать в этом еще раз. Что мне делать? У меня нет выхода.

— Маринка, что случится, если тебя бросит Сережа? Тысячи людей разводятся, посмотри на себя, ведь ты же красавица, ты без проблем найдешь себе нового мужа.

— Что ты говоришь, Матрена, я не могу жить без него.

Маринка заплакала.

— Тогда все, надо ехать к Аллочке, только она сможет помочь.

— Матрен, самое интересное, что все, что со мной случилось, она мне предсказала. Она просила меня не обманывать Сережу, а я не послушала ее.

В палате появился Сергей. Наконец глаза Маринки привыкли к свету. Никогда она не видела мужа таким! Красивый мужчина, всегда уверенный в себе, сейчас он казался жалким. Маринка чувствовала, что Сережа боится, очень боится. Не глядя на жену он произнес:

— Марин, мы с Марго уходим. Тебя сейчас начнут обследовать, а вечером мы заедем за тобой.

Как только они ушли, в палате появился доктор:

— Здравствуйте, меня зовут Иван Иванович. Я психиатр. Мне надо задать вам несколько вопросов.

Он начал ей задавать совсем дурацкие вопросы: какой сейчас год, кто президент, какое время года сейчас идет и т. д.

Наконец, Маринка не выдержала:

— Доктор, я не сумасшедшая, задавайте мне вопросы по существу.

— Понимаете, я прочитал ваши записи, ваш муж сказал, что вы считаете, что то, что вы написали, было на самом деле.

— Я писала эти записки не для вас. Мне очень жаль, что Сергей дал их вам. Но все о чем я рассказала в них — правда.

— Но вы же понимаете, что это невозможно?

— До того как это со мной произошло, я тоже так считала. Но это было.

— В таком случае вам необходимо обследоваться и лечиться, это галлюцинации, я не буду от вас скрывать, это называется психоз или шизофрения. У вас были в роду больные этим заболеванием?

— Доктор, как я могу вам доказать, что я говорю правду? У вас есть методы, чтобы проверить это? Есть же детектор лжи, например.

— Детектор лжи можно обмануть, — грустно сказал доктор. — Если вы больны, то все галлюцинации вы примете за правду. И детектор лжи здесь не поможет.

— И как мне доказать, что я не вру?

— Да врете, вы, милочка, и сами вы это знаете. Только не пойму, для чего вам это нужно? Ну, ну, не смотрите вы так на меня. Я вам не враг, я хочу помочь вам. Знаете, существует гипноз, скажите, вы помните точную дату, когда с вами стали происходить эти события?

— Я помню не только дату, а также день, час, когда это произошло. К тому же Матрена, то есть Маргарита может подтвердить, что я говорю правду.

— Она была там с вами?

— Нет, ее не было, но она воспитывала мою дочь.

— Возможно, к вам применили наркотики, и вы представляете все в искаженном виде.

— Если мне дали наркотик, то мой мозг все равно записал правду?

— Да, это так, люди вспоминают, что с ними было, даже находясь под наркозом. Ну, что же, давайте, попробуем, я владею методикой гипноза и могу провести опыт.

После сеанса гипноза доктор с удивлением смотрел на нее.

— Понимаете, вы действительно все это видели. Но скажите мне, были у вас еще когда-нибудь подобные видения?

— Доктор, наш разговор не имеет смысла, вы не верите мне.

— Нет, что вы, не волнуйтесь, я вам верю. Есть такое заболевание, когда человек начинает жить второй жизнью. Кроме него никто не видит ни людей, ни явлений, которые проходят у него перед глазами. Иногда заболевание находится в длительной стадии ремиссии, вот, например, как у вас, но с этого момента вы должны будете принимать таблетки каждый день, причем вам придется пить их всю жизнь. У вас очень неустойчивая психика. Подумайте о детях. Вы можете стать для них опасной, и тогда вам придется остаток жизни провести в больнице. Вы должны очень серьезно подойти к своему состоянию.

Маринка, видя, что доктор все равно не верит ей, сказала:

— Хорошо Иван Иванович, я вас поняла, я все сделаю, как вы скажете, я, конечно же, не хочу в больницу, я буду пить ваши таблетки.

— Да, да, у вас уникальный случай, даже под гипнозом, вы утверждали то же, что и написали. Такое в моей практике впервые. Это целая тема для диссертации.

Наконец, надоедливый доктор оставил ее в покое. Она решила поспать до вечера.

Скоро она увидит своих девчонок, как же она соскучилась по ним! И с этой счастливой мыслью она уснула. Врачи больше ее не беспокоили, очевидно, диагноз ей они уже поставили.

Вечером Сережа ворвался в палату. Он был очень довольный:

— Все. Маринка, у нас с тобой ничего нет, всем владеет наша подруга. Я взял билеты на поезд, через час отправление. Девчонки с Марго ждут в машине, собирайся быстрей, я поговорю с твоим доктором, пока ты переоденешься. Мы как раз успеваем к поезду, но учти, времени совсем впритык, так что поживее.

— Сережа, а как же Рекс?

— Кота я тоже сплавил Марго, сейчас она наш ангел-хранитель.

Маринка быстро переоделась и, не дождавшись Сережу, выскочила на улицу. Девчонки встретили ее с криками восторга. Они повисли на ней, спеша рассказать ей последние новости. На Маринку накатила такая волна счастья, что она захлебнулась в ней и заплакала. Матрена закричала на девчонок:

— Ну-ка, балаболки, отпустите мамочку, она еще слабая, вы ее с ног собьете.

— Ничего, Маргарита (Матреной она называла ее только наедине) я так по ним соскучилась.

Они все дружно уселись в машину.

— Маргарита, ты береги нашего Рекса, он умный, как собака.

— За это не беспокойся: будет у меня жить как король. Марин, там в багажнике ваши вещи, я накупила вам все необходимое, для тебя и девчонок. Домой мы не заходили, Сережа говорит, это опасно, если убили Мишку, то на очереди он. Настена сразу насторожилась:

— А, что, дядю Мишу убили?

— Настенька, тебе об этом лучше ничего не знать, у папы неприятности.

— А ты еще хочешь, чтобы я тебе все рассказывала, а мне, значит, лучше ничего не знать?

— Ну, ладно, ладно, ты права, я тебе все расскажу потом. Но сама посуди, если бы мы с тетей Маргаритой хотели от тебя что-то скрыть, разве мы бы стали при тебе разговаривать?

В эту минуту разговор прервался приходом Сережи. Он явно был очень расстроен.

— Сережа, опять что-нибудь случилось, тебе кто-то позвонил?

— Нет, все в порядке, боюсь опоздаем на поезд, только бы не было пробок. Марго, ты не против, я поеду за рулем, чтобы было побыстрее?

Им везло, пробок не было, доехали очень быстро. Загрузились в поезд, и когда он тронулся, все облегченно вздохнули.

Видно было, что Сергей очень расстроен, Маринка чувствовала это, но при дочках она решила ни о чем мужа не спрашивать. Он сказал им:

— Ладно, располагайтесь здесь, я пойду покурю.

Маринка вышла вслед за ним.

— Сережа, скажи, наконец, что случилось?

Он пристально смотрел на нее:

— Нам надо поговорить. Я разговаривал с врачом, он ставит тебе страшный диагноз.

— И ты поверил ему?

— Марин, он профессор, а твое поведение явно доказывает, что с тобой не все в порядке. Он уверен, что у тебя шизофрения, самая тяжелая ее форма, с галлюцинациями. Он дал мне таблетки и сказал, что если ты не захочешь их пить, то тогда тебя придется положить в больницу, чтобы давать их насильно.

Маринка грустно смотрела на Сергея. Она видела: чтобы она ни сказала сейчас, он ей не поверит.

— Ну, что ты молчишь? Надо было детей отправить с моей мамой.

Эта фраза привела Маринку в бешенство, она заорала:

— Да, Сережа, со мной детям быть опасно, а вот с женщиной, которая называет их выблядками — пожалуйста! Это мои дети, я их рожала, а не твоя мама! Я больше не хочу никогда ничего слышать о твоей маме. Это она нам испортила жизнь!

— Марин, ты успокойся, доктор сказал, что тебе нельзя волноваться. Ты сейчас в таком состоянии, на вот, проглоти таблетку.

— Глотай их сам, — она громко хлопнула дверью тамбура. Ее всю трясло.

Сделать ее сумасшедшей, и зачем только он показал записи врачу, ведь я разрешила читать их только ему?

В купе бесились девчонки. Настена была счастлива, что больше не придется идти в школу, до летних каникул еще целый месяц. Машка радовалась тому, что не будет ходить в садик, она делала это всегда с неохотой. Увидев Маринку, они тут же притихли. А Настя спросила:

— Мама, что опять случилось, на тебе лица нет.

— Ладно, девчонки, успокойтесь, я с папой немного поругалась, сейчас он злой, как собака, лучше его не раздражайте.

28

Всю дорогу они с Сергеем не разговаривали. На станции их встречал дед, видно, Матрена позвонила ему. Дед просто светился от счастья. С тех пор как пропала Ольга, он сильно сдал: лицо его изрезали глубокие морщины, волосы стали совершенно седыми. Этот человек был так привязан к ней, что никак не мог смириться с потерей. И еще он себя считал виноватым в том, что девочка пропала — не доглядел. Но сейчас он радовался правнучкам.

— Садитесь поскорее, дома Клавушка ждет вас — стол накрыла, баба Алла печет свои знаменитые пирожки с капустой. Я как поговорил по телехвону с Матренкой, так сразу готовиться стал к вашему приезду, мене Николай печку покрасил, окошки подновили, будяте жить, как барыни. Ишо нямного потеплеет, я вас в лес отвяду, как мамку вашу водил кода-то. Жизть продолжается! Ах, как я вам рад. Устраивайтесь поудобнее, ехать нам аж до вечера, ведь недаром нашу деревню Дальней называют.

Девчонки вскоре уснули.

— Как я когда-то, — грустно подумала Маринка.

Дед спросил их:

— Чаво молчите, стряслось чаво?

— Дед, у Сергея на работе неприятности, нам надо будет пожить немного у вас, может даже в лесу. Мишку убили, это друг Сережи, мы боимся, что и с ним такое могут сделать.

— Так, так. Допрыгались, значит.

Маринка сказала:

— Дед, ну ты чего? Наверно, нам лучше тебе ничего не рассказывать.

А Сергей уже жалел, что послушался Марго и поперся в эту деревню, теперь слушай нравоучения, а на душе и так хреново.

— Ладно, свово деда и выслушать можате хоть раз. Ежели бы слушали чаше, то ни в какую передрягу не попали. Я знаю одно, что человек сам сабе все создает. Ежели бы ты, дочка, послушалась бабу Аллу, развя убегали бы вы? Ты пошла вся в свою бабку, та тоже упрямой была, все по-свому делала. Вот затем и ушла из жизни так рано, я яе ужо на 21 год пережил. Больше я вам нотациев читать не буду, но скажу одно, бабка Алла всем помогает. К ей такие люди приезжают, не тока из Москвы, но и из-за границы. Послухай ее, Сережа, она чудеса творит. Я на свете многа чаво видал, но табе скажу, что решить она можат любую проблему.

— Послушайте, откуда деревенская женщина может знать финансовые вопросы? Что она, мне поможет мой контракт подписать?

— Гаварю табе, решает любой вопрос. Недавно дирехтор крупного Московского банка был. Вот у няго вопрос, там не одним мяллионом долляров пахнет. Он, кстати, черяз неделю приедет на беседу с бабой Аллой. И ишо, скажу табе, что свой финансовай вопрос он решил. Ежели хочешь, мы табя с им познакомим. Вишь, по какой мы дороге едям? Энто все благодаря ей. Энта дорога аккурат до нашего села идет. Таперь у нас в деревне и Интернет есь, и школа своя, и магазин, даже лампочки на всех столбах горят — сплошной прохресс.

Дед смешно сыпал новыми для него словами. Маринка заулыбалась. А он продолжал:

— Она ругает маня, хочет, чтобы я машину купил, я упираюсь, не люблю я машины, мене на лошади милее. А Колька вон ужо купил. Он счас на работу на ей ездет. А у маня таперь холодельник стоит огромный, двухкамерный. Мне яго даже размораживать не надо — ноу хрост называется, из самой Америки.

Маринка прервала его:

— Ну, ладно, дед, хватит хвастаться. Расскажи, как здоровье твое?

— Здоровье как здоровье, чаво о нем рассказывать, не чую я яго, живу сабе, да живу. Мене ужо много годков.

— Дед, тебе всего 76, по сравнению с Аллочкой, ты еще пацан.

Сережа удивился:

— А сколько же вашей Аллочке?

— Ты у нее сам спроси. Я знаю, что ей больше 120, но сколько точно, не знаю. Она же женщина, не любит о возрасте говорить.

Сережа воскликнул:

— Видно у вас здесь все сумасшедшие, разве может человек прожить столько? Самому старому человеку у нас в России 116 лет, так он еле дыбает. У нее, конечно, документы потеряны?

Дед даже рассердился:

— Нет, Сережа, документы целы, и выписаны оне ишо при царе-батюшке. Она их бережно хранит. Ежели ты ей понравишься, она табе их покажет. А старось для ее не существует. Жалко только, что скоро она нас покинет. Два года осталось ей жить. Алиса вместо ее будет Хранителем. Такая девушка славная — умница, всю науку бабы Аллы переняла, хотя книгу ишо не читала. Бабу Аллу мамкой зовет. Настена злится до сих пор, не понимает, что их книга связывает.

Они замолчали надолго. Каждый думал о своем.

Маринка как вышла замуж, так толком в деревне и не была. Девчонок привозила и в тот же день возвращалась к Сереже. Она так мечтала о лесе.

— Дед, а Чернушка, наверное, умерла?

— Белки по сравнению с нами мало жавут, но Чарнушка жавет всегда. Кто-то из яе деток после яе смерти начинает жить у нас, так для маня они все Чарнушки. Завсегда ждут маня. Клавка с Николаем мое хозяйство полностью обихаживают, не могу я с коровой расстаться, думаю, девчонки приедут, оне молочко любят. А я все лето в лесу жаву. Сейчас, знашь, трава большую прибаль дает, только сдавай. А помнишь Ваньку, Клавкиного сына? Он в Москве жавет, квартиру купил, он бизнасмен, хотя яму всего-то 24. Тут опять баба Алла помогла. Какой-то яе знакомый яго к нефти пристроил. Ванька жанился ужо, правда так, без свадьбы, с дитем взял. У Клавки ишо трое. Сынок с Настеной энтим летом приедут ненадолго. Они в Турцию собрались, нонче энто модно. Поражаюсь я им. Какие места у нас! А оне за границу едут.

Сережа скривился:

— Места местами, а сервиса никакого, сам себе готовь, стирай, воду таскай.

— Зачем воду? У нас таперь скважина. Кран повернул, и вода течет. Топим мы таперь газом. Ни в одной дяревне такого нету. Все житяли молятся на Аллочку, энто тожа яе рук дело. А ты говоришь сервизу.

Так за разговорами они и приехали.

29

В доме у деда их ждала шумная компания. Стол ломился от еды, баба Алла и Клавочка расстарались. Маринка увидела знакомую женщину, которая прямо светилась счастьем:

— Маринка, что, не узнаешь меня?

— Селена!

Маринка радостно бросилась к ней и чуть не удушила в своих объятиях. Сергей удивленно смотрел на женщину:

— Эта та, что водила тебя?

Селена воскликнула:

— Маринка, умница, ты рассказала ему все? Как здорово! Наверно камень с души свалился? Говорила тебе баба Алла — расскажи, а ты упиралась. Но ничего, теперь все наладится. Неужели со всеми подробностями рассказала?

— Конечно, поэтому теперь я сумасшедшая.

— Молодой человек, — Селена грозно смотрела на Сергея, — я вам ее в обиду не дам, она мне как дочь, я вам перед Богом клянусь, что все правда. Я была всему свидетелем. Маринка, слушай, ведь вы надолго? Через месяц ведьмина неделя будет, ты полетать можешь, и шабаш опять будет. Скажу, тебя там сюрприз ожидает, поговаривают, что там твоя дочка Королевой будет. Она ведь твоя копия.

— Как же я туда приду, ведь я силу никогда не использовала?

— Твоя сила никуда не делась, но тебе можно и сверху на все посмотреть, и со стороны.

У Маринки захватило дух.

Неужели она опять полетит? Сколько раз она пробовала, у нее больше не получалось.

— Ничего, не дрейфь, я тебе точно скажу, когда это будет, и Фоме своему неверующему покажешь. Я смотрю, он и мне не верит. Надеюсь, молодой человек, глазам своим поверите?

Сережа стоял смущенный. Столько событий в жизни за последнее время! Жил-то, оказывается, рядом с ведьмой! Господи, что бы было с мамой, если бы она узнала всю правду о Маринке!? Он с удивлением посмотрел на жену: она действительно классная баба. Ему такие красивые и не попадались. Господи, чего же я ищу все время, как будто кто-то толкает меня на это?

Баба Алла тихонько подошла к нему, тронула за руку, заглянула ему прямо в глаза и промолвила:

— А ведь правильно думаешь, но твоей вины в этом нету. Это поведение ты унаследовал: отец твой всю жизнь гулял, ты теперь, как зомби, тоже гулять должен. Пойдем, выйдем на крылечко, пока тут все пообнимаются, поговорим немножко.

Они вышли на двор. Свежий ветер ударил им в голову. Сергей подумал: «Да чего же здесь воздух чистый!».

А баба Алла продолжала:

— Хочу тебе сказать, можно жизнь свою в сказку превратить, а можно в помойку. Вот сейчас ты сидишь на помойке, я конечно не крылечко имею в виду, крылечко тут ни при чем. Она замолчала, молчал и Сергей:

А ведь права старуха, точно помойка и есть. Веду себя как паршивый пес, еще от врагов прятаться приходится.

— Ты опять правильно рассуждаешь.

— Вы что мои мысли читаете?

— Да, сынок, так давно на свете живу, опыт у меня огромный по таким проблемам как у тебя. Так кого вы с Мишкой убить хотели?

— А это откуда вы знаете?

— Так мы далеко не уйдем, хватит удивляться. Просто так человека не убивают. На это имеется несколько причин. Первая — человек имеет сознание жертвы, то есть боится, что на него кто-нибудь нападет. Он своим мозгом своему палачу сигнализирует: убей меня, и палач всегда находится. Другая причина, это когда человек сам кого-то убить хочет. Жизнь с ним поступит мудро, он сам получит то, что другому желает. Возмездие всегда наступает. Мишка, я думаю, не из пугливых был? Так кого вы убить желали?

Сергею стало стыдно, от этой старухи ничего не скроешь, он низко опустил голову и произнес:

— Конкурента нашего. Мы уже заказали его, но он, видно, нас опередил. Немцы думали, с кем контракт подписывать, вот мы и решили с ним так расправиться.

— Сережа, Сережа, разве ты ему жизнь давал? Он, надеюсь, жив еще?

— Да, жив гад, вот Мишки уже нет.

— Ага, он гад, потому что жив остался, а тогда как тебя назвать? Тебе больше повезло, чем Мишке. Убийство человека — это смертельный грех, в библии на этот счет заповедь есть — не убий. Не ты ему жизнь давал, не ты отнимать должен. Какое счастье, что не вы его убили. Если бы, наоборот, то жизни у тебя, Сережа, не было бы нормальной. Этот грех повис бы не только на тебе, но и на твоих детях, причем распространилось бы все на три-четыре поколения. Судьбы счастливой им было бы не видать.

— Но я же для детей старался. Хотел я эти миллионы получить, чтобы их жизнь обеспечить.

— Деньги в этой жизни еще не все. Можно их иметь много, а счастья не будет. Знаешь, а ведь контракт можно было выиграть и так, без убийства. Ты ведь нарушал еще одну заповедь — не прелюбодействуй. Если бы ты жену не обманывал, контракт был бы твой. Жизнь она неразделима. Если в отношениях с женой ты нечестен, то твои результаты в бизнесе совершенно предсказуемы. Как правило, люди, которые обманывают, в конце концов будут обнаружены.

— Но почему, баба Алла?

— Потому что разумная жизнь не успокоится до тех пор, пока мы все не станем честными и не будем действовать правильно. Иначе нарушатся основы нашей Вселенной. Если человек в любой области прям и честен, то его результат — процветание и здоровье. Но если человек нечестен, тогда его неминуемо ждут болезнь и банкротство.

Сережа скривился. Старуха говорит новые для него вещи. Но неужели это правда? А ведь очень похоже, что так все и есть. Но сомнения все-таки терзали его душу.

— Хорошо, баба Алла, может это и так. Но вот живут многие, деньги огромные на обмане зарабатывают, конкурентов стреляют, имеют дорогие машины, самых дорогих проституток. Они живут и ни о чем не думают. Твоя теория тут не работает?

— Не знаешь ты про них ничего, Сережа. Они только одну сторону своей жизни показывают. А что у них внутри ты не видишь. Все они имеют большие проблемы, уж поверь мне. Живут, боятся всего, куча охраны за ними ходит. Разве это жизнь? А что с детьми их происходит? Поверь мне, все справедливо. За все придется держать ответ. А жизнь накажет и ударит по самому больному месту. По-другому не бывает, иначе наш мир уже давно бы разрушился.

Из дома выскочила Машенька:

— Пап, скоро ты? Тетя Клава пирог есть зовет.

— Сейчас Машенька придем, мы тут с бабой Аллой поговорим еще немножко.

— Как хотите, мы все съедим! — сказала она, громко хлопнув дверью.

Баба Алла покачала головой:

— Быстро время бежит, Сережа. Смотри, девчонки как выросли. Что их ждет, ты подумал? Я вижу, что у тебя голова часто сильно болит? Как бы ты себя не оправдывал, а чувство вины тебя разрушает. Я тебя не осуждаю, но ты понять должен, счастья нельзя достичь через измену. Тебе придется пересмотреть свою жизнь. Уже дальше той помойки, где ты сейчас, падать некуда. Неужели ты хочешь, чтобы у Насти и Машеньки были несчастные судьбы?

Сережа вскричал удивленно:

— Баб Алла, ну при чем тут девчонки? Они же не грешат? Вот понять я это не могу. Уж если во всем моя вина, то и отвечать за все должен я.

— Если бы так было, то остановить тебя было бы нельзя. Я тебе, Сережа, сейчас сказать могу, что в браке девчонки счастливы не будут. Они из-за тебя страдать будут. Кто-то из них сам гулять начнет, а у кого-то муж. Тебе необходимо осознать свою ответственность перед ними. Если прямо сейчас ты примешь правильное решение, то разумная жизнь, или Бог сразу повернется к тебе лицом. Бог ненавидит лжецов и любит тех, кто правдив. Ты же не зомби и ты не твой папа. Тебе не обязательно проживать несчастную жизнь. Взгляни на жизнь папы. Разве он счастлив? А твоя мама, она всю жизнь давала согласие на прелюбодействие, и она очень несчастна. Они всю жизнь прожили на помойке. Ты должен сделать выбор, как тебе жить. Ты, конечно, можешь хотеть себе такую жену, как мама, чтобы все тебе разрешала, но, прожив с ней немного, ты убедишься, что этот путь приведет к разрушению твоей жизни и ее. Маринка теперь не будет терпеть твой обман. Она приехала сюда, чтобы стать счастливой, и я помогу ей. Причем скоро ее счастье уже не будет зависеть от тебя.

— Постой, постой, но я люблю жену, ты что же, разведешь нас?

— Да вы сами разведетесь, не будет она больше терпеть это. Понимаешь, Бог, когда создавал человека, сделал его совершенным. Об этом в библии написано: Бог создал человека и сказал — это весьма хорошо. То есть изначально человек был создан для счастья. Но Бог предупредил человека, чтобы тот не пробовал яблока с дерева добра и зла. Что такое яблоко? Это те концепции, которые человек себе сам начал придумывать, он отошел от Бога и принял ошибочные концепции о наличии в жизни зла. Человек сразу умер для счастья. Через это проходит любой живущий на Земле. Сейчас и ты умер для счастья, приняв ошибочные концепции в своей жизни, как за главные. Тебе придется родиться снова, повернувшись лицом к Богу. Ты ведь считаешь, что мужчина должен гулять?

— Вы же знаете, все гуляют, — сказал растерянно Сережа. Я, что же, теперь должен буду в церковь ходить, Богу молиться?

— Нет, Сережа, не обязательно, хотя против церкви я ничего не имею. На каком-то этапе и это может человеку помочь. Но, пойми, не в этом дело. В церковь надо идти с чистой душой. Знаешь, как делают? Приходит человек на исповедь, грехи ему отпускаются и все, можно снова грешить. Разве это не лицемерие? Ты поменяться должен. Бог у тебя внутри, он видит каждый твой поступок, каждую твою мысль. И не надо на других кивать. Посмотри на них, разве они счастливы? И твое будущее всегда зависит от настоящего, а вернее от тебя самого. Оно делается здесь и сейчас тобою. Заповеди знаешь?

— Это все знают: не убей, не укради, что-то там еще.

— Главная заповедь — возлюби себя самого и Бога твоего в себе, вторая — возлюби ближнего твоего, как самого себя, третья — не делай кумира и так далее. Но для тебя сейчас важна седьмая — не прелюбодействуй, поскольку ты закодирован ее нарушать, надо отказаться от прелюбодействия, то есть повернуться лицом к Богу. И поверь, мне результаты не заставят себя ждать. А вот и Алисочка пришла.

Перед ними стояла необыкновенная девушка. Огромные черные глаза лучились мягким бархатным светом и окутывали собеседника теплом. Блестящие золотые волосы легкими волнами рассыпались по ее плечам. Сережа ахнул: «Ах, какая красавица!»

— Вот, Сережа, ты опять обманул жену. Даже взгляд, брошенный на другую женщину с похотью, это уже измена. Поверь мне, очень не просто этот закон твоей семьи переписать.

К неожиданности для себя, Сергей покраснел.

— А то, что посовестился, это хорошо. Теперь, если хочешь жизнь с женой наладить, то признайся ей во всем, что ты вытворял. И дальше тебе придется признаваться во всем, даже во взглядах, брошенных на других женщин. И тогда ты перепишешь свой генетический код измены. Сначала будет трудновато, но сам не заметишь, насколько ты станешь счастлив. Ты мне что-нибудь скажешь?

— Да, чего говорить. Наломали мы с Мишкой дров, а на Алису я действительно так посмотрел, и сразу захотел ее, тут вы тоже правы, но что же мне теперь глаза закрывать, если такие красавицы на свете есть?

— Но ты же обязательство давал перед женой. Понимаешь, это обман, взгляд подпитывает твое закодированное подсознание, фактически ты уже в уме своем с ней переспал, а значит, совершил грех, и обязательно за ним последует наказание. Видишь, ты решение принял не прелюбодействовать, и тут же Сатана тебя искушает, проверяет, ему ты принадлежишь или уже нет? В таком случае лучше тебе взгляд отвести и сказать про себя: отойди от меня, Сатана. И в это время жену свою представь, как любишь ее, детей своих, как счастливо они будут в будущем жить и все из-за того, что ты свою похоть победил, и все, жди награды. Ты даже представить не можешь, как щедр Господь. Только повернись к нему лицом. С этого дня живи в любви, откажись от критики, кого бы то ни было.

— Да я вроде никого и не критикую.

— Это тебе только кажется так. Вот едешь на машине, и кто-то тебя подрезает, что ты кричишь? Небось, ругательство какое? А про своего конкурента что думал? Вспомнил? Человек поступает всегда в соответствии со своим генетическим кодом, он не ведает, что творит. Он не может поступить по-другому. У нас нет врагов, все люди — божьи создания, в каждом человеке живет частица Бога. В этом мире ничего нет плохого, плохое Бог не создает, создает сам человек. Это человек работает на Сатану, его радует. Но Бог уже давно победил Сатану, а значит и человеку это возможно, ведь он был создан по образу и подобию божьему.

Сергей с удивлением смотрел на эту странную женщину. От их разговора на душе у него становилось легко и спокойно. А ведь раньше он всегда относился к ней с иронией. А баба Алла и правда умна. Старуха продолжала:

— Это Сережа, мой первый разговор с тобой. Чтобы ты лучше все понял, я сравню жизнь человека с жизнью бабочки. Странное сравнение? А ты послушай. Иногда человек проживает жизнь гусеницы. Живет такой человек, ест, пьет, деньги зарабатывает, по проституткам ходит, любовниц заводит, обманывает. Но никогда не испытает он настоящего счастья. Еще бывает жизнь подобна жизни куколки. Такой человек живет опутанный страхами, злобой, ревностью. Не может он вырваться из этого кокона. Он тоже не узнает настоящего счастья. Но иногда человек просыпается. И жизнь свою делает прекрасной. Он выбирается из опутавших его ошибочных представлений и взлетает высоко в небо, подобно бабочке. Для него наступает утро новой жизни. Только тогда можно испытать настоящее счастье. Вот и все, что я хотела сказать тебе. Так что, Сережа, выбор за тобой, тебе решать какой жизнью жить. Если у тебя будут вопросы, обращайся. А теперь пойдем пирог кушать.

Сергей был просто ошарашен разговором с бабой Аллой. Столько всего сразу ворвалось в его жизнь:

— Баба Алла, я здесь побуду, покурю, подумать мне надо обо всем, разбередили вы мне душу, хотя признаюсь, и успокоили, спасибо вам.

— Да не за что, ну, посиди, подумай, это хорошо, что мой разговор дошел до твоего сердца. Это значит мои семена брошены в добрую почву и они обязательно прорастут.

30

Веселье в доме деда было в полном разгаре. Маринка была счастлива. Кругом родные, любимые люди. Они так радуются ей, а она? Что она сделала со своей жизнью? Разве подумала она о своем деде? Что бы с ним было, если бы она умерла? А где же Сережа? Она совсем забыла про него, в доме его нет. Ой, Алису вообще не узнать, красавица она, а глазищи какие! Маринка с восхищением смотрела на Алису. Та обняла ее и шепнула:

— Иди уже, на крыльце твой, курит, вижу его ищешь.

— Алиса, я бы тебя не узнала, ты так изменилась!

— Веришь, мне эта красота даже мешает. Зачем она мне? У меня другая задача перед Богом.

— Неужели тебе счастья не хочется, молодые люди тебя не интересуют?

— Может быть ты мне не поверишь, но меня не интересуют мужчины, секс и прочая дребедень. Я всех люблю, для меня главное — помочь людям.

— Но ты счастлива? Думаешь ты о детях, о семье?

— Маринка, у нас, у Хранителей, другие ценности в жизни. Для меня все люди — мои дети. Ты не думай обо мне, я счастливее, чем любой человек на земле.

Маринка поняла, что уже слышала эти слова от бабы Аллы. Если бы она не знала, кто мать Алисы, подумала бы, что ее родила Аллочка.

— Ладно, Алисочка, прости меня, ты мне как сестричка, поэтому я о тебе беспокоюсь.

Маринка выскочила на крылечко. Сергей сидел, низко опустив голову, не замечая ничего вокруг.

Сердце ее болезненно сжалось. Неужели они расстанутся? Я очень люблю его, но жить так, как жила раньше, я не буду. Она легонько тронула его за руку и сказала:

— Сережа, я пришла к тебе, чтобы рассказать о том, что меня шантажирует Димочка, Светкин любовник. Когда ты был в командировке, я с ней в гостях у него была. Они мне подсыпали что-то, раздели и изнасиловали, и все сняли на фото. Я из-за этого и отравилась, не могла я такого позора пережить. В письме я не смогла это сообщить, стыдно мне было.

— Вот, гад, я убью его!

— Сережа, опять!? Что ты делаешь, что говоришь!?

— А что, здесь я тоже все простить должен?

— Сережа, а ты не подумал, с какой целью я пришла к ним? Я ведь хотела переспать с приятелем его, Игорем. Я думала, что таким образом со своей душевной болью справлюсь. А потом не смогла до конца пойти, поняла, что не буду я с ним спать. Вот тогда они мне какую-то дрянь и подсыпали.

Она помолчала немного и добавила:

— Я по телефону слышала, как ты в бассейне с девочками развлекался.

— Кто предатель, скажи мне?

— Я на это права не имею. Ты все равно мне все рассказать должен, если хочешь, чтобы наши отношения изменились. Мы друг друга стоили Сережа. Теперь выбирай, я тебе во всем призналась, сейчас твоя очередь. Мне так баба Алла велела сделать. Теперь меня это не мучает. Больше я не буду убивать себя. Без тебя тоже можно жить.

— Ты бросаешь меня?

— Это от тебя будет зависеть, Сережа. Я очень люблю тебя, никого никогда я больше не полюблю. Но такой жизни, как раньше, больше не будет. Я свободна от обмана, больше я тебя ни в чем не обманываю, и от тебя хочу того же.

— Маринка, ну ладно, я согласен. Я тоже очень люблю тебя, без тебя и девчонок какая жизнь? Я буду меняться, ты поможешь мне?

С этого момента для Маринки начался, новый этап ее жизни. Впервые за долгое время ночью они уснули, обнявшись. Они так хотели друг друга, но в доме деда, заполненном людьми, они не могли себе этого позволить. Маринка шептала ему:

— Ничего, скоро подсохнет, мы в лес жить пойдем, там мы будем любить друг друга.

— Маринка, не могу я ждать, пока подсохнет. Я сам тогда засохну.

Маринка счастливо смеялась:

— Я так давно ждала тебя, Сережа. Наконец ты со мной.

— Знаешь, а ты мне письмо написала, я так же все чувствовал, как и ты. Я его несколько раз перечитывал. Сегодня я начну тебе рассказывать о том, что я делал. Ты не бросишь меня за это?

— Нет, Сережа, за правду не бросают, мне больно будет немного. Но я знаю, что это больше не повторится в нашей жизни. Я за себя отвечаю.

— А за меня?

— А за тебя ты сам.

Всю ночь Сережа рассказывал ей все, что он совершил. Маринке больно было все слушать, но так надо, без этого их жизнь не станет счастливой. Только правда, ложь будет мешать им. Этот нарыв надо вскрыть раз и навсегда. Утро они встречали другими людьми. Дети сразу заметили это. Настена подбежала к матери, обняла ее и зашептала ей на ухо:

— Ты молодец, папка в тебя снова влюбился, теперь следи за собой.

— Ладно, Настенька, буду следить, мне Марго платьев накупила полный чемодан.

31

Погода стояла не по-весеннему теплой. Девчонки пропадали на улице. Был выходной. Сережа с Николаем возились с машиной, Николай попросил Сергея помочь ему, что-то у него карбюратор забарахлил. Маринка быстро приготовила обед и подалась к Аллочке. Ее сейчас тянуло к ней, как магнитом. У той, как всегда, толпился народ. Но Аллочка теперь свободно доверяла людей Алисе:

— Молодец девчонка, головка у нее умная, все на лету хватает. Еще книгу не прочитала, а уже людям помогает, скажу сразу, даже лучше, чем я. Не нарадуюсь я на нее, я была не такой. Тоже жила с Хранителем, а вот пока посвящение не прошла, не разбиралась ни в чем.

Маринка улыбнулась, вспомнив свою Настену:

— Дети сейчас такие умные не по годам.

Баба Алла спросила:

— Ну что, Маринка, как твои дела?

— Не знаю, баба Алла. Мне сейчас очень тяжело выслушивать, что Сергей мне про себя рассказывает, кажется, лучше бы мне не знать ничего.

— Вот так все рассуждают. В этом и ошибка. Все тайное становится явным, так устроен этот мир. Так в Библии говорится: «О чем шепчетесь. О том с крыш кричать будут». Твоя душа все равно все знает, а покоя у тебя все равно не будет, пока всю правду от Сергея не услышишь. Будет у тебя все это на шее камнем висеть. Конечно, сразу простить сложно, но со временем ты это оценишь. Он тебе будет верен, и очень будет с тобою счастлив. У вас будет семья, о которой мечтали и твои родители, особенно мама, и родители Сережи.

— Ненавижу, это они виноваты, что Сережа такой.

— А вот с этой ненавистью жизнь счастливой у тебя не получится. Съест тебя ненависть. Она только Сатане на руку. Ненавидя, ты ему служишь, и ключи от своего счастья выбрасываешь на помойку.

— Что же мне сделать, они нам жить мешают, они делают мою жизнь несчастной?

— Никто и ничто не может сделать человека несчастным, вся твоя жизнь должна зависеть только от тебя. До тех пор, пока ты думаешь, что тебе трудно простить кого-то за то, что он сказал или сделал тебе больно, ты будешь искать живых среди мертвых. Поступая так, ты не найдешь прощения, не обретешь спокойствия или понимания. Иисус говорил: «Отец, прости их, ибо не ведают, что творят». Тебя сразу покинет боль, ибо любовь сотрет даже память о боли. Когда ты, думаешь о Сереже, что он верен тебе, то ты мысленно освобождаешь его, тогда возвышающий и воскресший дух в нем всегда ведет его в правильном направлении, и ты сама получишь награду за свои мысли. Мы способствуем своему духовному прогрессу и прогрессу человека, которого простили. Ты старая умрешь и возродишься новой, готовой встретить счастье новой жизни. Когда мы падаем духом или приходим в отчаяние, потому что мы не можем встретить жизненные обстоятельства с ощущением счастья, нам необходимо просто отвергнуть от себя это состояние и обратиться к духу, который внутри нас, чтобы почувствовать подъем наших духовных сил. Мы должны только довериться Господу нашему Иисусу Христу, который открыл для нас понятие истины, и мы получим возможность с новой верой повернуться к нашему настоящему. Ты должна освободиться от груза прошлого. Скажи себе: «Я воскресла для жизни и для счастья». Всех, кого ты ненавидишь, надо простить и понять, почему человек так поступает. Но начни не с родителей мужа. Сначала тебе надо маму с папой простить.

— Да я уже маму простила, особенно, когда травилась, тогда я ее поняла.

— Ты, может, маму и простила, а вот маленькая Маринка, нет. Для подсознания нет времени. В детстве ты чувствовала себя одинокой, нежеланной и ненужной, а жизнь соответственно подстроилась, послушно подтвердила твои чувства. Пойди в лес и выкричи всю свою обиду сначала маме, потом папе и прости обоих. Так же поступи со свекром и свекровью.

— Баба Алла, как же на маму кричать? Ведь о мертвых плохо не говорят, грех это.

— Грех в себе носить то, что ты носишь. С ненавистью живешь. Мама твоя не умерла, пойми это. Сколько раз тебе объяснять это можно? — чувствовалось, что Аллочка вышла из себя, ее бесила бестолковость Маринки.

— Я сколько раз тебе об этом твердила? Ведь мама продолжает жить в тебе. Очисти свое подсознание, пусть место злобы займет любовь. С этого момента постарайся сделать каждого человека счастливым. Тогда в ответ жизнь сделает счастливой тебя. Мы все созданы, чтобы наслаждаться жизнью благодаря пониманию, которое приходит к нам через опыт.

Баба Алла внимательно смотрела на Маринку. Интересно, сколько раз она говорила с девушкой, но та все равно делала все по-своему. Веры нет. Вздохнула тяжело и спросила Маринку:

— Скажи мне, а что тревожило тебя в последнее время, кроме отношений с мужем?

— Я помню нищего, которого часто встречала возле нашего дома. Этот нищий сильно повлиял на мою жизнь. У него не было ног. Но он был красив. Он милостыню просил как-то гордо. Несколько лет он сидел возле нашего дома, я всегда давала ему деньги. Он брал их с большим достоинством. Как-то ранней весной я увидела его лежащим на земле. Было еще очень холодно. Я сразу поняла, что он замерзает. Я вызвала «скорую». Я хотела его спасти. Но мне некогда было ее ждать, так как я должна была отвести Настю в садик. Я ушла. Но перед глазами у меня стояли глаза этого нищего, который просил у меня помощи. Для него в этом мире самым близким человеком была я. Мне кажется, я его предала. Я ушла, не дождавшись «скорой». Мне кажется, что она ехала очень долго. Видимо, он замерз. Люди проходили мимо, и им до него не было дела. Я очень надеялась, что все будет хорошо, я думала, что кто-нибудь еще поможет ему, но он больше не появился возле нашего дома. Его глаза до сих пор стоят передо мной. Как простить себя за это? Но теперь я знаю, что никогда больше я не пройду мимо, — сказала Маринка в отчаянии.

— То, что ты сделала такой вывод из этого, это хорошо. Но знаешь, в Библии есть такой эпизод про жену Лота, которая оглянулась назад и превратилась в соляной столб. Библия — книга не об истории или мистике. Фактически, это самое практическое и точное руководство по достижению счастья, здоровья и радостной жизни. Когда ты, как жена Лота, оглядываешься назад, то превращаешь свою жизнь в соль. Библия говорит, что сожаление по отношению к прошлому опыту или событию наполняет как настоящее, так и будущее разочарованием так же, как и вкус соли. Ты должна удалить этот эпизод из жизни при помощи усилия. Посмотри на это по-другому. Человек сам несет ответственность за то, что с ним происходит. Если бы Бог захотел, то никто бы не смог помешать этому человеку остаться в живых, пришло его время, и он ушел. В жизни нет ничего несправедливого. Падший человек бывает счастливей, чем любой другой. Пойми, он сам делает свой выбор. Всякая судьба справедлива, человек сам выбирает ее.

— Значит, жалеть никого нельзя? — спросила удивленно Маринка.

— Конечно, нельзя. Надо не жалеть человека, а понять, почему он оказался в той или иной ситуации. Ты когда травилась, жалела себя?

— Да, я думала, за что мне все это.

— А теперь, понимаешь, что получила все заслуженно. Так и каждый человек, сам хозяин своей судьбы, по-другому не бывает. Если человек говорит, что не может получить то, что хочет, он врет. Потому что в любом случае, человек получает в точности то, о чем он говорит, о чем он мечтает. Понимаешь, результат всегда положительный, то есть он такой, как решил человек. Важно понять, что жизнь всегда говорит нам «да». Когда мы говорим себе: я могу что-то сделать, жизнь согласится с этим утверждением, особенно, если мы будем достаточно настойчивы. Если человек начинает говорить, я не могу, жизнь так же охотно согласится с тем, что человек не может что-либо делать или иметь, давая человеку тот результат, который он выбирает сам. Богу возможно все, а Бог создал нас по образу и подобию своему, значит и человеку возможно все. Прекрати говорить себе слово «я не могу». Настойчиво упирай на то, что ты можешь делать и иметь, это расширит твое состояние «я могу». Безошибочно действующий компьютер мозга доведет это состояние до твоего тела так же хорошо, как и до окружающих. Это открывает любые двери.

Маринка слушала, затаив дыхание. Слова такие простые, а в жизни все поменять могут. Если бы раньше она также слушала эту женщину. А Аллочка увлеклась. Она вся раскраснелась, помолодела на глазах, горячо убеждая Маринку поменять себя. Кто сейчас даст этой женщине столько лет? Она выглядела лет на семьдесят моложе. Когда она говорила, то не могла усидеть на месте: она бегала перед Маринкой, размахивала руками, вкладывая в слова всю свою неисчерпаемую энергию. А внимание Маринки еще больше раззадоривало Аллочку:

— Пройдет немного времени, и ты получишь прекрасные результаты в своей жизни. Иногда люди нетерпеливы. Получая плохой результат, они говорят, да все это ерунда. Но ты должна знать, что курица несет золотые яйца не сразу. Иногда твои старые мысли будут производить еще нежелательный результат, но если ты будешь настойчивой, то скоро это уйдет из твоей жизни. Ты не представляешь себе, Маринка, как легко стать счастливой! Сейчас это будет происходить в твоей жизни. Любой человек может стать очень счастливым! Твои изменения очень повлияют на судьбу твоих дочерей.

— Баба Алла, мне надо было Светку к тебе привести, ты бы ей помогла.

На что баба Алла ответила:

— Вот если бы, в случае со Светланой, хотя бы она была бы верной, то смогла бы спасти своего сына от смерти. А так она должна была получить этот опыт, иначе ее было бы не остановить. Теперь ты посмотришь, смерть сына заставит ее задуматься о жизни. Разумная жизнь не успокоится, пока не заставит человека измениться. Хотя она постоянно будет задавать себе вопрос: «За что?». А все просто, свою ситуацию они с Мишей сделали сами. Если она захочет, то я с ней встречусь.

— Я злилась и обижалась на Светку, и сейчас мне кажется, что смерть мужа и сына ее не изменит, но я на нее теперь не обижаюсь.

— Вот это правильно, не осуждай никого, не критикуй, лучше помоги ей с любовью. Она не ведала, что творила. Если бы тогда ей был известен другой путь, я уверена, она бы его выбрала. Тебе, Маринка, повезло больше, хотя ты тоже уже успела дров наломать. Напоследок я хочу сказать тебе: ни при каких обстоятельствах не обманывай больше мужа, иначе последствия будут плачевными, запомни это. А вот и Сереженька. Ну что, соскучился по жене? Вот она, отдаю тебе ее.

Сережа с восторгом смотрел на Маринку:

— Жена, ну какая же ты красивая! И где были мои глаза раньше?

Маринка счастливо рассмеялась, она прижалась к Сереже и уткнулась ему в рубашку. Сколько раз баба Алла наблюдала такое, но всякий раз ее душа замирала от счастья. Сейчас она была спокойна за Маринку и за Сережу, она знала, что брошенные ею зерна нового понимания дружно прорастут в этой семье, и счастье уже никогда больше не покинет их. Желание их предков — жить в счастливой семье, наконец, сбудется.

32

Через неделю от Матрены пришла срочная телеграмма: «Позвони любым вечером в 20 часов». Сережа и Маринка очень забеспокоились: неужели что-то случилось? Они еле дождались вечера. Сережа набирал номер Марго трясущимися руками.

— Марго, это я.

— Сережа, какое счастье, ваш контракт подписан! Фима ищет тебя, тебе не грозит ничего. Вы можете возвращаться! Пожалуйста, позови Маринку.

Сережа с совершенно глупым выражением лица передал трубку Маринке. Маринка взяла ее и услышала голос Матрены:

— Ты слышала?

— Не совсем, что там?

— Контракт подписан. И еще, ты просила оценить свое ожерелье. Знаешь, сколько я с ним натерпелась! Его оценили в полмиллиона долларов, но его реальная цена в три раза выше! Ты слышишь меня?

— Не может быть!

— Может. Это очень редкая вещь. Если продавать в России, то за бесценок. Я когда цену узнала, то вызвала Степана. Мы ожерелье сдали в ближайший банк, сняли там ячейку. От страха чуть не померли, вдруг, думали, нападет кто на нас и отберет, вещь ведь дорогая. А я, представляешь, с ним на работу таскалась, в сумке оно у меня дня четыре лежало. В нем и бриллианты, и изумруды какой-то редкой чистоты, но дело не в этом, эта вещь очень старинная, но широко известная. Оно принадлежало какой-то египетской царице, его ищут много сотен лет. Это невероятное богатство. Ювелир чуть не умер, когда понял, что у него в руках. Ты богата, Маринка. Теперь ты независима от Сергея, теперь хватит тебе и девчонкам на всю жизнь, и дело свое откроешь.

— Марго, подожди, я в себя прийти не могу. У нас с Сережей все хорошо, я все ему рассказала. Нам Аллочка помогла.

— Маринка, это же классно! Ах, как все хорошо! Когда вы приезжаете?

— Не знаю, пусть Сережа решает. Ну хорошо, скоро увидимся. Спасибо тебе за все. Ты у меня самый лучший, самый преданный друг.

— Да ладно тебе, ты бы тоже для меня все сделала. Увидимся в Москве. Передавай всем привет. Пока.

Сережа сидел за столом, опустив на руки голову. Когда Маринка закончила разговаривать, он посмотрел на нее и произнес:

— Маринка, неужели все это правда?

Маринка молчала, она тоже не могла придти в себя от услышанного. Но тут пришла баба Алла. Она как всегда все знала наперед, ей даже рассказывать ничего не пришлось:

— Ну, что говорила я вам? А ты, Сережа, еще сомневался. Сделал первый шаг к Богу, и вот тебе награда. А дальше еще лучше будет. Видать, ты откровенно раскаялся, прости меня, но я в тебе немного сомневалась. Ведь свой генокод переписывать ой как непросто. Теперь я вам вот что скажу: езжайте домой, но через месяц возвращайтесь. Пусть Машенька с нами побудет, помнишь, Маринка, про шалет?

— Да, да, баба Алла, в июне он вылезет из-под земли. Я помню то место. Мы обязательно приедем, правда, Сережа?

— Конечно, ведь дед всю жизнь его искал. И я хочу лес посмотреть. Я за свою жизнь только в парке и был. Маринка, ты покажешь мне лес?

— Конечно, Сережа, я так мечтаю об этом, через месяц ты здесь ничего не узнаешь: все зазеленеет, зацветет. Когда мы поедем в Москву?

Тут вмешался Матвеич:

— Только завтра с утра. У нас на станции не все поезда останавливаются. Завтра с утра Николай вас отвезет на машине.

33

Возвращались домой они другими людьми. Маринке все казалось, что она спит — она совершенно не узнавала своего мужа. Перед ней был совершенно другой человек. Надо было раньше все сделать так, как ей Аллочка говорила. Но видно, так устроена жизнь, пока не нахлебаешься, разве захочешь что-нибудь менять? Жизнь такая прекрасная, а я хотела уйти из нее. Столько времени я чувствовала себя одинокой, нежеланной и ненужной, а жизнь послушно сказала мне — да. Сейчас я чувствую себя счастливой, любимой и нужной, и жизнь тоже говорит мне — да! Сколько мужчин и женщин страдают сейчас, и не знают, что все зависит только от них самих. Чтобы по-настоящему стать счастливым и успешным, мы должны освободиться от любого чувства привязанности к прошлому и своим прошлым ошибкам. Есть один способ избавиться от этого — начинать каждый день с осознания того, что этот день нашей жизни — подарок нам от Бога. Мы должны знать, что перемены всегда возможны и всегда зависят только от нас, надо изменить отношение к жизни, увидеть, что жизнь — это не помойка, это дар Божий. Обязательно откроем центр помощи людям, Матрена как всегда права, она давно живет так, как нужно, и добилась счастья, а ведь ей сделать это было трудней всего. Столько женщин ей завидуют, а ее Степан — это ее заслуга. Баба Алла еще в детстве объяснила ей истину, и она не отмахнулась от нее, как это сделала я.

Маринка быстро собрала вещи, поцеловала Машеньку, та еще спала, и побежала прощаться к бабе Алле. Та уже шла ей навстречу:

— Маринка, ну как у тебя дела с прощением? Помни, это очень важно.

— Баба Алла, я начала высказывать все маме, пока только ей. Мне очень тяжело это делать, ведь ее уже нет с нами.

— Опять глупости говоришь?

— Нет, нет, баба Алла, она теперь со мной, ты права.

— Я хочу напомнить тебе, что без этого прощения ты не пойдешь дальше. Нужно освободиться. Сделай это как можно раньше.

— Баба Алла, я хотела тебя поблагодарить за все, что ты для нас сделала.

— Девочка, моя. Я очень рада помочь всем, кто ко мне обращается. Вся наша жизнь записана в Библии. Пока люди не могут прочитать ее, но я тебя уверяю, скоро это будет доступно каждому. А пока для тебя я хочу сказать: стремись к истине, человек не может лгать, потому что ложь противна природе Бога и природе человека. Ложь — это как фальшивая нота в музыке, она режет слух. Ложь человека всегда привлекает к нему ложь со стороны других людей. Это вызывает у людей состояние недоверия и беспокойства. Истина создает для человека состояние безопасности. Истина сделает твою жизнь комфортной.

— Баба Алла, а что во второй части книги судеб? Тебе можно ее читать?

— Пока нет. Но очень скоро, всего через месяц, для меня откроется вторая часть. Два года я буду готовиться для перехода в другое мое состояние. Вот справим Алисе 24 года, и вторая часть станет для меня доступной. Хранитель очень меняется перед уходом. Видишь, я не говорю о смерти, смерти нет, человек никогда не умирает, на этот счет можно расслабиться и больше не бояться ее. Сколько людей из-за этого страха практически не живут, особенно старики. Каждый их день наполнен тоскливыми мыслями о том, что им осталось совсем мало жить. Этим они отворачиваются от Бога, теряют радость жизни, практически предают Бога и служат Сатане. Тело — это оболочка, одежда, со временем ее приходится менять, в этом нет ничего страшного. В старости человек должен быть особенно счастлив, ведь скоро начнется новая удивительная жизнь, можешь мне поверить. Разве я тебя в чем-то обманывала?

— Баба Алла, ты можешь даже не сомневаться, я верю тебе. Я пыталась Сережу вон сколько времени менять, а что вышло?

— Не другого, Маринка, менять надо, а себя. Скоро, когда ты перейдешь на новый уровень сознания, ты это будешь ощущать. Не допускай в своей жизни никакой лжи, ненависти, только любовь и радость, чтобы с тобой ни случилось. Так как любой опыт в нашей жизни идет нам на пользу, больше не сожалей ни о чем. Может быть, я в чем-то повторяюсь в разговоре с тобой, но так устроено подсознание человека, чем больше я повторяю это, тем больше твое подсознание это усваивает. Ладно, пошли скорей, вам пора ехать, теперь у Сережи дел будет невпроворот.

34

Маринка всю обратную дорогу до станции была задумчива. Слова бабы Аллы были простыми и понятными. Она удивлялась этой женщине, с ней было легко и хорошо, но наедине какая-то тревога окутывала ее сердце. Сережа сейчас был таким счастливым, вот у него все происходило легко: если он верил, так на полную катушку, не допуская никаких сомнений. Ее сердце сжимала какая-то непонятная тоска. И вдруг Маринку как током ударило: мама. Мама, мамочка, это она в ней тоскует, это ее душа болит в ней. Сейчас ее мама была так близка к ней. Теперь она понимала ее. Маринка начала вести с мамой немой диалог.

— Мама, я очень люблю тебя, все детство я тосковала по твоей ласке, сейчас я хочу тебе рассказать, что с мужем можно жить хорошо, счастливо. Уходить из жизни не надо рано, все можно решить, со всем справиться.

Маринка чувствовала, что мама внимательно ее слушает. Так вот о чем говорила баба Алла, она вспомнила ее слова: «Ты научишься разговаривать с мамой, ведь никто не умирает». Да, это еще одна ее маленькая победа: решить то, что маме не удалось при ее жизни. И в одно мгновение ей стало так легко и хорошо! Она прижалась к Настене, прикрыла глаза и почувствовала, как ее дочка тоже приникла к ней. Настена ликовала: тревога отпустила и ее. Ведь дети очень страдают от разлада родителей. Сережа включил свой сотовый, и телефон беспрерывно прерывал тишину дороги своей оглушительной трелью. Сережа уже работал.

Маринка думала о Матвеиче. Что-то совсем он сдал, ведь не старый еще. Хотя бы найти шалет. Маринке очень не хотелось, чтобы дед покинул тело, теперь она не говорила слово — умрет. Если она найдет шалет, то это добавит ему не один десяток лет.

А Николая совсем не узнать, он стал солидным, поправился, ему сейчас уже за пятьдесят — как бежит время! Подумать только — алкаш Колян превратился в такого замечательного мужчину. А Клавочка? Это вообще фантастика! Она вспомнила ее ту прежнюю и улыбнулась: теперешняя Клавочка, как и ее муж, разительно отличалась от той прежней. Сейчас она была похожа на наседку. Она опекала не только своих детей, но и мужа. Они у нее были все ухожены, накормлены, дом сиял ослепительной чистотой, и не скажешь, что они в деревне живут. Николай второй этаж построил и кучу пристроек. Теперь дом его напоминал скорей современный коттедж, чем деревенский домик. Бог даст через месяц она увидит свою старшую дочь Ольгу. Зря Матрена дала ей это имя, ведь так звали ее маму. Раньше Маринка практически не вспоминала о ней, но сейчас испытывала чувство вины. Девочка звала мамой Матрену, она так и не узнала, кто ее настоящая мать. Когда дочка была с ней, Маринка постоянно жила в страхе, что обман откроется. Как сильно Ольга внешне была похожа на нее. По поведению она была обыкновенным ребенком. Матрена научила ее писать и читать еще в пять лет. Она старалась вложить в девочку как можно больше любви. И дед тоже сильно любил ее. Он таскал ее в лес, дарил постоянно игрушки, баловал ее. Ольге прощались любые шалости. Интересно, куда он забирает своих детей? Где очутилась Ольга? Ведь, когда она пропала, ей было семь лет. Сейчас, когда у нее появились дети, ей было жаль Ольгу, и чувство вины перед ней не давало ей покоя. Маринка приняла решение: ей надо обязательно встретиться с дочерью и поговорить. Она не верила в то, что Ольга могла стать исчадием ада, ведь ее половина в ней все-таки есть. Сейчас она живет с Сатаной и постоянно находится под его влиянием. Это влияние она испытала на себе, он держал ее три года. А какое блаженство она испытала, когда он оставил ее в покое. Может быть, очень скоро Он тоже оставит дочь в покое. Тогда они могли бы помочь этой девочке в ее жизни. Сейчас ей 21 год. Сколько Он еще будет держать ее?

На вокзале в Москве их встречал Фима. Маринка с трудом узнала его. Он очень изменился: лицо его было осунувшимся, черные тени пролегли под глазами, морщины резко выделялись на лице. Маринка удивилась, для нее Фима всегда был огромным шкафом без мозгов. Как она ошибалась в этом человеке! Сережа тоже был удивлен:

— Фим, что с тобой? Что-то ты очень плохо выглядишь.

— Да, понимаешь, не сплю совсем. Плохи дела у Светы. У ней лицо совсем обезображено. Один глаз еле видит, второй вообще выбило. Она как в зеркало себя увидела, так все. Вот уж неделю в себя прийти не может. Сейчас ей психотропные колоть начали, не может она никак с собой справиться.

— А ты почему с ней?

— Знаешь, Сережа, я люблю ее. Каюсь я перед Мишкой, спал я с его бабой. Но ты не думай, я не просто так, я по любви, — сказал Фима и смешно покраснел.

— Мишка догадывался, что Светка не верна ему, хотел даже детектива нанять. Значит, это правда, обмануть человека нельзя, всегда обман чувствуется.

— Сережа, ты что забыл, ведь и Мишка верен ей не был?

— Да, Маринка, права ты. Если тебе, Фима, помощь нужна, можешь на меня рассчитывать. А сейчас я хочу тебе предложить новую должность. Я помню, что у тебя даже образование какое-то есть?

— Да, техникум, строительный.

— Ну, вот и отлично. Мне теперь охрана не нужна. Не от кого меня охранять будет.

— Да ты что, Сереж, забыл, что с Мишкой-то сделали?

— Я тебя уверяю, что со мной такого не произойдет. У меня другая жизнь начинается. И я тебя в нее приглашаю, разделишь мои взгляды на жизнь, и мы с тобой сработаемся. Мне нравится, что Светку ты не бросил. Сейчас мы прямо в офис поедем. Не знаешь, как там? Наверно, все разбежались?

— Сереж, ты не поверишь, все на работу ходят, Ирка на месте. — Сказал это и глаза опустил.

— А вот с ней нам придется расстаться. Ты не тушуйся, Маринка все знает. Она, правда, может не знать, что Ирка моя секретарша, но в остальном во всем она в курсе.

Фимы с удивлением уставился на Сергея.

— Да, да. Этого больше ничего не будет, только жена. Так что выбирай, сможешь ты со мной теперь работать или нет?

— Да ты что, Серега, я даже рад. — Но лицо его тут же омрачилось.

— Видно про Светку вспомнил, — подумала Маринка, а вслух сказала:

Ребята, вы сейчас в офис поедете, а я к Светке в больницу, только вот домой заедем, Настя сегодня еще в школу успеет, две недели пропустила. Я, Фима, со Светой поговорю. Как там ее Дашенька?

— С девчонкой все в порядке. Ее пока в больнице держат. У Светки мать старенькая, сама нуждается в уходе, Дашку взять не сможет, я заплатил в больнице, чтобы ее еще подержали, там хоть под присмотром она.

— Дашеньку мы пока к себе заберем, Машка наша в деревне осталась, так что ей будет, где спать. А днем в садик ходить будет, я ее пока вместо Машки отведу, они ведь ровесницы. Надо только все ее анализы из больницы забрать, я сегодня это сделаю. Она в детской лежит?

— Да, они там рядом, через парк пройти надо.

Быстренько переодевшись, Маринка отправилась в больницу. По дороге накупила фруктов, пригодится, если сама не будет, так в палате раздам, Фима сказал, что в палате еще три человека.

Больница всегда действовала на Маринку угнетающе. Мама с Мишкой часто лежали в больнице, и она с отцом навещала их. В больнице ей всегда было страшно. Когда они приходили, Маринка всегда ждала, что выйдет врач и скажет: «А твой братик умер». Конечно, именно так и произошло. С тех пор прошло столько лет, но чувство, испытанное в детстве, осталось. Она вошла в облезлый коридор, подошла к окошку с надписью «регистратура», а рядом справочная.

Куда же ей обратиться? Фима сказал палату и отделение, но надо получить халат и пропуск, здесь просто так не пройдешь. Тетка в окне регистратуры забрала ее паспорт, переписала данные и под роспись выдала ей халат. Маринка отправилась на розыски травматологического отделения.

Господи, за двадцать лет ничего не изменилось. Много людей лежало прямо в коридоре. Остро пахло хлоркой. Мимо нее то и дело провозили носилки с людьми. Да, доктора здесь были самоотверженными мужчинами и женщинами, посвятившими свою жизнь работе. Условия в наших больницах невыносимые, а зарплата мизерная. Фима говорил, что все лекарство и одноразовые шприцы пришлось купить ему. Мама хотела, чтобы Маринка стала врачом, был бы в семье свой доктор, но сама Маринка и думать об этом не могла. Ей хватило и посещений больниц в детстве. Маринка, проходя, заглядывала в палаты. В каждой лежало человек по восемь. Это кардиология, а дальше травма, туда она и идет. Пройдя до конца коридора, Маринка остановилась возле последней палаты. К ней подошла медсестра и заговорила:

— Здесь у нас бомжи лежат — женская палата. Женщины все пожилые, держим, сколько можем, на свой страх и риск, здесь они хоть еду получают, и кровати у них есть. К этим никто не ходит. Вы остановились, и я подумала, неужели у кого-то из них родственник объявился?

— Нет, я в травму, к знакомой, она в 408 палате.

— Блатная значит. Как зовут-то?

— Светлана Игнатова.

— А, знаю. Ей здорово не повезло, лица нет совсем. Вы ей фрукты несете? У них холодильник ломится, отдайте лучше все бабушкам. Я им ношу из дому, но сами понимаете, что я могу, у меня зарплата четыре тысячи. А еда у нас никакая.

Маринка зашла в палату. Женщины с любопытством уставились на нее.

— К кому, милая? Кого ищешь?

— Да, наверно, вас всех. Вот фруктов вам принесла.

Маленькая сухонькая старушка вскочила с кровати и пулей подлетела к Маринке.

— Чур, делить будем поровну, чтобы никому обидно не было!

Маринка все выложила на стол, который стоял тут же в палате. Бабушки заахали. Такого сокровища они давно не видели.

— Никитична, гляди, бананы. Мы в мусорке только шкурки едим, а тут целые! Смотрите, как раз всем по одному! Ой, доченька, а икру забери, она дорогая очень. Я ее в жизни не пробовала, лучше и не знать, какая она.

— Нет, что вы, кушайте все. Медсестра права, Светке моей это все не понадобится. К ней мужчина ходит, каждый день продукты носит. Я думала, как вот приду с пустыми руками, а теперь понимаю, что все это условности. Светке не продукты нужны сейчас, а другое. А вам от них польза и радость.

Маринка, выслушав слова благодарности, попрощалась с новыми знакомыми и налегке отправилась к Светке.

В дверях палаты ее поджидала медсестра. Она, видимо, что-то хотела сказать Маринке, но не решалась.

— Вы что-то хотите?

— Да, вот хочу поговорить с вами. Вы мне не уделите немного времени?

— Да, конечно, с удовольствием.

Они прошли в небольшую комнатку, где стояла только медицинская кушетка. Маринка только сейчас разглядела медсестру. Эта женщина была уже в возрасте. Ничего примечательного в ней не было. Чистенький белый халат, большие натруженные руки. Она тоже внимательно разглядывала Маринку. Наконец заговорила:

— Знаете, мне не с кем поделиться этим. Я не могу никому рассказать, боюсь, что меня примут за сумасшедшую. Я думаю, что вы не такая, как все, вы поймете меня. Я проработала в больнице всю жизнь. Она у меня была не легкой. С мужем я прожила всего год, он погиб, когда родился мой сын, с тех пор я одна. Всю жизнь работаю в этой больнице. Сын сейчас совсем спился, ушел от жены, мне с ним очень тяжело. Если со мной что случится, кому он будет нужен? Я никогда ни во что не верила, в церковь не ходила, время такое было. Я в партии состояла и сыну внушала, что Бога нет. А тут со мной стали происходить странные вещи: я теперь знаю, когда человек умрет. Как-то дежуря, я как всегда обходила палаты. Мы двери не закрываем, вдруг, кому плохо станет, так позовут голосом, в больнице звонков нету. Так вот, в одной палате я увидела, что возле больного стоит человек. Я очень удивилась, была поздняя ночь, у нас пропускной режим строгий. По книге никто записан не был. У нас так заведено, если больной очень тяжелый, мы разрешаем родственникам дежурить ночью, так вот, в эту ночь посетителей не было. Я всегда проверяю, мне интересно с новыми людьми поговорить. Я зашла в палату и остолбенела. Дальше идти не могу. Холод меня сковал, я почувствовала, что как будто смерть рядом. Фигура обернулась, и я увидела просто голый череп, чуть не умерла со страху. Все свои силы собрала, о сыне подумала, что рано мне еще умирать, как же он тогда один останется? Вышла из палаты, обернулась, а фигуры уже не было. Меня озноб до утра бил. Через сутки тот пациент, у которого посетитель был, умер. И вот с тех пор, когда я вижу его или ее, я знаю, что человек умрет. А знаешь, у нас люди мрут, как мухи. Денег на операцию нет, а сердце как еще вылечить?

Маринка подумала:

— Странно, почему она именно ко мне подошла? А ведь в детстве я видела такое же возле мамы. И действительно, она умерла через сутки.

Между тем медсестра продолжала:

— Что вы думаете, может быть, у меня галлюцинации? А если нет, может, мне в церковь сходить? Может быть, поп поможет, как вы думаете?

— Я думаю, что у вас просто дар такой открылся — увидеть то, что другим не дано. Не поможет вам церковь. Я такое тоже один раз видела. Одна моя знакомая мне объяснила, что это ангел Смерти. Кого-то он успокаивает, кого-то пугает, но кто-то его не видит совсем. Может быть, вам лучше работу сменить? Ведь вы на пенсии?

— Привыкла я к больнице, сорок лет на одном месте проработала, мне здесь дом родной.

— А знаете, хотите, я вам адрес дам одной моей знакомой. Она точно вашему сыну поможет. Ехать, правда, на поезде придется трое суток. Вот мой телефон и адрес, держите. Вы когда работу кончаете?

— Да я работаю сутки через трое. Сейчас вот смену сдам, и домой.

— Вот и хорошо. А как вас зовут?

— Мария Ильинична, легко запомнить — так маму Ленина звали.

— Мария Ильинична, зайдите ко мне вечером, часиков в восемь. Я вам все подробно расскажу и с билетами помогу.

— Спасибо, дочка. Вот видишь, правильно я к тебе подошла. Чувствовало мое сердце, что ты мне поможешь. Ведь ничего, что я тебя на ты называю?

— Конечно, мне так больше нравится. А не покажите, где у вас травма?

— Пошли провожу, прямо до палаты доведу и комнатку вам найду, а то в палате еще трое, все любопытничают. Вам ведь поговорить надо будет, правда?

— Да, конечно, а вы не можете сами Светлану привести в эту комнатку, а то боюсь, что она со мной не захочет туда пойти? Мы поругались с ней. А теперь я помириться хочу.

— Ну, что ты, конечно приведу, пошли.

Вскоре они были на месте. Комнатка эта была просто близнец той, где они сидели с медсестрой.

— Это наша процедурная, здесь уколы делают. Сейчас как раз она свободна, разговаривайте сколько хотите.

Маринка присела на кушетку.

Сколько людей несчастных бьются в этой жизни и не понимают, что вся их жизнь зависит только от них самих. Недавно я этого тоже не понимала. Но ничего, Аллочка и этой женщине поможет, все объяснит, и мир для нее изменится, как изменился он для тысячи других людей. Как нужна эта книга людям, без нее не прочитать Библию, уж больно все в ней зашифровано. Сколько раз читала ее и думала: какой-то бред написан, а там оказывается в каждой строчке инструкция для нашей жизни. Если бы эти знания стали доступны каждому, интересно, что бы было? Но, честно говоря, думаю, мало что изменилось бы. Ведь не каждый способен поверить этому, а жаль.

Ее мысли прервали: дверь открылась, и она увидела Светку. Лица у нее действительно не было. Хорошо хоть один глаз сохранился.

Господи, как же она жить будет такая? Маринка не узнала и ее голос. От ожога голосовые связки совсем сели. Раньше у Светки был нежный голосок, а сейчас она сипела.

— Кто здесь? Ее голос был напуган. Она чего-то боялась.

— Свет, не бойся, это я, Маринка. Ты не видишь меня?

— Только твой силуэт. Зачем пришла? Чтобы на меня такую посмотреть? Я всегда завидовала твоей внешности: твоему лицу, фигуре. Знаешь, о чем я иногда думала? Я хотела, чтобы лицо твое состарилось, а фигура растолстела. Мой Мишка всегда на тебя смотрел с вожделением, я ненавижу тебя, мне не нужна твоя жалость.

— Свет, зачем ты так? Я не жалеть тебя пришла, а помочь тебе. Я хочу тебе сказать, что ты очень богата. Мы с Сережей решили отдать тебе долю Миши, им подписали контракт. Представляешь, ты сможешь сделать себе пластическую операцию, я слышала, что сейчас хирурги делают чудеса, были бы деньги.

— Ты хочешь сказать, что вы отдадите мне миллион долларов?

— Гораздо больше, Сережа не обманет тебя. Свет, прости меня, я очень злилась на тебя за тот день рождения. Теперь я понимаю, что винить здесь некого.

— Не понимаю я тебя, ты какая-то блаженная. Я, действительно, знала, что тебе подсыпят в вино гадость.

— Света, зачем ты хочешь поругаться со мной? Что тебе это даст? Я же тебе сказала, мне все равно, это в прошлом. Тем более, Сережа знает обо всем.

— Знает!? И он тебя не выгнал?

— Свет, а за что? За что меня выгонять, за правду? Мы друг другу во всем признались. Мы теперь стали жить без обмана и счастливы. Из-за этого у Сережи такие сдвиги пошли в работе.

— Ой, не могу, держите меня! И твой лопух в это поверил? Вот тебе повезло!

— Я не буду убеждать тебя ни в чем. У тебя дочь растет, ты о ней думаешь? Какие у тебя планы?

— До этой минуты, пока ты мне о деньгах не сказала, у меня один был план — уйти на тот свет. А дочка что, и в детдоме вырастет. Конечно, лицо мне подошьют, но не думаю, что это получится красиво. Мужиков мне не видать больше, как своих ушей. Кому я такая нужна?

— А как же Фима? Он любит тебя.

— Ой, уморила совсем! Ведь это шкаф без мозгов! Помнишь, сама же это говорила. О чем я с ним говорить буду?

— Я не знала его. Почему ты о нем такого мнения? Ведь он ходит к тебе. Знаешь, он техникум закончил. И вообще он просто хороший человек. А сейчас Сережа его себе в работники взял. Он у него теперь коммерческий директор. Фима самым преданным оказался. Сережа ему очень благодарен. Он и дочку твою навещает. Свет, неужели тебя твое несчастье не изменило совсем?

— Ладно, Марин, давай начистоту. Я столько в жизни дерьма повидала, что озлобилась совсем. Не знаю, когда я плакала последний раз. Вот сын погиб, а знаешь, что я подумала? Ну и слава Богу, мне двоих не потянуть. Я, сволочь порядочная, нет во мне ни капли любви, ни к кому — одна злоба. И мать я — дерьмо, и жена — дерьмо, и любовница я тоже дерьмовая. Устала я жить, устала от этой поганой жизни. Мужики все твари. Думаешь, твой успокоится? Помяни мое слово, и месяца не пройдет, как побежит к проститутке.

— Света, есть совсем другая жизнь. Она прекрасна, она полна любви, счастья. Бог любит нас всех, только повернись к нему лицом.

— Ты что, в баптисты подалась? Хотя ты всегда была у нас блаженной. Если бы даже Бог и существовал, то разве допустил бы он смерть моего сына, ведь он ни в чем не виноват?

— Да, а как тебя еще разбудить? Чтобы ты о жизни задумалась и гулять перестала, тебя лишили лица, сына и мужа. Ты мне желала скорой старости, вот и получила такое лицо. Любое наше пожелание к нам и возвращается. Миша и Сережа хотели конкурента убить, а какой результат?

— Ага, а твой-то жив!

— Да, жив. А если бы я любовника себе завела, то навряд ли бы он остался жив. Моя любовь спасла его и моих детей. Любовь покрывает все. Мы сами делаем свою жизнь. Бог не посылает нам испытаний больше тех, что мы можем выдержать. Посмотри, как повезло тебе. В твоем положении у тебя жива дочь, есть деньги и мужчина, который любит тебя. Отвернешься от его любви, дурой будешь. Бог дарит тебе такой шанс, используй его. Я тебя уверяю, мужчины не твари, как ты говоришь, знаешь, как много мужчин, которые не изменяют, любят жену, семью. Оглянись вокруг себя, их очень много. Имея другое сознание, что ты могла увидеть? Сейчас признай, что в жизни много прекрасного, и сразу ты это получишь. Давай, Свет, просыпайся, просыпайся для новой жизни. Я тоже была в заднице, как и ты, а вот же смогла выкарабкаться. Знаешь, я после нашей оргии таблеток наглоталась, чисто случайно в живых осталась. Меня Маргарита спасла. Она давно в любви живет. Посмотри на нее — какие у нее результаты. А я все отбрыкивалась от этой жизни, думала, что жить можно во вранье, в злобе. Не понимала, что это не жизнь, а смерть. Вот сейчас только моя жизнь и начинается. Я тебе предлагаю к ней присоединиться, что ты теряешь? Тебе уже точно терять нечего.

Светка молчала. Она сидела на кушетке, низко опустив голову. И тут случилось то, что Маринка уж совсем не ожидала: Светка заплакала, но не тихонько, а громко, по-бабьи, тяжело всхлипывая. Маринка обняла ее, прижала к себе, а она даже не отстранилась.

— Поплачь, Светка, слезы очистят твою душу, тебе станет легче. Мы еще с тобой поживем, на свадьбе у тебя погуляем.

35

Разговор с подругой отнял много сил. «Почему я все-таки продолжаю осуждать ее и за что?» — думала Маринка. И тут ее осенило, да, она осуждает ее за отношение к погибшему сыну. Значит, у нее та же проблема, надо ее решать.

Маринка набрала телефон Селены.

— Привет, это я, Маринка. Селена, мне необходимо попасть на шабаш. Я хочу поговорить с моей Ольгой.

— Ты что, с ума сошла? Ты же давно выкинула ее из сердца. Она не человек.

— Неправда, Селена, она человек и она должна знать правду обо мне. Скоро Он ее выкинет, что с нею будет? У нее никого нет.

— Ты даже себе не представляешь, что такое его дети. Они не пропадают, они продолжают служить Ему всю жизнь до глубокой старости. Я тоже пыталась спасти свою дочь, сейчас она сидит в тюрьме. Ей давно светит смертная казнь, но ее отменили. Это монстр. Она даже в тюрьме убила двоих, а сколько на ее совести людей — и не счесть. Лучше бы я ее в детстве сама задушила.

— Что ты говоришь! Я в это не верю. Она была обыкновенной девочкой, я хоть мало ее воспитывала, но помню.

— Ее гены ужасны, это зло. Оно прячется под детской личиной, а потом вылезает.

— Селена, а как же Алиса? Вон смотри, она возле Аллочки и это сплошная любовь, нет ни капли зла.

— Маринка, не верю я ей. Вот посмотришь, стоит только появиться Хозяину, и ее сущность проснется. Мне страшно за книгу и вообще за всех нас. Баба Алла уже живет в другом мире, ее фактически нет, она вся в своей книге, она полностью ушла в себя. Алиса принимает людей так же успешно, как и баба Алла. Но мне стало очень страшно, Он ждет, когда она станет Хранителем. Она книгу не читала, а способности у нее огромные, таких не было еще у Хранителей. Через два года начнутся события, вот помяни мое слово. Я долго ведьмой была, можешь мне поверить, уж я-то знаю. Маринка, мы с тобой ведьмы, ты, надеюсь, не забыла это?

— Я помню, особенно в полнолуние, мне очень плохо, я перестаю спать, а ты как?

— Я тоже, это наше проклятье. А теперь подумай, как мы будем умирать? Может об этом еще рано говорить, но мне становится страшно. Кому мы передадим нашу силу? Без этого наша смерть станет адом.

— Селена, а как ты думаешь, я смогу Сереже показать шабаш?

— Нет, простой смертный это увидеть не сможет. Он даже подойти близко не сможет, нечисть его заморочит. Они людей по запаху различают. А от нас с тобой запах другой идет, нас не тронут. Ты можешь показать ему, как ты летаешь.

— Селен, мне обязательно надо будет поговорить с дочкой, не смогу я дальше спокойно жить.

— Ладно, подойдешь к концу церемонии, когда он будет с посвященной на ложе кувыркаться, раньше нельзя, Он под контролем все держит. У него подлых дел невпроворот, ему о нас думать некогда, поэтому нам лучше о себе не напоминать. 21 июня чтобы в деревне была. Сергея лучше не бери, а то увяжется с тобой, потеряешь мужика, а вы только жить стали. Я тебя мазью специальной натру, чтобы дух от тебя злой шел, тогда нечисть на тебя внимания не обратит. Ой, Маринка, заболталась я совсем, мне бежать надо. Перезвони попозже.

36

Вечером Маринка ждала Сергея, а он все не приходил. А в восемь часов раздался телефонный звонок. Маринка сняла трубку,

— Я слушаю Вас.

— Слушаешь? Так вот лучше слушай. Ты думаешь, ты меня победила? Все равно он будет мой, это временно, я устрою тебе веселую жизнь.

Сердце у Маринки болезненно сжалось. «Это его бывшая любовница, угрожает мне, значит, обратится к колдунье. Бедная девочка, не знает как это страшно». Как странно, у Маринки к ней не было никакого зла.

— Послушайте, Ира, ведь это все-таки мой муж, а не ваш. Найдите себе другого, вы ведь еще молодая, у вас все впереди.

— Конечно, когда он столько денег отхапал, нашла дуру!

— У вас не получится приворожить его, потому что я сама ведьма, так что зря оставите деньги у колдуньи.

На том конце провода замолчали. Потом Ира собралась с силами и продолжала:

— Ах, вот почему он к тебе вернулся! Приворожила его, он уже был мой. Он мне говорил, что не спит уже с тобой.

— Представляешь, спит. И более того, я скажу тебе первой, об этом еще никто не знает — я беременна. И у меня будет сын. Мы, ведьмы, с первого дня знаем это. Бурная ночь в поезде дала свои плоды. Я про тебя все знаю, Сережа рассказал. Теперь мы больше не обманываем друг друга. Ира, я против вас ничего не имею. Но лучше оставьте нас в покое. Я смогу защитить свою семью.

— Стерва. — Короткие гудки раздались в трубке. Бросила трубку, устало подумала Маринка. Настена делала уроки в своей комнате, Маринка сидела на кухне одна, и мысли ее были о Сереже. Она не волновалась о нем, видно ему тоже сейчас нелегко, хочется побыть одному, ведь сейчас он ломает свою привычную жизнь. Он не разрешил ей продавать ожерелье. Маринке и самой не хотелось с ним расстаться. Она больше не сожалела о прошлом. Ведь тогда ей посчастливилось пережить такие моменты, которые простой человек даже и представить себе не может. Они в один момент стали сказочно богаты. Раньше чувствовала себя какой-то ущербной, но теперь и она произвела какой-то вклад в семью, конечно, хотелось бы просто заработать. Все зависит от того, как она к этому относится. Почему у нее в душе постоянно присутствует чувство вины? Ей еще пока не понятно это, надо спросить у бабы Аллы. Но теперь она другая, решение принято, они с Матреной откроют свой центр, и главное, можно помогать людям. Столько людей, которые бродят впотьмах и уходят из жизни от отчаяния. Но не помешает ли ей ребенок? Нет, не должен, ведь это радость, радость не может быть помехой, все трудности придумывают себе люди. Я пока не скажу Сергею, что беременна. Столько лет ее донимала свекровь, все ждала внука. У Маринки всегда рождались девочки. Благодаря своему дару она знает пол будущего ребенка. Если бы об этом знал Сергей и его мать, наверняка бы Машка не появилась на свет. С самого начала она знала, что родится девочка. Тогда баба Алла не советовала так ее называть. Она говорит, что лучше будет, если ребенка назовут нейтральным именем, тогда он получит более счастливую судьбу, но в то время она в это не очень верила. Теперь это ее беспокоило. Сергей назвал ее так в ее честь, неужели Машке достанутся ее трудности? Сейчас она начала понимать, что дети напрямую связаны с родителями. Она в своей жизни тоже решала мамину проблему, и, так же как и мама, чуть не ушла из жизни. Видно, не сильно она хотела умирать, и Бог послал ей Матрену, которая спасла ее. Страшно подумать, что ее доченька побежала бы по тому же кругу несчастья и разочарования. Маринку передернуло от воспоминаний. И тут раздался телефонный звонок.

— Сережа? Наконец-то.

Но в телефоне молчали, она слышала только тяжелое дыхание.

Значит опять Ира. Нет, это уже слишком, девчонка просто обнаглела.

— Алло, говорите, иначе я положу трубку.

— Мариночка? Это я — твое счастье. — Голос мужчины казался ей знакомым. Это Димочка! Господи, каков наглец, еще звонит.

— Ты оклемалась, девочка моя? Даже представить себе нельзя, что такое произведение могли уже сожрать черви. Ты огорчила меня, детка, мы так не договаривались. Когда ты приедешь? Хочешь, мы будем одни, Игорька не будет? Честно сказать, мне не хочется тебя делить с ним. Когда он тебя трахал, я еле сдерживался, чтобы не скинуть его с тебя. Но, как ты помнишь, я в это время тебя фотографировал. Ты даже не можешь себе представить, какой откровенности эти фотки. А когда ты отсасывала у Игорька, закрыв свои зеленые глазки, у тебя на лице читалось такое удовольствие, как будто ты пломбирчик ела.

У Маринки от отвращения закружилась голова, еще слово, и ее просто вырвет. Как ответить этому подонку? Она ведь знала, что просто так он не оставит ее в покое. Она боялась за Сережу. Он может убить его. Что же ей делать? В горле у нее пересохло, она заговорила глухим от волнения голосом:

— Дима, послушай, Сережа в курсе, он все знает. Светка подтвердила ему, что вы все подстроили.

— Ты хочешь сказать, что эта тварь меня предала? Ей видно мало того, что с нею произошло. Эта сучка не посмеет мне помешать. Да твой муж, когда все увидит, поймет, что вы с ней сговорились, такое нельзя подстроить. Я тебе даю день на размышление, вернее ночь и утро. Я днем просыпаюсь. Буду ждать тебя, да и денег захвати, я тут поиздержался. А то, что твой знает или нет, роли не играет. Ты только подумай, ведь я очень искусный фотограф. Одно дело рассказать, а другое дело увидеть. Разве может женщина без сознания стоять на карачках и орать от удовольствия? Я ведь все на магнитофончик записал, так сказать озвучил. Ты думаешь, мне нужна была мертвая кукла? Нет, дорогая, ты все делала сама, правда, выполняя мои команды. Там был сплошной оргазм. Твоя киска истекала от удовольствия, ты относишься к тем редким кошечкам, которые испытывают каскад оргазмов. Каждая корчит из себя огонь, демонстрируя оргазм за оргазмом, но, как правило, фальшивый. У тебя пляшет каждая клетка, если я не получу тебя, я убью тебя, или еще лучше, твоего мужа. А еще лучше, я испорчу твою Настеньку. Ты знаешь, мне всю жизнь доставался второй сорт, надеюсь, она еще не испорчена? Судя по твоей сексуальности, девчонка должна рано созреть.

Ноги у Маринки подкосились, сердце забилось так сильно, что ей казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди. Опять западня.

— Чего замолчала? Прониклась? Ты мне можешь скоро надоесть, я быстро пресыщаюсь, к тому же ты уже не первой свежести. Поэтому, когда я наиграюсь, я оставлю тебя в покое, что тебе стоит, только расставить ножки и дать мне то, что будет моим в любом случае. Но если ты хочешь устраивать трагедии, то это твое право. Итак, еще раз. Ты приедешь завтра. Я покажу тебе фотки, а затем, по твоему согласию, ты мне дашь то, что я хочу. Подчеркиваю, по твоему добровольному согласию. Потому что ты поймешь, что если это увидит муж, то ему будет очень трудно поверить в твою невиновность. Но даже если и это не сыграет, то я возьму в союзницы твою горячо любимую тобой свекровь, если и тут прокол, я трахну твою дочку, хотя видит Бог, я не педофил. Я думаю, все будет хорошо. Подумай, если Сережа еще и поверит тебе, то свекруха навряд ли. Разве ты сможешь получить от мужа то, что дам тебе я? Ты так орала от удовольствия, когда я трахал тебя, я часто прослушиваю это. Эту запись я приложу к фоткам. Кроме крика экстаза ты как молитву повторяла: еще, еще. Я постоянно слушаю это, когда сплю с проститутками, они учатся у тебя, и сами заводятся, как сумасшедшие. Смею тебя порадовать, там ясно звучит твой голосок, ты просишь потрогать те или иные места, я бы даже сказал, руководишь процессом. Тебе одного мужика явно мало, мы с Игорьком так распалили тебя, ты нас так уездила, что я не помню, как отрубился. Хотя первый, кстати, вышел из игры Игорек. Этот эпизод самый счастливый в моей жизни. Но что, молчишь? Ведь я чувствую, как ты меня хочешь. Ну, все, кстати, уже полночь, а судя по нашему разговору, мужа еще нет. Что терять тебе, моя крошка? Ну, до завтра, не буду отнимать у тебя твой сон. Завтра ты должна хорошо выглядеть, ты должна мне понравиться, хорошо потрудиться, просто так в этой жизни ничего не бывает, за все надо платить, спокойной ночи, любимая.

Короткие гудки, наконец, прервали его речь. Если сказать, что Маринка была полностью разбита, это ничего не сказать. Она была убита, растерзана. Она смотрела невидящим взглядом перед собой, не в силах пошевелиться. Но сколько ни сиди, этим делу не поможешь. Наконец добралась до кровати. Вот как бывает — ее мир, такой счастливый, такой замечательный, рухнул. Она сейчас там, где была и всегда, она в безвыходном положении. Маринка слышала, как пришел Сережа, как разделся, нырнул к ней под одеяло и осторожно прижался к ней.

Он не хочет меня разбудить, ну и слава Богу. Сейчас она не может с ним разговаривать, она не знает, как лучше поступить. Уже через пять минут Сережа спал крепким сном. Маринка всегда удивлялась, как быстро засыпал ее муж. Она так любила его! Что ей делать? Что? Конечно, о смерти не может быть и речи, хватит уже. Она встала, тихонько прошмыгнула на кухню и позвонила Матрене.

— Маринка, что случилось? Уже первый час ночи!

— Матрена, все пропало.

И Маринка во всех подробностях рассказала Матрене, в какую историю она попала.

— Марин, что бы сейчас сказала Аллочка?

— Лучше правды ничего нет. Но она убьет наше счастье.

— Марин, до этого правда не убивала, а помогала тебе, а вот ложь убивала. Спасибо Димочке, он опять дает тебе урок правды. Сама судьба дает. Выбирай, Маринка, с кем ты: с Сатаной, или с Богом. От этого у тебя и результат будет.

— Матрен, ладно, если Сережа и поверит, то как же свекровь?

— Марин, а это не должно тебя волновать, это не твое дело. Как только ты о ком-то думаешь в таком ключе, ты берешь чужую ответственность на себя. А тебе это надо? Что тебе от того, что она о тебе плохо думает? Можно подумать, что раньше она тебя боготворила. Какая тебе разница? Думай о себе.

— Ладно, а как же дочка?

— Я тебя уверяю, это Димочка от бессилия, он только грозится. Живет за счет теток, сам из себя ничего не представляет, я тебя уверяю, он еще и трус. Попроси Фиму с ним разобраться, вот и все решение.

— Матрен, какое счастье, что ты у меня есть! Я бы сейчас с ума сошла, если бы не ты. Кстати, тут еще и Ира грозится.

— Ну, Бог с ней, пусть грозится. Это ее дело, главное не злись на нее. Постепенно все эти люди уйдут из твоей жизни, это отголоски прошлого.

— Матрен, а я беременна.

— Вот это радость, я тебя поздравляю! Наверно, девушку очередную родишь.

— Нет, Матрен, мальчика, я уже знаю.

— Мальчика!?

Сережа стоял в дверях кухни и глупо улыбался. — Ты родишь мне сына? Откуда ты знаешь, Аллочка сказала?

— Ладно, Матрена, спасибо тебе, видишь, мне моего мужа сам Бог послал, чтобы я с ним разобралась и все ему рассказала, я завтра тебе позвоню.

Мысли у Маринки лихорадочно забегали:

— Что он слышал? Давно он здесь? Нет, я не хочу его в это впутывать. Правда правдой, но что на фотографиях? Сначала, я должна на них взглянуть. Не могу я рисковать, не могу.

— Марин, ну ты что молчишь? Я же все слышал, ты сказала, что беременна… Послушай, это от меня?

— Сережа, у меня дар знать об этом с первого дня. Это действительно так, но еще рано об этом говорить, ему всего-то три дня. Я про все свои беременности знала с самого первого дня.

— Но даже врачи не могут сказать о том, кто родится, как ты это видишь?

— Понимаешь, я не вижу ребенка, но я знаю, что будет так, знаю и все. Я же никогда не учила заклинаний, но я их знаю. Не сомневайся, это точно мальчик.

— И ты знала, что родится Машка? Мы же мальчика хотели.

— Знала, понимаешь, я не могла ее убить из-за пола. Какое счастье, что я не сделала этого.

— Да, конечно, но ты помнишь, как мы тогда трудно жили?

— Сережа, что ты хочешь? Я не могу вернуть прошлое и убить там нашего ребенка.

— Ладно, Маринка, не злись, прости, это я так спросил, машинально. Но пойдем спать.

Резкий звонок телефона прорезал ночную тишину. Маринка лихорадочно заметалась по кухне, ища телефон, хотя он стоял перед ней.

Кто это? Неужели Дима? Может что с дедом?

Сергей спокойно снял трубку.

— Это тебя. Из больницы.

Маринка схватила трубку.

— Это я, помните меня? Я медсестра.

— Да, да, я ждала вас вечером, но что вы там делаете? Ваша смена ведь уже закончилась. И почему так поздно звоните?

— Я вынуждена была остаться, моя сменщица заболела. У нас людей не хватает, у всех дети, попросить некого, а я с радостью. Простите за поздний звонок. Конечно, надо было завтра позвонить, но мне так страшно. Марина, ваша подруга умрет, я сейчас видела возле нее то, о чем мы говорили.

— Светка!? Но с ней же все в порядке. Она прекрасно себя чувствовала.

— Я, дочка, еще ни разу не ошиблась. Уж как мне от этого проклятого дара избавиться, и не знаю. Я сама с ними умираю. Меня этот страх добил совсем. Чувствую, что и моя жизнь уходит, когда я вижу это. Видно, права ты. Надо мне работу менять.

— Я билеты вам купила, через неделю обо всем этом у бабы Аллы расспросите, я думаю, и с этим она вам поможет. Спасибо вам.

Она положила трубку.

— Сережа, Света завтра, послезавтра умрет. Надо подумать о Дашеньке. Может заберем ее к нам? Пусть Машке сестричка будет, они ровесницы.

— Подожди, мистика какая-то. Тебе что, врач звонил?

— Нет, медсестра. Мне трудно тебе это объяснить. Ведь ты всю жизнь жил, не соприкасаясь с такими вещами, ты их просто игнорировал. А они есть. В нашей жизни много непознанного и необычного. Эта медсестра знает, когда человек умрет. Я тоже могу сказать это. С таким даром жить очень тяжело. На мое счастье, я очень редко вижу умирающих, мне кажется, я бы тоже сошла с ума.

— Марин, ты чего-то боишься, ты сама не своя, это из-за Светки? Ну, сама подумай, как она жить будет с таким лицом? Фима узнал, ее травмы невозможно убрать пластикой. Он любит ее, но и он живой человек. Ему приходится отворачиваться от нее, чтобы не видеть ее лицо. Я вообще не понимаю, что он в ней нашел. Представляешь, ему тридцать, а она у него первая женщина. У него что-то с психикой. Если бы Светка его в кровать не затащила, он до сих пор в «девках» ходил бы. Я сегодня с ним на работе разговаривал, он мне все рассказал. Светка к нему сама пришла домой, придумала что-то про документы мужа, как будто тот их в машине забыл. Пока Фимка бегал в машину, она вино открыла и наверняка что-то ему подсыпала, он с одного бокала сразу вырубился, а очнулся с ней в постели.

— Господи, — думала Маринка, — что же они такое сыпят?

А Сережа продолжал:

— Фимка испугался очень, ведь жена шефа. А она его стала шантажировать, сказала, что мужу расскажет, что он ее в кровать затащил и изнасиловал, а в подтверждение объявила ему, что видела родимое пятно пониже спины. А позже он сам привязался к ней. Она к нему бегала, как только у него выходной был. Оказывается, Фима панически боялся женщин. Какую-то моральную травму в детстве перенес. С тех пор к девушкам не подходит, а Светка, сама не зная, вылечила его.

— Сережа, а вот дочка ее как жить будет, что ты думаешь об этом?

— Ну что тут думать, конечно, мы возьмем Дашку к себе, теперь мы можем это себе позволить, если, конечно, с ней и вправду что-то случится. Еще мы можем поискать родителей Миши, правда, говорят, они даже на похоронах не были. Я как-то ничего не знаю о них. Марин, уже три часа ночи, а завтра у меня опять тяжелый день, пошли спать.

Маринка подумала:

— Сергей ничего не слышал. Я не буду ему ничего рассказывать, это же не обман, просто промолчу об этом, и все. Я сама должна взглянуть на эти снимки. У меня есть три тысячи долларов, про них Сережа не знает, попробую выкупить фото у Димки. Я должна буду сделать это во что бы то ни стало. А вдруг правда все, что Димка говорил? Только счастье пришло, нельзя допустить, чтобы он его разрушил. Боже, и зачем только я поперлась туда? Зачем послушала Светку? Да, любовника захотела, какая же я дура!

— Марин, ну о чем ты все думаешь? Я это даже в темноте чувствую.

— Спи, Сережа, это я так, столько событий произошло. И рожать мне что-то страшно.

— Ты что, первый раз что ли? Тебе это раз плюнуть.

— Сереж, ты только не говори никому о моей беременности, это примета плохая.

— Да не бойся, я знаю, а Матрене ты сразу все разболтала.

— Матрена не в счет, она проверена. Она скорей сама умрет, чем мне навредит. Правда, давай спать, а то завтра тебе тяжело будет на работе.

37

Утром Маринка проснулась вся разбитая. Голова раскалывалась, она подошла к зеркалу и удовлетворенно взглянула на себя. Ну и видок. Чем хуже сейчас она выглядит, тем лучше. Она ни за что больше не ляжет в постель к Диме.

Скорей умру, но спать с ним не буду. Он жадный, с него хватит и денег.

Она покормила и собрала детей, сегодня Настя отведет Дашу в садик сама. Эта девочка очень тревожила ее, видно все пережитое оставило на ней свой отпечаток. Сейчас не до нее, сейчас надо спасать всю эту счастливую жизнь, иначе, если они с Сережей расстанутся, и самой Даше будет плохо, тогда ее точно придется сдать в детский дом. Как странно, она тоже никогда не спрашивала у Мишки, где его родители, может, живы, и тогда девочку можно пристроить к ним. Надо сегодня поговорить со Светкой, уж она знает. Бог даст, может все обойдется, вдруг медсестра перепутала, и Ангел Смерти приходил к кому-то другому, а не к Светке?

Маринка залезла в шкаф, там в ее старенькой курточке лежали ее сбережения на «черный день». Вот он и наступил этот ее «черный день». Как хрупко счастье! Как легко его разрушить! Она достала свое старенькое платьице в белый мелкий горошек. В нем ей было стыдно выйти на улицу, но ничего не поделаешь, так надо. У нее в голове созрел план: ни за что не допустить постель с Димочкой. Она решила сделать из себя старуху, чтобы отбить у него всякое желание, надо прикинуться больной. Она умело нарисовала синяки под глазами, коричневым карандашом нарисовала не существующие морщинки у глаз, засыпала все бледной пудрой, отчего синяки под глазами стали ярче. Лицо приняло изможденный вид. Волосы она закрутила в тугой узел, как это обычно делали бабушки. Слава Богу, она вчера не помыла голову. Надев платье, она подошла к зеркалу, и стала придирчиво себя осматривать. Результат ей явно понравился. Она прошла на кухню, нужно было заставить себя чего-нибудь съесть. Холодильник был забит под завязку. Маринке всегда нравилось, когда у них дома был большой выбор продуктов. Еще в детстве, когда она работала у чужих людей, она заметила, что у полных женщин холодильник был всегда пуст. Они ненавидели продукты, как будто в них была причина их толщины. С тех пор, став взрослой, Маринка всегда стремилась наполнить холодильник. Это изобилие приводило ее в восторг: во-первых, она знала, что только у стройных людей холодильник забит, а во-вторых, она еще помнила те времена, когда на обед у нее был только чай с сахаром. Конечно, кто-нибудь мог с ней и поспорить, но она свято в это верила, ее фигура не портилась ни от еды, ни от родов. Наскоро проглотив бутерброд с колбасой, она отправилась к Димочке. Надо прийти пораньше, это тоже была часть ее плана. Она знала, что Дима любил поспать, на работу он не ходил, жил за счет женщин. Поэтому от раннего визита он будет не в духе, на шалости его не потянет.

Москва уже давно проснулась и жила своей бурной жизнью. Маринке эта жизнь очень нравилась. Но все же ее все время тянуло в лес. Там она чувствовала себя в безопасности. В Москве все непредсказуемо, не знаешь, что ждет тебя в следующую минуту, какой сюрприз она тебе приготовит. Маринка видела людей своим особым взглядом, в любую минуту она могла включить или выключить эту свою способность. Она по своему желанию могла увидеть настоящую сущность любого человека. Она могла часами бродить среди людей, зная про них то, что, как им казалось, не может знать никто. Она видела, что из себя представлял каждый человек. На Востоке это называли аурой человека. Маринка называла это сущностью. Она безошибочно могла сказать, у кого радость, у кого горе. У злого человека сущность была ярко-красного цвета вперемешку с грязно-серым. От таких людей Маринка держалась подальше. В полнолуние улица полыхала в большинстве своем красным цветом. У каждого человека она могла меняться в зависимости от того, какие эмоции испытывал человек. Как подвержены люди влиянию луны! Сейчас было как раз полнолуние. А значит, все низменные чувства Димочки были обострены. Конечно, это было плохо, но не могла же она попросить его потерпеть дня три. Маринка выключила свое особое зрение и нырнула в метро. Уже давно Сережа просил сдать на права. Но она боялась, что не сможет научиться водить автомобиль. Все предметы, которые ее окружали, она представляла себе по-своему. Машина напоминала ей чем-то очень агрессивное существо. Она была для нее живой. Аллочка ругала ее за это. Смешно, Аллочке больше ста лет, а она рассуждает о прогрессе более современно, чем Маринка. Конечно, надо справиться с этим страхом, ведь машина — это новая степень свободы, да и сумки не надо таскать. Сейчас Маринка все тащит сама, изредка, в выходной они с Сережей закупают продукты на неделю. Ей жалко, что муж вместо отдыха тратит на это свое время.

Наконец ее остановка — Водный стадион. Маринка больше не включала свое зрение, она спешила. Она очень боялась идти в эту неприветливую квартиру, но выбора не было. Маринка очень волновалась. Она подошла к обшарпанной двери, нажала дрожащей рукой на звонок и стала ждать. Она знала, что Димочка скоро ей не откроет, ему надо еще проснуться, вчера он был явно пьян, она почувствовала это по голосу. Наконец-то, когда она уже стала терять терпение, дверь открылась. Перед ней стоял Димочка в домашнем халате, он с удивлением взирал на нее.

— Ты? Что с тобой? Во что ты превратилась?

В душе Маринка ликовала, ее план начал работать. Так, она ему явно не нравилась.

— Я же сказал тебе — приходи во второй половине дня, ты же знаешь, я сейчас никакой.

— Дима, у нас горе, Светке плохо, она может не выжить, мне надо быть у нее в больнице, к тому же приболела я, врачи не знают, как это лечить, какая-то странная болезнь, вот на СПИД анализы сдала, жду.

Он казалось, не расслышал ее последние слова.

— Так сучке и надо! Кинула меня, я надеялся на ее деньги, а она смылась.

Маринка болезненно поморщилась:

— Но у нее не было выбора…

— Да знаю я вас, … — Он грязно выругался.

— Вы все подлые создания, ищете во всем свою выгоду. Эти слова очень удивили Маринку, пока выгоду искал только он, но в ответ она промолчала. Сейчас она не должна лезть в бутылку. Она покачнулась и схватилась за стенку в коридоре, надо было как можно правдоподобней изобразить больную. Кажется, это ей удалось.

— Что с тобой?

— Я же тебе сказала, я очень больна, еле до тебя доехала, неужели ты не видишь?

— Да, видок у тебя еще тот. Я тебя с трудом узнал, если бы не твои глазищи, таких ни у кого нет, по ним только и узнал.

— Дим, отдай мне фотки, не порти мне жизнь, хочешь я куплю их.

Глаза у Димочки засияли жадным огнем.

— Да, спать мне с тобой что-то явно не хочется. Но деньги мне нужны, ты богатая сучка.

— Дима, откуда? Ты же знаешь, контракт провалился. Мужа убить могут.

Маринка блефовала, она надеялась, что он не в курсе, ведь со Светкой он не виделся, а кто ему еще правду расскажет? — Мы нищие, Дима. Я вот на работу выхожу, надо семью кормить.

— Ничего не знаю. Это твои трудности. Мое дело маленькое, я покажу тебе, что я продаю, пошли.

Они зашли в комнату. Там все такой же беспорядок, пахло чем-то кислым, воздух был спертый.

— Садись на кровать. — Он включил телевизор.

Господи, он все снял на камеру. Какой ужас! — подумала Маринка. И тут она увидела, как в телевизоре появилась она, собственной персоной. Выглядела она пьяной, но на ногах стояла хорошо, подошла к кровати, где сидел Димочка с Игорьком. Кто же снимал? Тут ее словно током ударило — Светка. Ведь больше никого не было. А они все говорили про фотографии, а тут целый фильм. И Светка — сволочь, ничего не сказала ей. Они явно что-то говорили, но слов не было слышно, вместо них лилась спокойная музыка, под нее Маринка и начала раздеваться. Маринка увидела себя со стороны, Господи, как хорошо она тогда выглядела. Неужели она все это делала сама? Маринка в телевизоре раздевалась, аппетитно покачивая бедрами. Вот на ней уже ничего не осталось. Мужчины смотрели на нее с восторгом. Наконец Игорек очнулся и начал быстро раздеваться, за ним Димочка. Они явно спорили о том, кто будет первым. Маринка лежала на кровати, широко разведя ноги и приглашая обоих повеселиться. Она явно хотела этого. Она принимала различные сексуальные позы и видимо сама выбрала первого, это был Димочка. Маринка в ужасе смотрела на это все. Где же она все это видела? Да, конечно, шабаш, так вела себя нечисть на шабаше. Вся ведьмина сущность сейчас была видна в ней. Вдруг музыка исчезла, и включились другие звуки. Женщина на экране вытворяла такие вещи, она так стонала и орала, испытывая оргазм за оргазмом, что сомнений не осталось никаких, она сама этого хотела.

Маринка заплакала. Грим начал сползать с нее сине-коричневыми красками. Димочка был возбужден до крайности, он часто и шумно дышал, казалось, она слышала стук его сердца. Он смотрел на Маринку и уже видел обман — с нее сползали морщины, ненакрашенная она была еще прекрасней. Маринка тут же поняла свою ошибку. Но было поздно — Димочка уже рвал на ней платье. Старенькое платьице без труда расползлось на две половинки, он также поступил с ее трусиками и лифчиком. Ее умело скрученный пучок рассыпался по плечам каскадом прекрасных волос. Маринка была оглушена происходящем. Ужас сковал все ее существо. Вошел он в нее грубо и также грубо овладел ею, при этом грязно ругаясь.

— Обмануть хотела, сучка?! Ты у меня вылижешь все, я тебе устрою счастливую семейную жизнь. Сегодня во все дырки тебя поимею.

Маринке было очень больно, она не могла найти в себе силы, чтобы остановить все это. Она лежала как кукла, без движения и ждала, когда же, наконец, этот кошмар закончится. Но откуда он брал силы? Ей все время было больно, он входил в нее снова и снова. Ей казалось, что время остановилось. Вдруг он резко ударил ее по лицу.

— А ну, стонать, сучка. Я тебя купил, как проститутку, говорю стонать, а то убью.

Она начала стонать, но уже от боли.

— Так, так, добавь страсти. Отработаешь, отдам тебе пленочку, ах, как же ты хороша! Не могу понять, что же в тебе такое есть, от чего я с ума схожу. Я бабам счет потерял, но ты особенная. Давай, быстро раком становись.

Маринка послушно выполняла команды. Мыслей больше не было никаких. Она просто умерла. Весь ее счастливый мир рухнул. Мозг твердил: «Убить, убить». Она знала, как это сделать. Эта мразь через мгновение свалится мертвой, это так легко. Она быстро стала шептать слова самого сильного заклинания на смерть. Не прошло и минуты, как оно начало действовать. Он удивленно посмотрел на нее. Она догадалась, он понял, что умирает. Люди это всегда чувствуют. Да, все кончено, он кулем свалился с нее. По телевизору оргия была в самом разгаре. На нее смотрело лицо, ее лицо, разгоряченное страстью, выкрикивающее какие-то непристойности. Она встала, покачиваясь, подошла к телевизору и выключила его. — Я убила его, я убила свою жизнь, все кончено. Сатана одержал победу, теперь я принадлежу ему. На шабаше я подпишу контракт. Конечно, я не отдам ему судьбы своих детей, пусть он возьмет мою судьбу. Мне кажется, я и так всю жизнь служила ему. К чему было все? К чему я упиралась? Ведь говорила же мне Селена, что устоять перед ним невозможно. Теперь я просто обязана приехать на шабаш. Каждая ведьма раз в три года обязана посещать его. Пока она не использовала заклинаний, она была от этого свободна, но теперь над ней власть. Как теперь она все расскажет Сереже? Надо позвонить Селене, больше она ни с кем не может поделиться. Матрена хотела, чтобы она все рассказала Сереже, но она ее не послушалась, ей не хотелось признаться Матрене в случившемся. Свидетель Хранителя — ведьма. Она должна сложить с себя эти полномочия, если что-то случится с книгой, на чьей стороне она будет? Теперь на его стороне. Только что она отдала ему душу. Она устало прошла в ванну — надо смыть с себя все. Раньше из брезгливости она бы не полезла в эту ванну, но сейчас ей было все равно. Она стала под душ и плача стала мочалкой соскребать с себя всю грязь, ей казалось, что покрыта она ею была с головы до ног. Грязь никак не хотела отмываться, Маринка яростно терла каждый кусочек своего тела, пока оно не загорелось таким огнем, что ей стало больно. Боль принесла ей облегчение. Она помыла и голову. Вылезла из ванны она уже другим человеком. Она прошла в комнату, посмотрела равнодушно на мертвого Димочку. Теперь ей было все равно, все уже случилось, и назад ничего не вернешь. Она не боялась мертвецов, тот ничком лежал на кровати, его лица она не видела. Врачи констатируют смерть от инфаркта, она знала это. Ни один врач не определит, что это убийство. Она начала обыск. Вскоре нашла пачку фотографий, которые были сделаны с видика. Вот это она сейчас уничтожит. Она аккуратно разорвала каждую фотографию, а ленту с кассеты она изрезала ножницами. Рисковать не будет, надо вызвать «скорую», но ей нужен свидетель. А вот и он. На столе она увидела телефонную книжечку, где быстро нашла телефон Игорька, набрала его номер:

— Игорь, это ты? Да, это Марина. Слушай, с Димой случилось несчастье, пожалуйста, приезжай скорей. Когда? Да, да я жду.

Так, он будет минут через пятнадцать, он работает здесь рядом, это хорошо. Она начала рыться в шкафу. Наверняка здесь есть Светкина одежда. Наконец она нашла ее старые джинсы.

— Она в них ездила на природу с Димочкой, — догадалась Маринка. А потом она переодевалась и шла домой в своем обычном платье, как будто нигде не была. Джинсы пришлось отрезать, немного длинноваты, а так они были ей как раз. Там же она обнаружила и ее кофточку. Вот лифчика в шкафу не было. Маринка стеснялась ходить без лифчика, но ничего не поделаешь, не зашивать же свой сейчас. Она посмотрела на себя в зеркало, ее изображение ей понравилось. А глаза ее были натурально заплаканы в соответствии со сложившейся ситуацией. Свои старые вещи и остатки фотографий и пленки она сложила в пакет и выбросила все в мусоропровод. Вдруг, врачи заставят вызвать милицию, ведь молодой совсем умер. Только она все сделала, как в прихожей раздался звонок. Ну, вот и Игорек, вовремя пришел.

— Проходи. Понимаешь, мы с Димочкой занимались любовью…

— Что, без меня? Он же мне обещал, гад…

— Да, подожди ты. Понимаешь, он на мне умер.

— Ты что! Правда!?

— Вот иди, взгляни, наверно сердце от страсти не выдержало. Ты помоги мне.

— Что же я могу сделать?

— Будешь свидетелем. Мы были здесь трое, разговаривали, а потом ему стало плохо, и он упал. Мы вызвали «скорую», и все. Ты же знаешь, у меня муж, если он узнает, что я с ним трахалась, что мне будет?

Быть солидарным Игорек умел.

— Ну, ты даешь, Старуха, ухандокала мужика.

— Хватит рассуждать, лучше давай его приоденем и слегка помоем, видишь, он весь в сперме.

Вид спермы подействовал на Игорька как красная тряпка на быка.

— Может, ты и мне дашь? Забыть не могу тебя.

Он схватил ее за бедра и прижал к себе.

— Смотри, у меня уже стоит.

Она спокойно посмотрела на него.

— Игорь, ты, что при покойнике? Тем более, чем больше мы будем тянуть со «скорой», тем подозрительнее это будет выглядеть.

— Хорошо, но дай слово, что ты трахнешься со мной потом, если я помогу тебе.

— Господи, еще и этого дурачка убивать? — подумала Маринка.

— Игорек, давай быстрей, работай, что ты торгуешься. У меня с Димкой любовь была, я с ним после того случая встречаюсь, понимаешь, не могу я без любви. Может, я когда-нибудь и полюблю тебя, не отчаивайся.

— Вот, сволочь. А мне, другу, ничего не рассказывал. Туда ему и дорога.

— Послушай, Игорек, ты помой его, а я немного над ним поработаю, нам надо, чтобы смерть наступила только что, а то уже два часа прошло, это подозрительно. А лучше будет, если он немного еще побудет живым.

Маринка знала, как это сделать. Игорь в испуге смотрел на нее.

— Ты не бойся, он не придет в сознание, он будет без сознания, но совсем вернуть к жизни я его не могу.

Маринка лгала, она могла сделать это, но если она сейчас вернет его к жизни, где гарантия того, что у него не осталось нигде копии и что он не расскажет все Игорю. Так рисковать она не могла. Да, к тому же она знала, что полноценным человеком он не будет, уже ушла из тела душа, осталась только сущность, он может прожить еще месяц, но в страшных мучениях. Он может стать убийцей-маньяком или еще кем-то, но человеком он уже не будет, поэтому она вдохнула в него только немного жизни. Он застонал, но глаза не открыл. Игорек был в ужасе:

— Ну, ты, старуха, даешь! Колдунья, что ли? Может, это ты его грохнула?

— Ты что, глупый? Если бы я его убила, врачи сразу бы догадались.

Игорь обтер Димочку сырой тряпкой, одел его в костюм. Маринка объясняла Игорю свой план:

— Знаешь, я подумала будет лучше, если «скорая» застанет его в живых, пусть спасают. Он умрет сегодня к вечеру.

Маринка вызвала «скорую». Она приехали быстро.

Пожилой доктор подключил к Димочке какой-то аппарат и определил:

— Обширный инфаркт. Вы кто, жена его?

— Нет, я его хорошая знакомая, мы с другом зашли навестить его, а ему стало плохо. Он выпивал, вчера тоже пьяный был. Вот уговаривали его бросить, он давно на сердце жаловался, — врала Маринка совершенно правдоподобно.

— Боюсь, барышня, мы вашему другу ничем не поможем. Вряд ли мы его до больницы довезем. Готовьтесь, милочка, крепитесь. Такова наша жизнь. Люди уходят молодыми, крепкими. А какая старушка и не знаешь, зачем она вообще жива, та может проскрипеть до ста лет. Отчего так? — только Богу ведомо.

Он еще повздыхал и вызвал водителя. Вдвоем с Игорьком погрузили они Димочку на носилки и отнесли в «скорую».

— Я поеду с вами.

— Это похвально, проводите друга в его последнее путешествие. А вы, молодой человек, известите родственников.

38

Маринку больше не мучила совесть, все, хватит. Она это сделала для своих детей. Что бы было, если бы эта пленка попала в руки Сережи? Ответ она знала. С ней не случилось бы ничего, она не зависит от Сережи, но она не могла забыть счастливые глаза Настены, когда у них начался новый период жизни. Она также помнила несчастные, страдающие глаза дочерей, когда Сережа гулял и они ругались. Она еще не забыла, как дети стремились уйти на улицу, лишь бы не общаться с ними. Сейчас все изменилось. Что значит ее душа, когда всю ее без остатка она, без грамма сожаления, могла отдать за своих девочек. Вот тогда, когда она приняла решение уйти из жизни, ради спасения своей души, лишь бы не применять колдовство, вот тогда она и предавала их, а теперь все — она сделала правильный выбор. Конечно, она не Бог, чтобы наказывать этого негодяя, она не давала ему жизнь, она не вправе ее отнимать. Но это случилось, и она приняла решение — за свои действия она сама и ответит.

«Скорая» плавно подъехала к больнице. Маринка заранее узнала, что эта та самая больница, в которой лежит Светка. Она должна ее навестить.

Маринка шла по длинным коридорам больницы и ничего не замечала вокруг. Ее мысли были далеко, она представляла себе шабаш. Интересно, придется ли ей встречаться с Сатаной, после того, что она сделала? Нужно все узнать от Селены, уж она в курсе. Вот она бывшая ведьма, уже давно ничем таким не занимается, двоих детей родила. А раньше, наверняка, делала злодейства. Теперь живет счастливо с мужем.

И вдруг ее взгляд наткнулся на мальчика, лежащего на каталке прямо в коридоре. Он неотрывно смотрел на нее ярко-васильковыми глазами. Маринку как током ударило, она остановилась. Сколько же ему лет? Нет, он не такой уж мальчик, ему лет двадцать, но все равно он годился ей в сыновья, поэтому по-другому она не могла воспринимать его. Над его головой она увидела страшное проклятие, ему осталось жить самое большое месяц. Маринка определила: сделали на смерть. Значит, теперь она видит это. Раньше такого с ней не было. Все, сила заработала в ней со всей мощью. Она поняла, что без труда снимет это проклятие. Но вот на кого? Такое колдовство снять можно, но если это сделать здесь, то придется передать его другому человеку. Она стала озираться вокруг. Кому? Нет, так она не сможет. И тут ее осенило: Димочка! Пусть послужит добру в конце жизни. Она сделала шаг к парню, взяла его за руку и стала творить заклинания. Только бы никто не прервал их! Ей нужно полчаса. Паренек не задавал ни одного вопроса. Маринка уже не замечала ничего вокруг, кроме этих васильковых глаз. С ней происходили странные вещи: в ушах загремели странные звуки, они неприятно действовали на ее мозг, но она знала — так надо. Теплые волны незнакомой до этого момента энергии разлились по ее телу, плавно перетекая в тело парня. Она видела, как черное пятно над его головой стало бледнеть. Васильковые глаза превращались в Димочкины — карие. Перед ней лежал не парень, а Димочка. Проклятие или порча заполняла все Димочкино существо. Она снова и снова посылала поток очищающей энергии в тело парня, губы шептали заклинания, она их знала! Осталось еще чуть-чуть. Кто-то мягко тронул ее за плечо. Но Маринка продолжала, не обращая внимания, надо закончить, иначе он всю жизнь будет болеть. Пятно стало почти прозрачным, белело на глазах и, наконец, растаяло. Парень закрыл глаза. Так, очень хорошо, сейчас он будет спать, он будет спать очень долго, а проснется здоровым. Его лицо порозовело, оно уже не было таким мертвенно-бледным.

Она, наконец, пришла в себя и увидела рядом с собой женщину, которая и пыталась вступить с ней в контакт:

— Оставьте в покое моего сына, что вы с ним делаете!?

Маринка недоуменно посмотрела на нее. Обряд отнял у нее очень много сил, она чувствовала себя опустошенной. «Очень сильное колдовство», — подумала она. А вслух сказала:

— С вашим мальчиком все будет в порядке, теперь он поправится, только не будите его. Он может проспать целые сутки.

Эти слова произвели на женщину впечатление разорвавшейся бомбы.

— Кто вы!? Вы врач!? Мне только что сказали, что он умрет, врачи бессильны, мне профессор сказал. Мы заплатили кучу денег, но врачи не могут ничего сделать. Зачем вы говорите такие слова матери!? Разве можно с этим шутить!? — женщина рыдала.

Не обращая внимания на ее слезы, Маринка спросила:

— Скажите, а кто мог желать вашему сыну смерти? У него есть враги?

— Враги? Откуда? Ему только девятнадцать, откуда у него враги, не жил еще. Вот опухоль у него нашли в голове и метастазы по всему телу, уже нельзя ничего сделать. Ему только что делали последнее обследование, оно окончательно подтвердило их диагноз, теперь надежды нет. Мальчик проживет месяц, самое большое. Он у меня единственный. У нас с мужем и деньги есть. За его жизнь мы заплатили бы любую сумму. Мы его специально в эту больницу положили, здесь очень хорошо ставят диагноз. Разве могут они ошибиться?

— Послушайте, может быть у него была любовь? Может быть, что-то с его девочкой?

— Любовь была, но это такая трагедия. Девочка из бедной семьи, родители — пьяницы, мы ее любили как свою. Бог не дал нам больше детей, она нам была как дочь. Она жила у нас, мы одели ее. Я не знаю, что случилось, но они поссорились. Больше мы ее не видели. Мне кажется, у Игорька появилась другая. Он нас еще не познакомил. Знаете, мне так жалко ту девочку.

— Вас как зовут?

— Зинаида Аркадьевна, можно просто Зина.

— Знаете, Зина, я думаю, что эта девочка сходила к колдунье и сделала порчу вашему мальчику на смерть, чтобы он никому больше не достался.

— А такое разве бывает?

— К сожалению, да. Ему повезло, я могу видеть такие вещи. Я шла мимо, и мне захотелось ему помочь, у него были такие синие глаза, в них было столько страдания. У меня в жизни был случай, когда я прошла мимо человека, который просил меня о помощи. Я не прошла мимо него, вызвала «скорую», но не дождалась ее и ушла, тогда я очень спешила, этот человек больше не появился, значит, он умер. Я много лет чувствовала себя виноватой. Теперь я пришла на помощь вашему мальчику и поняла, что я прощена, прощена тем человеком, понимаете? Я так рада, что помогла вашему сыну.

— Неужели все это правда? Я никогда не сталкивалась ни с чем таким. Я всегда думала, что все колдуны это шарлатаны, которые только и делают, что тянут деньги.

— В большинстве случаев так и есть, но колдуны бывают, и бывают очень опасными. Мне очень жаль ту девочку. Она плохо кончит. Грех ложится не только на колдуна, но и на того, кто к ним обратится. Она прокляла свою жизнь, это очень страшно. Вы не желайте ей зла, больше не думайте о ней. Она себя уже наказала.

— Вы знаете, я не могу до конца поверить вам, не могу и все. Вы хотите денег за работу?

— Нет, я не возьму денег, я и так богата, поймите, это нужно было для меня. Скажу честно, я делала это в первый раз, но уверяю вас, с ним теперь все будет хорошо. Впредь пусть он будет осторожен в общении. Та девочка от нищеты и отчаяния пошла на это. Я думаю, она его не любила никогда. Когда любишь, такое не сделаешь — скорей сама умрешь, чем навредишь любимому. Она больше любила деньги. Я вас уверяю, что к колдунье она пошла на ваши деньги, ей не хотелось, чтобы он вместе с вашими деньгами достался кому-нибудь еще. Ведь, наверняка, вы бы удочерили эту девочку?

— Да, мы с мужем так и собирались сделать, если Игорек умрет, она ведь стала нам родной за два года.

— Ну, вот видите, расчет точный, она знала, на что шла. А о ваших страданиях она даже не подумала.

— Может быть, вы оставите мне ваш телефон, я расскажу вам, как у нас дела?

Маринка продиктовала ей номер своего сотового телефона, взглянула на часы, и ахнула. Уже три часа! Надо было спешить.

Но обряд отнял так много сил. Она отошла от матери мальчика и решила где-нибудь посидеть минут пять, чтобы собраться с силами. Навстречу ей по коридору шла женщина в белом халате. Маринка остолбенела, это «своя». Женщина тоже узнала в ней «свою». Она подошла к Маринке, взяла ее за руку и сказала:

— Ты сейчас сделала такое! Скажу откровенно, силища в тебе, у меня аж мурашки по телу от такой мощи. Пошли, тебе надо посидеть, отдохнуть. Скажи, а на кого ты свела?

— У меня приятель тут лежит, с обширным инфарктом, он безнадежен. Жалко мне стало мальчика.

— Да, понимаю, по-моему, ты здесь не работаешь, я тебя вижу впервые. Вот диванчик, давай сядем. Такие как ты — огромная редкость. Ты вообще, понимаешь, чем ты владеешь? Ты где силу получила?

— На родине своего папы, недалеко от южного Урала.

— Неужели? Там в древние времена, где-то между 1500 и 1200 годами до нашей эры, жил великий маг, обладающий огромной силой. Уж не от него ли ты ее получила?

— Нет, я получила ее от ведьмы Полины.

— Ты что, не понимаешь? Того мага звали Заратустра. Он мог передать свою силу кому угодно. Вот я, например, получила свою по наследству, у нас все потомственные колдуны. Заратустра боролся с черными магами. Говорят, он добрался до иранского царя Виштаспы и вступил в магическое соревнование с его многочисленными черными магами, сумел противостоять их чарам. Царь любил его, но ему завидовали, и поэтому подставили. Черные маги подкинули ему кошачьи головы, черепа, в общем, без чего не обходится никакое колдовство. Они сказали Виштаспу, что Заратустра околдовал его. Царь разозлился и бросил его в темницу на пожизненное заключение. Может быть, он там и умер бы, но у царя заболел любимый жеребец. Никто из его магов не мог вылечить его. А Заратустра взялся за это. А за плату потребовал изгнать черных магов, запретить черную магию и дать ему свободу. В то время жеребцами дорожили больше, чем детьми. Царь пошел на это. Заратустра вылечил жеребца, он был отпущен и исчез бесследно. Это знают люди. Но мы ведьмы знаем больше: он вернулся на Урал, где и умер, передав силу своему ученику Бурантарусу, с которого взял клятву, что тот передаст силу только белому магу. Дальше след передачи затерялся. Я знаю, что Заратустре удалось сделать так, что если сила будет передана черной ведьме или магу, то она, конечно, будет работать, но не в полную силу. То, что сделала ты сегодня, не смог бы сделать никто, кроме того, кто обладает силой Заратустра. Когда ты получила ее?

— В двенадцать лет.

Женщина удивилась:

— Ты что с тех пор ею не пользовалась?

— Нет. Я не хотела подписывать контракт с Сатаной.

— Понимаю. Значит, после посвящения ты больше не была на шабаше?

— Не была. Ведь я им не принадлежала.

— Ума не приложу, как Он отпустил тебя?

— Он предлагал мне стать Королевой, но я хотела другой жизни.

— Да, странная ты. Чтобы твоя сила заработала, ты должна была совершить что-то плохое.

— Да, — сказала тихо Маринка, — я убила человека, плохого человека.

— Крепилась столько лет и не выдержала?

— Да, ты права, но у меня не было выбора.

— Конечно, Ему сейчас нужны такие, как ты, Он что-то затевает. В твоем случае без Его участия не обошлось. Ты понимаешь, нам лучше не называть Его имя?

— Я тебя отлично понимаю. Я не хочу служить Ему, буду делать только хорошие дела.

— Но контракт? Ты должна отдать ему свою душу, ты не сможешь не служить ему!

Сейчас до нее, наконец, дошли слова этой женщины. Маринка заплакала:

— Мне страшно, что мне делать?

— У тебя есть дети?

— Да, две дочки.

— Отдай ему судьбу кого-то из них. Этим ты спасешь не только себя, но многих людей и самое главное, ты станешь свободна. Когда ты подпишешь контракт, ты вынуждена будешь работать только на зло, погубишь много людей. Твоя сила, даже если она будет работать вполовину, очень огромная, подумай об этом.

— А разве ты смогла бы отдать ему своего ребенка?

— Да, я смогла бы, я уже давно ведьма, участвовала в десяти шабашах, знаю такое, что тебе и не снилось. Я белая ведьма, зла стараюсь не делать. Но Он с меня ничего и не требует, сила у меня не та, понимаешь?

— А если я умру?

— Не сможешь. Если с собой кончать будешь, обязательно найдется тот, кто спасет. Чисто физически умереть тебе не удастся, пока силу не передашь. Если пожертвуешь ребенком, то спасешь сотни тысяч людей, и будешь бороться даже с Ним.

Воцарилось долгое молчание. Маринка была в ужасе от услышанного. Все было подстроено, а люди, которые это сделали, сами того не зная, были инструментом. А она думала, что смогла обхитрить самого дьявола. Наивная дурочка! Как умело Он подставил ее. Как легко отвратить человека от Бога. А она только начала поворачиваться к Богу лицом, только почувствовала настоящее счастье.

— Вот, возьми мой телефон, меня зовут Анжела. А тебя?

— Мария.

— Мария, наших в больнице много, но это так, мелочь, по сравнению с тобой. Ты кстати, можешь отключить особое зрение в любой момент. Проклятий вокруг столько, что ты просто не дойдешь туда, куда ты идешь.

Маринка попрощалась с новой знакомой, ее силы восстановились. По совету Анжелы она отключила свое новое зрение, и мир стал прежним.

39

После того, что произошло, ей не хотелось встречаться со Светкой, но придется. Вот, наконец, и ее палата. Но там Светки не было. Неужели не успела? Ее кровать свернута. Уже умерла? К ней тихонько подошла Мария Ильинична — медсестра.

— Пойдем, дочка, я же тебе говорила? Ей плохо, она в реанимации. Начался быстротечный сепсис. Она пока в сознании, но скоро все кончится. Я проведу тебя, врачей нет, только дежурный, он мой хороший знакомый, нас пропустит. А так туда никого не пускают.

Вся обида на Светку сразу же улетучилась. Они быстро прошли по длинному узкому коридору, и очутились в палате интенсивной терапии. Светка лежала на высокой койке, опутанная какими-то проводами.

— Кто здесь?

— К тебе Маринка пришла, доченька. Я вас оставлю одних, поговорите.

— Маринка, я должна сказать тебе, я тебя предала. Это я все придумала и с порошком, и со съемками. Я тебя и снимала. Порошок мне знакомая достала. Я его и Фимочке подсыпала, чтобы в кровать затащить. Человек при этом как пьяный, но все соображает, а также послушно выполняет все команды, а когда проспится — ничего не помнит. Прости меня, Маринка, если, конечно, сможешь.

— Света, ты погубила мою жизнь. Понимаешь, сегодня я убила Димочку. Я стала ведьмой, в общем, я всегда ею была, но никогда не применяла свою силу. Сегодня применила в первый раз, после того, как я получила ее в двенадцать лет. Я убила человека, убила подонка, но спасла мальчика от смерти. Значит, так надо было. Я была очень зла на тебя, но теперь понимаю, от чего все так произошло. Как я могу тебя винить? Свет, хватит об этом.

— Да, да, хватит. У меня ночью был человек, он мне сказал, что сегодня вечером я умру. Понимаешь, он мне дал время до вечера, поэтому я рада, что ты ко мне пришла. Марин, у меня старенькая мама, о ней надо заботиться. Я платила сиделке. Что теперь с ней будет? Вы все равно получите мои деньги, возьми под опеку мою маму, она не обременит тебя, она ничего не просит, но плати сиделке, ладно?

— Конечно, об этом ты не беспокойся.

— Марин, еще моя дочь…. Не отдавай ее в детдом, ладно? Я умру, она скоро забудет меня, вы с Сережей будете ей родителями. Я не хочу, чтобы девочка росла в детдоме, оттуда нормальные люди не выходят.

— Свет, а где родители Миши?

— Это особая история. Ты, знаешь, они его прокляли, вот их проклятие и сработало. Они живут где-то на Севере, не знаю точно. Миша так боялся, что они его найдут, что даже фамилию мою взял. Его родители в секте. Он мне рассказывал, что там даже людей убивают: приносят их в жертву. Миша отринул их веру, его должны были убить, а он убежал. Его подобрала моя мама и к нам привела, а через два года мы поженились. Если Дашеньку им отдать, то они ее в жертву принесут, ведь она дочь иноверца или искалечат ей душу.

— Свет, неужели такое еще бывает?

— Еще как бывает. Он как-то на вокзале своего увидел из секты, так потом два дня из дому боялся выйти. Они страшные люди.

— Не понимаю, как эта дикость еще живет в России! Свет, ты за Дашеньку не беспокойся, она мне будет как родная, я ее не обижу. Я разговаривала с Сережей, он не против ее удочерить. Ей у нас хорошо будет.

— Ох, Маринка, как я хочу увидеть свою доченьку, прижать к себе мою кровинушку. Какая тяжелая у меня судьба! Я хотела умереть, но теперь, когда я поняла это, я так хочу жить. Как мне страшно. Я не верила ни в Бога, ни в черта, а все это есть. Я сделала столько подлостей в жизни! Скажи мне, зачем я жила?

— Перестань, Свет. Ты дала жизнь Дашеньке.

— И сделала ее сиротой. Маринка, ты расскажешь ей про меня что-нибудь хорошее, когда она вырастет и совсем забудет меня? Ну, хоть что-нибудь? Я ведь и матерью была никчемной. Но я не знала, как надо любить детей, меня никогда не любили.

— Света, меня тоже не любили, — сказала тихо Маринка. — Нельзя научить любить или не любить. Человек сам решает, какой он будет: добрый или злой, честный или нет. Этому никто нас не учит, этому мы учимся сами у жизни.

— Марин, ты ведьма, значит, ты можешь вылечить меня, я так хочу жить.

— Нет, Света, тут я бессильна, я не Бог. А знаешь, Бог тоже жизнь не отнимает, он ее всегда только дает. Не бойся, нет ни рая, ни ада. Тебе придется вновь прийти на эту землю, чтобы решить те задачи, которые ты не решила.

— Какие задачи, что я должна была решить?

— Надо было полюбить и признать Бога: стать честной, доброй. Все, что ты не решила, будет решать Дашенька.

— Это значит, у нее будет тяжелая судьба, как у меня?

— Нет, не обязательно. Просто задачи твои перед ней встанут, например, такие как прелюбодействие, ложь. Мы с Сережей постараемся, чтобы она поняла это как можно раньше. Скоро я отвезу ее в деревню к Машеньке, пусть привыкают жить вместе. Там баба Алла, она вложит в детскую головку правильные мысли. Я обещаю тебе, что мы с Сережей будем любить ее, как свою дочь. Ты мне веришь?

— Конечно, верю, я знаю тебя. Я всегда завидовала тому, как ты относишься к жизни. Помнишь, я так радовалась, что ты страдаешь? Мне хотелось, чтобы ты, такая святая — упала. Я ликовала, когда ты шла со мною к Димочке. Всю свою жизнь я завидовала тебе и ненавидела. Как ты можешь простить все это? Да еще взять Дашку к себе?

— Я просто научилась прощать. Не сразу, конечно, у меня это получилось, но все-таки я к этому пришла.

— Знаешь, я сейчас себя хорошо чувствую, только вот температура держится высокая, и устала я очень. Мне тяжело говорить с тобой, и я больше не вижу даже твой силуэт. Но может быть, это все пройдет?

— Света, будем надеяться на лучшее. Я сейчас уйду. Мне надо Дашеньку из садика забрать, уже пять часов. Пока доеду, будет шесть. Знаешь, как дети расстраиваются, когда их последними забирают?

— Прощай, подруга, я чувствую, что мы больше не свидимся, не поминай меня лихом, прости за все, и спасибо — за маму, за Дашеньку. Сереже тоже спасибо передай.

Света устало закрыла оставшийся глаз, который все равно уже ничего не видел. Маринка тихонько вышла из палаты. В коридоре на диванчике сидел Фима. Он бросился к Маринке:

— Ну, что!? Как она!? Меня не пускают к ней.

— Она умирает, Фима.

— Как умирает!? Ведь все же было хорошо? Я вчера был у нее, она была очень веселой после встречи с тобой. Мы мечтали об операции. Что произошло?

— Не знаю. Говорят, начался сепсис. Отчего так бывает, никто не знает. Все думали, что дело пошло на поправку. Мне сказали, что к вечеру она умрет. Надо маме ее сообщить.

Фима расплакался. Он вдруг отчетливо понял, что надежды больше нет, он ни о чем не хочет думать, никуда не хочет идти, ничего не хочет делать. Маринка обняла его. Фима напоминал ей сейчас большого ребенка.

— Фим, держись слышишь? У нее никого нет, только ты и я с Сережей. Ты должен быть сильным. Так ты скажешь ее маме сам?

— Это бесполезно, ее мама ничего не помнит — болезнь у нее какая-то странная — Альцгеймера называется, она не узнает даже Светку.

— Ладно, Фим, пойду я, — сказала и бросилась бежать по коридору к выходу.

40

Маринка пулей вылетела из больницы. На сердце было тяжело. Надо поговорить с Дашенькой. Что ей сказать? Девочка не понимает еще ничего о смерти. Она плачет, хочет видеть маму, братика. Как же ей объяснить? Папу Дашенька не звала, видно привыкла, что его дома нет. Конечно, с Машкой ей лучше будет. Играть будут вместе, она постепенно забудет свою семью. Маринка решила, что не скажет ей ничего сейчас, пусть подрастет, ведь девочка и так пережила столько.

Воспитательница в саду пожаловалась Маринке:

— Знаете, Дашенька все время плачет, вы, может быть, пока подержите ее дома. Она целый день просидела на стульчике, ничего не съела. Девочку надо психиатру показать, детская психика очень ранима.

Да, она права, — подумала Маринка. Сейчас у нее куча времени. Пока не началась работа в центре, Матрена все взяла на себя. Когда они откроют его, Маринка будет там работать. Вот и сбудется мамина мечта — она будет лечить людей, и, наверно, убивать их. Разве сможет отдать она Ему душу дочери, будь то Настенька, или Машенька? Что ей все люди мира, любая мать меня бы поняла. Господи, но почему она тогда помогла Полине? Если бы не ее жалость не пришлось бы спать с Сатаной и обманывать Сережу. Как бы ей хотелось изменить прошлое, но это невозможно никому.

Дашенька прижалась к ней и оторвала ее от грустных мыслей. Маринка взяла девочку на руки, обняла и поцеловала. Ребенок был легким, как перышко. Ее Машка ведь ровесницей ей будет, а такая крепенькая, сбитая вся. А Даша тоненькая, словно тростиночка, волна нежности и любви к этой девочке захлестнула Маринку.

— Ну, что, малышка, все будет хорошо. Сейчас мы зайдет в Макдоналдс, я тебя покормлю. Машка Макдоналдс обожает, тебе понравится, ты ведь тоже ходила туда?

Девочка молчала. Маринку очень встревожило это молчание. В Макдоналдсе девочка ни к чему не притронулась. Маринка все раздала детям за соседним столиком. Как она к ней не обращалась, все безрезультатно. Даша молчала.

— Господи, так девочка может умереть от истощения, она такая худенькая. Маринка быстро набрала телефон Сережи. Все ему рассказала про Светку и Дашу.

— Сереж, мне кажется, Дашеньку надо спасать.

— Марин, на Старом Арбате есть платная клиника, они работают, кажется, допоздна, зайди туда.

На ее счастье, психиатр принимал, но он был для взрослых. Осмотреть девочку он все же согласился. После расспросов Маринки и осмотра Даши он сказал ей:

— Ребенок пережил сильный стресс, здесь поможет только ваша любовь. Видно, в больнице ей тоже было не сладко, ни вы ни я не знаем, что там было. Если завтра она откажется от еды, то придется ее кормить принудительно, через капельницу. Так что постарайтесь уговорить девочку.

Что же делать? Она набрала телефон Фимы.

— Ты еще в больнице?

— Да, меня пустили к ней, но ей совсем плохо, она умирает, надежды больше нет. Я тут покурить вышел, но сейчас опять пойду к ней, она очень страдает.

— Фима, а она может говорить?

— Пока да, но уже слабо.

— Поговори с ней, скажи Даша в опасности, пусть Света уговорит Дашу покушать, девочка ничего не ест, мы были у психиатра, пожалуйста, Фима, быстрей.

Через минуту зазвонил телефон. Маринка отдала трубку Дашеньке. Та внимательно слушала, потом сказала:

— Я тебя буду ждать всю жизнь, хорошо мамочка? Я тоже очень тебя люблю и скучаю, и по Павлику тоже, он уехал с папой, и его нет. Я мамочка домой хочу к Павлику, к папе, к тебе. Да, да, я буду хорошей девочкой.

Маринка, слушая разговор, не могла сдержать слез. Даша отдала телефон Маринке:

— Тетя Маринка, не плачь, я буду хорошей девочкой, я покушаю с тобой. Мне так плохо без моей семьи.

— Ох, как я понимаю тебя, девочка. Мне в детстве повезло больше, — подумала Маринка, — у меня остался папа, дедушка, баба Алла, моя семья. Я обещаю тебе, у нас тебе будет хорошо.

— Я знаю, тетя Маринка, я уже почти люблю тебя. Я поживу у тебя, пока моя семья будет в командировке, ладно?

— Хорошо, моя девочка, я обещала твоей маме позаботиться о тебе, а пока не вернется твоя мама, буду тебе мамой понарошку, ладно?

— Мы с тобой поиграем, ты пока будешь моей мамой, дядя Сережа — папой, а Настена мне сестричкой будет.

— Да, да, — радостно закивала Маринка, девочка сама подсказывала ей выход. — Конечно, мы будем с тобой играть в семью.

— У меня не было сестрички, только братик. Сестричка наверно лучше. Мы с Павликом дрались, а сестричка драться не будет, да?

Маринка ликовала: Слава, Богу! Какое счастье, что Светка еще жива, она спасла свою дочку!

— Дашенька, завтра мы пойдем к тебе домой, заберем твои вещи, любимые игрушки и будем собираться в деревню. Уже совсем скоро мы поедем туда. Там у тебя есть еще сестричка, такая же, как ты, ее Маша зовут.

— Я Машу знаю, это вторая твоя дочка, помнишь, мы вместе Новый год встречали?

— Да, помню. В доме отдыха под Москвой. Но тебе тогда два годика было. Неужели ты помнишь? Ты больше не будешь плакать?

— Не могу тебе обещать этого. Маленькие девочки ведь плачут? Даже большие тетеньки плачут. Моя мама тоже плакала, так легче.

Маринка только удивилась разумности девочки.

Они снова посетили Макдоналдс. На этот раз Даша поела, но неохотно. А потом вдруг горько заплакала.

— Ну, что ты, Дашенька, мы же обо всем договорились?

— Мама, мамочка, — звала девочка.

— Все у нас будет хорошо, вот увидишь.

— Только не у мамы.

— Подожди, Дашенька, кто-то звонит.

— Это я, Мария Ильинична. Только что подруга твоя умерла и приятель тоже, так что, дочка, готовьтесь к похоронам. Они в нашем морге будут. Послезавтра можно будет забрать. Крепись.

Маринка с удивлением смотрела на Дашеньку.

Как она могла почувствовать смерть матери? А вслух сказала:

— Пойдем домой, уже десять часов, нас скоро разыскивать начнут.

Но разыскивать было некому. Сережа опять пропадал на работе. Настенька спала, видно, устает очень. Школу пропустила, теперь приходится усиленно заниматься. Настенька очень изменилась. Раньше уроки не заставишь делать, а теперь наоборот. Маринка помыла Дашу и сама легла спать. День был таким тяжелым. Надо попросить Матрену посидеть с Дашей, похоронами придется ей заниматься.

К счастью у Димы нашлись родственники, они на себя взяли его похороны. Маринка с Фимой с ног сбились. Оказывается, смерть человека более хлопотна, чем его рождение.

Наконец состоялись похороны. На кладбище были только сотрудники Сережиной фирмы, он сам и Фима. Свету похоронили рядом с мужем и сыном.

А назавтра началась их обычная жизнь. Даша отнимала все время. Маринка водила ее к опытному детскому психиатру. Она с нетерпением ждала поездки в деревню. Сила, которую она выпустила, теперь совсем не давала ей покоя. Она то и дело снимала проклятия, порчи с незнакомых ей людей. Ее мастерство росло. Теперь она делала это на расстоянии, даже не беря человека за руку. Таких мощных проклятий, как у Игоря, больше не попадалось.

Через три недели после смерти Светы в дверь позвонили. Маринка открыла, на пороге стоял мужчина средних лет, хорошо одетый. А глаза у него были василькового цвета. Как у Игорька, — машинально отметила Маринка:

— Вы Марина Васильевна?

— Да.

— Знаете, я пришел Вас отблагодарить, пойдемте со мной.

Маринка выскочила с ним во двор. Во дворе он отдал ей ключи от новенькой Альмеры.

— Это Вам, Мария Васильевна, за сына. Вы спасли его жизнь. Игорек совсем здоров. Это фантастика, теперь я поверил, что Бог есть.

— Вы что, с ума сошли? Я не возьму это.

— Еще как возьмете. Она уже оформлена на ваше имя. Вот техпаспорт.

— Но как вы меня нашли? И откуда вы взяли мой паспорт, ведь насколько я знаю, машину без паспорта не оформишь.

— Дело техники. Помните вы дали номер своего сотового моей жене? Так я узнал вашу фамилию. Через Анжелу я вышел на Марию Ильиничну, ваш участковый дал мне данные вашего паспорта, а были бы деньги, машину оформят хоть на черта. Вам привет большой от Игорька и моей жены. Мы теперь в церкви свечку за вас ставим. Ну, ладно, я пошел, дела, знаете ли.

— Постойте, — Маринка умоляюще смотрела на мужчину.

— Ну, подумайте, что я скажу мужу?

— Правду, — он помахал ей рукой, и скрылся в огромном джипе, который тут же рванул с места и растаял, как будто его никогда здесь и не было. Маринка стояла и в растерянности смотрела на машину.

Что она скажет Сереже? Конечно, этот мужчина прав, надо сказать правду. Но как? Он сразу заподозрит неладное. Скажет, зачем пошла одна к Диме? Маринка осторожно села в машину. Японка ей сразу понравилась, но радоваться она не могла. Что же делать? Что придумать? Постепенно план обмана созрел в ее голове. Сережа пришел рано с работы и с порога закричал:

— Где моя жена и дети?

Сережа был явно в настроении. Маринка покормила его, и они с Сережей стали на кухне пить чай. Дашка смотрела по видику мультики, а Настена как всегда зубрила уроки. Сережа привлек жену к себе, посадил ее на коленки, стал ласкать.

— Что ты, Сережа, дети еще не спят.

— Я соскучился, как там наш малыш поживает? Я теперь смогу больше проводить с вами время, поставка оборудования проходит успешно. Все у нас классно, Маринка.

Муж начал ее целовать. Она решилась:

— Сережа, когда была жива Светка, звонила баба Алла.

— Да? А ты мне ничего не рассказывала.

— Я не придала этому значения, да и тебе было не до этого. Понимаешь, она разрешила мне пользоваться силой, в добрых целях.

— Той ведьминой силой? Подожди, не понимаю, а разве может быть эта сила доброй?

— Может, Сережа. Вот, послушай. Я, когда пришла в больницу к Светке, то увидела там мальчика, лет девятнадцати. Он умирал от рака мозга, был безнадежным. Я увидела, что ему сделали на смерть, и сняла это. Там была его мама. Она узнала, что я знакома с Марией Ильиничной, медсестрой, которой я билеты купила. Помнишь, я тебе об этом говорила? Так они меня нашли через Марию Ильиничну. Сегодня приходил папа этого мальчика. Он подарил мне машину — Нисан-Альмера.

— Ты шутишь?

— Сереж, вон в окно посмотри, она уже с номерами. Этот его папа все оформил на меня, а вот техталон и ключи.

— Ну, ты даешь, это же здорово! Пошли кататься. Ее нельзя здесь оставлять, отгоним ее на платную стоянку, а завтра застрахуем.

Маринка сгорала от стыда. Что теперь будет? Опять обман.

— Марин, ну, чего ты расстроена?

— Мне как-то неудобно…

— Да ты что? Ты же работала, силы свои тратила. Послушай, а на нашем малыше это не отразится?

— Мне сказали, что нет. Тысячи ведьм этим занимаются и рожают.

— Завтра пойдешь учиться водить. Пока живота нет, успеешь на права сдать. Семья растет, хватит тебе сумки таскать. Кстати, я строительную фирму нанял, обещали дом через полгода сдать. Так что к родам переедем. Будет у всех своя комната. Ну, чего, Дашка привыкла?

— Даже и не знаю, Сережа. Она взрослая не по годам. С нашей Машкой не сравнить, а ведь ровесницы.

— Ничего, перемелется — мука будет, время все сотрет. А как дела у твоего отца и Настены? Что-то давно их не было?

— Все хорошо, Сережа.

Они вышли во двор. Сережа любил машины. Он с удовольствием осматривал ее. На сердце у Маринки было очень тревожно. Она опять побежала по тому же кругу. Это опять приведет к разочарованию.

Они ехали по вечерней Москве. Маринка обожала Москву в это время. Ее мысли начали успокаиваться. Сережа упивался ездой, поэтому не обращал на нее внимание.

Маринка включила свое «особое» зрение. Вечерняя Москва и без того яркая, начала сиять и переливаться. Вздохнув поглубже, Маринка выровняла дыхание. Когда она смотрела на мир этим взглядом, ей приходилось напрячь всю свою волю, чтобы успокоиться. В первую минуту это всегда пугало ее, но потом становилось очень интересно. Сегодня она увидела ангелов. Некоторые из них бродили сами по себе, а некоторые были привязаны к людям невидимыми нитями. Маринка обнаружила, что у человека, который имеет спокойную зеленую, голубую или белую сущность, у которого она не находила красного цвета, бывало даже по два ангела. Это ангелы-хранители, — догадалась Маринка. Баба Алла говорила, что ангелы — это посланцы Света, они с древнейших времен и по сей день рядом, чтобы обнадежить, помочь и спасти. При этом люди их не видят, но многие их чувствуют. Теперь она ясно видела это. Маринка обнаружила на улицах и ведьм. У этих в области сердца ярко горело черное пятно, величиной с яблоко. Сущность у них была ярко-красной. Редко попадались белые ведьмы, или маги. Их сердце пульсировало то белым, то черным пятном, а сущность могла быть и зеленой, и голубой, и фиолетовой. Как красиво получится, если все это нарисовать! Она уже стала привыкать к своему новому зрению. Раньше, когда она еще не применяла силу, она тоже видела сущности, но она не могла узнать — кто есть кто. Так называемые «свои» тоже стали узнавать ее. Сейчас к ней запросто на улице могла подойти ведьма и начать любой разговор. Маринка чувствовала, что с каждым днем она становится другой. Она начала жить в совершенно другом мире. Если бы сейчас простому человеку показали то, что видит она, то наверняка это его бы очень испугало. Маринка теперь не боялась. Более того, она видела, с каким уважением к ней относились белые и черные маги. Они все чувствовали ее силу. Маринка не знала еще о том, что она могла, но чувствовала, что потенциал у нее был огромный. На днях она видела, как у старушки вырвали сумку. Бабушка горько плакала, сидя на скамеечке, догнать-то обидчиков она не могла, а Маринка творила заклинание. Минут через десять молодой человек принес сумку обратно. Он сам не понимал, почему он так поступил. Бабушка не могла поверить в свое счастье, ведь в сумке была вся ее пенсия, которую она только что получила в сберкассе.

Еще Маринка поняла, что нечисть в этом мире никогда не обидит «своего». На это есть негласный договор. Белые маги убирают то зло, что сотворили черные и никогда их не наказывают. Наказание несет тот, кто заказывает зло. Жить в этом мире было интересно, но будущее ее пугало.

— Марин, о чем ты все время думаешь?

— Я, Сережа, наблюдаю Москву. Я ее вижу по-своему.

— Слушай, поверить не могу, неужели все это правда?

— Что?

— Ну, про ведьму, и все такое…

— Я видела почти всю нечисть, которая существует. Да и сейчас, Сережа, я ее вижу. Если бы мне лет в одиннадцать рассказали о таком, я бы не поверила. А тут меня жизнь так крутанула. С тобой я столько лет спокойно прожила, без колдовства и всего такого, но я боролась, боролась со своей ведьминой силой. Ты не знал об этом, я очень старалась, чтобы не узнал. Я могла бы в один миг тебя остановить, не смог бы ты ни с кем гулять. Но я не пошла на это. Если бы я сделала так, то в первую очередь пострадал бы ты сам. А я любила тебя, поэтому не применила силу к тебе.

— А ты простила меня?

— Знаешь, иногда мне очень больно бывает, но это все реже и реже. Ты мне сейчас даешь такую любовь, о которой я мечтала всю свою жизнь. Я очень счастлива с тобой и с нашими девочками. Я верю, что больше ты не предашь меня. Скоро прошлое совсем забудется. Ты так изменился, Сережа, что иногда мне кажется, что со мной рядом другой человек, не ты. Тот Сережа умер.

— Маринка, а давай повенчаемся? Свадьбу устроим, и будем жить, как будто наша жизнь только началась.

— Мне нельзя, Сережа. Сила проснулась, теперь нельзя. Знаешь, это все условности, мы и так будем счастливы.

Маринка отвернулась, она плакала. Ей не хотелось, чтобы он заметил ее слезы. Ее вина перед Сережей за то, что ей приходилось обманывать его, невероятно возросла. Она портила ей жизнь. Может быть, скоро наберусь смелости, и все расскажу ему, но только не сейчас. Я хочу хоть немножко пожить счастливо. Знаю, что Аллочка это не одобрит. Но разве может она понять меня? У нее никогда не было ни детей, ни мужа. Маринка уговаривала себя, но ей самой было стыдно от этих уговоров. Да, совсем она запуталась.

— Ну вот, ты опять не со мной.

— Я о поездке думаю. Скоро нам уезжать, Сережа.

— Марин, знаешь, я очень хочу поехать с вами, но не смогу. Немцы приезжают.

У Маринки внутри все аж подпрыгнуло от радости. Слава Богу, она так боялась, что Сережа поедет. Он тогда увяжется с ней на шабаш, и может погибнуть. Как хорошо все складывается. А вслух сказала:

— Ничего, Сережа, уедут они, и ты к нам приедешь, правда?

— Постараюсь. Может быть, ты не поедешь? Как я тут без тебя?

— А шалет, Сережа? Дед мечтал о нем всю жизнь. Я хочу сделать так, как будто он его найдет.

— А ты уверена, что найдешь то место?

— Конечно, с закрытыми глазами найду. Мне нельзя опоздать ни на день, он может уйти под землю, я же тебе рассказывала.

— Но ты же беременна!

Сережа делал последнюю попытку остановить ее.

— Сережа, беременность — это не болезнь. Мне все можно. Да и Дашеньку надо в деревню отвезти, ее Клава молоком попоит и продуктами с огорода покормит. На девочку страшно смотреть, такая худенькая, почти ничего не ест, а там, на свежем воздухе будет, с Машенькой. Девочки подружатся, им придется вместе жить.

У ворот платной стоянки Маринка вышла и стала ждать Сережу. Над домами она увидела огромную луну. Промелькнула шальная мысль — Дай-ка попробую. — Оттолкнувшись слегка от земли, она взлетела метра на два и тут же мягко приземлилась обратно. Сердце забилось часто, часто. Ей раньше никогда не удавалось повторить те незабываемые полеты. Она посмотрела по сторонам: никто не видел? Нет, никого нет. Время уже позднее. Она может! Но в Москве она летать не будет — это очень опасно. В темноте можно не заметить проводов, и потом обязательно кто-нибудь увидит.

41

Настена окончила школу без троек. Она радовалась и очень гордилась этим. Сережа подарил ей взрослый велосипед. Девочка была в восторге. Она порывалась взять его с собой в деревню, они еле отговорили ее. Через две недели они начали собираться в дорогу. Девочки набили полные чемоданы, им, оказывается, нужны были все их вещи. Сережа и Марина пробовали отговаривать их, но потом сдались. Сережа сказал Маринке:

— Смотри, как оживилась Дашенька, не будем портить ей праздник, она так рада. Здесь я вас посажу в поезд, а там вас встретят, пусть берет все, что захочет.

Маринка очень волновалась, ведь придется подписывать контракт. Она приняла решение — впишу в него свое имя. Не буду никого убивать, не буду сеять зло, пусть Он попробует заставить меня.

В поезде было много «своих». Ведьмы ехали на шабаш. Ей многие приветливо махали рукой, она им отвечала тем же. Настена удивлялась:

— Откуда ты их всех знаешь?

А она только улыбалась. Не будет же она рассказывать все Насте? Маринка старалась ни с кем не разговаривать, так как видела, что девочка чувствует, что что-то происходит, но не могла понять что. Поэтому она прислушивалась к каждому слову Маринки и не отходила от нее.

Однажды, когда Маринка шла в туалет, она встретила молодую симпатичную ведьму. В ее сущности Маринка почти не увидела черноты, значит белая. Та приветливо улыбнулась ей и спросила:

— В первый раз едешь?

— Нет, уже была один раз. А ты?

— Я тоже была три года назад. Зайду к тебе? Ты в каком купе?

— Не надо заходить, я с дочками еду, они об этом ничего не знают, я не хочу им забивать голову всяким колдовством, еще маленькие.

— А как же передавать будешь?

— У меня не по наследству, а по выбору.

— Я и смотрю, силища у тебя огромная! А меня это все тяготит. Не люблю я это. Особенно эти шабаши, еду как на каторгу. Слышала, что в этот раз, таким как я, послабление будет: так часто ездить не придется. Хозяину некогда будет все это проводить. Что-то Он затевает. А тебе ездить придется, ему такие, как ты, ой как нужны.

— Меня тоже это тяготит… — но она не договорила, Настена была тут как тут.

— Настя, ну что ты за мной ходишь?

— Мам, ты какая-то странная, разговариваешь со всеми.

— Как это со всеми? Это первая женщина, с которой я заговорила.

— Но я вижу, они тебя все знают.

— Да успокойся ты, так совпало, видишь, все земляки. Я же жила там в детстве, поэтому все меня знают, а я многих не помню. Иди в купе, я сейчас приду.

Настена ушла, обиженно поджав губы.

— Видите, дочка волнуется, я же вам говорила. У нее начинается переходный возраст, вон как на все реагирует. Наступит время, и я ей все расскажу. Сейчас нельзя, не хочу ей мистикой забивать голову. Вообще хочется, чтобы дети этого не знали.

Женщина с сомнением покачала головой.

— Не знаю, подруга, как тебе удастся это сделать, с твоей-то силищей. И как ты могла удерживать ее, ума не приложу?

Маринка вздохнула:

— Если бы ты знала, чего мне это стоило.

— Верю.

— Ладно, пойду, а то дочка мне этого не простит.

Не успела Маринка войти в купе, как за ней следом вошел мужчина.

— Ведьмак, — устало подумала Маринка.

— Вам письмо, — он вручил ей пухлый конверт.

— Мне? От кого?

— От Хозяина.

Неожиданно для себя, Маринка густо покраснела. Она схватила письмо и спрятала его в сумочку.

— Спасибо вам.

— Ответа не надо.

Мужчина тут же ушел.

— Ну, что, мамочка, попалась?

— Настена, что значит попалась? Это взрослые дела, у нас с Марго свое дело организуется, это от нашего хозяина.

— Хорошо, дай почитать.

— Настенька, я тебе обещаю, что когда мы откроем нашу фирму, оформим ее, тогда я тебе все покажу и расскажу, а сейчас не забивай свою детскую головку проблемами взрослых.

— Я не маленькая, через месяц мне будет двенадцать. Ты сама меня просила все тебе рассказывать, я свое обещание честно исполняю, а ты?

— Настя, прошу тебя, перестань меня обвинять. Я еду немного отдохнуть, а не о работе разговаривать. Дома меня Марго с работой достала, а тут еще с тобой о ней разговаривай.

— Мам, а тебе не кажется странным, что этот мужик тебя в поезде нашел?

— Ну, чего же тут странного? Марго знала в каком я купе еду. Настя, скажи честно, в чем ты меня подозреваешь?

— Мама, у тебя появился любовник?

Маринка расхохоталась: Так вот в чем подозревает ее Настена! А вслух сказала:

— Дурочка моя! Я тебе клянусь чем угодно, что твоего папу я не предам никогда, я очень люблю его и не собираюсь ни на кого менять. К тому же я тебе открою одну тайну, тебе и Дашеньке. Только обещайте, девочки, что вы пока об этом не расскажете никому.

Глаза у Настены загорелись, ведь мама доверяет ей тайну!

— Девочки, скоро у вас появится братик.

Настя с удивлением смотрела на Маринку. А Даша сказала:

— Ну вот, так хорошо жили, и на тебе. С мальчишками ужас как тяжело, они все время дерутся.

— Нет, Дашенька, этого не будет, вот увидишь. Он будет вас всех любить. А ты что скажешь, Настенька?

— Мам, я этого не ожидала. Ты вроде уже не молодая…

Маринка схватила девочку в охапку,

— Ах, ты, обезьянка! Я что же старая? Говори сейчас же!

В купе они подняли возню, начали беситься и хохотать. Маринка была счастлива. Она очень боялась потерять доверие дочери. Теперь, кажется, пронесло. Но что же в письме?

— Ладно, мамочка, не мучайся. Я вижу, что тебе не терпится прочитать письмо. А ты хорошо себя чувствуешь?

— Хорошо, Настенька, хорошо. Срок еще маленький, месяц всего. Ладно, девчонки, ложитесь спать. И помните, про мою беременность никому ни слова.

— И даже Машке? — спросила Настя.

— Ей особенно. Дашеньке столько же, сколько Маше, но она взрослее. Машка тут же всем разболтает. Эта примета такая, девчонки, лучше чтобы никто не знал.

Маринка видела, как блеснули от радости глаза Дашеньки. Ей доверили тайну, которую Маринка даже не хотела доверять своей младшей дочери. Господи, но почему эта девочка такая взрослая? Неужели события, которые произошли, так повлияли на нее? А может, сыграло роль то, что она была старшей в семье? Ведь она помнит, что Света всегда говорила о Даше как о взрослой. Маринка уложила девчонок. Дашенька уснула сразу, а Настена на верхней полке еще долго читала книжку. Маринка терпеливо ждала, пока она ни уснет, листала журнал, совершенно не видя его. Что же в письме? Наконец Настя выключила свет. Маринка прислушалась. Дыхание девочки стало ровным, слава Богу, уснула. Дрожащей рукой Маринка вскрыла конверт. Бумага была очень плотной, но разве это бумага? Материал, на котором было написано письмо, был ей неизвестен. По-моему, это кожа. Она осторожно развернула письмо, в нем был текст следующего содержания:

Поздравляю тебя с успешным применением данной тебе силы. Тебе следует прибыть на шабаш 22 июня в полночь. Тебе разрешается участвовать в шабаше, развлекаться. Не разрешается подходить и разговаривать со своей дочерью. Для подписания нашего контракта ты вернешься в сторожку своего деда, где и будет лежать оный. Подписать ты его должна своей кровью. На размышление тебе дается ровно сутки после шабаша. Ты можешь вписать в него вместо себя имя любой своей дочери. А я оставляю за собой право взять твою дочь, как когда-то взял тебя. После подписания, 23 июня в полночь, ты положишь его на то же место, где он лежал до подписания. Затем ты сразу отправишься в деревню. Я оставляю за собой право в любой момент посетить тебя для обсуждения наших дальнейших совместных действий. Люцифер.

Маринка перечитывала письмо снова и снова. Он явно угрожал ей, знает, что ради детей она пойдет на все. Вдруг текст стал бледнеть и исчез совсем, как будто его и не было.

— Он не разрешает мне увидеться с Ольгой! Придется мне обмануть его. Я еду только для этого. Если я с ней не встречусь, то эта моя вина просто сожрет меня. Почему он не разрешает поговорить с ней? Он чего-то боится. Но чего? Всю ночь Маринка промучилась, мысли не давали ей покоя. Утром Настена воскликнула:

— Мамочка, что с тобой? Ты так плохо выглядишь! Что-то плохое в письме?

— Не знаю, Настена, чего-то всю ночь не спала.

— Будешь спать днем, — безапелляционно заявила Настя.

— Что скажет дед, когда увидит тебя такую завтра?

— Ладно, не ворчи, посплю днем.

Маринка любила поспать утром подольше, а ночью засыпала с трудом. Она была совой. С начала семейной жизни это мешало ей, ведь Сережа засыпал рано и просыпался бодрым утром. Потом Маринка привыкла к этому, и даже стала получать от этого удовольствие. Маринке нравилось лежать в кровати и наблюдать, как муж собирается на работу. Она наблюдала за Сережей и радовалась своему счастью. От воспоминаний о Сереже у нее потеплело на сердце.

Наконец путешествие закончилось. Маринка никогда не видела столько людей на их станции,

— Видно шабаш будет крупный. Многие приветливо ей кивали. На перроне их встречал Николай.

— Коля, а что с дедушкой? Почему он нас не встречает? — спросила тревожено Маринка.

— Он что-то приболел. У него модная болезнь: депрессия называется. Машка все время у нас, с нами ей веселей. Баба Алла ушла в книгу: сидит целый день над ней, не ест, не пьет, не отзывается. Дед видно, тоскует по ней. Раньше-то они дружили, а теперь что произошло с бабой Аллой, ума не приложу.

Ей разрешили читать вторую часть, — догадалась Маринка, а вслух сказала:

— Ладно, мы поднимем ему настроение. Видишь, у меня еще дочка появилась, Дашенькой зовут. Коль, я понимаю, мы вас с Клавой постоянно нагружаем своими детьми, ты уж не сердись на нас.

— Да ты что, Маринка? С ума сошла? Такие вещи говоришь, да нам твои дети как родные. Ты же знаешь. Клавушка у меня такая хозяйка, любит всех кормить, вот мне с ней повезло! Как узнала она, что вы едете, так вчера целый день готовила, пироги пекла, ждет вас, радуется. Ты меня просто обижаешь. У вас в городе все по-другому. Здесь мы все живем одной семьей, все помогаем друг другу. А Машка с нашей Сонечкой, как две сестрички. Вот нам бог послал Сонечку. А Клавушка еще хотела аборт делать. А теперь так мне благодарна, что отговорил. Эта наш поскребыш, наша радость. Ты же знаешь, не молодая она уже, чтобы рожать, а вот, решилась, и такая радость.

— Я очень рада за вас, Коля.

Каждый раз Маринка удивлялась Николаю, вспоминая каким он был раньше.

— Как там Васька поживает?

— Папка? Да ничего, нормально все у них.

— Они в отпуск не собираются?

— Собираются, но ты же знаешь, Настя ненавидит нашу деревню, ей Турцию подавай. Через месяц поедут туда. Настя все злится на Аллочку, что та у нее дочку отобрала. Но я-то знаю, вины в этом Аллочкиной нет. Коль, а баба Алла что, и ночью за книгой сидит?

— Нет, ночью она спит, утром завтракает, и за книгу. И до полночи сидит не шелохнувшись. Как-то Алиска попыталась ее о чем-то спросить. Человек к ней пришел с какой-то бедой, так Алиска ее не смогла дозваться. Ждали, пока она сама в себя придет. Что там в этой книге? Ты не знаешь?

— Откуда мне знать? Слушай, а на машине как быстро!

— Да, часа за два доедем, это тебе не на лошади тащиться.

— Мам, — подала голос Настя, — знаешь, а у меня в деревне жених есть. Бегает за мной.

— Кто ж такой?

— Да Митька, ты его знаешь.

— Подожди, так он старше тебя на восемь лет!

— Ну, мамочка, ты и даешь! Что же мне с малолетками делать?

Сердце у Маринки тревожно забилось. А Коля сказал:

— Да ты не тревожься, уехал он, в армию забрали. Тебе, пигалица, просил передать, чтобы ждала его честно. Потому что он все равно на тебе женится, когда ты подрастешь.

Настя зарделась от гордости. Ей только что сделали предложение. А Маринка сказала:

— Настя, а не староват ли он для тебя, ведь разница в возрасте — восемь лет.

— Нет, мам, он классный, и потом не восемь, а семь, ты прибавила целый год. Ему через четыре месяца двадцать будет. И почему я ему адрес не дала, он бы мне письма писал?

Николай заулыбался:

— А знаешь, он ведь нам написал и оставил адрес части, где служит.

— Мамочка, ура! Митька мне писать будет!

— Господи, как рано повзрослела дочь, хотя, если вспомнить, что у меня было в ее возрасте, так волосы встают дыбом от ужаса. Не хотела бы я, чтобы моя девочка испытала подобное.

42

Приехали они еще быстрей, чем планировали. Машин мало было на дороге. Дома им были очень рады. Дед так вообще заплакал.

— Совсем он стал, как ребенок, — грустно подумала Маринка. — Дед, что ты, не расстраивайся, мы сегодня с тобой в лес пойдем, шалет искать.

— Какой там шалет, дочка? Видна не судьба мене яго найти. В мой век он так и не появился. Таперь искать некому. Вы все городския, нихто из моих потомков к энтому не пристрастился, а жаль.

— Да не жалей ты, дед. Может тебе повезет, найдешь еще.

— Мне, Маринка, жить стало не антересно. Аллочка таперь недоступна, я тоскую по ей, да и Мария моя заждалась маня. А тут ишо вина маня загрызла за Ольгу. Надо было с девки глаз не спускать, ведь говорила же мене Аллочка, а я ей не верил. А в прошлом годе, в лесу привиделась мене она. Я в домике сплю, открываю глаза, а она передо мной стоит, взрослая ужо, видно так хорошо, она вся луной освешана была. Представляешь, копия ты! Я глаза закрыл, потом открыл, а она и пропала. Вишь, дочка, мне пора на покой, видно, свое отжил…

— Дед, что ты? Ты нам с Матреной нужен. Мы свой центр открываем, будем людей лечить твоими травами. Подумай, скольким людям ты можешь помочь? А годы твои вообще детские. Ты же знаешь, что таких трав, как у тебя, мы не найдем. Летом ты здесь будешь, а зимой у нас будешь жить, людей лечить в нашем центре. А то, что Ольга пропала, твоей вины в этом нет. Зачем ты мучаешься? Ты, дедуля, лучше собирайся, и приходи к Клавочке, мы с тобой от нее в лес пойдем.

— А мы, а мы?! — закричали девочки.

— А вы на этот раз не пойдете. Мы с дедом пойдем к Сатанинским болотам, для вас это опасно, будете постарше, вас дед туда отведет.

— Можат, отдохнешь с дороги?

— Нет, дедуля, я не устала. Мне кажется, что на этот раз нам повезет.

— Вот и я так кажный год думал. Видна, заразилась ты шалетом, как и я.

— Да, деда, да, но времени у меня мало, я Сереже обещала быстро вернуться, максимум через неделю.

— Быстрая какая, я всю жизть искал, а ты за неделю…

— Не спорь, дед. Мы к Клавочке, а ты собирайся побыстрей.

— Что мене собираться, все давно собрано, счас вот мешок свой возьму, и сразу пойдем.

Маринка уже не думала ни о чем, только бы скорей попасть в лес. Ей вновь хотелось испытать то незабываемое чувство полета. Такое бывает только во сне. Ей очень хотелось знать, как же это так происходит, что тело теряет вес? Она снова и снова задавала себе этот вопрос. Почему пропадает сила тяжести, и почему никогда, никогда ей не удавалось повторить полет, не считая тогда, на стоянке? Умом это объяснить невозможно. Но это же происходит!

Надо побыстрее найти шалет и отправить деда домой. До шабаша два дня. Она знала, что если они найдут шалет, то дед тут же вернется домой. Только дома он может его правильно обработать. Ведь для него нужна особая чугунная посуда, а она очень тяжелая, не потащишь же ее с собой в лес? А что, если Сатана обманул ее? Нет, не должен. Но если это так, то ей тяжело будет отправить деда домой, ладно, что думать, буду надеяться на лучшее.

Клавочка их встретила как всегда огромным столом, который ломился от разных блюд. Машка повисла на Маринке, визжа от восторга:

— Мамочка, я так соскучилась по всем вам!

— Машенька, теперь у тебя будет еще одна сестричка — Даша, ее мама и папа с братом уехали очень надолго. Теперь она будет жить с нами.

— Мамочка, а где она будет спать?

— Пока с тобой в комнате, мы с папой переедем в зал. Но это ненадолго, скоро будет готов наш дом, там каждому будет по комнате.

Девочки очень быстро нашли общий язык. Это радовало Маринку — проблем меньше. Только Настя дулась, недовольна, что в лес не берут. Маринка подошла к ней, обняла и сказала:

— Не расстраивайся, Настенька, я тебе обещаю, что ты пойдешь с дедушкой в лес обязательно. Я скоро уеду, и он вернется в лес за травой. Ты поможешь ему, хорошо?

Настя вздохнула:

— Хорошо.

И зашептала ей на ухо:

— Я же понимаю, мамочка, что тебе нельзя волноваться. Обещаю, что не буду тебя расстраивать.

Маринка вздохнула с облегчением.

— Ну, вот и хорошо.

Пообедав у Клавы, они с дедом отправились в лес. Маринка уходила со спокойной душой. Она знала, что без проблем может оставить детей с Клавочкой.

43

Войдя в лес, Маринка на миг замерла. Вся душа ее запела. Вот где она по-настоящему чувствует себя дома. Она так любила лес! Просто растворялась в нем. Жизнь так распорядилась, что после замужества она так и не была в лесу. Но все время мечтала об этом. Вот, наконец, ее мечта сбылась. Дед тоже взбодрился, шел как молодой.

— Видишь, деда, а ты умирать собрался, лучше бы в лесу траву собирал, чего сидел в деревне?

— Думал, Маринка, вдруг Аллочка очнется от своей книги. На днях пошел к ей домой, Алиски не было. Захожу к ей в комнату и обмер, такого не видял ишо. Сидит она над книгой, а кругом грязь, крысы бегают, паутина висит. А Аллочка ничаго не замечает, как баба яга сидит над книгай, не шавелится. Я яе кликал, кликал, но не слышат она ничаго. Представляшь, она во второй части! А Алиска прибегла и вытолкнула маня взашей. В энту комнату никто не заходит. Попало мене от Алиски. Аллочке энта книга так антересна. А как жа мы?

— Что делать, дедуля? У Аллочки своя жизнь. И что ты будешь делать, когда она умрет? А ей вон уже сколько лет. Но нельзя же умирать с ней вместе!

— Маринка, сейчас Аллочка сказала бы табе: Не умрем, а покиням свое тело. Я ей завсегда верил, не було ишо такого, чтоба она, в чем ошиблась. Мы не умрем.

Они с дедом добрались до Круглого озера. Здесь практически ничего не изменилось, только деревья стали выше. Чернушка радостно резвилась, прыгая то на деда, то на нее. Они покормили ее припасенными орешками.

— Дед, здесь время словно остановилось. Как могут эти белочки нас помнить?

— Эти белочки ишо твово прадеда здеся встречали. Лес он умный. Вот маня не будет, тогда оне забудут людей.

— Дед, ну не грусти, встряхнись, что тебе баба Алла говорила? Что бы ни произошло — к лучшему. Ты заранее беспокоишься о том, что будет. Разве так можно?

— Ладна, права ты дочка. Унылых лес не любит. Буду сабя в руках держать. Сейчас вот рыбки поядим.

Дед начал хлопотать об их ужине. Маринка помогала ему — таскала хворост на костер, пока он ловил рыбу. Сытно поев, они отправились к их домику.

А вот ее любимая полянка и домик, где она стала женщиной и зачала свою первую нелюбимую дочку. Дед совсем запустил домик. Маринка тут же принялась приводить его в порядок. Она чувствовала, что домик тоже был рад встрече с ней. Он был как живой! Маринка ворчала на деда:

— Совсем ты опустился, деда. Про Аллочку рассказывал, а сам что? Ты так захламил наш домик! Ты что в нем лет десять не убирался? Вон сено на кроватях все сгнило. Пол весь грязный, печка черная.

Чтобы не слышать ее ворчания, дед залез на чердак, и тут же захрапел. Маринка мыла и скребла все вокруг. Она с ожесточением терла пол, пока доски не засияли первозданной чистотой, побелила печку, и та сразу заулыбалась ей, как живая. Домик становился очень чистеньким и уютным. Девчонки придут сюда, и будут здесь жить в чистоте, с радостью подумала Маринка. Да и дед завтра порадуется.

Сегодня надо слетать и проверить, на месте ли шалет. Она поведет туда деда только тогда, когда убедится, что растение на месте. Наконец она закончила уборку, вышла на крылечко. Полянка была освещена луной. Маринка хорошенько осмотрела ее. Здесь тоже был сплошной беспорядок: навален хворост, кругом разбросан мусор. Вот дед дает, сердито подумала Маринка, такое место превратил в помойку. По-хорошему и здесь надо было убраться, но сил уже не было. Днем это все смотрелось намного хуже. А вдруг из-за усталости она не сможет лететь? Ладно, чего думать, надо пробовать! Маринка оттолкнулась от крылечка и плавно взмыла вверх. Она заметила, что останавливаться в полете она не может, почувствовала, что это даже опасно. Но опять тот же восторг! Куда делась ее усталость? Она испытывала только наслаждение, хотелось кричать от радости, но сдерживала свои эмоции. Еще не хватало разбудить деда и испугать его. Она знала, что в лесу звук разносится далеко.

Маринка направилась к Сатанинским болотам. Вскоре она увидела внизу мерцание — Да, без сомнения это они. Как прекрасно они смотрятся с высоты! Маринка покружила над болотами. А вот и тот могучий дуб. Она сразу узнала его! Плавно опустившись на полянку, она осмотрелась вокруг. Хоть и светила луна, но было темно. Это потому, что дуб бросает такую густую тень, — подумала Маринка. Как же она увидит шалет? Но тут произошло чудо. В том месте, которое ей показывали, она заметила слабое свечение. Сердце ее радостно забилось:

— Это он, точно он. Дед говорил, что он светится в темноте. Она не знает ни одного растения, которое бы так светилось.

Маринка подошла, опустилась на колени и стала смотреть. Это было чудо, настоящее чудо. Голубые листочки светились! Боже, какая красота, это было похоже на чудо! Но это и было чудо. Они с дедом придут сюда завтра. От их домика до этой полянки примерно часа два ходьбы. Надо возвращаться, нельзя рисковать. Вдруг проснется дед, начнет ее разыскивать. И не дай Бог, увидит, как она летает, его хватит удар. Маринка последний раз взглянула на шалет. Что за удивительное растение! От него трудно было оторвать взгляд. Оно не описано ни в одной книге. Она как-то специально искала про него что-нибудь в библиотеке, но ничего не нашла. Дед говорил, что шалет переводится так: ша — это тысяча, а лет, это и есть лет. Значит: тысяча лет. Он не знает, на каком это языке, но так говорил ему еще его дед. Предки верили, что это растение может продлить жизнь чуть ли не вдвое. Маринка мечтала, что оно поможет деду. Ей не хотелось, чтобы он умер. Может быть, оно придаст ему силы и избавит его от хандры? Она взмыла над полянкой, покружилась над болотами, еще раз полюбовавшись их красотой, и полетела к домику. Дед, слава Богу, спал. Она приземлилась на крылечке, и только сейчас заметила, как ей хочется спать. В доме пахло как-то по особенному. Маринка наслаждалась чистотой. Эту любовь к чистоте ей привила мама еще в детстве. С тех пор Маринка всегда держала в доме порядок. Она легла на чистую кровать и тут же уснула.

44

Утром дед будил ее с довольной улыбкой:

— Молодец, доченька. Домик наш аж не узнать, иди-ка, посмотри, как я полянку прибрал. Таперь мы с тобой славно тут зажавем. Я уж и завтрак сварганил.

Маринка взглянула на часы:

Ого, уже десять! Дед дал ей выспаться. Она вскочила, быстро умылась и начала подгонять деда:

— Дед, давай скорей, мне не терпится в лес пойти.

— Вот, егоза, а мы где? Мы ж в лесу и есть. Счас поядим, чем Бог послал, да и пойдем.

Маринка сгорала от нетерпения. Она хотела увидеть, как обрадуется дед, и еще ей очень захотелось увидеть шалет днем, получше рассмотреть его.

— Дед, мы сегодня пойдем к Сатанинским болотам, там поищем.

— Слушай, в прошлом годе я там все облазил, лучше пойдем к Чистам озерам.

— Дед, какая тебе разница? Я хочу на болота взглянуть, ведь идти все равно куда. Если в прошлом году ты там шалет не нашел, так это может к лучшему, в этом году он там возможно появится.

— Ах, Маринка, смяшная ты, все ишо веришь. Я вот уж всю веру потерял.

Дед повздыхал, с неохотой поел свой завтрак. У Маринки же наоборот проснулся волчий аппетит: свежий воздух и беременность давали о себе знать. Она смела все, что приготовил дед. Быстренько помыла посуду, и они отправились в путь. Идти через лес было тяжело, они с трудом продирались сквозь заросли молодого кустарника, пока не наткнулись на тропинку, проложенную зверьем. Тропинка явно вела к болотам. Теперь идти стало веселей. Они забредали на каждую полянку и искали. Маринка то же делала вид, что ищет, а сама сгорала от нетерпения. Она чувствовала, что идут они правильно. Вот сгоревший дуб, она его еще раньше приметила, видно в него попала молния. Он острой стрелой возвышался над деревьями. Ночью она летела и видела эту стрелу. Запахло гнилью.

— Слышь, дочка, от болот тянет. Можат, дальше не пойдем?

— Только не это, — подумала в отчаянии Маринка.

— Дед, ты, что? Еще чуть-чуть осталось. Как вода появится, так дальше не пойдем.

— Здеся очень опасно: на сухом месте провалиться можна.

— Послушай, дед, если здесь звери ходят, значит и мы пройдем. Вон смотри, полянка, — Маринка увидела знакомый дуб, — давай там отдохнем. Я немного устала, заодно там и поищем. — Они вышли на полянку. Маринка тут же легла на травку, закрыла глаза, и сказала:

— Дед, я полежу немного, ты поищи пока.

А про себя взмолилась:

— Ну, находи же его скорей!

Но дед не спешил. Он опустился рядом с ней и завел свой долгий разговор «про жизть». Маринка чуть не лопнула от досады.

— Она что должна взять его за руку и подвести к шалету? Дед чуть ли не сидит на нем.

— Марин, можат, ты проголодалась, я с собой хлеб взял?

— Дед, мы что, сюда есть пришли? — спросила Маринка с досадой.

— Ты чаго злишься, какая муха табя укусила?

Ей так хотелось взять деда за руку и ткнуть его носом в то замечательное растение, которое он искал всю жизнь, и которое так упорно не хотел видеть сейчас. Неужели придется показать ему, где растет шалет? А ей так хотелось, чтобы дед нашел его сам. Матвеич, видя, что Маринка не в духе, стал, наконец, озираться вокруг. И вдруг все тело его напряглось, он рванулся вперед, подавив в себе дикий крик восторга. Дед опустился на колени и заплакал. Маринка видела, как дергались его плечи. Дед плакал и молился.

— Пусть насладится, не буду ему мешать, — подумала она. Так прошло минут пять. Наконец, она услышала его слабый голос:

— Я нашел яго, Маринка, нашел.

— Дед, так не шутят.

— Да не шутю я, иди сюды, посмотри, какой красавец.

Маринка вскочила и подбежала к деду. Она не смогла подавить в себе крик восторга: днем растение было еще прекрасней! Голубые листочки стали ярко-синими, беленькие цветочки украшали каждую веточку растения.

— А ночью цветочки были закрыты, — подумала Маринка.

— Дед, это оно!?

— Да, Маринка, энто не оно, энто он — шалет! Подумать толька, ты привела маня туды, куды надо.

— Дед, а теперь, когда ты его выроешь, оно больше не вырастет?

— Нет, наоборот, в земле оставляют небольшой корешок. И снова растение растет свой круг. Ежели ба мы яго не нашли, то оно бы погибло. А сейчас мы дадим яму новую жизть. Очень мало людей знают о ем, поэтому оно постепенно вымирает. Правда, иногда жавотные яго поедают, и тогда он возрождается снова. Он как будто просит: выкопай маня, дай мене новую жизть! Маринка, ежели ба ты знала, как я счастлив! Скольким безнадежным людям я помогу!

— Дед, ты что сдурел? Я хочу, чтобы ты сам воспользовался им. Слышишь, я не хочу, чтобы ты умирал, ты мне нужен и девчонкам моим. И пока ты нам нужен, ты не умрешь, ты понял меня? — ее голос перешел на крик.

— Да, угомонись ты, яй Богу. Что с тобой стало? Уж не беременна ли ты, все время кричишь?

— Дед, ты угадал. Я никому не хочу об этом рассказывать, а сама только и делаю это. Но ты должен мне дать слово, что ради своего правнука ты будешь жить.

— Ладно, ладно, сдаюсь. Ради такого я согласен. А ты что знашь, что будет мальчик?

— Это точно, дед.

— Вот медяцина шагнула: жавота ишо нет, а пол уже знают.

Маринка не стала ничего рассказывать деду. Она достала из рюкзака небольшую лопатку, которую они всегда таскали с собой, и дед начал откапывать шалет. Правда, лопатка ему почти не понадобилась, он все делал руками. Он осторожно оторвал два листика:

— Энто нам с тобой в награду, на съешь.

Один он протянул Маринке, а второй стал есть сам.

«Какой странный вкус, — подумала Маринка. Ни на что не похожий». Весь ее желудок охватило приятное тепло, которое стало разливаться по всем членам.

— Маринка, помнишь, была такая сказка про птицу счастья? Там птицу счастья все искали, она была синяго цвета, так энто точно про шалет. Что можат сделать человека счастливым? Конешно, здоровье. Будят здоровье, все будят. А коли яго нет, то все — труба. Вот сягодня мы с тобой нашли энту синюю птицу счастья.

Дед радовался, как ребенок. Маринка была счастлива, так прекрасно сделать близкого тебе человека счастливым!

— Дед, а ты сегодня домой пойдешь?

— А ты что, нет? Как ты тут одна останешься, да ишо в антересном положеньи?

— Дед, я побуду немного, ты же знаешь, в лесу безопасней всего. И что у меня за положение? Что ты глупости говоришь, ты возле Аллочки вон, сколько лет, а так и не научился. Она что всегда говорит? Беременность — не болезнь.

— Ладно, ладно, сдаюсь, ты кого хочешь убядишь, но обещай, что долго здеся сидеть не будяшь.

— Хорошо, не буду. Меня дома Сережка ждет, позвони ему, ладно? Расскажи про шалет, и что я скоро вернусь.

Дед выкопал шалет. Бережно завернул его в чистую тряпку, и они отправились обратно. Дед явно торопился. Надо побыстрее добраться до деревни, чтобы обработать это ценное растение. После того как они съели по листику, идти стало легко. Усталости не было никакой, обратный путь всегда кажется короче. Скоро они добрались до домика. Отдыхать дед отказался, сразу же пошел в деревню.

45

Маринка, наконец, осталась одна. Она знала, что скоро появится ее верная подруга — Селена. А пока она слазает на чердак и поищет там свое шикарное платье. Прошло больше двадцати лет, скорей всего оно испорчено, но ей хотелось взглянуть на него. У них на чердаке в углу валялся всякий «полезный» мусор. Выбросить все это было жалко, вдруг что-нибудь пригодится? Когда-то давно она спрятала это платье, чтобы не иметь объяснений с дедом. Ей тогда не хотелось рассказывать ему про то, что с ней произошло. Однажды она нашла в этой куче старинную Библию, наверно, осталась от прадеда. Теперь она лежала в их квартире, и стала очень дорогой и редкой вещью. Она копалась в куче вещей, вспоминая, куда же она сунула узелок с платьем? Наконец, она нащупала его. Маринка осторожно развернула узелок, и ахнула. Платье было совершенно новым, ей показалось, что оно стало еще лучше: мягкий зеленый шелк отливал металлическим блеском и заструился нежным потоком к ее ногам.

— Боже мой, оно даже не помялось! Быстрее вниз, — ей так хотелось померить его.

Она пулей слетела вниз. В домике так и стояло то старое зеркало, которое появилось там много лет назад в ту ночь, когда Сатана подарил ей это платье. Дед очень удивился появлению этого зеркала, но Маринка с Матреной сказали, что нашли его возле Русалочьих озер, и он им поверил. Сначала дед боялся его, но потом привык. Так зеркало и прижилось в их домике. Маринка быстро скинула свою одежду, надела платье и подошла к зеркалу.

Как она красива! Платье сидело на ней идеально. Она немного поправилась, у нее увеличилась грудь на два размера, но от этого она стала выглядеть более женственнее, чем тогда. Маринка не заметила, как в домик зашла Селена. При виде Маринки та ахнула:

— Боже мой, какая ты красавица! Вот это да!

— Селена, ты?!

Маринка бросилась ей на шею.

— Я так рада тебе, так рада!

— Подожди, сумасшедшая, задушишь, — ворчала Селена, так больше для виду.

— Марин, ты что, выпустила силу? — тревожно спросила ее подруга.

— Ты заметила?

— Разве это можно не заметить? Она просто прет из тебя! Что ты наделала?!

— Селена, у меня не было выбора.

И она подробно все рассказала подруге.

— Я знала, Маринка, что Он не оставит тебя в покое. Что же теперь будет? Неужели ты будешь служить ему? Это страшно, девочка моя, очень страшно. Уж, поверь мне, я-то знаю. Что ты сделала? Лучше бы все рассказала Сереже.

— Селена, я же говорила тебе, не смогла я это сделать, я думала даже больше о своих детях, чем о себе, ты же знаешь, сколько лет они ждали, что их родители, наконец, начнут жить как люди. И мы начали, Селена, и вот все пошло прахом.

— Ох, Маринка, это были еще цветочки по сравнению с тем, что тебя ожидает. Ты должна будешь убивать. Ты хоть понимаешь это?

— Но я сама себе хозяйка, если не захочу, то и не буду.

— Дурочка, ты не понимаешь всю серьезность своего положения! Когда ты подпишешь контракт, ты перестанешь принадлежать себе, Сереже, детям. Какая у них начнется жизнь? Ты должна будешь надолго пропадать из дома. Разве Сережа будет это терпеть? Ты знаешь, что люди, которые подписывают с ним контракт, в конце концов, кончают жизнь самоубийством. Маринка, ты убила себя, — сказала Селена, и заплакала.

Маринка в растерянности смотрела на нее.

— Селена, одна женщина, из наших, говорила мне об этом, тоже пугала, но неужели это и в правду так серьезно? Что же мне делать?

— Я не знаю, не знаю. Я думаю, что лучше отдать ему Машеньку. Он уведет ее через два года, и ты все забудешь, как страшный сон. Ты молодая, еще родишь. Зато хоть у одной дочки будет нормальная семья, теперь уже у двух, ты же Дашку удочерила? Видишь, Бог послал тебе взамен Маши Дашеньку, ты ничего не теряешь.

— Селена, ну что ты говоришь?! — закричала Маринка.

— Скажи, ты бы отдала ему свою дочку? Тем более зная, что Он с ней сделает?! Я решила, я просто убью себя. Моя сила умрет со мной.

— Умрет? Нет, дорогая, если ты отдашь ему Машку, то ничего не будет, да она будет обладать силой, но не такой, как у тебя сейчас. Поэтому она не натворит столько бед, сколько можешь натворить ты. Если ты убьешь себя, уж поверь мне, в последний момент рядом с тобой окажется черный маг. И чтобы умереть, ты передашь ему силу. И вот тогда начнется страшное! Сейчас я расскажу тебе о происхождении твоей силы.

— Я знаю, Селена. Она произошла от белого мага, его звали Заратустра.

— Да, он получил этот дар от самого Бога, и мог бороться с черными магами и с самим дьяволом. Много он тогда сделал хорошего. И его сила передавалась от одного белого мага к другому. Сатана много веков безуспешно пытался заполучить эту силу. Наконец он так подстроил, что этой силой завладел черный маг. И случилось невероятное, этот маг не смог пользоваться силой так, как белый. Сатана рвал и метал, ведь Заратустра позаботился о том, чтобы эту силу не смог использовать Сатана. Только в теле белого мага сила могла работать на всю катушку. Сатана искал, он искал чистое доброе сердце, и нашел его. Твои предки всегда были травниками и ведунами. Фактически твой дед занимался магией всю жизнь, но белой магией, как и его отец. Твой папа рано покинул семью, он, кстати, тоже владел чем-то таким, но даже не знал об этом. Помнишь, он однажды ходил к Сатанинским болотам и остался жив? Простые люди оттуда живыми не возвращаются. Нечисть не заморочила его.

— Подожди, а как же борьба между белыми и черными магами? Ведь там кто-то погибал?

— Да, но это в том случае, если объявлялась война.

Он напустил морок на Матрену, и она не смогла подойти к Полине, чтобы забрать силу. Ты думаешь, она пряталась и боялась подойти к Полине по собственной воле? Нет, девочку Полина подготовила к тому, чтобы она стала ведьмой. Он не допустил этого. Ты была самой подходящей кандидатурой для Него. В твоих жилах течет кровь белого мага. Твоя тяжелая жизнь не ожесточила тебя, ты жила в любви, несмотря ни на что. И ты получила силу, но получила ее от черной ведьмы. Теперь, чтобы сила заработала, ты должна была ею воспользоваться. Он сделал так, и ты попалась. Все, твоя сила заработала на полную катушку, ты — белый маг. Но сила уже проклята, она жила в черной душе. Сейчас, если ты подпишешь контракт с ним, а ты обязана это сделать, потому что имела дело с черным магом, то сила будет работать во зло. Он получит то, о чем мечтал столетиями. Если ты отдашь ему Машку, то ты оставишь себе силу, она будет белой. Ты будешь обладать невероятным могуществом, тебе не будет страшен даже сам Сатана. Машка скорей всего будет рядовой ведьмочкой, проживет свою жизнь, уж поверь мне, не очень-то и несчастную. Ты будешь обладать силой Заратустра. Этого очень боится Сатана, но он знает, на что ставить. Это беспроигрышный вариант, Он все просчитал.

— Господи, Селена, я совсем запуталась! Скажи, а если бы я получила силу от белого мага, то контракта бы не было?

— Да.

— Почему ты не объяснила мне об этом раньше?

— Скажи, а это что-нибудь изменило бы? Кстати, я не знала, что ты обладаешь силой Заратустры! А сейчас мне становятся понятными многие вещи.

— А если я вообще не подпишу контракт?

— Это уже не играет роли. Ты уже его. Тебе просто дают шанс: или спасти человечество, или погубить. Пойми, это не только твой шанс, это шанс выжить для всех людей. Ты даже не представляешь себе, что начнется, когда сила окажется у него. Теперь Он без труда завладеет книгой. Ты женщина, ты станешь воплощением абсолютного зла. Помнишь, кто может взять в руки книгу? — Только женщина, только абсолютная любовь, или абсолютное зло. Ты очень быстро превратишься в монстра. Ты можешь не подписывать контракт, но тогда ты просто автоматически станешь Его. Если ты не подпишешь контракт, то для Него это будет огромной радостью. Он знает, что ты не отдашь ему дочь, тем более ты знаешь, что Он с ней сделает. Пойми, тебе Бог дает небольшую лазейку. Ты можешь спасти всех, или погубить. Ты должна пожертвовать дочкой, это выход, Маринка. Он не съест ее, она не умрет, пойми ты это. Еще, мне кажется, что Он просчитался с Алисой, Он наверняка боится, что она не пойдет за Ним. Хотя мы не знаем, что с ней станет через два года. А вдруг в ней проснутся его гены?

— Откуда ты знаешь про книгу?

— Баба Алла знала, что когда-нибудь я буду помогать тебе. Она сказала мне об этом.

— Значит, баба Алла знала про все?

— Я думаю, что нет. Но у нее чутье, она взяла меня в Свидетели, как и тебя, поэтому я и знаю. Наступает момент, Маринка, послужить книге.

— Что за времена настали, Селена? — В Свидетели берут ведьм.

Маринка опустилась на пол, слез не было. Вот оно наказание. Она предала свою старшую дочь, и теперь пришла расплата. Как ей жить дальше? Она представила Машеньку, ее тонкие ручонки, которыми она обнимала ее, то доверие, которое она к ней испытывает, ведь мама — это божество, она всегда придет на помощь, всегда. Мама скорей жизнь отдаст, но защитит…

Зачем она нацепила это дурацкое платье? Чтобы понравиться, кому? Монстру, который сожрет жизнь ее дочери? Ей стало так страшно! Если бы она рассказала все Сереже? Он мог бы простить ее. Но за что? Она ничего не помнит. Что это был за наркотик?

— Селена, у меня будет сын, а я буду убивать людей…

— Да ты что?! Когда ты разбудила силу? Он уже был, или нет?

— Был.

— Ну, все, ты сделала Ему огромный подарок. Твой мальчик будет самым сильным черным магом, если ты подпишешь этот контракт. Лучше тебе сделать аборт. Теперь мне вообще все стало ясно. Он убьет тебя, когда ты добудешь ему книгу, подстроит твою смерть, но сделает так, что ты передашь сыну свою силу.

— Но ты же говоришь, что он ее уже имеет?

— Да, имеет, но она удвоится с твоей смертью.

— А если я отдам Машеньку, что будет с моим сыном?

— Он родится белым магом и после твоей смерти его сила удвоится. Так что тебе будет кому передать то, что ты имеешь.

— Селена, я не могу убить сына, я не сделаю аборт, это невозможно.

— Значит, Машенька?

Маринка горько заплакала. Она вспомнила, как в детстве она смотрела фильм про фашистов, которые пытали ребенка на глазах у матери, чтобы та кого-то там выдала. Теперь Маринка знала, что испытывала эта женщина. Сейчас она была в этом же положении.

— Маринка, да очнись ты, смотри ночь уже, пора спать. Может, полетаем?

— Нет, Селена, нет. Для меня умер весь этот мир, понимаешь это?

— Понимаю, я тебя понимаю, и ничего не могу сказать в утешение. Могу только сделать так, чтобы ты уснула. Сейчас я приготовлю тебе чай, от которого ты будешь спать. Скажи, ты еще хочешь встретиться с Ольгой?

— Да, Селена, это самый мой большой грех. Я отвернулась от этой девочки, как только она родилась, я даже кормить ее не захотела, я очень виновата перед ней.

— Но помни, Маринка, она — исчадие ада, помни это. Встречаться с ней опасно.

— Что она мне может сделать? Я просто хочу признаться ей, что я — ее мать, и попросить у нее прощение за все.

Селена заварила свою траву, и насильно влила ее в Маринку:

— Говорю тебе, пей через силу, иначе с ума сойдешь к утру.

46

Утром она очнулась от тяжелого сна, воспоминания о вчерашнем разговоре тут же заполнили все ее существо. Она не могла плакать, ее сердце просто разрывалось от горя. Разве человек может пережить такое? Какое страшное наказание! Она увидела, что Селена уже не спит и возится во дворе у костра. Готовит какую-то мазь, — догадалась Маринка.

— Селена, а что если обратится к Аллочке? Может она поможет?

— А, проснулась? Ты про Аллочку? Так она сделала все, что зависело от нее. Она и не думала, что ты снова обманешь Сережу. Помнишь, что она тебе говорила про обман?

Маринке стало стыдно, да, она помнила: «Ни при каких обстоятельствах не обманывай больше мужа, иначе последствия будут плачевными». Аллочка говорила ей именно эту фразу, она вспомнила их разговор.

— Иди сюда, помоги мне. Тут надо все помешивать, я не могу оторваться, а мне надо принести еще компонентов.

— Что ты варишь?

— Это мазь для тебя. Многие могут узнать о твоей силе, тогда тебе проходу не дадут, и ты не поговоришь с Ольгой.

— Скажи, Селена, почему все это называют шабашом? Я раньше думала, что на шабаш слетаются только ведьмы.

— А как еще это назвать? — Слет нечистой силы, или съезд? Смешно же. Так все привыкли. Сатана устраивает не только шабаши, но и балы. Помнишь у Булгакова в «Мастере и Маргарите» был описан бал Сатаны. А у нас тут чистая оргия! Нечисть это любит, а потом, подумай, вурдалаки спят с ведьмами, лешие с вурдалаками, и так далее. Это ж для них такое веселье и разнообразие. Я хочу в мазь добавить ладан, чтобы тебя не тронул никто. Теперь нечисть обойдет тебя стороной, не зная почему. А так они поговорить вам не дадут, завалят тебя сразу, и начнут насиловать, ахнуть не успеешь. Подойти к Ольге нужно будет тогда, когда Он на ложе полезет. Никто на вас внимание не обратит. У тебя будет много времени, чтобы поговорить. Постарайся увести ее в тень, чтобы Он вас не заметил. Кто Его знает, может посвященная окажется для Него неинтересной, тогда все пропало, Он к Ольге вернется. Тогда тебе придется прервать разговор с ней. Если сила у посвященной будет слабая, то Он отдаст ее нечисти. Те будут забавляться, пока она не умрет. И тогда ее сила перейдет кому-нибудь. Но обычно Он уносит жертву, куда не знаю, исчезает с ней на сутки. Тебя вот Он к деду в домик принес. Вот если так будет, то ты успеешь с Ольгой наговориться. Но лучше бы, девка, тебе с ней не встречаться. Она уже не человек. Подумай, она столько лет служит ему. Вот натру тебя ночью и полетим. Платье в узелок закрути, оно классное, не мнется.

— Селен, а зачем в узелок, я его надену.

— Ты что, с ума сошла? Летать надо только голой. В одежде смертельно опасно!

— А я в позапрошлую ночь летала, и ничего.

— Повезло тебе. Когда летишь, в темноте зацепиться можно. Ты может, заметила, что мы не можем зависать, мы можем кружить над нужным местом, но не зависать. Если остановишься, за что-то зацепившись, то все, считай труба. Умереть не умрешь, но позвоночник можешь сломать. Даже при твоей силе срастаться будет годы. Тебе это надо? Считай это правилом безопасности. Приземлишься, платье наденешь.

— А я-то думала, зачем голой лететь?

— Вообще можно приспособиться летать и в одежде, но нужно иметь огромный опыт в этом. А какой у тебя стаж?

Целый день Маринка была в тяжелом раздумье. Она вспомнила свое состояние, когда она решила покончить жизнь самоубийством, оно сейчас показалось ей смешным. В данный момент она даже умереть не может. Как бы она ни поступила, все будет плохо. На раздумье у нее были ночь и день, если не считать сегодняшнего дня. Как прожить ей это время? А как жить потом? Контракт появится в домике, когда она будет на шабаше, это ясно. Кто-то из Его слуг принесет. Время до ночи тянулось медленно. Маринка машинально делала какую-то работу, но мысли ее были только о контракте. Селена говорила ей что-то, но она ничего не слышала. Перед глазами стояла Машенька. А может отдать Ему Настеньку? Разве может она выбрать? Они обе одинаково дороги ей. Селена настойчиво трясла ее за плечо:

— Да очнись ты. Хватит об этом думать, хватит, а то с ума сойдешь. На вот, выпей.

Она сунула Маринке кружку с каким-то отваром. Маринка машинально глотнула. Минут через пять он начал действовать.

— Селен, что ты мне налила?

— А что, невкусно?

— Нет, вкусно, только чувствую себя как-то странно.

— Это успокой-трава. Хоть немножко в себя придешь, а то с тобой даже разговаривать нельзя. Как с Ольгой говорить будешь? Другого шанса может и не будет с ней пообщаться. А я знаю, как для тебя это важно. Ты хочешь и дальше мучиться из-за нее?

— Селена, а какая теперь разница? Счастье навсегда ушло из моей жизни.

— Сколько раз ты себе это говорила. Лучше выпей еще отвара. — Маринка послушно пила. Ее душевная боль действительно притупилась. Как будто прошло много лет, и все осталось в прошлом.

— Наверно, Селена, мне придется всю оставшуюся жизнь пить эту траву. Если бы она помогла мне вообще все забыть.

— Есть и такая трава, но с ней ты сама превратишься в растение. Пойдем в домик, пора нам собираться. Иди, разденься и ложись, я натру тебя мазью.

Селена долго и тщательно терла ее тело.

— Раньше хотела натереть тебя мазью, чтобы ты выглядела злой, а вот теперь пришлось применить другую, она скроет твою силу. Ну, вот и готово. Мы с тобой полетим попозже. Чего нам смотреть на то безобразие, когда они будут мучить очередную жертву?

Время просто ползло. Маринка слышала удары своего сердца. Куда завела ее судьба? За что ей все это? Разве можно придумать для матери пытку худшую, чем эта? Маринка подошла к зеркалу: на нее смотрело совершенно чужое лицо. Она постарела. Ее зеленые глаза выражали такое страдание, что ей самой было жалко смотреть на себя. Все, что произошло, наделала она сама. Ну, подумаешь, попользовался бы ей Димочка и отпустил. Разве от нее бы убыло? Можно было потерпеть его. Зато мои дети не пострадали бы. Селена опять настойчиво дергала ее за плечо.

— Маринка, ты что? Возьми себя в руки. Хватит себя винить. — Она, казалось, читала ее мысли. Не кори себя, по-другому быть не могло. Ты думаешь, что Димочка оставил бы тебя в покое? Ошибаешься. Все ты сделала правильно.

— Да, и погубила свою дочь. Еще не знаю кого, Настеньку или Машеньку. Кого мне отдать? Как я могу выбрать?

— А что тут думать? Надо отдавать Машеньку. Ты получишь свою силу. Подумай только, силу Заратустры! Он заберет Машку только через два года. А за это время у тебя уже будет огромный опыт, может быть, ты сможешь побороться с Ним за Машеньку.

— Да, Селена, да.

В глазах у Маринки затеплилась надежда. Он еще не знает, на что способна мать, защищающая своего ребенка. Я устрою ему веселую жизнь! Правда, я пока не знаю, как это делать.

— Да все ты знаешь. Ты задавай любой вопрос, и тебе сразу скажут ответ. Ты можешь многое. Твоя сила сама будет вести тебя. А с каждым добрым делом твой опыт будет совершенствоваться. Сейчас тебе важно открыть центр. Люди пойдут к тебе. Ты будешь им помогать, используя свою силу.

— Да, да, Селена. Силу, и то, что я узнала от бабы Аллы. Я многое могу сделать для людей!

— Для людей и для своей дочки. Он боится этого больше всего. Он знает, что ты не поставишь имя дочери, Он ждет твое имя, и останется с носом.

— Правильно, полетели, кажется, уже пора.

Маринка быстро сдернула платье, завязала его в тугой узелок, и выбежала на крыльцо. — Посмотрим еще кто кого! Ты мне за все ответишь, — погрозила она невидимому врагу. Они оттолкнулись от крылечка и полетели в сторону шабаша.

47

Приземлились неподалеку, быстренько оделись, и вышли на поляну. Тут веселье шло на всю катушку. Подумать только, ничего не изменилось. Маринке показалось, что она вернулась на тот свой шабаш. Та же поляна, те же участники. Нет, все-таки изменилось. Стояло два трона. Жертву уже купали. Было видно, что Сатана проявлял нетерпение. Но посвященная совсем не была похожа на жертву. Она принимала сексуальные позы, подмигивала хозяину. Он плотоядно потирал руки. Толпа ревела от восторга. На другом кресле сидела Ольга. Маринка сразу узнала ее. Лицо девушки было бледным. Она отстраненно смотрела поверх голов присутствующих, и было видно, что в своих мыслях она далеко отсюда.

До того, что происходит, ей нет дела. Девушка выглядела очень грустной. Как внешне Ольга похожа на меня! Это невероятно. Маринке показалось, что она видит себя, если бы не знала, что это ее дочь. Девушка была прекрасна. Одета она в золотое платье, которое мягко переливалось в свете луны. Маринка посмотрела на нее своим особым зрением, и ахнула. Ее сущность была белой, причем абсолютно белой.

Этого не может быть! Она с Ним рядом столько лет! Как это могло быть? Люцифер меня не заметил, это хорошо. Значит, мазь действует. Маринка дождалась, когда началось представление, и Люцифер вскочил со своего кресла. Она видела, что Ольга тоже медленно встала и отправилась прочь с поляны, как раз в ее сторону. Они столкнулись. Девушка, взглянув на Маринку, тут же отпрянула от нее:

— Кто ты!? Почему ты так похожа на меня!?

— Тише, прошу тебя. Пойдем отсюда, нам надо поговорить.

— Я не пойду с тобой, пока ты мне не скажешь кто ты.

Маринка заволновалась:

— Послушай, я не могу здесь оставаться, пошли хотя бы в тень.

— Ты не хочешь, чтобы господин заметил тебя?

— Да, ты права, я боюсь его. Он запретил мне подходить к тебе.

— Ты похожа на меня как две капли воды, но ты старше.

— Ольга, послушай, если Он сейчас нас заметит, то не даст нам поговорить.

— Почему Ольга? Меня зовут Бенну.

— Хорошо, хорошо, пусть будет Бенну, — Маринка потащила ее в тень деревьев. — Послушай, я не сделаю тебе ничего плохого, но мне надо с тобой поговорить. Я приглашаю тебя к себе в домик, там мы будем одни, нам никто не помешает.

— Ладно, я пойду с тобой. Но сначала, скажи мне, кто ты?

— Меня зовут Маринка. Если я скажу, что я твоя старшая сестра, ты мне поверишь?

Маринка начала торопливо снимать платье.

— Подожди, что ты делаешь?

— Мы полетим ко мне, надо спешить.

— Ты не умеешь летать в одежде?

— Умею, но мне сказали, что это опасно.

— Я научу тебя. Видно ты не умеешь зависать, это легко. Смотри. Девушка подпрыгнула и повисла над головой Маринки.

— Прыгай ко мне и давай руку. — Маринка подпрыгнула и они, взявшись за руки, полетели к домику. Девушка показала, как надо правильно управлять телом, чтобы делать остановки в воздухе.

В домике было чисто и уютно. Селена накрыла для них стол. Прямо посередине стола Маринка увидела лист, свернутый в трубку. Маринка догадалась: это контракт. Но вслух она ничего не сказала. Молча взяла его и отложила в сторонку. Ольга осматривалась:

— А я часто здесь бываю. Сейчас стало так чисто и уютно. Мне жаль того пожилого человека, который иногда живет здесь. Я думаю, что он скоро умрет.

— Подожди, так это же твой дед. Его зовут Федор Матвеевич. Неужели ты его совсем не помнишь? Почему ты думаешь, что он скоро умрет?

— Он мой настоящий дед? А я все думала, почему его лицо так знакомо мне? Он так запустил домик. А это первый признак, что ему хочется смерти. Ведь раньше он так следил за чистотой. Меня всегда очень волновал этот человек.

— Скажи мне, а ты ничего не помнишь из своего раннего детства?

— Кое-что, но очень смутно. Меня нашли у калитки мои приемные родители. Они назвали меня Бенну, что значит священная цапля, которая является воплощением души умершего. У них утонула в реке дочь, которая по возрасту была такой же, как и я. Они проводили ее на поля Иалу (это счастливые поля в царстве мертвых), и в этот же день нашли. Я ничего не могла вспомнить о себе. Говорили они со мной на другом языке, я их не понимала. Они нашли мне женщину, которая умела говорить так, как я. Она стала мне няней и переводчицей. Скоро я выучила их язык. Ты что-то знаешь обо мне? У тебя такие красивые глаза, как мои, но они зеленые! Видишь, у меня тоже зеленые, но это линзы. Мой господин любит зеленые глаза. Я долго привыкала к линзам, сейчас я их почти не замечаю.

— Твои глаза должны быть голубыми. Ты унаследовала их от своей бабушки, а я свои от дедушки. Мы потеряли тебя, когда тебе было семь лет. Дедушка, которого ты видела, до сих пор горюет по тебе. Он считает себя виноватым в том, что ты пропала. Он очень любит тебя.

— Я почти ничего не помню. Иногда мне снятся какие-то лица, деревня и какая-то женщина. Мне очень нравится приходить сюда, когда этот старый мужчина спит. Мой господин не знает об этом. Он запрещает мне одной приходить сюда. А мне так нравится это место: здесь живут ручные белочки. Я их кормлю.

— Значит, деду не привиделось. Однажды он видел тебя здесь ночью. Он думал, что во сне, а это было на самом деле. Но где ты живешь? Ты прилетаешь сюда одна, ночью?

— Я живу здесь рядом. До моего дома всего три шага.

Маринка удивленно смотрела на девушку. Уж не больна ли она, раз говорит такие вещи?

— Ты не веришь мне? Давай я покажу тебе мой дом. Пошли ко мне в гости.

Она взяла Маринку за руку и подвела ее к зеркалу. Потом дотронулась до рамы, нащупала какой-то выступ и надавила. Зеркало стало покрываться рябью, вот уже совсем не видно их отражений.

— Теперь пора!

Она шагнула прямо в зеркало, увлекая за собой Маринку. По их телам пробежал легкий холодок. И буквально через секунду они очутились в прекрасной беседке, увитой белыми розами.

— Видишь зеркало?

За их спиной стояло точно такое же зеркало, как и в домике у деда.

— Это калитка, через нее я прохожу, когда мне надо попасть в ваш лес. Здесь меня и нашли.

Маринке стало не по себе, она спросила:

— Подожди, разве сейчас день? Солнце светит.

— Да, здесь день, вернее утро и год здесь другой.

— Что значит другой? — удивилась Маринка.

— Сейчас здесь 1480 год до Рождества Христова.

— Неужели это правда? Уже есть машина времени? Кто еще о ней знает?

— Только я, мой Господин и мой слуга и подруга. Господин называет это калиткой. Через нее мы с ним переходим через время и годы. Теперь ты тоже знаешь об этом. Расскажи мне о моей родной маме. Нет, подожди. Сначала я покажу тебе мой дворец. Его мне подарил мой приемный отец. Его зовут Сененмут. Он очень любит меня. Моя мама — Исия — тоже. А мой господин живет рядом. Он построил себе дворец рядом с моим. Он взял меня в жены, когда мне исполнилось двенадцать, но вошел ко мне как муж — в пятнадцать.

— Как зовут твоего Господина?

— У него много имен. Мне и моим родителям он представился как Минос. Минос — имя, которое носила династия критских царей в 16–15 веках до нашей эры. Но я слышала, что другие его называют по-другому. Мне нравится имя Минос, и я называю его только так.

Они вышли из беседки и направились к Дворцу. Маринка залюбовалась прекрасным садом.

— Что это за страна?

— Это Кемет. В переводе на ваш язык — Черная Земля.

— Но я не знаю такой страны.

— Позднее эта страна будет называться Египет — крепость души бога Пта. Мой Дворец стоит недалеко от реки Хапи, так звали бога реки. Позже реку стали называть Нил. Он поставлен так, чтобы Хапи не заливала его. Каждое лето Хапи разливается кроваво-красной водой. Местные жители говорят, что эта вода очень полезна. Мой господин рассказывал мне, что красный оттенок воде придают продукты разрушения горных пород Абиссинского нагорья, из которого состоит плодородный ил Хапи. В ваше время Нил погибает, из-за плотин и каналов разливов Нила больше не происходит.

Она шли по широкой тенистой аллее. Маринка никогда не видела такого замечательного сада. Видя ее интерес, Бенну продолжила свой рассказ:

— Ты чувствуешь эти чудесные запахи, какое обилие зелени и цветов в моем саду? Это мой господин сделал для меня.

Маринка заметила, что по узким желобкам вдоль дорожек струится вода.

— У меня самый лучший садовник. Посмотри, вот здесь стройные акации и сикоморы, а это красные кедры мер, это дерево сеснеджем. Посмотри, в его кору можно смотреться как в зеркало. А рядом драгоценные уат и аш. Нигде в Кемет больше не растут эти деревья, только у меня, — сказала она гордо.

— Как ты запоминаешь все эти названия?

— Я много училась, да и сейчас учусь. Мой господин очень заботится о моем образовании. У меня лучшие преподаватели. Я знаю много языков. Посмотри на мои пальмы. Они такие огромные, что заслоняют небо. Знаешь, почему всем этим растениям так хорошо здесь? Мой господин приказал привезти всю эту красоту вместе с землей.

Вдруг Маринка зажмурилась от обилия белого и розового цвета. Это возникло внезапно из-за поворота аллеи. Бенну обрадовалась реакции Маринки.

— Ты видишь? Это тамариск, смотри, в нем сидят белые куропатки.

Действительно, Маринка разглядела забавных птичек.

Внезапно на аллею выскочили два грациозных животных.

— Не бойся, это мои газели, они ручные. Ты можешь даже погладить их.

Животные доверчиво потянулись к ним. Маринка с опаской дотронулась до них. Ах, какие удивительные глаза у газелей. Цветом они похожи на черные сливы, они впитывали дневной свет и излучали его, окрасив легкой грустью. Вслед за газелями на аллею вышло крупное животное, которое смешно проковыляло к Бенну, уткнулось к ней в руку и издало какой-то необычный звук.

— Это аддакс, моя антилопа. Ты не смотри, что она такая неуклюжая на вид, в пустыне ей нет равных. Она ходит по песку, как по асфальту.

— Я думала, что антилопы совсем другие. Она похожа на оленя.

— Это моя любимица!

— Бенну, мы давно идем по этой аллее, но не встретили ни одного человека, почему?

— У меня мало слуг. Они всегда прячутся, когда я во дворце и приходят ко мне только по моему зову. Это рабы. Я с ними не разговариваю, а только приказываю, здесь так принято.

— Ты что живешь одна?

— Да, но мне не бывает скучно. Я всегда жду господина. И я учусь. Я делаю это почти все свободное время. У меня график, по которому я посещаю своих учителей. Мои учителя живут по всему миру. А вот сегодня у меня выходной.

— Значит, существуют еще калитки?

— Конечно, сейчас у меня только учителя твоего времени. У меня во дворце много калиток. Я путешествую по всему миру. Если я не буду учиться, то быстро надоем моему господину.

— А он сделал из тебя королеву?

— Нет, к сожалению, нет. Я бы жизнь отдала ему за это. У него много жен и наложниц. Они живут у него во дворце на женской половине. А я одна здесь. Ко мне у него особое отношение. Я — избранная среди его жен. Мне он дает больше всего свободы. Он ни разу меня не обидел. Я самая богатая женщина в округе. Теперь я даже богаче своего отца. Мой господин завалил меня драгоценностями, всякими редкими вещицами. Он берет меня на такие собрания, ну ты знаешь, где мы встретились. Мне не нравятся эти сборища, но ради господина я готова на все. Ему нравится участвовать в них. Он считает, что мне полезно смотреть на все это.

— Ты не ревнуешь?

— Я не знаю, что это такое. Здесь женщины другие, они с детства знают, что их муж не будет принадлежать им. Нас готовят к этому. Мои родители готовили меня к замужеству все мое детство. Оно закончилось в двенадцать лет. К этому времени я была очень искусна в любви. Я не была с мужчиной, но уже все могла. Мою чувственность будила во мне мать. Она проводила со мной многие часы, рассказывая, что любят и чего не любят мужчины. Весь смысл жизни наших женщин — в замужестве. Мой муж взял меня и тоже начал обучать искусству любви. Мое тело достигло совершенства, только после этого он вошел ко мне и взял меня. Для меня это был самый замечательный, самый лучший праздник. С тех пор я только и мечтаю о близости с ним. Тебе как моей сестре я могу рассказать об этом. Если бы мой господин не был так занят, то мы могли бы чаще заниматься этим. Он подарил мне кучу игрушек, ими я забавляю свою плоть. Мое ложе всегда готово принять его. Я покажу тебе мою спальню. Она сделана для любви.

— Послушай, но все равно ты все время одна. Скажи мне, ты счастлива?

— Я отвечу тебе попозже. Я хочу, чтобы ты поближе узнала мою жизнь. Тогда бы ты не задавала мне этот вопрос. Смотри, смотри, это мой Менту! Ах ты, проказник!

К ногам девушки выкатился пушистый зверек, похожий на забавную собачку с огромными ушами.

— Это фенек. Фенек — самое миниатюрное создание из семейства собачьих. Вообще, это лисичка. Смотри, какие у него ушки: длиной в половину длины его тела. Они очень замечательные, позволяют Менту с расстояния нескольких десятков метров уловить чуть слышное шуршание песка под лапками насекомых, которых он с удовольствием ловит. В моем саду Менту так же переловил всех ядовитых змей. Я ненавижу змей. Смотри, как он любит меня. — Зверек играл с девушкой, как играет котенок. Он терся об ее ноги, забавно вставал на задние лапки. Бенну громко смеялась.

Господи, — Маринка наблюдала за дочкой, — да она совсем ребенок. Так радуется своим животным. Но почему у нее такие грустные глаза? Какое странное сочетание, с одной стороны, девочка-ребенок, с другой стороны — опытная женщина. В ее жизни был аналогичный опыт. Она также была ребенком и в тоже время была опытной женщиной.

— О чем ты задумалась? Лучше посмотри, Маринка, это еще одно мое чудо! Видишь эти деревья?

Маринка ахнула. Такого она еще не видела. Ей показалось, что она уменьшилась в росте. Перед ней выросли огромные деревья.

— Они в обхвате до 6 метров. Это средиземноморские кипарисы. Их возраст две тысячи лет! Здесь я играю в «Гулливера». Ты читала эту сказку?

— Да, Бенну, я любила читать ее в детстве.

— Правда, здесь чувствуешь себя очень маленькой? Я хочу показать тебе и мой замечательный парк кактусов! Пошли!

— Постой, Бенну. У меня мало времени, мне надо скоро возвращаться, — сказала тревожно Маринка.

— А вот и не надо. Ты вернешься к себе в ту же минуту, когда ты ушла оттуда. Ты спать не хочешь? Ведь у тебя сейчас ночь?

— Нет, нет, я могу не спать. Мне так хорошо у тебя.

Слова Маринки очень понравились девушке.

— Не беспокойся, мы поедим, а потом ты отдохнешь немного у меня во дворце. Ты заметила, мой сад сделан так, что ты не видишь дворца. Пожалуйста, не пугайся, когда он вырастет перед нами так внезапно, как и тамариск. Он сделан из белого и розового камня. Мой отец строил его двенадцать лет, и подарил мне его на свадьбу. А мой господин усовершенствовал его по последнему слову техники. У меня есть все. Я имею в виду машины, которые облегчают быт. Ни у кого в округе нет электричества, в это время его еще не открыли. А у меня есть даже кинотеатр. В нем я смотрю фильмы на многих языках мира. К сожалению, я не могу показать это никому. Все слуги в моем доме — туареги. Это очень известная народность в Кемете. Среди слуг только мужчины, они закрывают свое лицо платком. И они все немые, кроме одного. Ты увидишь его позже. Я не знаю, как мой господин мог приручить их, это чудо. Они прекрасные слуги, но они рабы. Если учесть то, что эта народность очень свободолюбивая, они по своей натуре кочевники и воины. Туареги переводятся как свободные. Все завидуют мне. Этим слугам нет цены. Они все делают быстро и качественно. К тому же ты почти не видишь их.

— Но твои родители приходят к тебе в гости?

— Очень редко. У нас так не принято. В основном я хожу к ним. Им я тоже не могу все показать. Представляешь, если они увидят кино, что с ними будет? Они очень радуются тому, как я живу. Но, в общем, они очень несчастны. У моего отца много жен, но ни одна из них, кроме моей приемной мамы, не зачала от него. Но их дочка умерла, и Бог послал им меня. Мне уже 21 год, а у меня тоже нет детей. Мой отец нанял лучших лекарей, одного даже выписал из-за границы. Меня обследовали, и оказалось, что я бесплодна. Представляешь, какой удар был для моих приемных родителей? Отец долго плакал, когда узнал об этом. Он сказал тогда, что Эссе — богиня материнства навсегда покинула наш дом. Он считает, что получил это наказание за свои грехи. Когда он впервые взял жену, ему было шестнадцать. Он повез ее в храм, чтобы привести благодарственные жертвы Бэсу. Бэс — это бог семьи, веселья. Его жена была беременна. В храме он оставил положенные дары, и уже собрался уходить. Жена ждала его у входа в Храм. И вдруг он увидел, как что-то молнией метнулось в сторону его жены, та вскрикнула. Когда он подбежал к ней, она уже лежала на полу. С ужасом он увидел два темных пятна у нее на ноге. Смерть… Он сразу догадался, это укус змеи. Его взгляд упал на кинжал у себя на поясе. Почти не осознавая, что он делает, Сененмут с размаху ударил по ранке и вырезал огромный кусок ноги у своей жены. Он не задел ей кость, но она умерла у него на руках уже через час, от потери крови, так и не родив ему наследника. Как появилась змея в храме? Он много лет задавал себе этот вопрос, и не нашел ответа. С тех пор он очень боится за жизнь своих близких, и ненавидит змей. Он считает себя виновным в смерти жены. Сененмут думает, что Эссе отвернулась от него, потому, что он убил беременную женщину в храме. Он долго горевал, молился, и, наконец, Боги подарили одной из его жен ребенка, но девочка погибла. И тут нашли меня. Он верил, что я и его дочь, — это одно и то же. Он очень боялся за меня. Он подарил мне фенека, ты видела этого пушистого зверька, который выловил всех змей. Но Эссе не забыла его грех, она сделала меня бесплодной. Скажи, а у тебя есть дети?

— Да, у меня три дочери, одна их них приемная. И у меня скоро родится сын.

— Мой племянник? Это же здорово! Ты такая счастливая! Я раздеваюсь догола и смотрю на свое чрево. Мне не верится, что оно пустое. Это самое мое большое горе. Мне так хочется родить моему господину ребеночка. Почти все его жены беременеют. А я нет. Ах, какое это горе, Маринка! Сейчас я бы отдала свой дворец за своего ребенка. Почему Бог невзлюбил меня? Ведь бесплодие — это самое большое наказание для женщины. Мой господин обещает мне привести ко мне одну из своих дочерей, когда той исполнится семь. Раньше он не хочет лишать ребенка матери. Я не хочу этого. Мне жаль девочку. Разве можно отнимать ее у матери? Я думаю о своей маме, я представляю, как страдала она, когда потеряла меня. Мне так хочется увидеть ее. Может быть, ей нужна моя помощь? Скажи, моя мама жива? Она наверно, старенькая?

Маринке стало стыдно, она низко опустила голову и сказала:

— Она жива, я расскажу тебе о ней.

— Смотри, мы уже пришли.

Первый раз в жизни Маринка видела такую красоту!

— Ты очарована моим дворцом? Но скажу тебе, что он умирает, потому что здесь не звучит детский смех. Здесь вообще всегда очень тихо. У себя в спальне я включаю иногда музыку. В своем кинозале я смотрю фильмы, а так мой дворец тих. Мои туареги перемещаются совершенно неслышно.

Бенну хлопнула в ладоши, и тут же перед ней появился высокий худой мужчина. Его лицо было скрыто под платком. Только глаза сверкали, внимательно глядя на хозяйку. Та что-то сказала на незнакомом Маринке языке, и мужчина также внезапно исчез, как и появился.

Они вошли в гостиную, стены, которой были украшены прекрасным орнаментом, в котором преобладал золотистый цвет. На полу лежало множество леопардовых шкур, которые светились мягким золотым светом.

— Здесь ты можешь ходить босиком, это полезно, да и приятно очень. Иногда я со своим господином занимаюсь здесь любовью. После мы можем уснуть прямо на этих шкурах. А у тебя есть муж?

— Да, и я очень люблю его.

— А разве может быть по-другому? А ты мне расскажешь, как прошла твоя первая ночь с ним? Ты не боялась?

— Я вышла за него уже не девочкой.

Эти слова вызвали у Бенну настоящий шок.

— А разве такое возможно? Как же он простил тебе это?

— Я обманула его. Мне стыдно говорить тебе об этом, но это так.

— Тебе попался неопытный мужчина? Как же он не заметил обман? Ты совершила огромный грех. В этой стране женщину за это казнят. Знаешь, меня шокируют нравы вашего времени. Они не нравятся мне. Ваша молодежь такая распущенная. Я не люблю современные платья, брюки. Они лишают женщину очарования. Вы не уважаете своих мужчин, изменяете им.

— Но не все, Бенну. Есть и хорошие женщины.

— Да, прости. Я увлеклась, мне кажется, что у тебя была веская причина, чтобы обмануть мужа. Мы сестры по крови, значит, ты не способна на подлость. Сейчас нам принесут поесть, ты мне расскажешь о моей прошлой жизни. Я все время мечтала узнать что-нибудь о своем раннем детстве.

Маринка смотрела на эту девочку, и ей страшно было признаться в том, что она ее мать. Как отреагирует она на это? Поверит ли? А может, рассказать о себе в третьем лице? Остаться для нее сестрой?

— Бенну, а твой господин точно не придет?

— Точно, я так хорошо его знаю. Пока не пройдет семь лун, он не придет. Так было всегда. Мой господин еще ни разу не менял своих привычек. Пойдем со мной, я покажу тебе моего бога Атона. Он был со мной всегда.

Они прошли по длинному коридору до небольшой двери, умело скрытой от посторонних глаз.

— Про это место не знает даже мой господин.

Она открыла дверь, и они очутились в небольшой комнате. Эта комната не имела окон, в ней царил полумрак. Стены ее украшали причудливые картины, обрамленные в тяжелые золотые рамы, с изображением прекрасных растений. В тусклом свете маленького светильника таинственно мерцало золото, из которого был сделан ее бог Атон. Маринке показалось, что его глаза блестят как живые. Бенну не смотрела в глаза богу, она смотрела только на его руки, не смея поднять взгляда. По ее телу прошел трепет. Дрожащей рукой девушка бросила горсть благовоний в золотую курильницу, зажгла их. Потянуло ароматом душистым и дурманящим, так же пахло и в саду, когда они проходили мимо тамариска. Легкое облако на мгновение скрыло лицо бога, поползло вверх к потолку. Девушка упала на колени и стала горячо молиться. Слова гулким эхом отдавались в ушах. Язык молитвы был незнакомым, но проникал глубоко в сердце.

Маринка отчего-то тоже с волнением стала смотреть на статую. Она видела перед собой спокойное, величественное, очень красивое лицо. От золота, из которого была сделана статуя, исходил тусклый блеск. Его глаза смотрели спокойно и пристально, казалось вся мудрость мира была известна ему. Маринке вдруг показалось, что губы бога затрепетали. Она испугалась, отвела взгляд. Бенну резко поднялась и начала танцевать. Маринка прижалась к стене и застыла в изумлении. Никогда еще она не видела такого откровенного, такого неистового танца. В экстазе танца девушка сбрасывала свои одежды. Облачко, исходившее от курительницы, стыдливо прикрыла ее тело. Ее движения становились все быстрее. Маринке казалось, что девушка уже не касается земли. Ее бог улыбался ей. Было страшно смотреть на ожившую статую, она стала смотреть только на его руки. Они лежали на коленях, это были руки бога, они также прекрасны, как и весь он. Наконец, неистовый танец закончился. Девушка опустилась на пол, она счастливо улыбалась.

— Видишь, мой бог принял мой танец. Он одобрил общение с тобой. Я так счастлива! Пошли в зал для трапез, там наверняка уже все готово. Я же тебе говорила, что мои слуги самые быстрые.

Они прошли по тому же коридору, и вскоре очутились перед новой дверью. Сколько же здесь дверей? Дворец поражал своими размерами.

Эта дверь была огромной, ее украшали необычные птицы и цветы. Как только они подошли, она гостеприимно распахнулась, пропуская в просторную красивую залу. Там прямо на ковре был накрыт удивительный стол. Они уселись на подушки, и радушная хозяйка стала предлагать разные незнакомые для Маринки яства.

— К нам никто не зайдет, ты кушай, как умеешь. Я знаю, что тебе тяжело без стола, но скоро ты оценишь, как это приятно.

Маринка действительно проголодалась. Она накинулась на еду, сметая все, что Бенну предлагала ей.

— Ну что тебе понравился мой бог Атон? Если честно, все детство я мечтала о том, чтобы он принял меня в число своих небесных жен. Я хотела стать его жрицей. Но отец ждал от меня наследника. Он выдал меня замуж, а в утешение подарил мне этого бога. Я продолжаю любить его, молюсь ему, и получаю от него советы. Конечно, я не стала его жрицей, но зато у меня есть мой господин, и я очень счастлива.

Маринка смотрела на нее и видела, что девушка не очень искренна, что-то волнует ее. Видя, что Маринка наблюдает за ней, она сменила тему:

— У тебя отменный аппетит, это от беременности. Сейчас ты поешь, а потом поспишь. Я хочу, чтобы ты хорошенько отдохнула. Я так счастлива, что ты у меня появилась. Мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Вот что значит кровные узы! Потом я буду показывать тебе свой дворец, здесь много интересного. У меня есть огромная библиотека, есть парк кактусов, он находится прямо во дворце. Но крыши над ним нет. У меня самая богатая коллекция кактусов в мире! Такого ты еще не видела.

Насытившись, Маринка поняла, что она сильно устала, ее так и клонило в сон. Все-таки сейчас ночь, и мой организм требует сна, я сейчас усну прямо за столом. Бенну как заботливая хозяйка сразу заметила это:

— Пошли, я отведу тебя в спальню.

Слава богу, спальня была рядом. Маринка уже не видела ничего вокруг. Она повалилась на широкую кровать и тут же уснула.

Бенну долго стояла над ней. Она завидовала этой женщине, так сильно похожей на нее. Может быть, она не богата так как я, но разве в этом счастье? Зато ее любимый принадлежит только ей. Ей бог дал зеленые глаза, такие любит ее господин, ей бог дал детей, и сейчас в ее чреве нарождается новая жизнь, а она никогда не познает этого. Скоро она надоест своему господину, и тогда кому будет нужна она? Она — огорчение для своих приемных родителей, каждый раз встречаясь с ней, отец с надеждой смотрит на ее бесплодное чрево, но его надежды пустые. Для чего она родилась?

Покинув спальню, Бенну бросилась в сад, она долго бежала по его аллеям, пока не добралась до тамариска. Белая стайка куропаток взмыла вверх. Она упала на землю и, спрятав лицо в траву, горько заплакала. Ей было невыносимо горько, как будто напилась она ядовитым настоем трав. Она ждала, когда слезы принесут ей облегчение. Утешение пришло неожиданно. Ее преданные друзья были тут как тут. Маленький Менту бросился вылизывать ей лицо, шумно вздыхали газели, их грустные глаза с любовью смотрели на девушку, ее преданная антилопа издавала тревожные звуки.

— Я испугала вас, мои маленькие? Только вам я нужна такая, какая есть, вам все равно, какого цвета у меня глаза, вам все равно, рожу я или нет. Я больше не буду плакать, не хочу вас пугать, пошли в беседку, я поиграю там с вами.

Видя перемены в поведении хозяйки, зверюшки весело запрыгали вокруг нее. Она взяла Менту на руки, зверек обнял ее лапками, доверчиво открывая ей брюшко. Бенну почесала его, газели тут же принялись подставлять свои головки под ее руки, требуя, чтобы и их погладили. Все звери ревностно следили за тем, чтобы каждый из них получил поровну внимания от своей хозяйки. Разумность зверьков развеселила Бенну. Девушка побежала к беседке, в тени которой она часто предавалась веселым играм со своими питомцами.

48

Маринка проснулась оттого, что солнечный луч упал прямо ей на лицо. Она удивленно открыла глаза: где я? Память постепенно возвращалась к ней. Она спрыгнула с кровати, и тут же перед ней материализовался высокий мужчина, с закрытым косынкой лицом. Смуглая кожа, большие карие глаза, густые черные волосы, закрывающие лоб и шею. Это слуга, — догадалась Маринка. Он жестом пригласил ее следовать за ним. Прямо за тяжелой портьерой была ванна, слуга показал ей на нее. Ванна была доверху наполнена водой, на поверхности которой плавали лепестки красных роз. От ванны шел приятный аромат. Слуга так же быстро исчез, как и появился. Странно, они что, все время подсматривают? Откуда он узнал, что я проснулась? И когда он успел наполнить ванну?

Она с удовольствием погрузилась в воду, ее тело окутало приятное тепло. Кроме роз в ванну добавили еще какое-то масло, которое делало кожу невероятно гладкой. Боже, какое блаженство! В этом дворце Маринка обрела покой, давно утраченный ею. Ей больше не хотелось ни о чем думать, переживать, она наслаждалась жизнью, своей беременностью. Сейчас она поняла, как остро она хотела этого ребенка. Как счастлив будет Сережа! Ее ребенок, он будет прекрасным. Бедная Бенну! Она права, для женщины бесплодие — самое большое наказание.

Вдоволь нанежившись, она вылезла из ванны, накинула на себя пушистый халат и прошла в спальню. На кровати ее ждала Бенну.

— Привет, ты такая красивая после ванны!

— Бенну, ты же моя копия, выходит, ты любуешься собой.

— Нет, ты не понимаешь. Только беременная женщина может быть такой красивой. Беременные женщины особые.

— Послушай, а почему бы тебе не взять совсем маленького ребенка. У тебя много денег, в любом из наших детских домов ты можешь выбрать себе сына или дочь. Знаешь сколько брошенных детей в детдомах? Все они такие несчастные! Поверь мне, ты будешь любить его как своего. Я испытала это. Я взяла девочку, ей скоро пять лет, я сейчас привязалась к ней, как к родной. Ты испытаешь счастье материнства. А своим родителям ты подаришь долгожданного наследника. Тебе будет легко это сделать, ведь твои родители редко бывают у тебя. Привяжи подушку, да и ходи. А к сроку купишь себе ребенка.

— Но мне придется много врать. И мой господин, он может не разрешить это сделать.

— Зато все будут счастливы! А господина ты уговоришь. Он ведь хорошо к тебе относится.

Маринка понимала, что учит дочь своей тактике, обман не принес ей счастья, но ей казалось, что в этой ситуации все будет по-другому.

— Маринка, скажи мне это твое?

В руках у девушки был ее контракт, свернутый в трубочку, Маринка сразу узнала его. Лицо ее тут же омрачилось.

— Откуда он у тебя? Ты была в домике, пока я спала?

— Я видела, как ты хотела спрятать его от меня, но я не люблю, когда от меня что-то скрывают, я была честна с тобой, ты должна рассказать мне правду.

— Я не хотела его прятать, я просто отложила его в сторонку, мне было не до него, я должна была поговорить с тобой. Скоро я подпишу его. Ты читала его?

— Конечно, это почерк моего господина. Значит, ты тоже будешь служить ему. Возможно, он построит тебе дворец. Ты не бесплодна, и у тебя зеленые глаза. Ты моя сестра, но я начинаю ненавидеть тебя, ведь ты пришла, чтобы украсть у меня любимого. Он спит не со мной, он спит с тобой, теперь я поняла это. Поэтому он заставляет надевать эти проклятые линзы. Но разве они могут передать красоту живого взгляда, такого как у тебя? Расскажи мне, что было между вами? Почему ты не с ним? У меня столько вопросов, а ты молчишь.

— Бенну, мне страшно рассказывать тебе всю правду, это может разрушить твою жизнь.

— Это не так, правда не может разрушить жизнь, разрушить может только ложь.

— Ладно, ты права, ты имеешь право знать все. Начнем с того, что я тебе не сестра, а мать.

С губ Бенну слетел крик изумления.

— Ты опять мне врешь? Ты не можешь быть моей мамой, ты такая молодая!

— Нет, это правда. Я родила тебя в пятнадцать лет. И ты была права, я до этого имела связь с твоим господином. Он предлагал мне стать его королевой. Но я не любила его, поэтому отвергла его предложение.

Мы потеряли тебя когда тебе исполнилось семь лет, ты исчезла, тебя долго искали. Твой дед умирал от горя. Самое страшное, что я не любила тебя. Я тебя нагуляла, для меня ты — это большой стыд. Когда-то давно и моя мама нагуляла меня. Она тоже не любила меня. Я тогда страдала все детство, пока мама не умерла. Потом меня забрал к себе мой дедушка, твой прадед, ты его знаешь. Тогда мне было одиннадцать лет. Я ненавидела свою маму, осуждала ее, а сама поступила с тобой еще хуже. Моя подруга Матрена взяла на себя мой грех. Она таскала на животе подушку, чтобы все подумали, что это она нагуляла тебя. На мое счастье, живота у меня почти не было. Когда ты родилась, я не могла спокойно смотреть на тебя, я не любила тебя, ты была для меня помехой. Матрена любила тебя как родную, она и дед дали тебе много любви. Они до сих пор горюют по тебе. Матрена назвала тебя Ольгой, так звали мою маму. Она рано умерла, я хотела, чтобы ты тоже умерла рано. Поэтому сейчас я зову тебя Бенну с удовольствием. Я не знаю, сможешь ли ты простить меня, но сейчас я люблю тебя, так же как и всех моих девочек. Я так хочу, чтобы ты стала счастливой, моя доченька. Я искала встречи с тобой с того дня, как поняла, насколько я была не права по отношению к тебе. Сейчас Бог наказывает меня, вернее не Бог, а я сама. Моя ложь привела меня в безвыходное положение…

Бенну грустно смотрела на нее:

— Неужели ты — моя мамочка? Столько ночей подряд я звала тебя! Я разговаривала с тобой, я рассказывала тебе все, все. Я всегда любила тебя.

От этих слов Маринка заплакала. Тоже самое она могла сказать своей маме. Она протянула руки своей дочери:

— Бенну, милая моя, Бенну! Прости меня, хотя разве это можно простить?

— Мамочка! — девушка бросилась ей на грудь. — Мы с тобой больше не расстанемся, я прощаю тебя, и ты меня прости за то, что я подозревала тебя в связи с моим господином. Но расскажи мне, что так волнует тебя? Почему ты так боишься этого контракта?

— Бенну, у меня есть муж, которого я люблю, у меня будет сын от него, у нас три дочери. А я должна буду служить твоему господину. Он все-таки отомстил мне за то, что я отвергла его. Теперь он хочет разрушить мою жизнь. Я должна буду отдать ему Настеньку или Машеньку, или себя. Таковы его условия, он ведь знает, что я не смогу отдать ему дочь, поэтому он получит меня. Он сделал верную ставку на материнскую любовь.

— Я знаю, но у тебя есть выход. Ты должна вписать свою дочь? Впиши меня!

Маринка удивленно смотрела на нее:

— Что ты говоришь? Нет, я не сделаю этого. Почему ты должна страдать?

— Страдать? Это мое самое большое желание, служить моему господину. Я мечтала об этом всегда. Если у меня будет этот контракт, то он не сможет выбросить меня как ненужную вещь. Я скажу тебе, что я очень люблю его. Я с радостью отдам за него жизнь. Если он бросит меня, я убью себя. Это ты понимаешь? Ты моя мама, так помоги мне. Я знаю его. Он не сделает мне ничего плохого. Мы с тобой не встречались, ты ничего не знаешь. Он просит одну из дочерей? Я — твоя дочь! Разве это не так? Мамочка, прошу тебя, впиши меня, сделай это для меня, я буду любить тебя всю жизнь. Мой бог Амон одобрил это улыбкой. Он сказал мне, что ты принесешь мне спасение. Я и так принадлежу мужу вся без остатка, ты ведь сама любишь, значит должна понять меня. Ты знаешь, как тяжело живут у него его другие жены? Ты хочешь такого? Ты будешь участвовать в отвратительных оргиях, ублажая всех его друзей. А эту нечисть ты видела? Я не могу жить без него. Только мой господин может любить меня так, как никто другой! Ты ведь была близка с ним?

— Да, была. Но я боялась его и не любила так, как ты.

— Мамочка, ты же знаешь, лучше чем он на свете нет мужчины. Жизнь коротка, я хочу прожить ее только с ним. Разве ты хочешь сделать мне плохо?

— Бенну, милая моя, я просто боюсь за тебя. Моя подруга почти уговорила вписать в этот контракт одну из моих дочерей, но, побывав у тебя, я приняла решение не рисковать вами.

— Ну, это же глупость! Ты можешь решать за Настеньку или Машеньку, но за меня уже нет! Ты обязана считаться со мной. Мне уже 21 год, я не маленькая. Я прошу у тебя о такой малости, а ты хочешь мне отказать?

Девушка обиженно отвернулась. Маринка еще раз попыталась уговорить ее:

— Бенну, если я это сделаю, он может убить тебя за это. Как ты думаешь, как я буду жить после этого? Пойми меня, я очень боюсь за тебя.

— Ты просто не знаешь его. Он не может навредить мне. Не знаю почему, но не может. Поверь мне, любящая женщина не ошибается. В общем, если ты впишешь свое имя в этот контракт, то я просто убью себя.

— Бенну, перестань. Такими словами не бросаются.

— Мамочка, я устала. Я не могу больше жить в ожидании того, что надоем ему. Я знаю, что такое контракт. Только единицы подписали его. Он все делает для этих людей. Некоторые живут уже так долго, а выглядят молодыми! Я буду с ним, моя жизнь станет другой, я буду принадлежать любимому вся, без остатка.

Маринка задумалась. Дочка спасает ее и своих сестер, это правда. Но какова будет цена? Почему эта, в общем-то, чужая в прошлом девушка стала так близка ей? Маринка чувствовала, как материнская любовь к ней заполняет ее сердце.

— Хорошо, дочка, я подумаю.

— Нет, я этого не вынесу! — Бенну достала из складок платья небольшой кинжал, и подала его Маринке.

— На, тебе надо порезать руку, чтобы взять крови. Не бойся, я залечу рану сразу.

Девушка хлопнула в ладоши, появился ее молчаливый слуга, который, выслушав ее приказания, исчез. Через минуту он принес небольшой столик, чернильницу и перо.

— Хочешь, я помогу тебе? Давай руку.

Не успела Маринка и слово сказать, как Бенну быстро разрезала ей руку, накапала крови в чернильницу, обмакнула перо и подала Маринке.

— Пиши.

— Но я не читала это, — пробовала сопротивляться Маринка.

— Мамочка, я все это давно прочитала. Подпиши, прошу тебя, и ты сделаешь свою дочь счастливой.

Маринка взглянула на Бенну. В ее глазах была такая мольба!

— Хорошо, дочка. — Она подписала. Сейчас она в ужасе смотрела на то, что она сделала. — Я никогда не прощу себе этого.

— Глупости, ты за меня боишься, да? Я тебе обещаю, что мой господин не узнает ничего о нашем заговоре.

— Дочка, ты очень наивная, ты думаешь, что твои молчаливые слуги не умеют говорить? Ведь они поставлены сюда твоим господином.

— Нет, я так не думаю. Ты меня плохо знаешь. Я не такая наивная. Но ты можешь стереть им память.

— Я!?

— Ты же ведьма! Значит можешь!

— Подожди, я ведь не говорила тебе об этом.

— А почему ты летаешь? И как ты могла остаться живой там, на том сборище? И контракт мой господин может подписать только с сильной ведьмой. Понимаешь, ты сама решила вписать меня, потому что не любишь меня. Я в его глазах буду жертвой. Мой план — блестящий! Все время я думала о благе своего господина. Теперь я имею право немного подумать о себе, да и о тебе. Пойми ты, мама, теперь твоей семейной жизни ничто не угрожает, ты свободна!

— Бенну, что ты знаешь про своего господина?

— Все, и ничего. Я хорошо знаю его, но в свои дела он меня не посвящает. Здесь это не принято. В мои обязанности входит только доставлять ему как можно больше удовольствия. Знаешь, ваши женщины не умеют любить. Любить по-настоящему — это когда ты делаешь хорошо тому, кого любишь.

— Бенну, но он изменяет тебе.

— Я же тебя говорила, я не знаю, что такое измена. Да, мне неприятно, когда я бываю на его сборищах. Не знаю, зачем он таскает меня на них. Я спросила у него, а он ответил, что это для моей пользы, чтобы я не стала синим чулком. А что такое синий чулок?

— Ты знаешь, это что-то вроде строгой учительницы, которой совершенно не нужен секс.

— Вот видишь, какие мужчины глупые! Разве можно не любить секс, тем более с ним? Неужели тебе не понравилось с моим господином?

— Конечно, я получала с ним удовольствие, но мне этого было мало. Больше всего на свете я хотела любви. Знаешь, в отличие от меня с тобой рядом всегда были люди, которые любили тебя: Матрена и дед, потом твои приемные родители. Я так счастлива, что Он не отдал тебя в детский дом.

— Мам, а расскажи мне про моего отца. Где он сейчас?

Чтобы скрыть волнение, Маринка отвернулась. Нет, нельзя говорить дочке, кто ее отец.

— Дочка, мне стыдно, но я не знаю, кто он. Это было в пионерском лагере. Все случилось от любопытства, мальчиков было много. Я не знаю, кто из них отец.

— И они сделали тебя женщиной?

— Нет, это сделал твой господин.

— Ага, тогда тебе повезло! Правда, это было классно?

— Бенну, мне неловко говорить с тобой об этом.

— Странная ты, спишь с пионерским отрядом, а со мной о таком пустяке говорить стыдно.

— К сожалению, мы с тобой принадлежим к разным культурам. Я тоже люблю секс, но я не могу говорить об этом с дочерью.

— Но почему? Это же глупо. Мне жаль моих сестричек. Ты должна говорить с ними об этом как можно чаще. Они должны принадлежать только одному мужчине, сберечь для него девственность. И тогда он будет любить их и уважать. Ты что хочешь, чтобы они спали с пионерским отрядом, как ты?

— Бенну, ты конечно права, мне надо действительно говорить об этом с дочками, иначе их будет просвещать улица. В общем, это уже и происходит. Насте одиннадцать, я думала, что она ничего не знает, а она, оказалось, давно в курсе всего. Как бы я хотела вас познакомить.

— А знаешь, это не так уж и невыполнимо. Я подарю тебе калитку. Я буду навещать тебя через нее. Про эту калитку не знает мой господин. Я нашла ее случайно в доме своих родителей, когда мне было восемь. Я забрала ее с собой, когда вышла замуж. Потом я поняла, как она действует. У тебя есть комната, где твои дети и муж бывают реже всего?

— Скоро будет. К осени мы переедем в новый дом, там много комнат, я найду, куда ее поставить. А вообще много калиток?

— Очень. Ты не думай, это не только зеркала. В вашем лесу их несколько. Калитка может быть спрятана и в дереве. Перед тобой никогда не исчезал мой господин?

— Ты знаешь, и вправду, один раз было.

— Значит там калитка. У меня в саду их три. В доме штук семь. В доме моего господина их еще больше. На самолетах летать неудобно, поэтому самое лучшее средство передвижения для нас — калитка. Есть калитки, которые работают только в вашем времени. Хочешь очутиться в Москве за три секунды? Это можно сделать без проблем. В лесу есть калитка настоящего времени, которая приведет в любой город. Но это и опасно. Можно запутаться и не выбраться, особенно если ты уходишь в прошлое. Через калитку нельзя попасть в будущее, ну, то есть в то время, которое еще не наступило в вашем времени. Ты знаешь, я целый год изучала калитки.

— Бенну, в моей голове все это укладывается с трудом. Кто же создал это?

— Я думаю, это боги. Раньше они жили с людьми, многому их научили, что случилось потом, я не знаю. Но боги ушли, и больше не живут с нами. Я мечтаю найти калитку, которая приведет меня в это время. Боги объяснят мне устройство калиток.

— Бенну, а я думаю, что это осталось от цивилизации, которая раньше жила на земле, и от чего-то погибла. Эти удивительные вещи от них.

— Может и так. Пошли на балкон, я покажу тебе закат. Больше всего люблю смотреть на него в это время.

Они вышли из комнаты и вскоре оказались на лестнице, которая привела на балкон. Перед ними открылся прекрасный вид на великую реку Хапи. Огромный оранжевый диск солнца уже наполовину утонул в этой реке, отбрасывая вокруг себя причудливые золотые блики. Солнце уносило с собой дневной зной, поднялся легкий ветерок.

— Ты побудешь у меня еще дня три, хорошо?

— С радостью, я хочу поближе узнать тебя. У тебя есть чему поучиться.

Маринка любовалась лицом дочери, в лучах уходящего солнца, она была похожа на прекрасную птицу. Легкий ветерок трепал колечки ее волос, глаза сияли ярким голубым цветом.

Боже, как она прекрасна! Ей на минуту показалось, что девушка взмахнет сейчас своими прекрасными руками и взлетит. Она как будто читала ее мысли:

— Мама, мне очень хочется полететь навстречу этому солнцу, но я не могу это делать здесь. Если кто-то увидит, то могут обвинить в колдовстве. Хотя сейчас и не средние века, но магов здесь не любят. Я летаю только у вас в лесу, или в любом другом месте, но только не здесь. Смотри, вон дворец моего господина. Я не была там ни разу. У него там огромный гарем, куча ребятишек, шум, гам. А у меня всегда тишина. Ладно, я не буду больше об этом. Пойдем, лучше я спою тебе и станцую.

Они вернулись в трапезную. Там опять был накрыт стол. Бенну взяла какой-то странный инструмент, очень похожий на гитару, и запела. Голос у нее был красивый, хотя язык был чужим для Маринки, но песня брала ее за душу, отчего-то ей хотелось плакать. Когда Бенну закончила петь, она сказала:

— Я переведу тебе эту песню, это плач Исиды, она тоскует по Осирису. Какой была красивой эта любовь! Слушай:

Я женщина, жена твоя, вернись ко мне быстрее!

Жажду я видеть лицо твое, не видев так долго его,

Тьма здесь для нас предо мною, хоть Ра находится в

небе.

Сливается небо с землею, тень на земле сегодня.

Сердце мое пылает от долгой разлуки с тобою.

Сердце мое пылает, отвратился ты от меня,

А ведь ты не нашел ни разу во мне вины.

Взрыты обе Страны, и спутаны дороги,

А я все ищу, желая увидеть тебя.

В городе без валов крепостных

Оплакиваю любовь твою ко мне.

Приди! Не будь одиноким! Не будь далеким!..

Брожу я одна, блуждая в болотах,

Огромная скорбь среди богов.

О, приди ко мне!

Да, песня была прекрасной, но еще прекраснее была ее исполнительница. Маринка смотрела на дочь, любовалась ею. Покой, наконец, поселился в ее душе. Наслаждаясь обществом дочери, она не заметила, как уснула.

На следующий день она с удивлением обнаружила себя в постели. — Как же я здесь очутилась?

В спальню вошла Бенну с подносом в руках:

— Мамочка, ты что удивляешься, что ты здесь? Это Сенах, мой слуга, принес тебя. Хорошо, что ты была в халате, я легко раздела тебя.

— Бенну, который сейчас час?

— Уже одиннадцать.

— Ого, я никогда не сплю так долго.

— Все беременные так делают. К тому же ты перестала нервничать, и твой организм решил восстановиться.

— Ты ухаживаешь за мной, как за больной, но я не больна.

— Да ладно тебе, живи и наслаждайся. Я даже себе представить не могу, как ты там без слуг? И кушать ты тоже сама готовишь?

— Конечно.

— Ну вот, поживи у меня немного, как королева. Сегодня мы с тобой будем плавать в моих бассейнах. У меня их четыре. Ешь скорей и пошли.

Маринка быстро позавтракала. Дочь приготовила ей замечательное платье, такое приятное на ощупь и очень легкое. В таком жарко не будет. Они прошли к бассейнам.

— Послушай, а зачем тебе четыре бассейна?

— Они все с разной водой. Первый с морской, вот этот. Второй с водой из Мертвого моря. Попробуй покупаться, в нем не утонешь. Третий с очень холодной водой, это когда мне надо освежиться, а этот последний с простой водой, в нем я люблю сидеть дольше всего.

Они долго плавали в каждом бассейне, кроме того, что с холодной водой. Маринка смогла только окунуться и пулей вылетела из него. А дочка даже проплыла немного.

Потом они бродили по дворцу. Маринка любовалась каждой комнатой, их было много, но ни одна из них не повторяла другую. Парк кактусов привел ее в восторг. Первый раз в жизни она видела кактус ростом с человека. А какие только формы могут принимать эти удивительные растения!

Маринка наслаждалась обществом дочери, она была очень счастлива. Девушка тоже была в восторге от нее.

Три дня пролетели быстро, пришла пора расставаться. Бенну проводила ее к калитке в глубине дома. Перед тем как расстаться Бенну сказала ей:

— Мой слуга Сенах доставит тебе твою калитку в Москву, я ее хорошенько запакую. Сенах умеет говорить на твоем языке, он позвонит тебе по телефону и ты найдешь его. Он будет знать, что в свертке. А вот это возьми, тут подробное описание калитки, через которую ты из своей деревни попадешь в Москву. Она находится в заброшенной усадьбе, в вашей деревне. Сейчас я позову моих слуг, и ты сотрешь каждому память. Смотри, никого не пропусти. Если кто-то из твоих знакомых знает, что ты должна была подписать контракт, то скажи ему, что вписала меня, так как не дорожишь мною. Не открывай никому нашу тайну, помни, что и стены имеют уши.

Она позвала слуг. Каждый по очереди подходил к Маринке, она творила заклинания, и отпускала. Человек уходил, не обернувшись, выполнять свою работу, как ни в чем не бывало. Они попрощались, девушка привела калитку в действие, и Маринка шагнула в нее.

49

Маринка стояла в домике деда, в руках она держала контракт.

— Слава богу, Селены нет. А стол накрыт. Какое странное чувство, к ее жизни добавили три дня, она их уже прожила, а их не засчитали. И теперь ей придется прожить их снова. Теперь она развязалась с Сатаной. Впереди только счастье, как же она соскучилась по девочкам и по Сереже. Сейчас она полетит в деревню, но сначала надо дождаться Селену. Та очень переживает за нее. Маринка смотрела в открытое окно и ждала, на душе было спокойно и радостно. Ночь стояла теплая, легкий ветерок трепал занавески на шторках, Чернушка справляла пир на столе, пробуя каждое блюдо. Селена расстаралась, когда только она успела напечь пирогов? Только подумала ней, как тут же увидела ее силуэт среди деревьев. Маринка наблюдала за ней. Селена оделась и вошла в дом. При виде Маринки у нее вырвался крик изумления:

— Господи, что с тобой?

Маринка тоже испугалась, она подбежала к зеркалу, но там на нее смотрело ее симпатичное отражение, почему так удивилась Селена?

— Маринка, посмотри, на себя! Ты так похорошела! Ты загорела, мы расстались с тобой три часа назад! Как ты этого достигла?

— Селена, я нашла выход! Я так выгляжу скорей всего от радости, тебе кажется, что я загорела. Это наверно действует моя сила.

— Да, мы еще не знаем о твоих возможностях. Так ты подписала контракт?

— Да, и вписала туда Ольгу, свою старшую дочь!

Крик радости вырвался у Селены.

— Боже, как только это не пришло мне в голову? Маринка, ты гениальна! Ты поговорила с Ольгой? Я видела, как вы с ней уходили с поляны.

— Я не сказала ей правду, я представилась ее сестрой. Но она не захотела со мной общаться. Ей все равно, кто я. Поэтому мне пришла в голову эта прекрасная мысль об Ольге, пусть он с ней разбирается. Сейчас мы улетим отсюда. Я хочу к Сереже, так соскучилась по мужу. Завтра же уеду.

— Он же хотел приехать к вам, ты не будешь ждать? А знаешь, я сегодня была в деревне, с тобой хочет поговорить баба Алла. Она сказала об этом Алисе, а та мне. Так что они тебя ждут.

— Селена, давай соберем еду девчонкам, тут столько всего, когда ты успела наготовить, да еще в деревне побывать?

Селена заулыбалась:

— Да, я такая, это у меня в крови. На месте сидеть не могу.

Они быстро собрались, Маринка положила свой контракт на стол, окинула домик прощальным взглядом, улыбнулась калитке. Теперь у нее нет больше дел в этом лесу. Если и вернется она сюда, то не скоро. Они вышли на крыльцо и полетели в деревню.

Рано утром она уже была у бабы Аллы. Та ждала ее с нетерпением. Видно, ей было, что сказать Маринке. Маринка так любила эту старушку. Как они будут без нее? У них в деревне люди называли ее Аллочкой-выручалочкой. Всегда во всем поможет, будет ли такой же Алиса? Маринка совсем не знала эту девушку. А ведь она скоро станет Хранителем. Справится ли она с этой должностью? Маринка теперь знала, что не все дети Сатаны становились исчадием ада. Ее дочь была тому подтверждением. Она взглянула на Алису своим особым взглядом. Ее сущность была ослепительно-белой, только сердце светилось золотистым цветом. Столько любви было заключено в ней! Это очень обрадовало Маринку. Она тревожилась, но кажется, с Алисой все в порядке. Аллочка прервала ее мысли:

— Давай, дочка, позавтракаем, а потом поговорим.

После завтрака они удалились в отдельную комнату и закрылись в ней, чтобы никто им не мешал. Алиса тем временем принимала первых посетителей.

Баба Алла подошла к столу, на котором лежала ее книга, Хранителем которой она была долгие годы. Она погладила ее. Странно, но книга светилась голубым цветом, как тогда, когда родился новый Хранитель.

— Баба Алла, а что с книгой?

— Ты заметила?

— Да, баб Алл, так было, когда родилась Алиса.

— А сейчас сила Заратустры вернулась, ты освободила ее, теперь она снова может служить людям. Поэтому книга и светится. Я все знаю, Маринка. И про твой сговор с Бенну, про контракт, про все. Моя книга позволяет мне знать все. Фактически тот, кто читает вторую часть, становится всевидящим. Вот почему Сатана хочет овладеть книгой. Это безграничная власть. Страшно подумать, что будет, если он осуществит это.

— Но ведь все позади, мы победили. Мне кажется, он ставил на эту силу, да?

— И да, и нет. Он просчитывает много вариантов. Ему нужна или абсолютная любовь, или абсолютное зло. У него две дочки: Алиса и Бенну, обе — живут в любви. Меня это пугает.

— А разве это плохо?

— Плохо то, что одна из них — Бенну, пойдет для него на все. Я постаралась вложить в Алису много такого, что позволит ей противостоять Сатане, что бы он ни предпринял. Поэтому он завел Бенну. Он специально воспитал ее так, чтобы она знала только любовь. Вообще, любовь вложить в человека проще, чем зло. Так как природа человека такова, что он был создан по образу и подобию божию, то есть любовь — это его настоящая природа. У Сатаны много детей, но все-таки ему не удается создать абсолютное зло, хотя такие эксперименты были. Знаешь, он совершает огромную ошибку, оставляя детей с матерью до семи лет. В это время его дети и получают любовь, которая в дальнейшем не дает воплотиться абсолютному злу в жизнь. Он по своей природе ненавидит детей. И эта его ненависть нам на руку. При помощи твоей силы он хотел создать это абсолютное зло. Ты ему была нужна для того, чтобы родить это абсолютное зло. Твой сын должен был стать таким воплощением. А теперь ты родишь нового Заратустру. Столько веков он ждал своего возрождения, и вот скоро это произойдет.

— Я рожу Заратустру?

— Да, великого белого мага. Когда-то он обещал вернуться в наши места, и вот ты носишь его в себе.

— Но я не хочу, я хочу родить сына, своего сына, мне не хочется рожать Заратустру.

— Теперь от тебя это не зависит. Так сложилась твоя судьба. В тебе живет его сила. Но я уверяю тебя, что ты полностью насладишься своим материнством. Мальчик будет таким, как и все дети. Но тебе надо еще сохранить его. Ты не думай, что ты так легко отделалась, вписав в контракт Бенну. Твоя и его жизнь отныне в опасности. Ему нужна книга. Он не остановится ни перед чем.

— Неужели ничего не кончилось? Я думала, что наступило счастье, и все позади. А выходит, что все только начинается? Я не могу больше страдать.

— Я хочу, чтобы ты поняла, чем ты владеешь. С этой силой ему будет очень трудно справиться. Тебе надо, во что бы то ни стало сохранить ребенка. Вместе с ребенком ты будешь точно непобедима. Бойся Бенну. Она может быть опасна для тебя.

— Да ты что? Разве может дочь причинить зло матери?

— Она любит тебя. Но она любит и его. Более того, теперь ему принадлежит и ее душа.

— Бенну обещала навещать меня. Что же мне теперь делать?

— Теперь ты предупреждена, а значит вооружена. Будь все время начеку, не расслабляйся. Ты не сможешь больше жить обычной жизнью, как живут люди, но теперь ты и не ведьма. Ты — белый маг. Вся твоя жизнь будет направлена на служение людям и Богу. Ты больше не принадлежишь себе. От тебя и от твоего сына будет зависеть многое. Сейчас перевес на стороне Сатаны, посмотри, что творится в мире. Но пришла эра водолея, люди должны повернуться лицом к Богу, иначе человечество погибнет. Мы не должны допустить этого. Я скоро уйду, но мне тоже придется вернуться в новом воплощении. Скоро я снова появлюсь на земле, а через двадцать лет стану женой твоего сына.

— Баба Алл, я что же, буду твоей свекровью?

— Не смейся, Маринка. Я специально говорю тебе об этом. Мы будем вместе с твоим сыном сражаться. Я буду помогать ему.

— Но ты будешь помнить, кем ты была в прошлой жизни?

— Сначала нет. Так как от этого можно сойти с ума. Но в двадцать шесть лет мне откроется это. Я и твой сын будем воинами Бога. Мы будем сражаться с воинами Сатаны.

— А я? Что будет со мной?

— Я знаю это, но говорить не буду. Будущее не должно открываться. Это будет мешать тебе. Скажу одно, что спокойным оно не будет.

— Но зачем ты открыла мне, что ты будешь женой моего сына?

— Для того чтобы ты не боролась со мной, а сразу приняла меня и подготовила к будущей жизни, когда я все узнаю. Это очень важно сделать.

— То есть я должна сразу становиться хорошей свекровью. А как же я узнаю, что ты это ты?

— Другой у него не будет. Об этом позаботятся. И так, твоя задача — сохранить ребенка. Будь внимательна всю беременность, а когда он родится, не спускай с него глаз. Уже в двенадцать проснется его сила, тебе станет легче. Еще, по призыву Алисы, ты должна будешь уходить в книгу, собственно для этого я тебя и позвала. Еще не было человека, который дотрагивался до книги. Ты будешь первой, благодаря твоей силе. Тебе придется ходить на уровни, чтобы нейтрализовать зло. Смотри.

Аллочка открыла перед ней книгу. Листы в книге были плотными, но светились тем же голубоватым цветом.

— Книга светится, потому что ты находишься рядом с ней. Когда ты уйдешь, свечение прекратится. Теперь давай сядем перед ней. Смотри, на последней странице первой части обозначены уровни. Видишь полоски? Их всего девять. Сейчас я покажу тебе, как надо уходить на уровень. Смотри.

Она погладила страницу рукой, затем надавила на первую полоску. Она заставила Маринку сделать то же самое.

—Теперь закрой глаза и жди.

Маринка закрыла глаза. Полоска под ее пальцами стала нагреваться. Потом она вдруг ощутила, что начинает выходить из своего тела и видеть его со стороны. Рядом с ней парило облачко, принимая очертания бабы Аллы. Между тем полоска в книге стала стремительно надвигаться на них, или они втягивались в нее, пока они не очутились в полной темноте. Все ее существо рвалось вперед, ей казалось, что она стремительно летит по черному коридору. Вдруг впереди она увидела ослепительно-яркий красный свет. Он заполнял все вокруг. Они очутились в пространстве, где кроме красного цвета ничего не было. Она услышала слова бабы Аллы:

— Ну, вот мы на месте. Это первый уровень. Он соответствует первой чакре человека. Слышала об этом?

— Да, что-то такое слышала. Вроде человек через чакры получает энергию из космоса. Но я всегда думала, что это чушь.

— Не такая уж это и чушь. Но мы, конечно, не в чьем-то теле, мы там, где наша планета получает свою энергию. Нет, не солнечную, эта особого вида энергия. Если на первый уровень попадает зло, то на планете начинаются всякие катаклизмы. Зло производят люди, оно проникает сюда. Если зла станет много, то может начаться ядерная война. Нам очень не хватало силы Заратустры. Теперь она с нами, вернее она у тебя. Ты можешь убирать зло отсюда. Хранители тоже этим занимаются, но это дается нам с трудом. Второй уровень будет оранжевым. Он отвечает за эпидемии на планете. Третий — желтый. Это болезни, например, такие как рак, СПИД и т. д.

— Но подожди, если я почищу желтый уровень, то исчезнет СПИД?

— Нет, но ты можешь спасти много людей от этой болезни. Если позволить злу заполнить этот уровень, то все население планеты будет болеть этой болезнью и большинство людей умрет. Четвертый уровень — зеленый. Он отвечает за стихийные бедствия: ураганы, землетрясения, метеориты, которые способны уничтожить нашу планету.

— Ты хочешь сказать, что от меня будет зависеть судьба всей планеты?

— Не только от тебя, я же тебе говорила, ты не одна. Не забывай, что книг несколько. Там есть свои Хранители, которые тоже приходят на уровни. Я иногда встречала их здесь.

Следующий уровень — голубой. Это состояние атмосферы нашей планеты, так называемые озоновые дыры. Зло может уничтожать людей и все живое, расширяя эти дыры. Дальше шестой — синий. Если зло заполняет его, то деяние черных магов и колдунов не будут знать предела. Может открыться другое измерение, и чудища проникнут на нашу планету, уничтожая людей.

— Но откуда ты узнаешь, что зло проникло на уровни?

— На то и существует Хранитель. Он всегда знает это. Седьмой уровень — фиолетовый. Он владеет умами людей, поворачивая их лицом к Богу. От него зависит моральное здоровье общества. Зло всегда старается проникнуть сюда чаще всего, поэтому Хранители чаще всего посещают его. Далее идет золотой, а затем белый. Здесь не бывает зла. Эти уровни мы не можем посещать, они существуют для богов.

— Но что делать, чтобы уничтожить зло?

— Смотри внимательно, видишь вокруг себя черные всплески? Если бы я не показала тебе, то ты бы не обратила на это внимания. А это и есть зло. Просто втяни его в себя, твоя сила быстро нейтрализует его.

Маринка попыталась сделать это. Черная липкая масса втягивалась в нее. Чувство было не из приятных. Масса быстро исчезала, делая ее парение трудным. И вдруг она увидела, что открылась огромная воронка и начала втягивать ее. Жуткий страх овладел всем ее существом. Сознание покидало ее. Она почувствовала резкий рывок, и ее откинуло от воронки.

— Видишь, что получилось? Ты чуть не погибла. Хорошо, что я была рядом. Здесь нельзя увлекаться. Скоро ты приобретешь опыт, и будешь знать, сколько ты сможешь переработать этой гадости. Сейчас мы улетим отсюда.

Действительно, она уже больше не выносила этот красный свет, и тянуло ее куда-то вниз.

— Ты просто лети вперед и все.

— А в какую сторону?

— Это не имеет значения.

Они стремительно рванули вперед. Скоро перед ними показался черный коридор. Они нырнули в него, пролетели немного, и очутились в комнате. Маринка стала ощущать свое тело.

— Баба Алла, а часто ты посещаешь уровни?

— Мне приходится это делать, я же Хранитель. Сейчас зла очень много. Потом бывает сложно восстановиться, а вот тебе будет легко. Поэтому я хочу, чтобы ты помогала Алисе, когда меня не будет. Книга приняла тебя, это главное. Ты можешь спокойно касаться ее, читать первую часть, входить в уровни. Пока тебе недоступна вторая часть, но я верю, что тебе разрешат посещать и ее. И еще, попроси у дочки карту калиток.

— Ты и про них знаешь?

— Да, недавно узнала. Сегодня ты уйдешь в Москву через калитку. Какое счастье, что зеркало в старой усадьбе все облупилось, поэтому его никто не стащил. Если Бенну даст тебе карту калиток, то ты сможешь приходить сюда в любую минуту. А это знаешь как для нас важно?

— Баба Алла, а скажи мне, неужели я должна буду назвать сына Заратустрой?

— Почему? Ты назови его Георгием или Виктором. Любое из этих имен облегчит ему жизнь. Очень важно назвать ребенка правильно.

— Но почему так?

— Твоему сыну важно стать победителем. Вся его жизнь будет направлена на уничтожение зла. А имя играет важную роль. Виктор — это победитель. Георгий по Библии тоже Победоносец. Марин, сейчас у тебя начнется новая жизнь. Я хочу предупредить тебя насчет людей. Я имею в виду обыкновенных людей. Не надо забивать им голову колдовством, потусторонними силами. Дело в том, что когда человек начинает этим заниматься, то в его жизнь действительно входят эти силы, они становятся реальными, и, в конце концов, разрушают жизнь. Человек должен сам решать свои проблемы, самое главное, что это в его силах. Даже сглазить нельзя того, кто в это не верит. И еще, ты уже не человек, помни это. Когда ты получила силу, ты определила свою дальнейшую жизнь.

— Это значит, что я не смогу больше жить как все люди? — спросила грустно Маринка.

— Как все не сможешь. Да и надо ли тебе это? Твоя жизнь гораздо интересней, чем у всех. Ты сделала так, что твоя сила больше не будет работать во имя зла. Для нас ты — это большая победа. Ты думаешь, я хочу возвращаться на эту землю после моего ухода из тела? Я знаю, что есть другая жизнь, но мне придется возвратиться сюда, так надо. Нас не так уж много. Теперь и ты с нами. Я так ждала этого.

— Баба Алла, ты много знала. Почему ты мне ничего не объяснила?

— Потому что это твоя жизнь, ты должна была сама выбрать свой путь, выстрадать его. Что ты и сделала. Эта была честная игра. Все мы — это воины света и любви, а значит Бога… Теперь ты с нами. Я тебе уже говорила про эру водолея. В 2033 году Спаситель опять придет на землю.

— Иисус?

— Да, и мы должны подготовить его приход. Мы поможем людям встретить его. Это очень важно. Мы не одни, нам помогают те, кто уже ушел из тела. Я недавно была в прошлом и говорила с Вангой.

— Ты посещала ее, через калитку?

— Нет, через книгу. Я была в таком виде, как сейчас с тобой на уровне. Ванга видела меня своим особым зрением.

— Она сказала что-нибудь про будущее России?

— Да. Она сказала: «Когда Россия начнет входить в свой знак Водолея, снова возродится культура, проснется интерес к поэзии, возродится духовность. Но пройти придется через многое. Сегодняшний день страшен. Россия — единственная страна в мире, где человек рождается с апокалипсисом, и это слово держит его душу. Обстановка взрывоопасная. Скажу одно: будет трудно, но надо пройти через очищение». Ты поняла, что она имела в виду?

— Мне страшно. Баба Алла, объясни мне, зачем мне все это? Я просто хочу быть обыкновенной, такой как все.

— У Бога на каждого из нас свои планы. Каждый рождается со своей целью. Ты должна с благодарностью относиться к тому, что тебе выпало. А справиться со страхом придется, иначе он разрушит твою жизнь.

— Я всегда страдала. Даже живя с Сережей, я была очень несчастна.

— А кто все сделал? Ты сама же и сделала. На кого жаловаться? Перед нами всегда стоит выбор, как поступать. Ты сделала свой, получила то, что должна была получить.

— А мне все время хочется кого-нибудь пообвинять.

— Я знаю, так устроен человек. Всегда трудно брать на себя ответственность. Учись относиться к жизни по-другому. Все, что с тобой произошло, сделала ты сама, и так для любого человека. Так хочется, чтобы это понимали люди, тогда они стали бы намного счастливее.

— Я знаю, что ты говоришь правду. Но все равно…

Баба Алла засмеялась:

— Ах, Маринка, ты всегда была такой, все тебе надо проверить. Я тебе что говорила, когда тебе еще двенадцать было? Но разве ты когда-нибудь сделала так, как я просила? Нет, ты делала все по-своему, и за это получала. Неужели не надоело? Нет, может быть, ты еще хочешь пострадать, твой выбор.

— Да, нет, баба Алла, уже настрадалась.

— Вот и хорошо. Думаю, ты действительно поумнела. Сейчас мы будем прощаться. Я должна использовать все время, что осталось у меня. И еще, просьба, никому не давай горевать по мне. Я этого не хочу. Когда человек покидает тело, для него лучше, если его не будут оплакивать. Помни, это просто смена одежды, я всегда буду с вами.

— Баба Алла, а мы что, с тобой больше не увидимся?

— Еще как увидимся, тебе придется чистить уровни, ты помнишь это? Но, к сожалению, я не смогу больше так долго общаться с тобой. Это последний наш такой долгий разговор. Передавай привет Сереже, детям, отцу с Настей. Я вас всех люблю. Прощай.

Баба Алла повернулась и вышла из комнаты, показав, что разговор окончен.

50

Маринка вернулась в дом к деду. Он ждал ее с нетерпением. Деда нельзя было узнать. Маринка ахнула:

— Дед, что с твоей головой? Ты что, покрасился? У тебя седина исчезла!

— Вот ишо, буду я глупостью заниматься. У маня не толька седяна исчезла: я заново родился! Вот энто шалет! Я так счастлив, Маринка! Переработал яго, все для вас сохраню, мало ли что в жизни случится. А ты, я гляжу, ужо в Москву собралась? Твой-то все теляфоны оборвал.

— Сережа звонил? Я так соскучилась по нему. Как девчонки? Что-то их дома нет.

— Да с утра на речке, на рыбалку пошли. Разве дома их удержашь? На обед к Клавке ходют. Та как наседка, всех кормит, поит, славная она! Твои девчонки толька на ночь и приходят. А табя на станцию везти?

— Нет, деда, я договорилась, меня отвезут. Мы на зиму тебя заберем, будешь у нас работать.

— А не помешаю я вам? — встревожился дед. — Вон сколька у вас народу?

— Ты что, дед, у нас новый дом осенью будет готов, там много места, — успокоила его Маринка.

Они попрощались, Маринка направилась в старую усадьбу. Сейчас в Москве вечер, она вернется туда никем не замеченной. Интересно, в какое место приведет ее калитка?

Старая усадьба совсем не изменилась, такое же запустение. Она вошла в дом, поднялась на второй этаж и подошла к старому, облупленному зеркалу. Возле него она увидела толстое письмо. — От Бенну? Она быстро вскрыла конверт. Дочка писала ей:

«Здравствуй, дорогая мамочка! Я посылаю тебе

карту калиток, знаю, она тебе очень пригодится.

Весь наш план удался. Мой господин ничего не

заподозрил. Он очень сердит на тебя.

Будь осторожней. Я очень хотела увидеть тебя,

но это опасно. Мой господин вернулся раньше,

такого никогда не было. Наверно, это из-за

контракта. Написать тебе письмо, это безопасней

всего. Когда ты его прочитаешь, ты сожги его.

Извини за мой слог, писать для меня сложно,

может, будут ошибки. Няня учила меня письму,

но я практически этим не пользуюсь, поэтому

многое забыла. Я целую тебя. Береги себя и

моего братика с сестричками.

До свиданья, твоя Бенну.»

Я дома его сожгу, сейчас нет с собой спичек. Она нашла выступ в раме зеркала, надавила на него, как было написано в инструкции. Зеркало начало меняться. Когда оно покрылось мелкой рябью, Маринка шагнула в него, через секунду она стояла возле глухой стены Новодевичьего монастыря. Здесь в нише была спрятана калитка. Значит, калитки бывают и в стенах. Она была сделана так, что даже, если бы рядом были люди, никто бы не заметил появление Маринки. У нее захватило дух от восторга. Как здорово! Не надо трястись в поезде, секунда, и она в Москве. Внимательно обследовав стену, нашла заветный выступ, запомнила это место. Теперь она будет пользоваться этой калиткой. Ее деревня будет рядом. В Москве шел дождь. Вечерело. Уже июнь, а лето все не наступало. Маринка нашла дорожку, и пошла вдоль озера к автобусной остановке. Мокрые струи дождя назойливо залезали ей за шиворот, она тут же промокла. Навстречу ей бежала влюбленная парочка: они то и дело останавливались, не смотря на дождь, и целовались. Девушка улыбнулась Маринке. От этой улыбки на душе у Маринки стало тепло и спокойно. Вдруг зазвонили колокола. Сердце радостно забилось: что-то хорошее случится в ее жизни, недаром встречается столько добрых знаков.

Маринка быстро поймала машину, и вскоре была дома. Звонить не стала, открыла дверь своим ключом. В большой комнате горел свет, значит Сережа дома. Она прошла в комнату и застыла от удивления: Сережа развил бурную деятельность по уборке квартиры. Вся посуда из горки стояла на полу. Сережа мыл ее в тазу и ставил на место. Он так удивился, увидев ее:

— Я недавно разговаривал с дедом, он сказал, что ты только выехала. Я ждал тебя через три дня. Что с дедом творится, совсем старым стал. Видно шалет на него не подействовал.

— Нет, Сережа, подействовал, он очень помолодел. Ты мне не поверишь, но мне показали иной способ передвижения. Я все расскажу тебе.

— Маринка, опять эти твои штучки? Или опять ты мне врешь?

— Нет, Сережа, я тебе не вру. Я действительно сегодня еще была в деревне.

— Что аэропорт построили?

— Почти. Ты что, не рад мне? — Маринка прижалась к Сереже, вдыхая его запах. — Я все тебе расскажу, я смертельно хочу спать.

— Хорошо, любимая, нашему Виктору пора баиньки.

— Почему Виктору?

— А тебе не нравится? Такое славное имя. Ты не против, если мы его так назовем?

— Нет, конечно, нет. — Маринка смотрела на мужа: Опять чудеса? Как сильно я люблю его. Прошло столько лет, а мое чувство к нему только усилилось. Теперь это даже больше, чем любовь, этот человек стал частью меня самой.

Словно отвечая на ее мысли, он прижал ее к себе:

— Я очень соскучился по тебе. Пойдем, я хочу тебя.

Он схватил ее на руки и понес в спальню.

— Сережка, подожди, сумасшедший, дай хоть умыться!

— Не дам, больше ждать не могу.

Волна счастья накрыла их. Он любил ее, как тогда в молодости. Нет, пожалуй, не так. Сейчас все было гораздо лучше. Сережа не спешил, он нежно ласкал ее, доставляя ей неземное удовольствие. Запах его тела сильно возбуждал ее, его прикосновения были нежными, он еле касался ее тела. Волна оргазма захлестнула ее. Он вошел в нее, ей казалось, что это все, предел, но он снова и снова возбуждал ее, заставляя улетать, падать в пропасть, умирать и снова возрождаться. Дикий, нечеловеческий крик вырвался из ее горла, ей казалось, что в ее мозгу разорвалась бомба и рассыпалась на тысячи огоньков. Тело пронзила волна горячего оргазма, которая подхватила ее, мир вокруг нее закружился в бешеном вихре. Когда она пришла в себя, то услышала счастливый смех Сережи:

— Я так счастлив, Маринка! Даже представить себе не мог, что можно испытывать подобные чувства.

— Я тоже, Сережа. Но мне не дает покоя мой обман. Я хочу тебе признаться: я убила Диму.

Тяжелое молчание повисло в спальне. Наконец, Сережа произнес:

— Я знаю, Маринка.

— Знаешь!? Откуда?

— Когда я пришел забирать Свету, то встретил там Игоря. Он общался с той женщиной, которую ты знаешь, ее зовут Анжела. Помнишь такую? Она рассказала ему, что Диму убили. Игорь предложил мне выкупить второй экземпляр пленки, он боится тебя как огня.

— Пленка у тебя? Ты ее видел?

— Нет, я не захотел ее смотреть, я ее уничтожил. Ты была под действием наркотика, я это понимаю.

— Дима шантажировал меня. Он хотел чтобы я встречалась с ним тайно от тебя, я боялась потерять наше счастье.

— Ты никогда больше его не потеряешь, Маринка. Я больше не хочу лжи, хватит превращать нашу жизнь в помойку, так ведь говорит Аллочка?

— Да. А я столько пережила из-за этой пленки. Если бы не моя старшая дочь, то сейчас я бы служила Сатане, это страшно, Сережа. Наша семья была в опасности. И все из-за меня, из-за того, что я опять обманула тебя.

— Хватит об этом, тебе нельзя нервничать. Лучше скажи, как там наш Виктор поживает? — муж нежно погладил ее по животу.

— Кажется, ему все нравится. — Маринка счастливо рассмеялась.

— Слушай, завтра ты найдешь нам уборщицу. Это же каторжный труд, как ты его делала, ума не приложу?

— Да, ты что, Сереж, все его делают.

— Ты у меня не все, у нас хватит денег на это. Как там ваш центр? Марго звонила?

— Да, с сентября откроемся. Дед насушит трав и приедет к нам зимой. Он тоже будет работать с нами. С понедельника начнем ремонт в центре, Марго все организовала, она молодец.

— Я рад за тебя, любимая. Впереди у нас такая счастливая жизнь, аж дух захватывает.

— Сереж, а на женщин не тянет?

— Если честно, то бывает, но я с этим справлюсь. Как вспомню, что делал, так кроме отвращения ничего и не испытываю. Чуть всю свою жизнь под откос не пустил. Сходишь налево, получишь минутное удовольствие, но на душе все равно гадко. Сейчас ты моя единственная женщина. Я представить себе не мог, что человек может быть таким счастливым. Какой же я был дурак! Слушай, я опять хочу тебя.

Маринка счастливо засмеялась:

— Нет, Сереженька, давай не будем. Я все-таки в интересном положении. Виктор сейчас спит, не будем его будить.

Сережа прав, думала засыпая, Маринка, впереди огромная счастливая жизнь. Я верю в это. Сережа крепко прижимал ее к себе. Так, обнявшись, они уходили в новую жизнь, в которую оба поверили, приняли и собирались прожить. Их кот счастливо мурлыкал в своей корзинке. Дом засыпал вместе с ними.

— Сережа, — тихо сказала Маринка, — самая темная ночь бывает перед рассветом. Мы дождались с тобой его.

— Да, да, завтра наступит утро бабочки.

— Какой бабочки? Ничего не понимаю.

Но Сережа не ответил ей, он уже крепко спал.