"И.Д.Папанин. Лед и пламень " - читать интересную книгу автора

брезента матросские робы. Ходила мыть иолы, брала белье в стирку.
Заработает, бывало, 80 копеек - радости хоть отбавляй. И сразу заботы
сводили лоб морщинами. Неграмотная, она отлично знала бедняцкую арифметику.
Больше всего ей приходилось делить:
- На кости надо, на сальники, на крупу. У Ванюшки от штанов одни
заплаты - материи на штаны.
Прикидывала и так и эдак, не могла свести концы с концами. Мы росли, не
зная, что бывают магазины готового платья. Мать шила для нас сама. Штаны,
как эстафетная палочка, передавались по нисходящей, заплаты на них ставились
в несколько этажей.
Лучшие были у меня: я старший! Мама очень следила за нашим видом. Была
она на редкость чистоплотна и аккуратна, того же требовала от детей. Стригла
нас сама.
Лет с десяти парикмахером для младших, по настоянию отца, пришлось
стать мне. Ну конечно, модных стрижек я не знал, во всем копировал мать.
Думал ли я, что придет время и заслужу шутливое звание первого парикмахера
Северного полюса! В Севастополе с топливом было плохо: леса поблизости нет.
А топливо нужно и зимой и летом. Собирали щепу, бумагу. Топливом нас
снабжало и море. Я радовался, когда штормило на берег. Кораблей - военных,
пассажирских, грузовых - в Севастополе было много. Шлак они сбрасывали прямо
в воду, в нем попадались и куски угля. Во время шторма волны чего только не
выбрасывали на берег! Ну, а тут уж не зевай: охотников до дармового уголька
много. Чей перед, тот и берет. Глаз у меня был острый, большие куски угля я
видел еще в волне, прикидывал заранее, куда бежать. Бывали дни, когда
набирал угля пуда по два, по три.
Так собирать уголь - даже удовольствие. Появляется азарт - кто больше
наберет. И быть около моря - тоже радость.
Зато заготовлять кизяк было совсем уж неприятно. Но так мы были
воспитаны, что если мама попросила - закон.
... Я рано стал добытчиком, лет с шести. Было у меня удилище, леска с
крючком, которым я очень дорожил. Ловил я и бычков, и макрель, и кефаль.
Когда подрос, стал ловить рыбу с двоюродным братом Степой Диденко. У
него был свой ялик. Брат братом, а когда начинался дележ пойманной рыбы,
родственные чувства отступали: за лодку и снасть он брал себе дополнительно
два пая. Стало быть, три четверти улова шло ему, а мне - лишь четверть. Это
считалось еще по-божески.
Мать неохотно отпускала меня на ночную рыбалку. А не отпустить не
могла. Я с пустыми руками никогда не возвращался, а порой улов был таким,
что мама часть рыбы даже уносила на базар. С самых ранних лет мы стремились
подзаработать где только можно, чтобы хоть как-то уменьшить мамины заботы.
Плавать я научился рано и чувствовал себя в воде как рыба. Очень мы,
ребятишки, любили соревноваться - кто дальше вынырнет. Я проплывал под водой
метров по тридцать - сорок, мог продержаться на дне около 2 минут.
На юге летом всегда было много отдыхающих и путешествующих. Это не
современный туризм, в те времена такую поездку могли позволить себе только
люди богатые. И было у них такое развлечение: пароход стоит у причала, а они
в море монеты швыряют. Пятак бросят, монета еще в воздухе, а я уже ласточкой
к тому месту, где она в воду упадет. На дно монета шла не вертикально, а
словно скользила по слоям воды. Тут, конечно, глаз да глаз нужен. Она еще до
дна не успела долететь, а я ее - в кулак. Выныриваю, показываю - дескать,