"Вера Федоровна Панова. Собрание сочинений в 5 т (т. 2)" - читать интересную книгу автора

- Говорите тише, - приказала женщина. - Тяжело раненный.
- Поправится, бог даст, - сказала Дорофея, глядя на серый нос и серые
каменные веки раненого.
- Ему операция нужна, - сказала женщина. - Дорога для него
мучительна, а мы тащимся...
Она говорила еле слышно и строго, но было видно, что она рада новому
человеку и разговору.
- Еще хорошо, что едем без происшествий, ведь тут бандиты кругом.
- Чужой или сродник вам? - спросила Дорофея.
- Командир нашего полка, - ответила женщина.
Раненый приподнял веки при этих словах и шевельнул губами.
- Товарищ фельдшер! - позвал он хрипло. - Вы тут?
Женщина стремительно склонилась к нему.
- Пить!
Она налила из чайника в кружку, приподняла раненого, ловко подсунув
ему руку под плечи, и поднесла кружку к свинцовым, отчетливо вырезанным
губам. Он толкнул кружку, молоко потекло по одеялу.
- Арестовать велю за эти штуки! - сказал он. - Ты зверь!
- Можешь хоть расстрелять, - сказала она молящим, задыхающимся
голосом. - Я не буду твоим убийцей.
- Она не понимает! - пожаловался он Дорофее. - Я на этой бабьей диете
ослаб хуже маленького... Тебе был приказ купить на станции!
- Жизнь моя! - сказала женщина, падая на колени. - Не говори об этом,
тебе же нельзя волноваться!
- Ну, прошу тебя! - сказал раненый. - Ну, умоляю! Маруся! Ну,
немножко! Глоточек! У меня, вот увидишь, совсем другой будет аппетит!
- Да ненаглядный же ты мой! - по-голубиному стонала женщина, гладя и
сжимая его руки. - Да как же я смею, когда доктор запретил! Да лучше я в
лоб себе пулю пущу, мой единственный, мой герой, мое счастье! Да не терзай
же себя, да посмотри же на меня... - И зашептала, положив голову ему на
руки. Голова была белокурая, чисто-чисто вымытая, с тонким пробором от лба
до худенького затылка; косы уложены в два венца... Молоденький румяный
боец с винтовкой приоткрыл дверь, яркими голубыми глазами серьезно
посмотрел на раненого, на фельдшерицу, на Дорофею - закрыл дверь без
стука. Дорофея, пятясь, выскользнула в другую дверь.
- Не дала? - встретил ее дядька с желтыми бровями. - Буржуазная
сущность, вот что я тебе скажу! Бинты на спиртовке варит, чистый денатурат
жгет... Жизнь!
- Дайте скребок, если есть, - сказала Дорофея. - Я скребком приберу,
а то ступить гадко.
"Ох, вот это любовь! - думала она, скребя грязный пол. - Какие
слова!.. Ох, хотя бы он поправился, а то как же она без него?.."
Солнце ушло за лес. Стало быстро темнеть в вагоне. Дорофея, прибрав
по возможности, постояла у окна, поглядела сквозь тонкое морозное кружево,
как бегут мимо сосны да столбы. Поезд пошел медленнее и остановился,
заскрежетав железом. По обе стороны было все то же - сугробы, сосны...
Близко скрипел под ногами снег, разговаривали люди. Дядька с желтыми
бровями прошел по проходу, горбя узкую спину.
- Дядя, это станция? - спросила Дорофея.
- Сиди, сиди... - пробормотал он на ходу. - Сиди, не вылазь, никакая