"Вера Панова. Евдокия" - читать интересную книгу автора

значит, как...
Прежде он думал, как, поженившись, они будут по вечерам все друг другу
рассказывать и советоваться. Ничего этого не было - ему не хотелось с ней
говорить, он сидел молча, много курил, прочитывал газету и шел спать.
Советоваться! Что с ней советоваться? Она пошла за него, любя другого.
И все-таки он любил ее. Она была такая же, как до свадьбы: ясная,
красивая, опрятная. В доме было чисто, еда вкусная, сама - как из бани. Все
она что-то делала, никогда не сидела без работы. Куря, он слушал, как она
ходит и дышит. И ему нужно было, чтоб она ходила и дышала.
Чтобы не было так тягостно, он стал приводить своего товарища
Шестеркина. Шестеркин на работе оглох и в разговоре кричал без надобности,
но был человек чистый, простого сердца. Он думал, что Евдоким должен быть
очень счастлив, имея такую жену, и кричал на весь дом:
- Страдал ты? Верно! Ну, да без страданья нет награды! За страданья
тебе награда - она!
Евдокия любила, когда приходил Шестеркин. Без него очень уж тихо было в
доме. Евдокия думала, что Евдоким, конечно, ничего себе человек, но скучно с
ним. Молчит да молчит. Приласкает когда - и слова не скажет, а без слов что
за любовь? Так ли любил ее Ахмет: он ей сказки сказывал, на коленях ее
качал, как дитя, учил нежные слова по-татарски говорить. И все-то смеется -
белые зубы, черные брови, рука узкая, ласка вкрадчивая... Хорош Ахмет!
Так прошло года полтора. Постепенно привыкали друг к другу, сживались.
Детей не было. Евдоким хоть и помнил мутный Марьюшкин рассказ, однако
надеялся, что будут дети. Евдокия помалкивала, но про себя давно знала, что
матерью ей не быть никогда.

5

У отца Евдокия бывала редко.
На именины и на пасху полагалось поздравить родителя, в прощеный день -
попросить прощенья. Евдокия шла вместе с мужем, их принимали с почетом,
угощали, но она чувствовала себя стесненно, как у чужих. Мачеха была
слащавая, неискренняя, с завистливыми глазами; отец словно боялся, что
Евдокия чего-нибудь у него попросит. А пуще всего Евдокию удручала Наталья.
Этой Наталье, мачехиной дочке от первого мужа, было лет десять.
Глазастая, стриженная под гребенку, с длинной тощей шеей, она угрюмым и злым
лицом была похожа на старуху. Когда приходили гости, она стояла у двери,
водила глазами, и, оборачиваясь, Евдокия встречала ее недобрый взгляд.
В доме Наталью не любили. Мачеха говорила жеманно-ласковым, приторным
своим голосом:
- У людей дети как дети, а моя - бог с ней! - неслухмяна,
непочтительна. Читать научилась: от кого научилась, - так ведь ни за что не
скажет, хоть пополам ее перебей, не скажет, вы подумайте! А кошку зачем ты,
зачем кошку прибила, ну? Говори.
У Натальи покривились губы, по лицу прошла судорога. Глухо, ненавистно
она ответила:
- А зачем она мышку мучила?
Мачеха притворно засмеялась:
- Глупая. Разве она мучает? Она с ней играет, забавляется...
Евдоким жалел Наталью. Идя с Евдокией домой, он говорил: