"Вера Федоровна Панова. Собрание сочинений в 5 т (т. 2)" - читать интересную книгу автора

женщина с сыном Андреем. Андрей сдружился с Юлькой, хоть был четырьмя
годами старше, и с теткой Евфалией - она его кормила и опекала. Мать его
все болела и умерла в больнице. Он оставался у Куприяновых, пока не
окончил семь классов; тогда поступил на станкостроительный и перешел в
заводское общежитие, но часто ходил к Куприяновым, и они к нему привыкли.
Он был высоконький, худощавый, хорошо сложенный мальчик с рыже-русыми
прямыми волосами, гладко зачесанными назад, - от быстрых его движений они
рассыпались и падали на уши и щеки, и он отмахивал их обратно. Его
продолговатое лицо было бы красивым, если бы не густые веснушки и
конопатинки от ветряной оспы. Все он делал быстро и словно между прочим.
Между прочим схватит ведра с лавки и принесет воды. Между прочим проглотит
тарелку супу, пока другие только приступают к еде. Юлька была недовольна,
что он ведет себя слишком шумно, и учила его приличным манерам.


На третьем месяце Отечественной войны депутат Куприянова была избрана
заместителем председателя энского горисполкома. Ей поручили работу по
приему и устройству эвакуированных.
Она пришла принять дела от прежнего заместителя, уходящего на фронт,
а в коридоре и приемной уже дожидались люди из Риги, Львова, Минска и
других далеких мест.
Одному устрой жилье, другому работу, третьего помести в больницу, у
четвертого украли пальто, пятому, пока суд да дело, нужно дать талоны в
столовую, чтобы немедля пошел и поел.
В Энск ехали заводы с машинами и лабораториями, учреждения с
архивами, вузы, театры - рабочие, студенты, профессора, актеры. Дети всех
возрастов. Женщины - тысячи безмужних, бездомных женщин.
Заводы, приехавшие на платформах издалека, размещались на территории
оседлых заводов и начинали работать. Для многих срочно строились новые
корпуса. Для рабочих строились бараки... Пошел поток эвакуированных из
Ленинграда; Дорофее показалось - все, что было, еще полбеды... Ленинградцы
являлись сперва бодрые, требовательные, недовольные тем, что их вывезли из
родного города; потом поехали больные, с голодным поносом, дистрофики...
У Дорофеи были на учете больницы, автотранспорт, столовые,
продуктовые базы, бани и каждый квадратный метр жилой площади. Красным
карандашом метила на схеме: здесь еще возможно поселить человека... Три
телефонных аппарата было на столе, она клала трубку и брала другую. Ей
казалось, что когда сидишь, то дело спорится медленнее; и она стояла. А на
стол с трех сторон нажимали люди. Их стало очень много, они не хотели
ждать очереди и шли прямо в кабинет.
Какие-то вещи запомнились на всю жизнь: как ходил, ходил к ней мастер
из Харькова, она помогала ему разыскивать жену и детей. Как-то вошел, она
подумала: "Опять он тут, а у меня ничего для него нет", а он сказал: "Вы
больше не старайтесь, товарищ Куприянова, я узнал, они убиты при
бомбежке". Он сказал по-украински: "их вбито", так что она не тотчас
поняла... Или как старик в бобровой шапке бранился и лез вперед, а его не
пускали; но он растолкал всех, пробрался к столу и требовал, чтобы она
занялась с ним. Она сказала сухо: "Вы видите, я говорю с гражданкой", а он
взялся за ворот шубы, вытянул шею и стал падать на тех, кто стоял сзади.
Его подхватили, отнесли на диван, теперь уже все перед ним расступились.